Форум С.Кара-Мурзы

	От	Георгий
	К	Фриц
	Дата	26.11.2002 00:44:16
	Рубрики	История; Школа;

О реабилитации. Дуэль (*+)

http://www.duel.ru/200247/?47_5_1

РЕАБИЛИТАЦИЯ ИСТИНЫ

Сначала обычай, потом закон

Памятная дата в календаре, такая, как день памяти жертв политических
репрессий, установленная 30 октября Верховным Советом РСФСР вместе с
принятием закона <О реабилитации жертв политических репрессий> 18.10.1991
г., казалось бы, напоминает о наступившем в общества торжестве законности и
справедливости. Нормальному человеку не приходит в голову, что политическая
реабилитация на самом деле основана на политическом мифе - якобы
превосходстве одной общественно-политической системы над другой, а не на
законе, как это объявлено; что речь идет не о восстановлении законности, а
об использовании закона в политических целях, не о восстановлении
гражданских прав, а о манипулировании ими в тех же целях. Что допущенное
когда-то извращение, став нормой, мешает сегодня правильному осмыслению
истории и текущей жизни. Что сам закон о реабилитации является орудием в
руках политиков, а не воплощенной справедливостью: реабилитируя одни жертвы,
он допускает появление других.

Ежегодное паломничество к монументу памяти жертв политических репрессий
совершают представители правительства и руководящие работники органов
правосудия. <Мы приходим сюда, чтобы тренировать свою память>, - сказала
зампредседателя Конституционного суда РФ Тамара Морщакова на митинге на
Лубянской площади в Москве 30 октября 2001 г. Академик В.Н. Кудрявцев
совместно с А.И. Трусовым выпустил в 2000 г. книгу <Политическая юстиция в
СССР>.

Знает ли Т. Морщакова, что день памяти жертв политических репрессий - 30
октября - совпадает с другим днем: 30 октября 1961 г. XXII съезд KПCC принял
решение о выносе тела И.В. Сталина из Мавзолея, что это совпадение не
случайное, а преднамеренное, и что событие 30.10.1961 г. к юстиции никакого
отношения, строго говоря, не имеет? Что работников правосудия уже десять лет
разыгрывают, превращают в дельцов от юстиции?!

Что-то не слышно, чтобы на митингах памяти жертв расстрела Верховного Совета
РСФСР выступали деятели высокой юстиции, тренируя и здесь свою память как и
о посмертной реабилитации погибших. Не говоря уже об их политической
реабилитации и о признании на законодательном уровне ошибочным политического
курса репрессировавшей их власти, т.е. и о жертвах в Чечне, и о жертвах
приватизации, и о сокращении в результате реформ населения и т.д.

Не логичнее ли было бы считать днем памяти жертв политических репрессий день
распада СССР, а днем памяти жертв политических репрессий буржуазной власти
РФ - ее последний день? Больше того, можно было бы предложить
соответствующий международный проект странам Организации Объединенных Наций,
принятие которого вкорне перевернуло бы представление о законе и законности
не только в России, но и во всем мире и превратило бы закон из нормы
социальных отношений в очередную общественно-политическую кампанию
очередного политического руководства, а весь мир - в театр абсурда.

В определении <Энциклопедического юридического словаря> (М., <Инфра-М>,
1999, с.240) правом называется <система общеобязательных социальных: норм,
охраняемых силой государственного принуждения, обеспечивающего юридическую
регламентацию общественных отношений в масштабе всего общества>. Это -
определение права в объективном смысле: в основе права лежат социальные
нормы. Их содержание и процесс их возникновения не входят в функцию права.
Право и его законы оформляют юридически и формально регулируют только то,
что уже сложилось.

Преувеличение роли и значения права в жизни людей ведет к тому, что ему
начинают приписывать самостоятельное существование, изолированное по сути от
социальной жизни и ее потребностей, где все совершается на основе
прописанных в нем формальных законов, и этот порядок никогда не нарушается,
являясь одновременно и правовым, и социальным. Например, говорят о
совершенном <правовом государстве>, которое по сути не имеет своей
социальной основы и работает по принципу <вечного двигателя>. В
действительности ничего подобного не наблюдается.

