|
|
От
|
Мак
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
30.09.2016 18:16:25
|
|
|
Рубрики
|
Школа; Семинар; Тексты;
|
|
Глава из этой книги С.Кара-Мурзы «Отказы» обществоведения в Российской империи
>Кара-Мурза С.Г. Российское обществоведение: становление, методология, кризис – М.: ООО «ТД Алгоритм», 2016 – 480 с.
>Ссылка для скачивания файлов: http://files.mail.ru/8E7DC5C4C2EE41F4AB77FCD2E9D72DCB
>Файлы будут храниться до 28.10.2016
Стр. 37-46
«Отказы» обществоведения в Российской империи
Обществоведение, исходящее из приоритета нравст-
венных ценностей, не давало беспристрастного достоверно-
го знания об общественных процессах. В начале ХХ в. в сис-
теме знания о российском обществе наблюдался отказ за от-
казом — методологическая основа сообщества была рыхлой,
не имела сильного интегрирующего научного ядра. Государ-
ство и общество развивались при остром дефиците знания о
самих себе. Задача, которая была ясна образованной части об-
щества и государству, заключалась в том, чтобы в период им-
периализма западного капитализма провести модернизацию
народного хозяйства, не будучи втянутыми в периферию За-
пада в качестве его дополняющей экономики. Эту угрозу соз-
давало интенсивное вторжение западного капитализма (осо-
бенно финансового) в хозяйство России с конца ХIХ в.
Модернизация — тяжелый, болезненный процесс. Рос-
сия, которая была намного больше открыта Западу, чем, на-
пример, Китай или Индия, пережила несколько волн и кри-
38
зисов модернизации. Царское правительство искало спосо-
бы избежать следующего кризиса. Было предложено и даже
принято много важных решений. Например, малоизвестное
решение царского правительства ввести в России народно-
хозяйственное планирование. В 1907 г. Министерство путей
сообщения составило первый пятилетний план, а деловые
круги «горячо приветствовали этот почин» (русский капита-
лизм пытался избежать перспективы быть «переваренным»
западным капиталом). Более широкие комплексные планы
стала вырабатывать «Междуведомственная комиссия для со-
ставления плана работ по улучшению и развитию водяных
сообщений Империи», которая работала в 1909—1912 гг. Так
был подготовлен второй пятилетний план — капитальных ра-
бот на 1912—1916 гг. Реализации его помешали слабость гос-
аппарата и начавшаяся война.
Однако в общем задачу преодолеть кризис модерниза-
ции в рамках сословного общества решить не смогли, при-
ходилось «догонять капитализм и одновременно убегать от
него». Российская империя попала, по выражению М. Вебера,
в «историческую ловушку» — систему взаимодействующих
порочных кругов. Что бы не делало царское правительство,
недовольство нарастало. Дав урезанную, выхолощенную кон-
ституцию (Манифест 17 октября 1905 г.), самодержавие стало
ее заложником и потеряло свою силу, не приобретя ничего
взамен. «Оно не в состоянии предпринять попытку разреше-
ния какой угодно большой социальной проблемы, не нанося
себе при этом смертельного удара», — писал Вебер.
Из этого, кстати, видно, какова была глубина той истори-
ческой ловушки, в которую попала Россия, становясь страной
периферийного капитализма. Самодержавие при всем жела-
нии не могло ослабить ограничения для либеральной модер-
низации, поскольку при этом был слишком велик риск, что
из-под контроля выйдут гораздо более мощные силы «архаи-
ческого коммунизма». Так дело довели до революции — дей-
ствуя ситуативно, не имея стратегической доктрины. Это поло-
жение возникло во многом из-за недостатка знания. У власти
даже отсутствовали адекватные индикаторы, с помощью кото-
рых можно было бы следить за ходом общественных процес-
сов. В результате власть делала ошибки, которых, в принципе,
39
можно было бы избежать. Так, уже лишенная оснований вера
царя в крестьянский монархизм в существенной мере предо-
пределяла неадекватность всей его политической доктрины.
