То что Вы привели - это пример использования"формационного подхода" как
универсальной схемы. Видимо Семенов - "формационщик". Не знаю когда он
препоадавал. В столицах сейчас много разных школ и подходов,но по
крупному по-помоему в Москве в основном бодаются формационщики и
цивилизационники, причем первые в основном остатки старой официозной
научкомовской выделки, их нетурдно бить, что цивилизационники и
проделывают. Правда, сеть и направление,призывающее соединять оба
подхода. Все дело в том как. Однобокость была одна,и видимо теперь
другая.
Что касается эпизода с "проклятым вопросом"народников, поставленному
Марксу Засулич и т.д. Это тоже ведь очень старая история, с
этим"казусом", из серии ожесточенной идейной борьбы вокруг того, что на
самом деле происходило в конце 19в в этом российском "бродиле", и борьба
все не утихает. Приведу тут ниже в приложении еще один ее эпизод.
Связанный с местом и значением фигуры Плеханова. Не так давно был
большой шум,связанный с обнаружением в архиве так наз"Завещания
Плеханова"(на самом деле самоделки), наследие которого подняли теперь на
щит гавриил-харитоно-поповцы и тому подобные"социал-демократы". Так что
и тут нечто живое-страстное-борющееся все еще кипит
(архивные документы подделывают,вбрасывают,вокруг крики и разборки), что
связано разумеется с сугубой актуальностью "темы" для нынешней идейной
ситуации и борьбы в России. Жив, жив"проклятый вопрос"! Да еще как
"забирает"!
Ищут правильное отношение и связь с наработанной традицией -и
от -путем подтасовочек правда- нашли(гавриил-харитон-эсдеки. Ну этим
сам бог велел так "находить",узнаю орлана ГавриилХаритоныча по полету)
Проф.Троицкий,изветный специалист по истории русского рев.движения 19в,
недавно тоже вышел со старой статьей о плехановцах и их роли в
"симбиозе-синтезе" народничества и марксизма..
Но это так, к слову. По итогам "эпохи крайностей"(Эрик Хобсбаум так
назвал 20 век)можно сравнить в отношении
борьбы"нативных"и"заимствованных"идейных революционнно-реформаторских
течений не тольок на россию, но и на другие страны, например - Китай.
Кубу и другие. Нужны аккуратные слова и ходы. Можно ли, скажем, сравнить
"народников и марксистов"России и Китая и общее в рев.развитии этих двух
стран в 20веке. Они обе переживали схожую эпоху трансформации и имеется
нечто важное общее в части отмеченной дилеммы. Однако нам с нашей
супер-остротой идейной борьбы опять-таки грубо говоря тяжелей, чем
китайцам. Те гораздо более умеренно относятся к проблеме
разрыва-преемственнности и не выясняют бесконечно с надрывом, кто "тебе
дороже- папа иили мама"
.Всякое лыко в строку,преемственность важней разрыва. И получается на
уровне глубинном синтез-симбиоз "СуньЯтСена" с "МаоЦзеДуном" , а
официозная версия спокойно присоединяет к ним Маркса,Ленина, Сталина и в
конце - ДэнСяоПина. КПК никогда не устраивала плясок на костях и
разборок с радикальными оргвыводами с "Лениным","Сталиным", "Мао".
Просто инкорпорировала,нанизывала их в единую свою версию"философии
практики"., которая "нам строить и жить помогает, по жизни ведет и
зовет"
"Философия практики"тем и отлична от других - это ее differentia
specifica, родовое свойство, по Грамши - что обладала иммантентным и
огромным симбиотическим потенциалом.
И отцы-основатели, и верные последователи-мажораторы(Ланин,Сталин, Мао)
относятся именно к такой "породе симбионтов" - разумеется, каждый в
своем времени, раскладе сил и традиции.