После того, как мы выяснили политическую природу права, мы сможем ответить н
а вопрос о политической преступности государства, поставленный в Законе РФ
<О реабилитации жертв политических репрессий>.

Фабула ответа на него проста: нет прогресса - нет государства, нет политики
и права, обозначающих его наличие. Но если государство все-таки было,
значит, был и прогресс. А то, что этот прогресс кажется нежелательным и даже
политически преступным с точки зрения нового правящего класса и его
государства, то это их субъективная точка зрения.

Прогресс, достигнутый обществом при посредничестве Советского государства,
настолько очевиден, что здесь следует согласиться с Г.А. Зюгановым,
сказавшим, что <только дураки могут сводить его к репрессиям> (<Правда>,
09.02.1999 г., с. 2).

Формальная сторона ошибки

Перейдем теперь к юридической, формальной стороне закона <О реабилитации
жертв политических репрессий>. Ошибка, допущенная законодателем в понимании
объективной природы государства и права, здесь увеличивается еще больше,
переворачивая и обессмысливая элементарные представления о законе и
законности.

Название закона говорит о том, что он посвящен вопросу о реабилитации жертв
политических репрессий.

Что называется реабилитацией? Определение понятия <реабилитация> в законе
отсутствует. Реабилитацией в юридическом смысле называют восстановление в
правах, осуществляемое судом или в административном порядке (см. напр.
<Современный словарь иностранных слов>, М., <Русский язык>, 1993, с. 513).

В книге <Политическая юстиция в СССР> (М., <Наука>) В.Н. Кудрявцев
перечисляет три основания для реабилитации:

а) в связи с отсутствием события преступления;

б) в связи с отсутствием в действиях обвиняемого состава преступления;

в) в связи с оправдательным приговором суда, вынесенным за недоказанностью
участия подсудимого в совершении преступления (ст. 5 и п. 3 ст. 309 УПК
РСФСР).

Автор книги прибавляет сюда еще два случая реабилитации, предусмотренных
законом <О реабилитации жертв политических репрессий>:

г) реабилитация лиц, дела на которых были прекращены по нереабилитирующим
основаниям;

д) реабилитация людей, которым не предъявлялось никакого обвинения (ст. 1 и
п. <д> ст. 3 <Закона о реабилитации>).

В.Н. Кудрявцев говорит, что данный закон соединяет элементы реабилитации,
амнистии и не подлежащего юридическому истолкованию действия (с. 338) и
называет их <политической реабилитацией> (с. 337).

Правомерна ли такая реабилитация?

Академик Кудрявцев считает, что да. <Новые, более гуманные и демократические
представления об истине, законности и справедливости, - пишет он, - не
должны оставаться достоянием лишь сегодняшнего дня; они способны в какой-то
мере повлиять и на прошлое, во всяком случае - восстановить доброе имя
людей, пострадавших, как мы теперь понимаем, из-за жестокости, бескультурья,
узости мышления и злоупотреблений прежнего времени> (с. 333).

Речь идет об обратной силе закона - одном из <фундаментальных постулатов
права>, позволяющей, по мнению В.Н. Кудрявцева, <дать современные оценки
фактам прошлого>. Автор приводит пример: спустя столетия реабилитация
католической церковью Джордано Бруно, сожженного инквизицией на костре по
обвинению в ереси 17 февраля 1600 г.

Что такое обратная сила закона ?

Согласно <Энциклопедическому юридическому словарю>, это <распространение
действия закона на случаи, имевшие место до вступления его в силу. Как
правило, - читаем далее в словаре, - закон обратной силы не имеет, то есть
не распространяется на правоотношения, возникшие до его издания>.

Отсюда можно заключить, что обратная сила закона не является, как полагает
В.Н. Кудрявцев, <фундаментальным постулатом права>. Это - исключение из
общих правил, а не фундамент права.

<К тому или иному факту или случаю, - читаем в словаре, - необходимо
применять закон, который действовал в момент, когда произошел данный случай
или имел место данный факт> (с. 203).

Подпадает ли случай с Дж. Бруно под действие обратной силы закона?

Дж. Бруно был осужден судебно-следственным органом католической церкви. В
начале XIX в. та же церковь упразднила созданную ею инквизицию. Бруно
реабилитирован в XX в. той же католической церковью - учредителем
инквизиции. Другие приговоры инквизиции оставлены ею в силе.