После начала войны с Японией, которую большинство
народа быстро стало воспринимать как трагедию, в правя-
щей верхушке возникла утопия «небольшой победоносной
войны», которая, как считалось, укрепит монархию. Насколь-
ко верхушка уже была оторвана от реальности, говорит про-
стодушная похвальба царя П.А. Столыпину: «Если б интелли-
генты знали, с каким энтузиазмом меня принимает народ, они
так бы и присели».
Важно, что несостоятельным оказалось и то обществове-
дение, на представлениях которого строили свои доктрины
либеральная оппозиция — ведущая либерально-буржуазная
партия (Партия народной свободы, «конституционные демо-
краты» — кадеты). Она собрала цвет интеллигенции, имела
большую финансовую поддержку, в ее рядах было много вид-
ных философов и экономистов, ученых и публицистов. Каде-
ты создали обширную прессу — до 70 центральных и мест-
ных газет и журналов, много партийных клубов и кружков. По
интенсивности пропаганды и качеству ораторов им не было
равных. И при этом их представления о России и ходе истори-
ческого процесса были ошибочными.
Главное противоречие программы кадетов заключалось
в том, что они стремились ослабить или устранить тот барь-
ер, который ставило на пути развития либерального капита-
листического общества самодержавие с его сословным бюро-
кратическим государством. В ХIХ в. в России сложилось боль-
шое культурное и политическое течение, названное «русским
либерализмом» («западники»), установки которых историк
Т.Н. Грановский выразил так: «Запад кровавым потом вырабо-
тал свою историю, плод ее нам достается почти даром, какое
же право не любить его?»
Лидер партии кадетов П.Н. Милюков в 1906 г. дал С.Ю.
Витте совет: не пытаться принять «русскую конституцию», а
перевести бельгийскую или болгарскую и сделать «основ-
ным законом Российской империи». Он же высоко ценил им-
периалистическую политику Англии: «Завидно становится,
когда читаешь о культурных методах английской колониаль-
40
ной политики, умеющей добиваться скрепления частей ци-
вилизованными, современными средствами». Эту же пози-
цию в отношении национально-государственного устройст-
ва России занимал П.Б. Струве: «Идеалом, к которому должна
стремиться в России русская национальность, по моему глу-
бокому убеждению, может быть лишь такая органическая ге-
гемония, какую утвердил за собой англосаксонский элемент в
Соединенных Штатах Северной Америки и в Британской им-
перии» (см. [20]).
Либеральный проект расколол российское общество на
непримиримые части. В начале ХХ в. «опыт превращения Рос-
сии в Англию» не удался — помешали монархия и консерва-
торы, а затем советская революция. Шанс реванша предоста-
вила «новым либералам» антисоветская революция 1990-х гг.
Кадеты не хотели видеть последствий свержения или ос-
лабления монархии, надеясь, что в России ход событий бу-
дет напоминать буржуазные революции Запада, только мягче
(«господа, ведь мы православные!»). А Вебер, сравнивая по-
тенциал традиционной культуры в разных обществах, пред-
видел, что через прорванную кадетами плотину монархии
хлынет мощный антибуржуазный революционный поток,
так что идеалы кадетов станут абсолютно недостижимы. Ли-
беральная аграрная реформа, проведения которой требова-
ли кадеты, «по всей вероятности, мощно усилит в экономи-
ческой практике, как и в экономическом сознании масс, ар-
хаический, по своей сущности, коммунизм крестьян», — вот
вывод Вебера. Таким образом, реформа российских либера-
лов «должна замедлить развитие западноевропейской инди-
видуалистической культуры».
При этом политические требования кадетов как будто
совпадали с крестьянскими. Вебер писал, что это внешнее
совпадение — иллюзия, кадеты прокладывали дорогу как раз
тем устремлениям, которые устраняли их самих с политиче-
ской арены. Так что кадетам, по словам Вебера, ничего не ос-
тавалось, кроме как надеяться, что их враг — царское прави-
тельство — не допустит реформы, за которую они боролись.
