|
|
От
|
Фриц
|
|
|
К
|
Фриц
|
|
|
Дата
|
21.10.2003 14:07:21
|
|
|
Рубрики
|
Прочее; Россия-СССР;
|
|
Четвёртый отрывок.
А здесь же помните? Его прикрепили к земле, он родился, значит он здесь остаётся, если он не будет платить, его, помните, выпорют. Тут кажется, что всё дело только в насилии. Но таковы отношения, они проявляются вот в этом праве, которое прикрепляет, видите как? А марксизму приписывают, что он считает, что везде действует принцип такой: сорвать как можно больше. Он действует только при капитализме, да и то не при всех… Поэтому когда такую вещь приписывают марксизму – это чушь собачья. Т. е. экономика определяет – да. Но через массу посредствующих… Кроме одной экономики: капиталистической. Где экономические отношения прямо, минуя звенья, прямо определяют волю людей. Т. е. ты в ситуации, у тебя другого выхода нет. И мораль здесь ни при чём. В этом отношении вспоминается такой случай – это помните, такой роман есть Горшкова называется он «Угрюм – река». Помните, там Прохор Громов, у него жена Нина Громова, которая имела от отца самостоятельное состояние. И поэтому Прохор зарабатывал деньги, а Нина, имея собственное состояние, занималась благотворительностью. Школы создавала там, помогала и прочее. Но, помните, Прохор сошёл с ума, дом «Прохор Громов и К» на грани краха, ей приходится править, она всё закрыла. Всё! Поэтому то, что говорят, это чепуха. Хомо экономикус – это не марксистское. Это создание буржуазных экономистов. Этот хомо экономикус действует только под влиянием экономических стимулов, т. е. это от общества-то освобождает. Когда мы берём рынок и человека – то он так именно и действует. Вот капиталист… да и рабочий тоже, потому что у него другого выхода нет. Но, безусловно, это капиталиста характеристика. А когда приписывают марксизму, что он всех людей как капиталистов считает, который только думает и прочее… Т.е. что каждый руководствуется извлечением максимальной прибыли. Ничего подобного. Этого у них и не было ни в одном обществе до капитализма. Т. е. там экономика влияла через волю общественную. Волю класса, право, < >. И поэтому на поверхность выступали неэкономические факторы. Но в них воплощались экономические. Т. е. это схема Смита…
Ф. Но Маркс последователь Смита …
С. Маркс да, но он был не только экономистом, марксизм это не только экономика, а у Смита была только экономика…
Ф. Одна из трёх частей…
С. Да, в этом то и дело. Конечно, он прекрасно знал, что при капитализме… Каково общество, таков и человек. Общество делает человека таким, а не иным. И прежде всего экономические отношения, и опять таки не прямо. Не так, что когда человек рождается, экономика формирует. Просто усваивает нормы, которые есть, всё, больше ничего. Которые уже сформированы. Не нужно прямого действия экономики-то.
Ф. Ещё при чтении Книги у меня возник такой вопрос: я заметил, что содержатся, несомненно, некие положения в Книге, которые явно научные. Но некоторые положения кажутся субъективными и ненаучными. В частности вот пятая глава про современный мир…
С. Пятая часть.
Ф. Пятая часть, да. И вот хотел бы я спросить, вот как Вы думаете: каково соотношение в «Философии истории» научности и субъективных каких-то публицистических идей?
С. Я ведь стремился показать, как действует эта самая закономерность сейчас. Там есть публицистика в смысле, что я даю оценки, в этом смысле. Но Вы знаете, ведь теория не отвергает оценочного подхода. Вредные явления, полезные, и прочее. Так что с моей точки зрения книга вся научная. С моей точки зрения там нет ненаучных положений. Другое дело, что чем ближе время, чем больше знобит сердце, тем больше иногда эмоционального. Да, конечно, проблемы, которые были у древних, не так волнуют сейчас, легче быть беспристрастным. А здесь трудно быть беспристрастным. Пристрастность не означает… партийность не означает обязательно субъективность. Всё зависит от того, на каких позициях стоит человек. Если он на позиции, которая требует объективности, он будет объективным. А есть позиции, которые требуют сокрытия правды. Можно занимать позицию группы людей, для которых нужна правда вся. А другим выгодно скрыть правду.