Случай с Дж. Бруно не подпадает под действие обратной силы закона, так как
католическая церковь не принимала закона об упразднении всех решений
инквизиции. Реабилитация Дж. Бруно - единственное решение, свидетельствующее
об изменении позиции католической церкви в отношении одного лишь его.

Рассмотрим теперь, подпадает ли Закон РФ <О реабилитации жертв политических
репрессий> под действие обратной силы закона.

Закон о реабилитации утверждает в преамбуле, что правоотношения,
существовавшие в обществе до его издания, в своей основе полностью
противоречат правоотношениям, которые устанавливает данный закон: с момента
возникновения бывшей власти до момента ее ликвидации. Как видим, между
предыдущим законодательством и Законом о реабилитации нет правовой
преемственности: разные формы власти, разные типы государств, разные нормы
социального поведения, исключающие друг друга. Все это исключает
распространение действия юридической силы <Закона о реабилитации>, включая
обратную силу закона, на предыдущие законы и практику их применения.

Позиция В.Н. Кудрявцева, с нашей точки зрения, ошибочна.

Политическая реабилитация, на самом деле, означает нарушение юридических
правил, а не следование им, искажение правовых понятий и назначения закона.
Политическая реабилитация и как часть законодательного процесса также не
является правомерной, потому что в этом случае произошла подмена
законодательных субъектов права.

Процесс политической реабилитации в CСCP начался еще в 50-е годы и
завершился подменой субъекта законодательствования 13 августа 1990 г., когда
был издан Указ Президента СССР <О восстановлении прав всех жертв
политических репрессии 20-50-х годов>, в котором действия государственной
власти были названы преступными. Власть отошла от официальной доктрины и
практики социализма в СССР, его юридических законов, обеспечивших политику
построения социализма в СССР. В случае с Указом правильнее было бы говорить
об амнистии, но не о реабилитации.

Антисоциалистический переворот происходил мирным путем в законодательной
сфере, что и явилось непосредственной причиной использования актов о
реабилитации в политических целях и искажения правовых понятий. Государство
продолжало формально называть себя <советским> и <социалистическим>.
Проведение же закона об амнистии означало бы, что процесс перехода
государства к другим социальным отношениям уже завершен.

Закон <О реабилитации жертв политических репрессий> 18.10.1991 г. также был
принят формально <советским> и <социалистическим> государством, хотя теория
и практика социалистического строительства в СССР, начиная с 7 ноября 1917
г. и действовавшие уголовные законы и административные акты, подверглись в
нем отрицанию.

Длительный период фактической подмены характера государственной власти,
превращение социалистического законодателя в капиталистического обеспечили
мирный переход страны от одного политического и правового курса к другому и
одновременно привели к несоответствию формы законов о реабилитации их
содержанию, смешению юридических понятий, которые теперь необходимо
восстановить в прежнем виде, если, конечно же, в дальнейшем мы хотим иметь
дело с законом и нормальными представлениями о законности, а не с огородным
пугалом.

К сожалению, последний <советский> законодатель - Верховный Совет РСФСР - в
нарушение действовавшего закона был распущен и расстрелян Президентом РФ в
1993 г. Поэтому привести законодательство о политических репрессиях в
соответствие с требованиями закона может только действующая ныне власть.

Спекуляция на праве

Сами реабилитированные, исходя из своего гражданского долга и понимания
законности, также могли бы предложить законодательной власти произвести
изменения в том же законе: исключить из него политическую мотивировку,
именовать реабилитацию амнистией, сохранив за реабилитированными льготы по
возрасту и состоянию здоровья.

В истории нашей страны есть и соответствующий пример: амнистия царским
политзаключенным, объявленная Временным правительством 15 марта 1917 г.

Необходимо, по нашему мнению, на законодательном уровне признать, что
политическая реабилитация не может восстановить юридические права, так как
она отрицает былую юридическую систему, в рамках которой эти права были
установлены. Надо положить конец спекуляции.

Чтобы понять антиправовое, политическое содержание закона о реабилитации,
рассмотрим его преамбулу, формулирующую цель закона.

<За годы Советской власти миллионы людей стали жертвами произвола
тоталитарного государства, подверглись репрессиям за политические и
религиозные убеждения, по социальным, национальным и иным признакам>, -
говорится в преамбуле.

