От И.Островский Ответить на сообщение
К И.Островский Ответить по почте
Дата 07.02.2002 09:49:23 Найти в дереве
Рубрики Тексты; Версия для печати

Ещё одна иллюстрация

Человеконенавистническая мораль евреев

Пожалуй ни одно из стандартного набора обвинений против евреев не разрабатывалось с таким тщанием и такой любовью как обвинение их в высокомерии, презрении, ненависти и жестокости по отношению ко всем прочим народам. Ни для одного другого не привлекалось столько цитат из всевозможных «первоисточников». Евреи, как утверждают антисемиты, считают себя богоизбранным народом, всех прочих рассматривают как недочеловеков, как род полезных или вредных – смотря по обстоятельствам – животных, в отношении которых разрешено всё, по отношению к которым не требуется соблюдать никаких норм морали, обманывать которых вполне естественно и интересы которых в сравнении с интересами евреев не стоят ничего. Такова вкратце мораль евреев, как её рисуют антисемиты.
Но тут, как и в других случаях, лучшим пособием при обрисовке «еврейской морали» теоретикам антисемитизма служило самое обыкновенное зеркало.
Пустое теоретизирование это род perpetuum mobile, оно замыкается на самоё себя и способно вечно крутиться в пустоте, не испытывая никакой необходимости в контакте с реальностью. Поэтому оставим сличение и противопоставление цитат начётчикам. Дела, как известно, говорят громче слов.

Утверждение о богоизбранности еврейского народа, как общеизвестно, действительно содержится в библии, которую признают своей священной книгой и сами христиане. В этом нет ничего необычного, это весьма распространённый культурный феномен. Сами христиане тоже верят в свою избранность и в то, что только они, даже не все христиане, а только их секта имеют шанс на спасение. Нет сколько-нибудь значительного европейского народа, который бы не толковал в ту или иную эпоху о своей избранности и предназначенности. Американцы делают это до сих пор. Некоторые русские вот уже второе столетие доказывают, что они – народ-богоносец (кстати, что бы это могло означать?).

За исключением эпохи крестовых походов и Реконкисты в Испании, народы ЕХЦ не имели широких контактов с внешним миром до конца 15 в., когда началась всемирная колониальная экспансия европейцев. В ходе её европейцы действительно показали на что они способны. В ход были пущены помимо грубой силы и беспредельной жестокости также беспримерное коварство, обман и предательство. Прибывая в ту или иную страну европейцы, например, зачастую заключали сначала договоры с туземцами, дававшие им право жить и торговать в данном месте, затем, накопив сил, набрасывались на доверчивых хозяев, вырезая, изгоняя или порабощая их. Британские колонисты, а затем правительство США заключили с индейцами сотни договоров, гарантировавших тем обладание хотя бы частью их племенных владений. Насколько мне известно, все эти договоры были нарушены белыми - все до единого. Писарро, пригласив инкского монарха на переговоры, набросился со своими людьми на ничего не подозревавших индейцев и перебил их. Захваченному в плен царьку была обещана свобода после уплаты выкупа. Выкуп – огромный – был уплачен, а царёк сожжен заживо. Аналогичным образом действовали генералы Наполеона триста лет спустя. Вождь гаитянских повстанцев Туссен Лувертюр был приглашён на переговоры и предательски захвачен, отправлен во Францию, где и умер в тюрьме. Прогресс гуманности сказался в том, что его, по крайней мере, не сожгли живьём. А могли бы – на Юге США сожжение людей живьём было любимым народным развлечением ещё и в 20 в..

Зверства европейцев в колониях в 16-17 вв. до некоторой степени «извиняются» тем, что и в Европе они вели себя по отношению друг к другу не лучше. Ужасы Тридцатилетней войны мало чем уступают ужасам Кортеса и Писарро. Однако в 18-19 вв. в Европе наметился явный прогресс в том, что касалось обычаев и законов войны. Появилось чёткое разделение на комбатантов и нонкомбатантов; нонкомбатантов полагалось щадить. Однако от всего этого джентльменства не оставалось и следа как только европейцы оказывались лицом к лицу с «цветными» народами. Воспитанные и благородные молодые люди из лучших фамилий превращались за пределами Европы в сущих зверей. И это понятно – они отправлялись в колонии, чтобы сделать себе состояние. И если это состояние невозможно было добыть иначе как резнёй, грабежом, работорговлей, то оно и добывалось резнёй, грабежом и работорговлей. Это было в порядке вещей и этого никто не стыдился. Нормы этики, чести, признававшиеся желательными и даже обязательными при общении европейцев друг с другом, рассматривались как нечто совершенно излишнее коль скоро речь шла о неевропейцах, притом были ли это «дикие» индейцы или африканцы или же цивилизованные индусы или китайцы – никакой роли не играло.

