Основание всему – начала нравственные, утверждал Ф.М.Достоевский. Действительно, глубинный фундамент социальной жизни суть представления о нравственном, о добре и зле, истине и лжи и т.п. На этом фундаменте вырастает отношение людей друг к другу и формирующееся в контексте этих отношений представление о смысле жизни. Без смысла человек жить не может. Это также сказано Ф.М.Достоевским и сказано правильно. Человек потому без смысла жить не может, что он наделен сознанием. Его отношение к миру опосредовано его сознанием. Есть, конечно, то, что называется подсознанием. Но даже бессознательное превращается в действие в форме, опосредованной сознанием, которое выстраивает рационализацию мотиваций, пусть даже и ложную.
Нравственное начало можно встретить в двух ипостасях. С одной стороны, это переживание нравственных правил и заложенных в них мотиваций на уровне индивида, на уровне индивидуальной психики. Иначе говоря, это переживание ценностей, которые приняты индивидом. Связанный с ценностями спектр переживаний можно назвать (принято называть) духовными переживаниями. Духовность – это внутренний психический мир, в котором, собственно, и заключена личность. Пережитый, укоренный и осмысленный (что бывает не всегда) набор ценностей, в свете которых человек видит свою жизнь, свое поведение, свое настоящее и будущее, составляет духовный мир человека. С ним он соотносит не только себя, по этой шкале он измеряет и оценивает других субъектов. Разрушение этого мира во вне (исчезновение опор для «духовного поведения» в социуме и в других индивидах) оказывает тяжелой драмой. Индивид либо ломает и в себе эти опоры, либо ищет точки, на которые можно опереться, либо замыкается и в социальном плане «затихает». Они никому не нужен и другие ему не нужны. Разрушение же этих опор внутри – всегда тяжелая трагедия, поскольку это есть разрушение личности, ее кризис, который будет либо преодолен через мучительный поиск и осмысление (раскаяние, если необходимо) либо приведет к гибели личности, пусть даже и не физической (не сразу). Оставим пока без внимания «человека массы», лишенного внутренних опор и черпающих оные извне. Он более лабилен, но он не несет в себе какого-то жизненного принципа, он следствие принципа, который ему внушается (показывается) тем или иным образом. Он легко изменяет свои симпатии и даже жизненные ориентиры, не изменяет лишь забота о физическом самосохранении.
Другая ипостась нравственного начала – организация социума. Общественная среда никогда не бывает безразличной к нравственным основаниям жизни. Выражается это достаточно просто через общественное мнение, через то, как относятся люди к тем или иным фактам жизни. поведения, решениям политиков, владельцев крупной собственности и т.п. Характерно. Что эти оценки не остаются чисто личностными, они пронизывают социальное поведение, социальную активность, они оказываются основанием принятия решений за пределами личных интересов. Проще говоря. ими руководствуются при найме на работу, при выдаче тех или иных документов, привилегий, поощрений и наказаний и т.п. Нравственные основания выражены и через законы (или прецеденты их применения) и т.п. Не является секретом, что одним из непременных условиях успеха российского эмигранта в США является лояльное по меньшей мере, лучше восхищенное, отношение к американскому образу жизни. Наверное с таким мироощущением и направляются в эмиграцию, не знаю. сам не пробовал. И, бессорно, исключено критическое, тем более недоброжелательное отношение к США. В США не нужны худсоветы, в самих создателей кино- и теле-продукции сидит внутренний цензор, который точно знает меру и форму возможной критики, определяемой тем, что Америка суть мир высший и совершенный. Отступников от принятой нравственных норм общество карает (иногда воспитывает) и никой приоритет права от этого не спасает. Нравственные основания пропитывают общества, все его формы деятельности осуществляются в конечном счете в некой моральной атмосфере, дающей внутренне основание и оправдание всякой социальной деятельности и социальному поведению.
Нравственные принципы поведения человека и нравственные принципы общественной жизни не являются независимыми друг от друга. Но переживание тех или поведенческих мотиваций индивидом, а также индивидуальная оценка поведенческих доминант и логика развития социального целого, принявшего соответствующие ценностные ориентации – далеко не одно и то же. Индивидуализм, освобождение от связей, налагавшихся на индивида средневековыми социальными институтами, диктовавшими поведение не только индивидам, но и социальным группам (через них – индивидам) вызывал энтузиазм у лиц, обстоятельства жизни которых ставили их в авангард новых мыслей, новых поступков, новых ценностных устремлений. Индивидуализм может быть овеян романтикой первопроходца, достигающего цели героическими усилиями. Действительно, восторг первопроходца, впервые увидевшего два океана с высоты горного хребта в Южной Америке (что-то такое есть у С.Цвейга) можно понять и разделить. Этого чувства скорее всего не были лишены авантюристы, завоевывавшие южноамериканский континент ради корыстных целей. Но какова конечная цель всех усилий «индивидуалиста»? При всех вариациях остается некий инвариант – личный успех, чем бы он не измерялся: деньгами, популярностью, авторитетом и т.п.