Осуждая многолетний террор и массовые преследования своего народа как
несовместимые с идеей права и справедливости, Верховный Совет РСФСР выражает
глубокое сочувствие жертвам необоснованных репрессий, их родным и близким,
заявляет о неуклонном стремлении добиваться реальных гарантий обеспечения
законности и прав человека.

<Целью настоящего закона, - продолжает преамбула, - является реабилитация
всех жертв политических репрессий, подвергнутых таковым на территории РСФСР
с 25 октября (7 ноября) 1917 г., восстановление их в гражданских правах,
устранение иных последствий произвола и обеспечение посильной в настоящее
время компенсации материального и морального ущерба>.

Очевидно, что преамбула закона говорит не о реабилитации государством
невинно осужденных и не об обратной силе закона того же государства, а о
противопоставлении <тоталитарного государства>, действия которого
осуждаются, государству другому, нетоталитарному, политики <многолетнего
террора и массовых преследований> - <идее права и справедливости> и
связанной с этой <идеей> политики <обеспечения законности и прав человека>.

<Идея права и справедливости>, по мнению Верховного Совета РСФСР, была чужда
<тоталитарному государству Советской власти>. Наступает другая власть,
другие порядки. <Тоталитарное государство> уходит со сцены и заменяется
государством <идеи права и справедливости>.

Происходит смена государств и смена законов. Правовое основание для
применения обратной силы закона отсутствует; его ликвидирует сам закон о
реабилитации. Речь идет не о юридической реабилитации и не о законе как
таковом, а о политическом акте новой власти, декларирующей свои новые цели.

Цель реабилитации, указанная в законе, это ложная цель, так как правовая
преемственность между <тоталитарным государством> и новым государством <идеи
права и справедливости> полностью отрицается.

Настоящей целью закона является декларирование политической
противоположности <тоталитарного государства Советской власти> государству
нетоталитарному, воспевание последнему хвалы за <обеспечение законности и
прав человека> в отношении политических жертв <тоталитарного государства>.
Вот откуда на самом деле появляется идея реабилитации и ее искажение.
Увлекшись политической саморекламой, законодатель обнаружил свою правовую
неграмотность.

Согласно статье 1-й, <политическими репрессиями признаются различные меры
принуждения, применяемые государством по политическим мотивам>. При этом
понятие <политический мотив> в законе не раскрывается. А раз так, то нельзя
определить и что такое <политическая репрессия>, понять, почему одно лицо
может считаться <жертвой политической репрессии>, а другое нет. А.Н.
Яковлев, например, говорит, что жертвами политических репрессий было все
население СССР поголовно.

Статья 5-я признает <не содержащими общественной опасности> перечисленные в
ней бывшие пять видов преступлений и <реабилитирует> осужденных по ним ранее
лиц. А какое отношение к <тоталитарному государству>, его законам и его суду
имеет государство, в законодательстве которого не содержится перечисленных
составов преступлений?! Ведь так, за неимением в новом законодательстве
общественной опасности бывших видов преступлений, можно <реабилитировать>
кого угодно, не взирая на временные сроки - прошлое, настоящее и даже
будущее (существовали же индульгенции в средневековой католической
церкви), - государственные границы. Все человечество попадет в разряд <жертв
политических репрессий>. Разница между преступлением и непреступлением будет
полностью уничтожена.

В докладе Научно-исследовательского института социального развития при
Организации Объединенных Наций, подготовленном для Всемирной встречи на
высшем уровне в интересах социального развития в Копенгагене (1995 г.), о
понятии преступления сказано следующее: <Преступление в смысле нарушения
какого-либо законодательного запрета является концепцией в общем виде, но
что на деле есть преступление и степень его серьезности - понятия об этом в
разных странах несопоставимы. Для концепции преступления нет объективного
индикатора (причиненный вред), она определяется культурными ценностями и
властными отношениями>. (<Тревоги мира. Социальные последствия глобализации
мировых процессов>. M., 1997, с.70).

