Требуется отзыв С. Г., Ниткина, а также других форумян (*+)
===================================================
После текста будут мои вопросы, на которые хотелось бы получить ответ, и замечания, которые можно бы прокомментировать.
===================================================
ПЕТЕРБУРГСКАЯ ИДЕЯ И АМЕРИКАНСКАЯ МЕЧТА
Евгений Лукин
21 — 24 октября в нашем городе проходила IV международная конференция «Феномен Петербурга», посвященная 300-летию северной столицы. В своих выступлениях ученые и писатели из Великобритании, Германии, Италии, Франции и России говорили о таком уникальном явлении, каким является город на Неве. В ходе дискуссии звучали самые разные мнения о прошлом и будущем Петербурга, его романтическом ореоле и интеллектуальном лидерстве. Высказывались спорные точки зрения, о чем, в частности, свидетельствует доклад одного из участников конференции, члена Союза писателей России Евгения ЛУКИНА.
-----------------------------------------------------------------
Сегодня, когда американская мечта («любой сапожник может стать миллионером») властвует над умами, стоит, наверное, поразмышлять над ней. Стоит поразмышлять, какова ее подлинная духовная сущность, как согласуется она с русским мироощущением и как сообразуется с петербургской идеей в частности.
Действительно, в истории России и Америки много схожего. Отсчет исторического времени в той и другой стране начинается с викингов. Викинги, именуемые русью, покоряют славянскую территорию, отчего, согласно летописному преданию, «есть пошла Русская земля». Викинги открывают Новый Свет и нарекают его Vinland — страной винограда. Но не эти внешние проявления сближают Россию и Америку. Их единит тот необычайный дух открытия, первопроходства, покорения, что зиждется в германизме. Викинги являются лишь носителями этого духа, который, сочетаясь с тем или иным миром, преображается и обретает свою особенную сущность: германизм в России это воля одного, германизм в Америке — воля каждого.
В древнем мифологическом сознании главенствует идея судьбы, непосредственно образуя круг духовных ценностей каждого народа. Судьбой в древнеславянском понимании наделяет человека верховное божество Род, оттого каждому «на роду написано». Человек является частицей рода, его судьба неотделима от общей, потому и называется «долей» или «участью». Последующая христианизация Руси лишь освящает эту изначальную традицию, утверждая православную соборность как высшую ценность. Такое понимание судьбы сохраняется и поныне. В одной популярной песне поется: «Если радость на всех одна, то и беда одна».
При этом идее судьбы противостоит идея личной свободы или воли, под которой зачастую подразумевается своеволие: «Своя волюшка доводит до горькой долюшки». Свободная творческая инициатива осуждается как действие на собственное благо и одобряется как действие на благо всеобщее. Человек ощущает себя духовно свободным только тогда, когда творит по велению свыше, затем что воля Божия, как и воля властвующая, отождествляется с волею соборной, образуя царственную симфонию.
Иное понимание судьбы и свободы присуще древнегерманским племенам. У каждого племени, у каждого индивидуума наличествует своя судьба, что утверждается в знаменитом выражении «jedem das seine» (каждому свое). Человек также принадлежит роду, но родовой менталитет не мешает его свободной творческой инициативе. Он стремится осуществить свою судьбу, каковая может быть удачной и неудачной, счастливой и несчастной, но никак не является неким непреодолимым роком. Конечный итог зависит от волевых усилий человека, который мужественно выбирает свою участь. Помимо прочего, судьба или удача имеет вещественные признаки. Она не кажется иллюзорной, но материализуется в неких предметах — золоте, одеждах, оружии. Количество предметов свидетельствует, в какой мере их владелец отмечен божественным знаком.
Христианизация на Западе, как и на Востоке, сопровождается своеобразным сочетанием старых и новых духовных ценностей. В России первенствующую роль играет традиционная идея божественного происхождения власти, которая господствует с призвания скандинавского конунга Рюрика и его викингов, именуемых русью. Единая воля великого русского князя, подчиняясь канонам германского понимания судьбы и свободы, со временем освящается идеей соборности и образует триаду: православие, самодержавие, народность.
На Западе подобное сочетание старых и новых духовных ценностей наблюдается в таком христианском веро-учении, как кальвинизм, созданном в первые годы Реформации. Кальвин, опираясь на доктрину бл. Августина об абсолютном предопределении, сопрягает ее с древнегерманской идеей судьбы, где избранный для вечного блаженства непременно отмечается божественным знаком счастья, удачи, успеха, материализуемым в виде конкретных ценностей. Кальвинизм (английский пуританизм, немецкий протестантизм) становится духовной сущностью нового образа жизни, нового образа хозяйствования, называемого капиталистическим.