Но дело было не только в доктрине социальной (земель-
ной) реформы. Другая важная сторона либерального кон-
ституционализма — его несовместимость со сложившимся
41
в России типом сосуществования народов. Приняв за идеал
государственного и общественного устройства Запад, либе-
ралы вели дело к разрушению России как многонациональ-
ной евразийской державы. Таким образом, в случае их успеха
(как это и случилось в феврале 1917 г.) их программа обрека-
ла Россию на катастрофу, за которой должен был последовать
неминуемый откат, реставрация, уничтожающая тогдашних
носителей западнического либерализма. Тот факт, что кадеты
этого не предвидели, говорит о серьезном дефекте структу-
ры их социального знания.
Ошибочными были и представления о России социал-де-
мократов, которые следовали установкам ортодоксально-
го марксизма. Конфликт между этими установками и циви-
лизационными особенностями России сыграл очень важную
роль в нашей судьбе в ХХ в. и играет эту роль уже более 15
лет ХХI в.
Легальный марксист П. Струве утверждал, что капита-
лизм есть «единственно возможная» форма развития для Рос-
сии, и весь ее старый хозяйственный строй, ядром которого
было общинное землепользование крестьянами, есть лишь
продукт отсталости. Распространенным было и убеждение,
что разложение этого строя капитализмом западного типа
уже стремительно идет в России. Плеханов считал даже, что
оно уже состоялось. М.И. Туган-Барановский (легальный мар-
ксист, а затем кадет) в своей известной книге «Основы поли-
тической экономии» признавал, что при крепостном праве
«русский социальный строй существенно отличался от запад-
ноевропейского», но с ликвидацией крепостного права «са-
мое существенное отличие нашего хозяйственного строя от
строя Запада исчезает... И в настоящее время в России господ-
ствует тот же хозяйственный строй, что и на Западе».
К реальности российской деревни была приложена мо-
дель, которую Маркс разработал на материале «раскрестья-
нивания» в Англии — в совершенно иных условиях. Модель
марксистов была неадекватна в принципе, не в мелочах, а в
самой своей сути. Аграрное перенаселение в России позво-
лило поднять арендную плату земли в 4—5 раз выше капита-
листической ренты. Поэтому укреплялось не капиталистиче-
ское, а трудовое крестьянское хозяйство — процесс шел со-
вершенно иначе, чем на Западе.
42
Ведущий экономист-аграрник А.В. Чаянов писал: «В Рос-
сии в период, начиная с освобождения крестьян (1861 г.) и до
революции 1917 г., в аграрном секторе существовало рядом
с крупным капиталистическим крестьянское семейное хозяй-
ство, что и привело к разрушению первого, ибо малоземель-
ные крестьяне платили за землю больше, чем давала рента ка-
питалистического сельского хозяйства, что неизбежно вело к
распродаже крупной земельной собственности крестьянам»
[2, с. 143].
Освоив уроки революции 1905—1907 гг., большевики
преодолели евроцентризм марксизма. Это дало основу но-
вой теории революции — не с целью расчистки пространст-
ва для развития капитализма, а как средство предотвратить
втягивание России в периферийный капитализм с раскресть-
яниванием и архаизацией хозяйства.
В этой теории дана новая трактовка русской революции.
Ленин осторожно выдвигает кардинально новую для мар-
ксизма идею о революциях, движущей силой которых явля-
ется не устранение препятствий для господства «прогрессив-
ных» производственных отношений капитализма, а именно
предотвращение этого господства — стремление не пойти
по капиталистическому пути развития. Это понимание сути
русской революции затем было развито в идейных основах
революций других крестьянских стран. Такое «преодоление»
марксизма привело, однако, к глубокому расколу в среде со-
циал-демократов.
Вебер считал, внимательно изучая нашу революцию
1905 г., что происходящие в России процессы имели фунда-
ментальное значение для мирового обществоведения. Это
было первое крупномасштабное столкновение традиционно-
го общества с наступающим на него современным капитализ-
мом. Такое столкновение давало очень ценное знание как о
современном капитализме, так и о его главном противнике —
традиционном обществе. Вебер даже изучил русский язык,
чтобы следить за ходом событий.