<Культурные ценности и властные отношения>, меняясь в одной и той же стране,
соответствуют изменяющимся в ней представлениям о преступлении. Неужели
непонятно, что попытка реабилитации за уже несуществующие преступления,
проводимая к тому же в политических целях, означает:

а) их искусственную реанимацию в искаженном виде;

б) искусственное включение их в действующее законодательство, хотя и со
знаком отрицания;

в) заведомое искажение истории страны;

г) принятие новыми судами решений, основанных на искаженных представлениях о
соблюдении законности. Вот какие плоды несет обществу политическая
реабилитации.

Академик В.Н. Кудрявцев по этому поводу пишет: <...реабилитация лиц,
осужденных в 20-50-е годы за политические преступления, основывалась уже на
новых, современных представлениях об общественной опасности... Судьи 80-х и
последующих лет, реабилитировавшие осужденных, действовали ... по своему
внутреннему убеждению. Но оно было совсем иным, чем у судей предыдущих
десятилетий> (с. 332-333).

И это называется реабилитацией?! Это политический фарс, организуемый властью
в силу присущего ей <бескультурья и узости мышления>. От такой
<реабилитации> пора бы отмежеваться и начать называть вещи своими именами.

В.Н. Кудрявцев оправдывает такую псевдореабилитацию тем, что законодатель
дал обществу такой закон, изменявший культурные ценности общества и
представление о преступлении. Чем больше реабилитированных, тем, на взгляд
Б.Н. Кудрявцева, лучше.

По-человечески понять такую позицию можно, если ее высказывает посторонний
для правоведения человек. Но зачем же специалисту, академику в области
уголовного права создавать <надежную научную защиту> для абсолютно
безнадежного в юридическом отношении закона? Ведь закон это не то, что
называется законом, а то, что является им по существу.

К несчастью, мировоззрение юриста как правило совпадает с миропониманием
законодателя, даже если последний и ошибается; в этом - социальная функция
юриста - обслуживать действующие законы и тех, кто ими пользуется. Еще в
1985 г. в статье, опубликованной в газете <Правда>, В.Н. Кудрявцев называл
лиц, оппозиционно настроенных к режиму, <отщепенцами> (17 мая, с. 3-4). А в
2000 г. ему вдруг стало понятно, что преследование за убеждения в то время
<ясно указывало на скорый конец> советской системы (с. 139).

Да и растущее год от года число реабилитируемых не спасает.

Не секрет, что политическая реабилитация является частью общей кампании по
внедрению в общество капиталистических отношений. В связи с этим, согласно
статистике, <с 1992 г. в России наблюдается устойчивая тенденция
депопуляции, характеризующаяся превышением числа умерших над числом
родившихся в 1,5-1,7 раза, а общие демографические потери России за
1992-1997 гг. вследствие ухудшения социально-экономического положения,
разрушения привычной культурной и бытовой среды оцениваются в 8 млн.
человек, из которых около 3 млн. преждевременно умершие и около 5 млн.
неродившиеся в результате резкого падения детородной активности.
Интенсивность ежегодных потерь населения в последние 5-6 лет более чем вдвое
превысила потери периода сталинских репрессий и массового голода первой
половины 30-х годов.

Согласно имеющимся демографическим прогнозам на 1998-2015 гг. численность
населения России уменьшится еще на 8,6 млн. человек, или на 6%. Темпы ее
снижения будут практически постоянными...> (С.Ю. Глазьев, <Геноцид>. М.,
<Терра>, 1998. с. 18-19).

По подсчетам А. Лебедева, общая потеря численности населения России в
результате проводимых реформ, включая и правовые, уже составила 20 млн. 240
тыс. человек (<Дуэль>, 31.07.2001 г., с. 3).

Не следует думать и о якобы <прирожденной кровожадности> России и
<бескровности> Запада. Достаточно будет сослаться на отчет за июнь 2000 г.
Международного Красного Креста, в котором он обвиняет западный Международный
Валютный Фонд в том, что благодаря экономически навязываемым им <рецептам по
экономии> средств на здравоохранение в мире ежегодно умирает 13 млн.
человек. (<Дуэль>, 2000, N 36, сент., с. 7).