Америка, некогда открытая викингами, в ХVII веке заселяется английскими пуританами. Преображенная идея судьбы как успеха культивируется среди колонистов, которые постепенно приходят к осознанию собственных интересов. Эта идея отражается в Декларации независимости США, где провозглашается американская триада: «Все люди сотворены равными, и все они наделены Создателем определенными неотчуждаемыми правами, к которым принадлежат жизнь, свобода, стремление к счастью». Знаменательно: к неотчуждаемым правам не относится собственность, ибо она не является самоцелью, но обретается на пути к успеху. При этом государственная власть служит исключительно священной идее судьбы, которая реализуется через свободную творческую инициативу.
Эта инициатива предполагает обязательным рациональное начало, каковым наделяет каждого Господь. В силу этого становится возможным устроение на земле царства Божиего, о котором возвещается в Откровении Иоанна Богослова. Этим царством и мыслится Америка: «Соединенные Штаты — это Новый Иерусалим, определенный Провидением под территорию, где наука, свобода, счастье и слава должны распространяться с миром» (Вашингтон).
В то же время и патриарх Никон мыслит устроение на земле Нового Иерусалима, но наполняет его иным содержанием и преследует очевидную цель сотворения теократического государства. Царь Алексей Михайлович твердо пресекает всяческие попытки поставить «священство превыше царства», а его царственный сын вообще уничтожает патриаршество как институт возможного духовного противостояния. Петровская модернизация зиждется на стремлении разумно преобразовать Россию на западный лад, исключая какую-либо религиозную поддержку. Русская триада приобретает другое содержание: самодержавие, православие, народность.
Петербургская идея как идея целесообразного переустройства страны заключается в создании современного имперского государства, действующего на благо своих подданных. Провозглашая себя императором, Петр Великий дает клятву «стараться о пользе общей, от чего народ получит облегчение». Самодержавная идея Петра отрицает свободу и личный почин, который должен принадлежать только властвующей воле: «Я повелеваю подданными, повинующимися моим указам. Сии указы содержат в себе добро, а не вред государству. Англинская вольность здесь не у места, как к стене горох».
Петровский абсолютизм освящает государство, выдвигая взамен личного интереса некую «общую пользу». Подданный обязан «служить отечеству верою и правдою, имея целью искренно и усердно соединиться с правительством в великом подвиге улучшения государственных постановлений» (Пушкин). Этот менталитет державности остается до сих пор. В другой популярной советской песне поется: «Раньше думай о Родине, а потом о себе».
Однако такому государству для исполнения единой верховной воли все равно требуются трудолюбивые и инициативные работники, поэтому особое значение приобретает профессия. Об острой нехватке специалистов свидетельствует посылка Петром Великим молодых людей учиться на Запад, что осуществляется по указу монаршему, но зачастую против воли частной, а тем более религиозной.
Немецкое слово Beruf, как и английское calling, одновременно означает и профессию, и призвание. Оно имеет явную религиозную окраску и всецело согласуется с кальвинистской идеей судьбы, когда конкретная работа предопределяется божественным промыслом. Такая слиянность свободной творческой инициативы и профессионального труда как задания, полученного от горней силы, позволяет чудесно преобразить человека. Человек самозабвенно трудится на своем поприще во имя будущего спасения души, а всевышним мерилом его деятельности является конечный результат, имеющий вещественные признаки.
Между тем в России между призванием и профессией пролегает пропасть. Ибо профессия обнаруживается как нечто рутинное, земное, а призвание дается как небесная благодать. Ярким образчиком такого противопоставления является небезызвестный суд над «тунеядцем» Иосифом Бродским, когда поэт под профессией понимает свое божественное призвание, а судья требует этому документальное свидетельство, выданное государственным органом. Печальная картина: профессия без призвания, как участь без счастья.
Трехсотлетняя дискредитация тех или иных ценностей закономерно закончилась крахом последней триады, когда бывшее самодержавие, православие, народность обратились в партвласть, коммунизм, интернациональность. Петербургская идея как идея рационального преобразования страны переживает кризис, поскольку отрицает религиозный фактор. Нынешняя попытка переустройства по великому, но чужому образцу объясняется превратным представлением об американской мечте как мечте материалистической.