Ф. Но ведь даже если нужна правда…
С. Вы понимаете, в одних случаях партийность искажает реальность. В других случаях она обостряет зрение и позволяет открыть…
Ф. Пролетариату выгодна правда, капиталистам выгодно…
С. А вот номенклатурщикам не выгодна была правда. Потому что раскрыть картину, что у нас два класса, и которые один и так далее, нельзя было. А вот при капитализме только правда нужна рабочему классу. Любая неправда – она ему во вред, понимаете, в чём дело? Итак, я занимаю позицию патриотическую, исхожу из национальных интересов России. То, что ей вредит, и что идёт на пользу, вот и всё.
Ф. Кстати, вот я хотел спросить, хоть и не записал этого вопроса, как Вы считаете, может ли цельное мировоззрение включать в себя и марксизм, и патриотизм, и, скажем, православие?
С. Православие исключено. Потому что марксизм – это диалектический материализм, и как таковой беспощадно враждебен к религии. Не в смысле, что нужно сажать верующих. Ленин как раз между прочим был категорически против. Он даже считал, что и верующие, и попы могут войти в партию. При условии, что он будет выполнять поручения партии, а не пропагандировать религию.
Ф. Как может священник религию не пропагандировать?
С. Просто человек должен выполнять решения партийного комитета, и пожалуйста. Он допускал возможность, что священник может быть членом партии. Хотя считал, что это редкое событие.
Ф. Как в анекдоте: «А за это, батюшка, и партбилет на стол».
С. Есть ещё анекдот, когда первая польская дивизия отправляется на фронт. Молебен, ксендз подходит к командиру дивизии и даёт руку для целования. Тот говорит ему, шипит: «Да ты что, спятил? Я, коммунист с 18-го года, буду ещё поповскую руку целовать?» «Дурак, я коммунист с 10-го года, а вынужден на себе эту хламиду таскать!» Шутка, конечно, но доля истины была.
А. Здесь был вопрос о патриотизме…
С. Т. е. видите, партийность, защита интересов какой-то группы людей, не обязательно ведёт к субъективизму, наоборот, в одном случае можно, в другом случае – нет. А патриотизм - простите, Вы когда-нибудь читали статью Ленина «О национальной гордости великороссов»?
Ф. Когда-то я читал…
С. Так ведь он же говорит о том, что мы патриоты. Именно для того, чтобы создать настоящую свободную Великороссию демократическую, вот поэтому и к революции стремились. Чтобы наша Родина стала счастливой и богатой. При этом строе она такой никогда не станет. Т. е. короче, любой революционер – он патриот. Не может быть иначе. А, скажем, если взять французскую революцию, слова патриот и революционер значили одно и то же. Национальное собрание, национальная гвардия. Ну да, патриот это революционер. А те, кто против революции, сражаются в рядах английских, австрийских, прусских войск против Родины, понимаете?
А. Что нам ответить оппонентам, которые говорят так: ну вот, коммунисты, они да, выступали как патриоты, но они стали потом помогать всяким другим партиям, движениям, деньги для этого брали…
С. Страна осталась одна, слабая, ещё после гражданской войны. Чтобы победить, нужно, чтобы была какая-то наша пятая колонна. Ведь во многом Россию что спасло от интервенции? Во-первых, в той же Англии прокатились, помните, демонстрации «Руки прочь от советской России». Ну как было не помочь людям? Хотя они без нас бы обошлись. Не даром же одни говорят так: что вот, коммунисты, им нужна была мировая революция, они готовы были испепелить Россию, лишь бы мировая революция. Не в этом дело. Дело в том, что русские коммунисты были в страшном положении. Понимаете, эта самая революция в России не могла быть такой, как на Западе. Она должна была неизбежно привести к тому, что власть попадёт в руки рабочего класса, а раз так, то что тут делать? Утверждать капитализм? Или всё-таки пытаться социализм? Но ведь социализм-то нельзя низкоразвитым. Какой путь сделает Россию социалистической? Это помочь революции на Западе, а они нам помогут, как развитые. Т. е. для них Запад был тот способ, при помощи которого можно было вывести Россию из отсталости. И здесь опять патриотизм. Я читал книгу, записки одной коминтерновской работницы. Она говорит, мы в чём убедились: что не СССР работает на коминтерн, а коминтерн работает на СССР. Потому что мы, говорит, обеспечиваем безопасность, и союзников, и прочее. По этому поводу я вспоминаю замечание одного американского журналиста. Когда он по поводу статьи в нашей печати о том, сколько денег давали американской компартии, сирийской компартии, даже французской, он подсчитал, набирается за десять лет около 30-ти миллионов долларов. Так это мы, говорит, в год в четыре раза больше тратим на нашу пятую колонну. Это выгодно, иметь союзников везде. Союзников иметь надо. Один-то не выдержишь.