Несуразность политической реабилитации особенно очевидна, если сравнивать ее
с реабилитацией за рубежом. Например, крымские татары и чечены, перемещенные
в годы войны в невоюющие районы СССР, считаются по новому закону жертвами
политической репрессии. И в США в те же годы 120 тыс. американцев японского
происхождения: мужчин, женщин и детей, более 60% которых были гражданами
США, подверглись принудительному переселению с тихоокеанского побережья в
расположенные в Техасе концлагеря. Правовым ограничениям подверглись
американцы итальянского происхождения. Позднее им была выплачена компенсация
(по 50 тыс. долл. американцам японского происхождения в 1989 г. по 15 тыс.
американцам итальянского происхождения в 2001 г.). Но не было и речи о якобы
примененных к ним незаконных политических репрессиях. А ведь изданию
распоряжения президента США о водворении японо-американцев в лагеря за
номером 9066 предшествовала националистическая травля их.

Так, газета страны иммигрантов в редакционной статье
писала: <Гадюка остается гадюкой, где бы она ни снесла свое яйцо. Так и
американец, рожденный от родителей-японцев, вырастает для того, чтобы стать
японцем, а не американцем> (цит. по газ. , Nov. 29, 2001, p.
5).

Диктатура пролетариата: право или произвол

Мы показали, что закон о реабилитации жертв политических репрессий основан
на подмене одного вида права, социалистического, другим, буржуазным,
происходившей в условиях, когда социалистический законодатель становился
законодателем буржуазным.

Это превращение, в частности, породило иллюзии об <отставании в развитии
политической теории и практики в России от передовых западных стран>, что
якобы <страны западной цивилизации изначально ориентировались на приоритет
прав и свобод личности>, а Россия советского периода - на подавление
человека (Р.Т. Мухаев, Политология. 10-11 классы. Пособие для
общеобразовательных учебных заведений. М., <Дрофа>, 1997, с. 63, 11).

Распространение таких псевдонаучных идей идеализирует западный опыт и
соответствующее ему развитие человеческой цивилизации, ограничивает правовую
и социологическую теорию категориями западного мышления, превращая
абсолютное большинство человечества и его культуру в безликий, ничего не
значащий материал для развития только западной цивилизации.

На самом же деле вопрос о назначении человеческого бытия и о пути развития
людей был и остается открытым и в такой форме одинаково доступным всем
народам. Здесь нет и не может быть никаких рецептов: ни западных, ни
восточных.

Диктатура пролетариата, которую отрицает закон о <реабилитации>, как
известно, была вполне современным, научным и успешно примененным средством
развития общества в России. Цели этой новой власти, возникшей на научной и
революционной основе: <равноправие приходящей на смену капитализма
коммунистической системы собственности> (ст. 57 Уголовного кодекса РСФСР,
1922 г.), и связанная с ней индустриализация, научно-технический прогресс,
всеобщее образование населения и т.д., были достигнуты.

Репрессии, применявшиеся этой властью, могли бы считаться политически
незаконными, если бы противоречили ее целям.

Законы диктатуры пролетариата соблюдались. Это признают и бывший генпрокурор
России А. Казанник, и акад. В.Н. Кудрявцев.

Художественный анализ советского общества, который дает А. Солженицын в
<Архипелаге ГУЛАГ>, основан на отрицании идеи власти диктатуры пролетариата,
ее целей и самого общества. Автор называет диктатуру пролетариата <безумным
курсом>, при котором <закона нет>. Понять советскую историю через <Архипелаг
ГУЛАГ> нельзя, это очевидно, а заблудиться можно.

Да, до середины 50-х годов советская власть была властью диктаторской. Но не
<бузумной>, и народ желал такую власть. <Вы могли сказать: уходите, -
говорил И.В. Сталин в июне 1945 г. в Кремле, обращаясь к русскому народу. -
Но вы этого не сделали>.

Пересмотр политики СССР начался, как известно, <сверху> <дворцовыми
переворотами> и завершился реставрацией капитализма, когда уже было
официально признано, что власть диктатуры пролетариата успешно выполнила
свою задачу и со времени репрессий того периода прошло тридцать лет.

Ответственность за незаконные репрессии

Говоря о незаконных политических регрессиях, академик В.Н. Кудрявцев исходит
из того, что такие преследования порождены неправильным политическим курсом,
как это утверждает и закон о реабилитации жертв политических репрессий. Но
дело в том, что любые репрессии, осуществляемые государством, основаны на
законе. Пo-другому просто не может быть. Отрицание политического курса
государства с точки зрения другого не означает, что деятельность первого не
опиралась на закон и была произвольной, хаотичной и, как говорит А.
Солженицын, <безумной>.