Методологическая слабость российского обществоведе-
ния во многом предопределила невозможность общества и
власти осваивать в режиме реального времени смысл тех ци-
вилизационных проектов, которые в тот период «конкуриро-
вали» на общественной сцене России. Усваивался только вер-
43
хушечный политический смысл. Если бы общество успевало
понять глубинный смысл и «взвесить» потенциал всех проек-
тов, то, возможно, не произошло бы тотальной катастрофы,
которая последовала за революцией. Есть основания считать,
что противоречия в России не были до такой степени антаго-
нистическими, чтобы с неизбежностью разрешиться в граж-
данской войне.
Но в обществоведении понимание хода исторических
процессов резко отстало. Сейчас пишут, что Ленин и Столы-
пин верно поняли состояние России, но пошли разными путя-
ми, следовали разным проектам. Однако, судя по литературе,
оба их проекта были поняты в малой степени, очень большая
часть созданного в них знания не была использована. А ведь
Столыпин (по типу образования и мышления — ученый) вел
свою неудавшуюся реформу почти как научный эксперимент.
Он проверил важную альтернативу, регулярно «выкладывал»
эмпирические результаты, за реформой можно было следить
по надежным данным.
Советское и постсоветское обществоведение еще в мень-
шей степени освоило урок Столыпина, чем его современни-
ки. К Столыпинской реформе подошли с позиции политиче-
ской конъюнктуры. Она была обречена на неудачу не столько
по причине крайней реакционности, но и из-за непреодоли-
мых объективных ограничений, и это — важный вывод, пусть
даже гипотетический, сегодня актуален для анализа реформ
последних 25 лет. Но ведь и в нынешней попытке «фермери-
зации» данный вывод полностью игнорировали. Наше обще-
ствоведение в этом важном разделе оказалось необучающей-
ся системой. Оно было неспособно к рефлексии, хотя все не-
обходимые данные были налицо1
.
1
Итальянский политолог М. Феретти, составившая обзор работ, посвя-
щенных канонизации Столыпина, пишет: «Показательно быстрое и легкое
забвение призыва о возврате к демократическим идеалам Февральской рево-
люции. Само по себе это неудивительно. У тех, кто считает Учредительное со-
брание воплощением демократической воли России, сразу возникает очень
неудобная проблема: поскольку большинство голосов было отдано эсерам,
“демократическая воля” России высказалась против реализации “западного
пути” в экономическом и политическом переустройстве России... Февраль
был тут же забыт. Возник миф великого реформатора Столыпина» [21].
44
Реформа Столыпина была альтернативой советской аг-
рарной политике: Столыпин разрушал сельскую общину так
же, как А.Н. Яковлев требовал разрушить колхоз. Столыпин-
ская аграрная реформа изображалась прообразом горбачев-
ской. В одной из центральных газет 12 мая 1991 г. даже была
опубликована статья «Столыпин и Горбачев: две реформы
“сверху”».
Среди прочих выводов из урока Столыпина был один
сравнительно простой — о том, что смена хозяйственного
уклада требует изменения технологической базы. Стоимость
этого изменения бывает очень высока. Россия в начале ХХ в.
могла обеспечить средствами для ведения интенсивного хо-
зяйства лишь кучку капиталистических хозяйств помещиков
(на производство 20% товарного хлеба), но не более. Осталь-
ное — горбом крестьян. В 1910 г. в России в работе на полях
было 8 млн деревянных сох, более 3 млн деревянных плугов и
5,5 млн железных плугов. Конкретно, у правительства Столы-
пина не было средств, чтобы «оплатить» переход от одного ук-
лада (общинное крестьянское хозяйство) к другому (капитали-
стическое фермерство), — не было средств, чтобы обеспечить
фермера железным плугом, молотилкой и лошадью. В расче-
тах стоимости такого перехода правительство ошиблось.