Ф. Американцы тоже, наверно, тратили, на то, чтобы у нас…
С. Гигантские деньги. Он заметил, что мы в один год в четыре раза больше потратим на поддержку всевозможных движений, выгодных нам. Любая великая держава должна иметь союзников. Значит, нужно идти везде. Пусть даже люди не очень нам сочувствующие, но если они < … > уже хорошо. И понятно, что когда была угроза взрыва, то на Советский Союз боялись напасть. Потому что поди напади – а что там внутри что будет? Это же отвлекало. Так что эта поддержка была какая – во имя сохранения страны, ну и строя, да, это вполне понятно, страны с её строем. Ну строй переродился, стал политарным. Понимаете, из ненависти к строю нельзя… скажем, тот же СССР. Вот, его должны… а почему? А почему его не преобразовать сохранив? Можно было попытаться это сделать. Какие-то потери были бы. Но когда люди намеренно разрушали страну и гордились этим… Ведь дело даже не в Ельцине, ну, Ельцин тот придурок, кода ему сказали сказали, чтобы избавиться от Горбачёва нужно разрушить СССР, он на это пошёл. Но ведь его толкали серьёзные люди, тот же Гайдар, которые доказывали, что если Россия будет по-прежнему все эти республики кормить, то у нас будет обвал, а вот если мы отцепим все эти вагоны, наш локомотив устремится, и мы перегоним всех и прочее. Это же они обосновывали, что нужно избавиться от хлама, от груза этого гигантского, всех этих республик. Действительно, Россия же была дотирующей страной, они дотации получали. У нас было три республики, это Российская, Украинская и Белоруссия, которые не только обеспечивали себя, но ещё давали дотацию. Т. е. через союзное государство перераспределяли по другим республикам, вот в чём дело-то. Отсюда они сделали вывод, что если оторвать Узбекистан, всё такое, это же гири на ногах. Также, как и там пропагандировали, что почему у нас дефицит и прочее, сала нет и мяса, а потому, что Россия сожрала. Как только мы от неё отцепимся… я же читал их статьи. Что Украина это же держава, 40 миллионов, это же равна Франции, она за год выйдет на первое место и конечно к чертям собачьим пошлёт и Англию, и Францию, и прочее. Только отцепиться нам от этих эксплуататоров. А что получилось? Все исходили из этого, что беды от СССР. А дело было в строе, который уже устарел, отстал. Строй! Вот оно в чём дело. А это трудно понять, а понять, что виноваты там украинцы или русские, это проще. Вот, они нас ограбили , последнее вывозят. Вот, эти азербайджанцы у нас ходят, надо их вырезать, и всё будет хорошо. Почему у нас ксенофобия, национализм? Потому что проще всего объяснить. А иногда – я читал газету «Штурмовик», мне пришлось с ней ознакомиться с подшивкой за пять лет, ну, фашистская газета – ну, там прямо говорится, что негры виноваты, хотя в России сколько их наберётся, если посчитать. Они что-ли погубили… В таком духе. А то, что действительно среди нашей нынешней олигархии много евреев, это конечно… но дело не в них. Ну вот Потанин русский, ну и что? Он лучше Ходорковского, что-ли? Ну были бы они все до единого русские, от этого что-то изменилось бы что-ли? Ну да, действительно, кто шустрее, тот пробился. От этого дело-то не меняется.