Академики-отказники о реформе науки. Сергей Гулев.
Академики-отказники о реформе науки. Сергей Гулев.
ТрВ-Наука продолжает публиковать ответы «отказников» — членов Академии наук, которые заявляли о своем несогласии вступать в новую «РАН», если закон будет принят в том виде, в каком он был внесен в первом чтении [1 -2]. Что думают академики и членкоры, подписавшие это заявление, о реформе РАН и ситуации с наукой и образованием в стране сейчас, спустя пять месяцев?
03 декабря 2013 года. ТрВ № 143, c. 6-7, "Реформа РАН" Наталия Демина
Рубрика: Наука и общество 28 комментариев 8115 просм., 62 - за сегодня Распечатать статью «О науке реформаторы и не думают»
Сергей Гулев, докт. физ.-мат. наук, членкор РАН, зав. Лабораторией взаимодействия океана и атмосферы и мониторинга климатических изменений Института океанологии им. П.П. Ширшова РАН, профессор географического факультета МГУ:
Вы были одним из первых членов РАН, заявивших о своем неприятии объявленной реформы науки, подписали заявление о том, что не вступите в новую Академию, если старая будет ликвидирована. Как Вы сейчас смотрите на то, что произошло?Не изменилась ли Ваша точка зрения на реформу? Готовы ли Вы и другие 74 подписанта отказаться от «мандатов» или же теперь этот шаг был бы бесполезным?
- На тот момент главным моментом неприятия закона было требование писать какие-то заявления и прочие дикости, типа автоматического перевода членкоров в академики, что теперь вроде отпало. Однако это не значит, что не осталось причин для неприятия этого закона. Более того, сейчас, по прошествии времени, я понимаю, что упомянутые дикости были в общем-то хоть и дикими, но мелочами по сравнению с другими не менее, а более дикими вещами, в законе заложенными. Я думаю, надо дождаться мартовского Общего собрания РАН, к нему станет ясно, как на практике будет выглядеть так называемое реформирование. Я не испытываю никаких иллюзий касательно того, что в этом реформировании вдруг возникнет некоторый здравый смысл, вопрос лишь о степени идиотизма и беспардонности, до которой могут дойти исполнители.
Ну и, конечно, о желаемой для власти степени унижения научного сообщества, которой хотелось достичь этим законом, поскольку я теперь абсолютно уверен, что главным мотивом было унижение и наказание Академии, хотя мне не вполне понятно, за что. Вопросы собственности и уж тем более каких-то позитивных трансформаций научной жизни здесь были вторичны. Просто сошлись и интересы обыкновенных ничтожеств, и интересы обиженных неудачников, в том числе в самой Академии, и интересы может даже добросовестно заблуждающихся людей. Получилось, как хотели ничтожества.
Что получилось, то получилось — идиотский по форме и маловразумительный по содержанию закон, который толком-то и исполнить невозможно. Отчасти с этим, я думаю, связано и откладывание его фактического исполнения на год, хотя там могут быть и другие причины, например, не все группы жадных до академической собственности друг с другом договорились.
— Что Вы думаете о финальной версии законопроекта, подписанной Путиным?Считаете ли тактику, выбранную Фортовым, с одной стороны, и протестующими учеными, с другой, правильной?