Можно пытаться идти от методических наработок,аппарата и концепции
живой версии"философии практики", как я оч.коротко отписал Мирону. Это
поверх и вне формационных схем .У Грамши есть целый ряд
концептов,связанных с эпохой трансформации общества, или(по разниому
называя)"нарожно-национальной реформой, "эпохой социальной
революции" -это ЭПОХА,а не два-три скачка. Во Франции - 100лет. Так вот
в таком аппарате и ряду и можно работать, рассматиривая ряд переходов
через череду спокойных фаз, фаз"революций","реформ","пассивных
революций","революций-реставраций". Об одном таком ныне широко
применяемом концепте Грамиши -"пассивной революции" - см в постинге http://212.188.13.163:2009/nvz/forum/0/co/65725.htm
в глоссарии Грамши.
PASSIVE REVOLUTION: "Revolution" that is really a reform from above by
an elite without mass participation aimed at avoiding radical social
change. Fascism, the Risorgimento, Italy's 19th century national
independence movement and "americanism and Fordism", i.e. the 30's New
Deal reforms of U.S. capitalism are examples of passive revolution
according to Gramsci. Passive Revolution is a counter-revolutionary,
restorationist historical movement aimed at avoiding or reversing
revolutionary change.
=======
На мой взгляд, оч.коротко говоря. в России также происходило нечто
подобное что и в Китае, но на фоне этих самых резких разборок по части
преемственности-разрыва-заимстований.(которые не прекращаются по сей
день). Да еще с постоянной оглядкой на идейно враждеюный Запад, да
других соперников и врагов. Например,на Западе ходовой была версия Н. А.
Бердяева, С. Бэрона, Л. Шапиро и др. о том, что К. Маркс и Ф. Энгельс -
одним словом - "были за народников". А унас, конечно - ату.Как вон пишет
Троицкий -"вместо моей появилась статья М. Т. Иовчука с акцентом - по
застойной традиции - не на преемственность (как у меня), а на разрыв
между народничеством и марксизмом в России. Теперь эта традиция ушла в
прошлое"
Учиться умонотаниванию и способности к балансу
преемственности-симбиотичности у китайцев в этом отношении надо бы.
Фриц сообщил в новостях следующее:65780@kmf...
> Семёнов Юрий Иванович, наш профессор философии, учил нас, что
последовательная смена формаций в рамках одной страны - редкое
исключение. Как правило же, новая формация возникает в стране,
расположенной по соседству с теми странами, где предшествующая формация
получила своё наибольшее развитие. Так, античная рабовладельческая
формация возникла в Греции и Риме благодаря государствам, существовавшим
ранее на ближнем востоке и в древнем Египте. Феодальная формация
возникла на основе рабовладельческой, но не в Риме, а на окраинах
империи в варварских европейских государствах. Только капитализм возник
в тех же странах.
> Это подобно движению абсолютного духа с ближнего востока через
средиземноморье в Европу, а затем на восток.
> Несомненно, новая формация возникает на основе полного развития
предыдущей, но, вопреки Энгельсу, нередко в другой стране. Россия очень
подходила для социализма - она могла использовать опыт и достижения
Запада и строить новое общество на их основе. Да так во многом и
произошло.
>
> >"... верно ли, что русская крестьянская община была обречена и что
Россия, как и все страны мира, должна была, "согласно непреложному
закону истории", пройти через все этапы капиталистического производства.
Отвечая на этот "проклятый вопрос" русских народников, Маркс еще раз..."
------------
приложение
с сайта СаратовскогоГУ. Кафедра истории
{[1]} Эта статья была написана к 100-летию группы "Освобождение труда"
по заказу журнала ЦК КПСС "Коммунист". 28 февраля 1983 г. зав. отделом
редакции "Коммуниста" С. С. Салычев письменно уведомил меня, что моя
статья "принята редколлегией" и он посылает ее в набор. Однако в 14-м
номере журнала за 1983 г. вместо нее появилась статья М. Т. Иовчука с
акцентом - по застойной традиции - не на преемственность (как у меня), а
на разрыв между народничеством и марксизмом в России. Теперь эта
традиция ушла в прошлое, и публикация моей статьи вполне уместна к
115-летнему юбилею плехановской группы.