Условно говоря, закон имеет три стадии своей жизни:

1. Формирование социальных отношений, не регулируемых законом.
Справедливость этих отношений является социальной, а не юридической и потому
не зависит от закона.

2. Оформление сложившихся социальных отношений в виде юридического, т.е.
государственного, закона.

3. Деятельность государства по его реализации, то есть осуществление
социальной политики. Этот цикл повторяется.

В.Н. Кудрявцеву кажется, что само право служит источником социальных
отношений, оно совершенно само по себе, а объективной природы у права, то ес
ть социальных отношений и социальной политики как бы не существует. Он
ссылается на идеал правового государства, <где все равны перед законом, а
действие его - неотвратимо>: вот, мол, к чему надо стремиться.

Но практика показывает, что государство идет на нарушение принципа равенства
граждан перед законом, если иным способом оно не может сохранить
установленный в нем правопорядок, также как и в случае с государством
диктатуры пролетариата.

Например, 26 октября 2001 г. в США вступил в силу новый закон, так
называемый <Патриотический акт США>, предоставляющий полиции и спецслужбам
право втайне от подозреваемых ими в терроризме граждан обыскивать их
квартиры, прослушивать телефонные разговоры, отслеживать связи в Интернете,
получать информацию о частной их жизни без предъявления серьезных
доказательств вины подозреваемых. Печать сообщает о возможном применении
пыток к подследственным. Президент США также подписал указ о создании за
пределами этой страны военных трибуналов, предназначенных, в частности, для
проведения суда над гражданами других государств.

В ноябре 2001 г. парламент Великобритании принял закон о борьбе с
терроризмом, отменяющий действие презумпции невиновности, допускающий
проведение ареста и заключение в тюрьму без предъявления обвинения, закрытый
суд без участия присяжных.

Отсюда вывод: собственно правовая культура - явление <техническое>, а не
социальное. Государство использует эту культуру для защиты не самой этой
культуры, а тех социальных отношений, которые оно представляет.

Мне могут возразить, что перечисленные меры приняты в связи с терактами в
США 11.09.2001 г. и являются исключительными. А как тогда быть, скажем, с
обвинением в шпионаже, выдвинутым правительством США против пятерых
кубинцев - Герардо Хернандеса, Романа Лабадино, Антонио Гуэреро, Рене
Гонсалеса и Фернандо Гонсалеса, <вина> которых заключается в том, что,
находясь на территории США, они отслеживали террористические группы,
формируемые и поддерживаемые при участии правительства США в течение 43 лет
для осуществления террористических актов против Кубы?! 12 декабря Г.
Хернандес осужден в Майами федеральным судом и приговорен к двум пожизненным
срокам заключения плюс 80 месяцев. 27 декабря начнется слушание в суде по
делу А. Гуэреро.

Любопытно и то, как академик В.Н. Кудрявцев изображает механизм
ответственности за политические репрессии.

<Хотя в масштабах страны, - пишет он, - проблема ответственности за
незаконные политические преследования специально не была ни поставлена, ни
обсуждена, можно считать, что их государственная оценка имела место> (с.
344), и называет далее закон о реабилитации и постановление Конституционного
суда РФ от 30.11.1992 г. относительно указов президента РСФСР о запрете
деятельности КПСС и КП РСФСР и об аресте их имущества.

Ответственность за незаконные политические преследования, как было показано
выше, проблема надуманная, не имеющая ни политических, ни юридических
оснований, а их <государственная оценка> - злоупотребление институтами
государства и права.

Изучение юридической стороны репрессий показывает, что:

1. Необоснованных репрессий практически не бывает.

2. Необоснованные политические репрессии и их размер являются выражением
несогласия с данной политической системой, это оружие для идеологической и
политической борьбы с нею, но не доказательство правонарушения, допущенного
властью.

3. Политическая реабилитация постсоветского времени преследовала в основном
идеологическую и политическую цели, то есть была пропагандой. Не случайно и
в материальном плане политическая реабилитация практически ничего не дала,
да и не могла дать в условиях разрушаемой экономики и повального ограбления
населения различными способами.

М.В. МАЛИНИН