— Я уже сказал, что думаю. Трудно быть на месте президента РАН Владимира Евгеньевича Фортова, а только представив себя на его месте, можно давать оценки его деятельности. Я не знаю, мог ли он действовать по-другому и не перестать быть президентом. Я также не знаю было ли бы лучше, если бы он перестал быть президентом. Думаю, что для него это был очень тяжелый период, думаю, что он честно пытался противостоять закону в тех условиях, в которые был поставлен. Другое дело, что он оказался столь же цинично обманут и унижен, сколь и всё научное сообщество, может, даже более. Я не чувствую себя в праве критиковать его не потому, что думаю, что его линия поведения была правильной, а потому, что сам не знаю, как надо было вести себя на его месте. Что касается протестующих ученых, к которым я и сам отношусь, и в чем я сам принимал активное участие, то думаю, мы сделали, что могли. Мы провели конференцию, создали сообщество, которое не приемлет реформу в том виде, в котором она проводится. Это первое сражение, тем не менее, было проиграно. Я не знаю, могло бы оно быть выиграно. Наверное, нет, поскольку против нас действовали «на убой» в худших традициях — используя ложь и весь набор средств, который обычно используется против врагов, вот к этому, к роли врагов, мы оказались не готовы. Однако я думаю, что то, что нами создано, если выживет, в ином масштабе времени станет мощным инструментом борьбы против уничтожения науки. Власть рассчитывала на то, что большая часть научного сообщества, в первую очередь, его активная часть, от аспирантов до докторов наук молодого и среднего возраста, поддержит это безумие, выступит против «зажравшихся членов академии». Оказалось —нет, эта огромная армия людей оказалась монолитна и выступила категорически против закона. Против него даже выступили те, кто ранее выступал за реформы Академии «по Ливанову» или еще там по кому-то. Я имею в виду все эти Советы при Минобре. Мне где-то искренне жаль этих людей. Я могу быть принципиально не согласен с их какими-то идеями, могу соглашаться с какими-то мыслями, но даже их использовали, на мой взгляд, как девок на панели. Правда, потом выяснилось, что и саму Минобрнауку во главе с министром Ливановым употребили в том же качестве. Так что и его мне тоже жалко где-то. Теперь ведь власти закон надо исполнять, а других ученых у них нет, как Сталинуа про писателей говорил когда-то Горький. А все, кто есть, —против. Посмотрим, как получится. Может получиться, что закон-то нереализуем, вообще никак. И вот это будет сильнейшим ударом по всем, кто его продвигал. Так что я думаю, что усилия были не бесплодны.
— Чего Вы ждете от ФАНО? Мы слышим совершенно разные мнения — от прагматичного из уст академика Хохлова, что раз закон принят, то надо работать, до протестного — надо защищать каждый институт и пр. Что Вы считаете правильным делать, чтобы сохранить живые островки науки в России?
- Я ничего не жду от ФАНО. Тем более под руководством этого молодого финансового управленца. Ну, найдут, наверное, сейчас каких-то администраторов от науки, а может, и ученых, чтоб поставить ему заместителями, чтобы это хоть не так дико смотрелось. Ну, срастят аппарат Президиума РАН с чиновниками из Минобра и Минфина, что, от этого как-то наука улучшится? Ну, дальше начнут резать по живому —ведь денег-то нет. Алексей Хохлов, говоря, что закон надо исполнять, наивно полагает (или делает вид, что полагает), что кто-то примет на вооружение его концепцию. Никто ничего не примет. Всё будет, я думаю, по-другому, по-пацански, как у них принято. Все разумные планы по оценке деятельности институтов с помощью индекса Хирша или еще чего-либо работают тогда и только тогда, когда задачей является улучшение ситуации в науке. Такого сорта деятельностью нельзя заниматься, имея задачу сокращения. При этом оценивание может приводить к необходимости закрытия каких-то институтов или групп. Я сам в таких оценках институтов принимал участие неоднократно и в Германии, и во Франции. Там, бывало, тоже принимались решения по закрытию каких-то направлений, правда, одновременно были решения и о расширении каких-то исследований. Но изначальной задачи сократить столько-то сотрудников или институтов не ставилось. Тогда такая внешняя экспертиза имеет смысл. Я уверен, что Алексей Хохлов прекрасно это понимает, он человек опытный, умный, поэтому мне не всегда ясна его мотивация.
Например, странно, когда члены Совета по науке, возглавляемого им, глубокомысленно дискутируют о том, какая система лучше —CNRS или MPG. Вот никто из них не задумался, почему в двух соседних странах в 100 раз более похожих друг на друга и по состоянию общества, и по экономике, чем Россия на каждую из них, существует две столь разные системы. Да потому что одну создавали французы для французов, а другую — немцы для немцев. И с чего вдруг какая-либо из них должна оказаться подходящей для России?
Неужели он не знает, что Академия в разы превосходит университеты, даже самые лучшие, по уровню научных исследований, как там не мерь, по Хиршу или еще по чему?
Что если рассматривать даже федеральные университеты, так оторопь берет от уровня их исследований? Что учитывая деньги, закачанные туда за последние 6-7 лет, надо говорить о полном провале программы федеральных университетов?