Освободительное движение
Выпуск ?16
Н. А. Троицкий
НАЧАЛО РУССКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ{[1]}
25 сентября 1883 г. в скромном кафе на берегу Роны в Женеве пятеро
русских революционеров-эмигрантов, членов народнического общества
"Черный передел" приняли заявление о том, что они разрывают с
народничеством и образуют новую организацию - группу "Освобождение
труда"
...
Главным фактором, обусловившим переход революционной России от
народничества к марксизму, был ее собственный опыт. Плеханов прямо
говорил: "Мы не сшивали своих взглядов из кусочков чужих теорий, а
последовательно вывели их из своего революционного опыта, освещенного
ярким светом учения Маркса"{[19]}.
Здесь уместно вспомнить хрестоматийное высказывание В. И. Ленина из его
книги "Детская болезнь левизны в коммунизме": "Марксизм, как единственно
правильную революционную теорию, Россия поистине выстрадала полувековой
историей неслыханных мук и жертв, невиданного революционного героизма,
невероятной энергии и беззаветности исканий, обучения, испытания на
практике, разочарований, проверки, сопоставления опыта Европы"{[20]}. В
связи с этим Ленин особо напоминал "о таких предшественниках русской
социал-демократии, как Герцен, Белинский,
Плеханов уже на пути от народничества к марксизму свидетельствовал, что
из сочинений Бакунина он "вынес великое уважение к материалистическому
объяснению истории"{[26]}, а Лаврову написал так: "С тех самых пор, как
во мне начала пробуждаться <критическая мысль>, Вы, Маркс и Чернышевский
были любимейшими моими авторами, воспитавшими и развившими мой ум во
всех отношениях"{[27]}.
Главное же, в 70-е гг. русские революционеры, хотя и отступили по
некоторым вопросам теории назад от Чернышевского, в других вопросах шли
вперед. Таковы были вопрос о капитализме и сопряженный с ним рабочий
вопрос. Ранее эти вопросы считались абстрактно-теоретическими и не были
увязаны с практикой революции. Герцен, Огарев, Добролюбов, и в
особенности Чернышевский, были замечательными критиками западного
капитализма, но никто из них не изучал капиталистические процессы в
России. "Семидесятники" же внимательно следили за развитием русского
капитализма и озабоченно отмечали в своих программах, что капитализм уже
проник в "народную жизнь" и грозит разрушением общины{[28]}. Правда, они
истолковали это лишь как регресс (полагая, что торжество капитализма еще
можно предотвратить), но попытались использовать социальные сдвиги,
обусловленные капитализмом.
Так в идеологии народничества появляется к началу 70-х гг. тактический
расчет мобилизовать вместе с крестьянством "городских рабочих" в
качестве второго, вспомогательного эшелона революции. Историки,
полагающие, что Г. В. Плеханов "первым из народников 70-х гг. обратил
внимание на рост стачек в Петербурге" и высказал "мысль о соединении
крестьянского восстания с выступлением рабочих"{[29]}, ошибаются. Еще в
1871-1872 гг. деятели Большого общества пропаганды (т. н. "чайковцы")
обратили внимание на стачки в Петербурге и занялись пропагандой среди
рабочих, намереваясь соединить крестьянское восстание с рабочим{[30]}.
Уже по следам "чайковцев" шли к рабочим (нередко с "Капиталом" Маркса и
документами I Интернационала) другие народники: участники кружка
"москвичей" и группы В. М. Дьякова (1875 г.), землевольцы (включая
Плеханова), чернопередельцы, народовольцы.
первую из политических организаций рабочего класса в России
("Южнороссийский союз рабочих") возглавлял народник Е. О. Заславский, а
вторую ("Северный союз русских рабочих") - уже сами рабочие, которые,
однако, вышли из народнических кружков: В. П. Обнорский, С. Н. Халтурин,
П. А. Мои-сеенко, Д. Н. Смирнов, А. Н. Петерсон и др.