Безграничность высокомерия европейцев прекрасно иллюстрируется следующими двумя примерами.
С началом эпохи колониальных захватов сразу же возник конфликт между ведущими морскими и колониальными державами той эпохи – Испанией и Португалией. Папа римский, чтобы предотвратить войну между ними, взял и поделил, в полном сознании своего права, весь неевропейский мир между этими двумя странами.
Несколько позже в Испании была созвана специальная комиссия под председательством папского легата с целью решить вопрос о наличии у американских индейцев души. Вопрос был решён в пользу индейцев, их признали всё-таки за людей, что несколько облегчило их участь, зато поощрило африканскую работорговлю – негры не были признаны людьми, обладающими бессмертной душой. Это всё настолько переходит границы обычных надменности и высокомерия, свойственных людям, что можно уже, пожалуй, говорить о воистину сатанинской гордыне, присущей европейцам.

Носители ЕХЦ чётко отделяли себя от неевропейских «цветных» народов. С «цветными» было непринято, постыдно и предосудительно общаться на равных, их не пускали в гостиницы, рестораны и железнодорожные вагоны для «белых». Брак или связь «белой» женщины с «цветным» воспринимался почти как конец света. Разговаривая с «белым» «цветной» должен был принять униженно-почтительную позу и соответствующий тон. Смелый взгляд в глаза мог, при определённых обстоятельствах, стоить «цветному» жизни. Такую всестороннюю, изощрённую и унизительную систему дискриминации и подавления определённой группы людей можно найти ещё, пожалуй, лишь в Индии в отношении парий. Но в Индии это объясняется религиозными предрассудками и предписаниями (хотя и не становится от этого менее омерзительным и аморальным), официальная же идеология ЕХЦ гласит, что все люди братья во Христе, что нет ни эллина, ни иудея и т.д. Презрение и брезгливое отвращение, которые воспитали в себе многие европейцы в отношении всех «небелых», приняли такую исступлённую форму, что функционировали уже наподобие безусловного рефлекса, а это позволяет уже говорить о своего рода психическом заболевании. Бесспорно, во всяком случае, что в расовом вопросе большая часть носителей ЕХЦ была, а иные и по сей день остаются просто невменяемыми. (Во второй половине 20 в. открытый расизм и антисемитизм вышли из моды, однако далеко не изжиты в широких массах народов ЕХЦ.)

Будучи пионерами в деле практической расовой дискриминации, носители ЕХЦ стали первопроходцами и в деле её теоретического обоснования. В 1853-55 гг. выходит в свет четырёхтомный «труд» графа Гобино (Gobineau) „Опыт о неравенстве человеческих рас» (Essai sur l´inegalite des races humaines), ставший отправным пунктом почти всех последующих теоретических построений в области расизма и антисемитизма. Хронологическое совпадение в формировании теоретического расизма и теоретического антисемитизма я рассматриваю как неслучайное. Комическим образом в теоретическом антисемитизме сочетается учение о расовой неполноценности евреев с попытками доказать, что это именно евреи считают всех других расово неполноценными.

История европейского еврейства полна погромами, убийствами, грабежами и изгнаниями. Всё это совершалось христианами против евреев и никогда наоборот. Само собой бывали и есть и евреи-преступники, убийцы и т.д. Но никогда не было, да и не могло быть преступлений, совершаемых евреями как народом против какого-либо из народов Европы. Таким образом, можно говорить о ненависти к евреям как постоянном феномене европейской культуры. Однако это было ещё не самое худшее. Пока евреи жили в гетто у них была возможность свести общение с христианами к необходимому минимуму. В основном евреи вращались в своей собственной среде. Выйдя из гетто в 19 в. многие евреи оказались зачастую одиноки в мире, настроенном по отношению к ним далеко не всегда дружелюбно. И тут выяснилось, что есть вещи худшие чем ненависть. Ненависть сама по себе не оскорбительна. Оскорбительно презрение. Именно презрение было первым, с чем столкнулись евреи, выйдя из гетто. И часто уже не было той среды «своих», в которой можно было чувствовать себя человеком.

Великий и могучий русский язык довольно богат на ласкательные субстантивы: «армяшка», «татарва», «чучмек», «чурка», «узкоплёночный», «косоглазый», «черномазый» и другие, которых я и привести-то не могу в силу их непечатности. Русские, не всегда признаваемые за своих в Европе, тем не менее разделяли в целом отношение носителей ЕХЦ к «цветным» народам. Только один колоритный пример:
в повести Лидии Сейфуллиной «Каин-Кабак» (привожу по памяти) рассказывается о русской женщине беременной от казаха. Когда приходит время рожать ни одна повитуха не соглашается помочь. Наконец, удаётся найти одну,-«Так уж и быть,- говорит та,- возьму грех на душу, потружусь возле поганого брюха. Авось господь простит!». Справедливость следует отметить, что в данном случае речь идёт скорее о религиозных, чем расовых предрассудках, что, вообще, было типично для России (в прошлом, сейчас недостатки по части расового «просвещения» успешно ликвидируются). Однако сам факт дискриминации важнее, чем её мотивы.

На мой взгляд даже те немногие примеры, что я привёл выше, достаточно убедительно свидетельствуют о том, что чувство собственной расовой и культурной исключительности и превосходства в высшей степени характерно для ЕХЦ. Приписывание тех же чувств евреям (хотя я и не намерен утверждать, что евреи на такие чувства неспособны - способны, конечно, как и все прочие) является ничем иным как проекцией собственных пороков на образ врага.