Можно говорить о проектах Ленина и Столыпина — за-
мыслы обоих проектов глубоки. Но методологического ин-
струментария для их разработки не было. Какие тексты про-
извела обществоведческая элита России того времени на
основании анализа революции 1905 г.? Сборник «Вехи» —
эмоциональный гуманитарный трактат о ценностях интелли-
генции. Книга интересная, но никакого инженерного знания
о том, что надо делать, чтобы скорректировать обществен-
ные процессы, из нее нельзя получить. Авторы — верхушка
либеральной интеллигенции, самая образованная часть об-
щества, но никакого знания, нужного для государства или ка-
кой-то части общества (власти, управления, сословий, оппо-
зиции), они не дали.
Более того, после Февраля 1917 г. либералы пришли к
власти — и никакого проекта, никакой технологии постанов-
ки целей и выработки решений. Полный провал! Они даже не
смогли сформулировать программы действий по легитимиза-
45
ции своего режима, приняли концепцию непредрешенчест-
ва. Как можно действовать так во время революции?! Не было
никакой национальной повестки дня, даже вопроса о форме
власти — монархия ликвидирована, но и республика не про-
возглашена. Если пройтись по всем пунктам перечня функций
революционной буржуазно-либеральной власти — ситуация
та же самая.
Те же ошибки продолжили делать вожди Белого движе-
ния и их советники, включая кадетов и эсеров. Красноречива
неудача запоздалого социального проекта — земельной ре-
формы в Крыму и Северной Таврии по инициативе Врангеля,
ставшего в апреле 1920 г. главнокомандующим и правителем
Юга России. В его правительстве были А.В. Кривошеин (пра-
вая рука Столыпина в его реформе) и другой сподвижник Сто-
лыпина, Г.В. Глинка. Этот проект вошел в историю как «Левая
политика правыми руками».
Врангель потребовал «вырвать из рук наших врагов глав-
ное орудие пропаганды против Белой армии и Белого движе-
ния: всякое подозрение в том, будто бы цель нашей борьбы
с красными — восстановление помещичьих прав на землю и
месть за их нарушение». В Крыму была налажена мощная по
тем временам пропаганда, но проект опирался на утопиче-
ские представления об установках крестьян, кулаков и поме-
щиков — и провалился. Попытка реанимации Столыпинской
реформы, даже в гораздо более «левой» форме, была отверг-
нута всеми вовлеченными в проект общностями и лишь уско-
рила крах режима Врангеля [22].
Белые не смогли (и даже принципиально отказались) пред-
ложить населению России программу сборки страны и народа.
Это требовалось населению, и тот, кто предложил бы внятный
и приемлемый проект такой сборки, сразу получил бы под-
держку. Но вследствие ошибок в сфере этнических отношений
белые «напоролись на национализм и истекли кровью».
Если бы Белое движение опиралось на верное знание
об идущих на «постимперском пространстве» общественных
процессах, оно могло бы избежать возникновения целого
ряда порочных кругов.
Для нас важен тот факт, что обществоведение Российской
империи оставило очень мало материалов о методологии и
46
организации разработки и принятия решений в управлении.
Многие критически важные решения в практике управления
империи остаются необъясненными. Например, нет объясне-
ния, почему монархия противилась попыткам учредить нор-
мальное правительство, которое могло бы действовать как
согласованное целое — царь вызывал к себе министров по
одному. Много написано о роли Распутина, но он не мог за-
дать модель институтов управления огромного государства.
Их так создали и воспроизводили. Но тогдашние обществове-
ды этого не изучали, и наши сведения о структуре и философ-
ской базе этих институтов обрывочны — вот что важно.
Точно так же нет объяснения принятой Временным пра-
вительством упомянутой выше необычной доктрины непред-
решенчества. Кто автор этой доктрины, какие доводы интел-
лектуалов партии либералов убедили правительство сделать
такой выбор? Анализ подобных решений был бы очень полез-
ным учебным материалом для нынешней российской полито-
логии. Но реальность механизмов и методологии управления
первого буржуазно-либерального государства в России нам
практически неизвестна.