Однако именно эта доминанта (личный успех) обесценивает ценности индивидуализма. Индивидуальное гибнет, но оставляет след лишь тем, что приносит целому (сообществу, истории, вечному). Человек, вдохновляющийся тем, что служит обществу, переживает свое существование глубже, ярче, целостностней и, главное, испытывает и творческий подъем и высшие формы удовлетворения деятельностью и жизнью. Он, так сказать, заведомо «духовней» индивидуалиста, в то время как круг жизненных интересов и впечатлений индивидуалиста очерчен коротким радиусом. Последний как бы законопачен в скорлупу индивидуального существования. Ему остается в конечном счете варьировать лишь физиологические (телесные, вожделеющие) удовольствия, что можно видеть по истории различных культур и по культуре современной западной цивилизации, оправдываемой интеллектуалами постмодерна.
Однако индивид не существует в пустоте. Жизнь индивидуалиста питает общественная среда. В ней поддерживаются правила жизни, по которым каждый за себя и каждый сам достигает своего. Без этой общественной среды жизнь индивидуалиста теряет смысл. Точно также человека, ориентированного на общественный идеал, поддерживает среда, признающая именно такие его заслуги. Вне общественной среды вообще все переживания и деяния человека лишены смысла и значения. Человека (личность) делает человеком (личность) то, что связывает его с социальной средой.
То, чего достигает и что получают человек атомарного и человек солидарного общества, в принципе можно понять. Важно теперь представить, как будет развиваться общество индивидуалистическое и общество солидаристское (традиционное). Первое в силу заложенного в ней принципа должно стремиться к определенного рода успеху, например, к процветанию, сделав его самоцелью и удовлетворяя достижением этой цели своих индивидов. Можно ли представить все человечество, объединенное такой целью (процветание, материальный достаток)? Во-первых, такое человечество было бы ужасно скучным и склочным (из-за лоскутком процветания). Во-вторых, цель мелкая, наполнять смыслом человеческое существование в глобальном масштабе не может. Неудивительно, что основная тема в «обществе процветания» - борьба с кем-то, кто мешает процветанию (террористы, маньяки, коммунисты и т.п.). Эта тема варьируется от фильмов о звездных войнах, где приходится бороться с плохими мирами и цивилизациями, до текущей политики. Узколобый Буш-младший своей внешностью словно создан для того, чтобы подчеркнуть крайнюю узость мировоззрения этого мира.
В-третьих, на всех неизбежно не хватит, нужно беспрерывно и неутомимо наращивать комфорт ради комфорта. Приходится разделиться: одним процветание, другим – гетто. Вот и сегодня у нас для многих образованных и продвинутых видится одна возможность: юркнуть в щелочку в кампанию «процветающих», продаться с потрохами, лишь бы взяли в этот мир. Думать о других в этом случае – «не актуально».
Другая логика развития должны быть в солидаристском обществе. Доминантой здесь должен быть интерес общий, интерес целого. Проблема в том, как должен быть понять этот интерес, на каком языке сформулирован, какое место он должен оставить личности? Вообще-то именно в солидаристском обществе условия для развития личности наиболее благоприятны. Но болезни и искажения здесь также имеют место. Простейшая – подмена интересов целого интересами доминирующей социальной группы и т.п. Положим, сегодня в России совсем нетрудно понять, что логика индивидуального выживания страну не спасет. Это понимают образованные люди, но они полагают, что их дело – спасать себя. Это чувство сильнее рассуждения о том, конечная перспектива для всех неласкова. Однако каждый верит, что он сумеет «проскользнуть». Мир разрушен не мной, почему я должен о нем думать? Эта логика и эта позиция имеет свои основания.
Тем не менее, лидеры, политические и социальные группы, которые сумели бы заявить и показать действием, что они имеют своей целью интерес целого, а не частный или личный, наверняка были бы поддержаны. Таких групп в элите, а авторитетна сегодня в общества она, а не отдельный проповедник, сегодня нет. Их появлению должна оказывать противодействие нынешняя власть.
Другое дело, каким должен быть язык солидаризма в современных условиях. Язык пролетарского братства, на который уповал марксизм, не сложился и не сложится. Рабочей солидарности в мире похоже вообще как таковой не существует. На уровне профсоюзов она может быть, но это прагматичное взаимодействие ради временных прагматических целей.
Серьезно можно задуматься над языком глобализма и антиглобализма. Здесь весьма определенно прорисовывается грань между корпоративным интересом меньшинства «глобализаторов», устанавливающих по сути глобальную диктатуру, и интересами всего остального большинства, загоняемого в экономическое, политическое и культурное гетто. Язык антиглобализма может стать одним из средств выражения идеи всечеловеческой солидарности. Для его построения опыт русской истории имеет исключительное значение. Можно ли найти «первые фразы» такого языка?
Идея солидаризма должна быть прочувствована. Политический язык здесь недостаточен. Нужен язык искусства, язык науки и все другое, что должно работать на мировоззрение. Мировоззрение «атомарного индивида» строилось в Европе несколько веков именно всем этим набором средств. Начинается все с «чувствования» идеи, а не с ее понимания. С этого чувствования (предчувствования) должно начинаться, как мне кажется, выстраивание нового мировоззрения. Нет сомнения, что оно уже есть, пока не кристаллизовалось в обществе. Но противопоставление индивидуализма и солидаризма во всех мыслимых формах должно быть основной темой в разговорах на мировоззренческие темы.