Самый большой для домарксистской России размах придала революционному
движению ближайшая предшественница социал-демократии - партия "Народная
воля". Обывательское представление о ней как о партии главным образом
террористической живуче, но бездоказательно. Ни в программе "Народной
воли"{[33]}, ни в ее деятельности террор не занимал главного места -
просто он был на виду. Осуществляли его только члены и ближайшие агенты
Исполнительного комитета партии и несколько сменявших друг друга
техников, метальщиков, наблюдателей, которые известны нам поименно. Зато
во стократ большие силы "Народной воли"{[34]} под руководством того же
Исполнительного комитета вели разностороннюю нетеррористическую
пропагандистскую, агитационную, организаторскую деятельность во всех
слоях населения, включая национальные окраины. В. И. Ленин усматривал
"великую историческую заслугу" народовольцев именно в том, что "они
постарались привлечь к своей организации всех недовольных и направить
эту организацию на решительную борьбу с самодержавием"{[35]}.
Борьба "Народной воли" с царизмом, которую Ф. Энгельс оценил как "нож
деятелей, приставленный к горлу правительства"{[36]}, была - не сама по
себе, конечно, а как мобилизующая и ударная сила общенационального
демократического натиска, - решающим фактором второй революционной
ситуации в России 1879-1881 гг. "Благодаря этой борьбе и только
благодаря ей, - подчеркивал В. И. Ленин, - положение дел еще раз (после
1861 г. - Н. Т.) изменилось, правительство еще раз вынуждено было пойти
на уступки"{[37]}. Впервые за всю историю русского освободительного
движения царизм был поставлен в столь кризисную ситуацию, что ему
"приходилось уже подумывать о возможности капитуляции и об ее условиях"
{[38]}. Если в 1859-1861 гг. он решал задачу "уступить и остаться", то
теперь оказался перед вопросом "быть или не быть?"
Вторая революционная ситуация в России (как и первая) не переросла в
революцию, но пошатнула самодержавно-полукрепостнические устои. Расхожий
поныне тезис, сочиненный еще кадетами, о том, что "своей деятельностью
народовольцы подготовили только реакцию"{[39]}, не имеет под собой
ничего, кроме логики чисто хронологического порядка событий. По этой
логике вредна и революция 1905-1907 гг., ибо после нее тоже наступила
реакция.
Диалектика истории такова, что революционное народничество, которое
именно в годы "Народной воли" заслужило как в России, так и за рубежом
наибольшее признание{[40]}, оказалось в тупике. Самый переход от
народничества к марксизму в России был не простым актом отрицания
старого новым, а преодолением противоречий, накопленных в старой,
народнической доктрине. Главным из них стало противоречие между
социализмом и политической борьбой. Выдвинув политическую борьбу во
главу угла революционной практики, "Народная воля", бывшая следствием и
венцом развития народничества, вступила в разлад с собственной
доктриной, ибо в народнических рамках оптимально соотнести социализм и
политическую борьбу было нельзя. В теории народовольцы исповедовали
социализм с крестьянством в роли решающей революционной силы, а на
практике вели политическую борьбу силами интеллигенции и части рабочих в
стороне от крестьянства, равнодушного и к социализму, и к политике.
Теория звала их поднимать крестьян на социалистическую революцию, а
практика заставляла сосредоточиться на политической борьбе с
правительством, ибо оно мешало им подступиться к крестьянам. Но
политическая борьба без участия широких масс не приносила успеха и - как
явное, хотя и продиктованное жизнью, несоответствие с доктриной -
представлялась народовольцам, по выражению Г. В. Плеханова, "насмешкой
жизни над бессилием мысли"{[41]}. Требовалась новая доктрина, которая
согласовала бы теорию с практикой, указала бы силу, равно
заинтересованную и в социализме, и в политической борьбе, способную
взять политическую власть и перестроить общество на социалистических
началах. Словом, у русских революционеров появилась "интеллектуальная
потребность в марксизме"{[42]}.
Народники и после 1881 г. долго преобладали в русском освободительном
движении. По данным неопубликованного исследования И. И. Ракитниковой,
только за 1882-1883 гг. были раскрыты жандармами 78 народовольческих
кружков в 100 населенных пунктах страны{[43]}. Социал-демократических
групп до конца 1883 г. в России не было вообще. Г. В. Плеханов проявил
не только исключительный теоретический глазомер, но и большое мужество,
когда он, едва ли не "один в поле воин", дал бой подавляющим силам
народников, опроверг коренные основы их теории и тактики
переход от народничества к марксизму означал в представлении Плеханова
развитие русского социализма от утопии к науке. Однако русские
социал-демократы, стремясь форсировать этот процесс, так его утрировали,
что Н. А. Бердяев был вправе заключить: после краха народничества им
понадобился новый революционный миф - "и миф о народе был заменен мифом
о пролетариате"{[50]}.