Для постороннего взгляда американская мечта реализуется как успех, обретая зримые очертания — дом на лужайке, серебристый лимузин, благоразумная жена, здоровый образ жизни. Но по сути она является высокой религиозной ценностью и зиждется на древнегерманской идее судьбы. Американская мечта — это каждодневный труд, свободная творческая инициатива, трезвый расчет, аскетическое отношение к благам, и все перечисленное — лишь во имя Божие. Высказывание Франклина «время — деньги» служит для американцев таким же нравственным императивом, каким для русских традиционным оправданием безделья и нищеты является поговорка: «От трудов праведных не наживешь палат каменных».
Несмотря на кризис, петербургская идея может вновь стать национальной, ибо основывается на рационализме, который, как видно из вышеизложенного, исторически перспективен, если пронизан религиозным духом. Поэтому сегодня так необходима Духовная Реформация, обусловленная пробуждением творческого начала в человеке, созданном по образу и подобию Божиему. Она подразумевает свободную творческую инициативу, а главное — свободную творческую волю, каковой от Бога обладает любой, а не только избранный венценосец. Она предполагает свободный созидательный труд на благо каждого, а не пресловутую «общую пользу», задаром учиненную на ленинском субботнике. Она требует воспитания мужества и стойкости к превратностям судьбы, стремления к открытиям, новизне, первопроходству в любой области жизнедеятельности. И, конечно, она требует вдохновенного призыва, обращенного к человеку: слово, подвигающее к созидательному труду, есть Слово Божие.
============================================
1. Е. Лукин вполне обоснованно считает Запад духовной, а не "бездуховной" цивилизацией (о чем вполне справедливо говорил и С. Г. в своих книгах). Он призывает Россию к Духовной Реформации, причем даже пишет оба слова с большой буквы.
Полагаю, что Лукин знает о том, какими жертвами (вполне "реальными", так сказать) сопровождалась та, западная Реформация. Интересно, почему он ни слова об этом не сказал? Или "Запад нам поможет"?
2. Лукин призывает к Духовной Реформации, т. е. в какой-то мере к повторению опыта 400-500-летней давности. Тогдашняя Реформация проводилась в религиозном обществе. Но может ли Духовная Реформация проводиться не просто в нерелигиозном, но в УСТАЛОМ обществе?
Есть ли вообще примеры подобной реформации в "новейшее время"?
(Тем более, что СОВРЕМЕННЫЙ Запад уже вовсе не может считаться образцом аскетического отношения к благам, творческой инициативы и всего такого. Об этом, кстати, тоже писал С. Г. - мол, "слишком поздно".)
К этому же.
Я уже не раз читал и слышал разговоры о нынешних подростках (и молодых людях вообще) наподобие этого: "Мы в их возрасте не такие были. Знали, что нам нужно думать не о себе, а светлое будущее строить (что до меня, кстати, то я этого уже как раз "не знал", а собирался просто "жить" %-))) - Г.) Теперь же старшеклассники всерьез задумываются над тем, как построить свою жизнь. Другое время - другие дети". (Петербургская газета "Вести", о школьниках Гатчины.)
Так что прагматизм-то у "племени младого, незнакомого" как будто бы налицо (по крайней мере, у тех, кто живет в центрах вроде Петербурга и близко к ним, вроде Гатчины). Но ему, прагматизму-рационализму, видать, РЕЛИГИОЗНОЙ компоненты не хватает. А откуда ее взять-то? Ввести Закон Божий, причем не в виде "ознакомления с религией", а "без дураков"?
3. Отсюда логически вытекает, что Духовная Реформация должна начаться с реформации Русской Православной церкви. Чтобы снова не "напартачили", как вссегда.
Часть паствы можно отдать на окормление пасторам-протестантам, но самое лучшее и надежное - подготовить новое поколение "батюшек". Т. е. посылать за границу (либо на открытые в России "курсы переподготовки") на стажировку не "специалистов", а "духовных пастырей" прежде всего, которые вольют свежие идеи в общество и т. п.
Не к этому ли призывает автор?
4. Автор пишет: "Такая слиянность свободной творческой инициативы и профессионального труда как задания, полученного от горней силы, позволяет чудесно преобразить человека. Человек самозабвенно трудится на своем поприще во имя будущего спасения души, а всевышним мерилом его деятельности является конечный результат, имеющий вещественные признаки".
Хотелось бы напомнить, что "самозабвенно" означает "забывая себя" или "о себе". Как-то это плохо стыкуется с...