Что даже в его родном МГУ где я сам профессором, хорошая наука чаще существует в виде именно островков, о которых вы спрашиваете, и что эти островки в значительной части поддерживаются сотрудниками Академии, работающими в МГУ?
И что Академия в течение всей своей истории именно тем и занималась, что университетскую науку создавала и поддерживала? Что нет в России (да и в СССР не было) традиций систематического производства науки в университетах, даже в самых лучших? Что если на кафедру, где я профессором, придут все 20 человек, там числящихся, то там можно только стоять, а не сидеть, как в учительской в школе? Что аспиранту, как правило, даже стола не полагается? И это не исключение, а правило. Прекрасно знает. Поэтому, я особого прагматизма в его позиции не вижу. Это, кстати, не означает, что в Академии всё хорошо и ничего менять не надо. Очень надо, только, как я выше говорил, с желанием улучшить, а не урвать.
— Между тем реформы проходят и в системе научной аттестации. ВАК проводил опрос о том, не стоит ли уйти от двух ученых степеней, а перейти к одной. Что Вы думаете о необходимости отказа от привычной системы и переходе к одноступенчатой?-
- Глупость неимоверная. Мой учитель всегда говорил про такого рода инициативы так: «Они всё кровати меняют, а надо бы — девочек». На сегодня докторская степень является хоть каким-то фильтром против вала серости и убогости, причем не только в области гуманитарных наук, из которых я политологию или социологию, например, даже не хочу обсуждать, а в области нормальной вполне физики, химии и математики. Мало ли кому в Европе хочется иметь Болонскую или какую-то еще систему, а нашим идиотам ее копировать и с умным видом рассуждать про признание или непризнание дипломов. Это всё бред полный, хорошая ниша, чтоб чиновников кормить, кстати, и в Европе тоже. Я сам работал в разных странах, да и продолжаю иногда. Ни у меня, ни у моих аспирантов, которые были постдоками, а иные сейчас на постоянных и престижных позициях в Германии, Франции, Канаде, США, Австралии, никто никогда не просил показать диплом. Но, с другой стороны, это не значит, что надо приравнять кандидатов наук из каких-то никому неизвестных университетов, которые в недалеком прошлом были педвузами, к докторам наук, защитившимся в академических институтах. Кстати, весь бред про списки журналов ВАК — из той же серии. Надо позакрывать добрую половину, а то и 2/3 советов, которые состоят из малоквалифицированных людей, воспроизводящих себе подобных. А заодно и запретить рассматривать диссертации, основанные на публикациях, не входящих в базы цитирования, или на монографиях, изданных за средства РФФИ и которые никто не читает. Я недавно узнал, что есть, оказывается, Российский индекс научного цитирования (причем за его создание и поддержку кто-то получает немалые деньги), что там тысячи журналов, которых нет в международных базах, туда люди пишут, в основном, сами для себя. Ну, какое всё это имеет отношение к улучшению науки? Никакого!
— Как Вы воспринимаете политику государства в науке и в образовании в целом? Каков суммарный вектор движения?Каковы на Ваш взгляд главные цели реформаторов?
- Нет никакой политики, чего тут воспринимать? Об этом многие говорили, говорили, что нет нормальной высотехнологичной промышленности, нет желания, чтобы возникли крупные национальные достижения в разных областях. Есть повторяемые чиновниками разных уровней глупости про какие-то инновации, про отдачу науки то ли через три года, то ли через год. Если государство хочет иметь нормальную науку, то надо не делать глупостей, надо вкладывать деньги, причем большие и туда, где есть хоть что-то разумное, и ждать еще лет 1020, пока что-то вырастет после того, что было устроено в 90-е годы. Делается всё с точностью до наоборот -деньги вкладываются туда, где их легче украсть, требования предъявляются самые безумные, система экспертизы фактически отсутствует. Говоря о главных целях реформаторов, надо понимать, что там много реформаторов, как я уже говорил, и у них у всех разные цели, просто их интересы в данный момент более-менее совпали. Кому-то хочется собственностью поживиться, кому-то наказать Академию за невстроенность в вертикаль, кому-то отыграться за личные обиды, кому-то реализовать свои амбиции, о науке никто не думает при этом. В этом смысле назначение руководителем ФАНО этого малого — вещь очень показательная.