Вторая книга Плеханова усилила резонанс, вызванный его первой книгой и с
тех пор не затихавший. К середине 80-х гг. авторитет "Народной воли" был
еще настолько велик, что большинство русских революционеров восприняло
гениальный прогноз Плеханова как "измену заветам отцов", "оскорбление
святыни" и даже "плевок в кровь, пролитую героями"{[51]}.
Социал-демократия на русской почве казалась вначале скороспелой и
малоавторитетной. Первых русских марксистов иронически звали
"марксятами", между тем как народники слыли внушительно "марксоедами"
{[52]}. ... Наряду с новыми, капиталистическими чертами, которым
соответствовала пролетарская идеология, в России сохранялось многое от
докапиталистических отношений: хозяйственная отсталость страны,
политическая инертность буржуазии. Поэтому народнические идеи, в
значительной мере адекватные тем, старым условиям, оказались чрезвычайно
живучими.
Плеханов же не учел всей глубины воздействия докапиталистических явлений
на расстановку классов при капитализме, не разглядел за растущим
антагонизмом между пролетариатом и буржуазией последствий старого, вовсе
не отмиравшего, а напротив, обострившегося антагонизма между
крестьянством и помещиками. Поэтому он допустил ошибки в понимании
движущих сил грядущей революции{[53]}. С одной стороны, в противовес
народнической идеализации мужика, Плеханов преувеличил крестьянскую
отсталость, косность, посчитав даже, что "именно в политическом
безразличии и умственной отсталости крестьянства" заключается
"главнейшая опора абсолютизма"{[54]}. С другой стороны, он переоценил
революционность буржуазии, именно ее признав единственно возможным
союзником пролетариата в демократической революции: "Кроме буржуазии и
пролетариата, мы не видим других общественных сил, на которые могли бы у
нас опираться оппозиционные или революционные комбинации"{[55]}.
Его книги опровергали народников и вооружали социал-демократов, помогали
самоопределиться тем, кто плутал, как тогда говорили, "между Сциллой
народничества и Харибдой марксизма". Члены марксистской группы Д. Н.
Благоева называли "Наши разногласия" "радикальным средством", которое
способствует "прочищению тумана в головах"{[56]}. Известная народоволка
С. М. Гинсбург в 1887 г. писала П. Л. Лаврову, что "Нашими
разногласиями" "наводнена теперь Россия" и что она "лично видела людей,
разбитых его (Плеханова - Н. Т.) теориями"{[57]}.
Борьба первых русских марксистов с народниками была упорной. Попытки
западных советологов - Р. Пайпса (США), Д. Гейера (ФРГ) и др. - свести
ее лишь к заграничной полемике Плеханова с инакомыслящими{[58]}
неосновательны. Именно в России решался тогда исход этой борьбы, причем
она шла по всем пунктам теории и тактики, а не "только по вопросу о
терроре", как полагает С. Бэрон (США), автор популярной на западе книги
"Плеханов - отец русского марксизма"{[59]}.
С каждым годом все больше русских революционеров, из которых "многие
<...> начинали революционно мыслить, как народовольцы"{[60]}, рвали с
народничеством и, в немалой степени благодаря Плеханову и его группе,
становились социал-демократами. С середины 80-х гг. марксизм стал особым
и потенциально главным течением русской общественной мысли.
....
----------------
{[58]} Pipes R. Social Democracy and the St.-Petersburg Labor Movement
1885-1897. Cambridge Mass., 1963. P. 12; Geyer D. Lenin in der
russischen Sozialdemokratie. Koln-Graz, 1962. S. XV.
{[59]} Baron S. Plekhanov the Father of Russian Marxism. Stanford, 1963.
P. 267
