(1) Способна ли Академия реорганизовать себя? – Маловероятно, что академики способны реорганизовать академию. Никакой директор-академик не скажет, что его институт надо сократить, и также не скажет, что надо упразднить соседний институт. Это же будет ПРЕЦЕДЕНТ и завтра до него самого доберутся! Да и многолетняя практика подтверждает неспособность РАН к самореформированию.
(2) Чиновникам от МОН и правительства можно доверять? Тем более НЕТ и ни в коем разе! Многократно убеждались в их умении подтасовывать цифры, манипулировать ими, лукавить и уходить от ответственности. Достаточно напомнить написанный ими самообман под названием Федеральная Целевая Программа, а также вспомнить анекдотическую процедуру оценки проектов и конкурсов. Или вспомнить какие фирмы и кем возглавляемые выигрывали эти конкурсы. Не могу вспомнить чего-либо полезного и успешного, чего-бы добились господа из МОН за последние годы в области организации науки.
Господа-анонимные сочинители и толкачи реформы науки, от МОН и выше! Прежде чем начинать новый погром, отчитайтесь о сделанном вами. Что хорошего вы сделали и каких успехов добились? Сообщите обществу, какие бюджетные средства затрачены на ваши преобразования. Только не вешайте нам, как Президенту, «лапшу на уши», рассказывая о росте импакт-фактора журнала «Кристаллография» или показывая ковровые дорожки в наноцентре НИЦ Курчатовского института.
(3) Сулят ли счастливую жизнь рядовым научным работникам уже предпринятые и планируемы инициативы МОН и правительства по реорганизации науки? Можно было бы смеяться, а можно и плакать над безумной идеей приглашения западных ученых к руководству нашими коллективами (т.н. «Мегагранты»). Кто приедет под обязательство работы на 6 месяцев в году? (…) А если вдруг приедет, он что, имеет опыт руководства научными исследованиями в позе «стоя на голове» и в наших условиях финансовой неповоротливости и тотального контроля? Для этого, извините надо прожить и проработать в России в науке не менее десятка лет. А то, что нам преподносится как блестящий результат Мегагрантов – это, извините, “made in USA, England” и пр., а вовсе не результат работы в России.
Что нам сулят реформы в первую очередь – это банальная приостановка финансирования ввиду смены вывесок. Это мы уже неоднократно проходили, МОН имеет богатый опыт задержки финансирования.
Отсюда будет первое следствие – уход студентов, аспирантов и молодых научных сотрудников, которые без надбавок получают от государства нищенские стипендии и зарплаты (3 тыс. руб. – студент, 6 тыс. руб. аспирант, 14 тыс. руб. –м.н.с. без степени). Во вторых, сокращение научных сотрудников пенсионного возраста оставит научную молодежь без руководителей и учителей. Ведь сейчас разрыв в возрасте между молодыми и опытными составляет не менее 30 лет.
Все поколения научных сотрудников, в теперешнем возрасте от 30 до 60 уехали и не вернутся. Какой урон нанесен российской науке реформами 1990-х? Новая реформа добьёт оставшихся. Заметим, что западные страны и, в первую очередь, США колоссально выиграли на бесплатном приобретении огромного количества наших талантливых ученых в 90-е годы.
Что же у нас в активе, ведь доверять нельзя как чиновникам из МОН, так надо опасаться и матерых чиновникам из РАН, которые способны любое дело забюрократизировать и закопать!
В активе у нас (а) пока еще хорошо обученные в ВУЗах (например, на Физтехе) студенты, способные к творчеству, (б) пока еще хорошо обученные в физ.-мат. школах абитуриенты, горящие желанием открывать неизвестное, (в) оставшиеся руководители-завлабы, способные привлечь студентов, аспирантов и вести научную работу.
Несмотря на все эксперименты правительства по внедрению западных методов обучения, еще не все сломано. Такой способной и грамотной молодежи, уверяю вас, нет ни в США, ни в Европе. Недаром наши бывшие, устроенные за границей, с завистью смотрят и как коршуны ждут чего бы ухватить, когда г-да из МОН все развалят планируемой реформой. Было время в 1990-е, еще до Сороса, когда за границей ученые-энтузиасты собирали пожертвования для помощи российским коллегам. Сейчас такого не будет. Кто же даст, видя, как в России, не стесняясь разбрасывают миллионы на мегагранты и мегапроекты.
Кстати, почему в России принято делать эксперименты масштаба сразу на всю страну? Почему бы, например, господам Ливанову и пр. не послать своих детей или внуков для эксперимента поучиться в американскую школу и через пару лет сравнить их уровень знаний с уровнем оставшихся в России сверстников? Может тогда они и перестанут насаживать у нас западную систему обучения?
Помимо студентов у нас в активе есть крепкие лаборатории со сплоченными коллективами, способные выжить в тяжелых условиях. Им надо объединяться, создавать свои гильдии и разговаривать напрямую как с академией, так и с МОН. Руководители на уровне завлабов знают лучше всех как надо организовать научный процесс и только они способны осуществить реорганизацию.
Если сможем это сделать – выстоим, если нет – то грош нам цена и будем в вассалах ходить у власть имущих: прикажут сочинить писульку про наперед заданные направления научно-технического прогресса, под козырек, и напишем.
5) А что же делать? Вроде и реформу откладывать нельзя, и доверять ее жаждущим порулить тоже нельзя.
Делать вот что:
Экспериментировать с наукой надо крайне осторожно. Урон, нанесенный фундаментальной науке в нацистской Германии, не вполне залечен до сих пор. Реальной научной единицей организации научного труда является лаборатория, а не институт. Надо инвентаризовать дееспособные лаборатории, причем с помощью независимых экспертов, своих, чужих, тех и других – не так важно.Далее, провести в качестве пилотного проекта реформу среди одного-двух десятков отобранных лабораторий и через несколько лет посмотреть на ее результат.
Как проводить эту реформу и в чем – надо заранее подробно обсудить с научной общественностью; многие мысли уже были высказаны в поправках, предлагаемых РАН к проекту закона, и произнесены на конференции научных работников РАН 29-30 августа 2013 г.
Хочу лишь подчеркнуть, что для рядовых научных сотрудников важно не то, кто владеет землей и зданием, а важно ликвидировать перечисленные выше факторы, тормозящие нашу научную работу.
Надо, наконец, освободить научных сотрудников от излишней бюрократизации и тотального финансового контроля. Не надо смотреть на них как на потенциальных воров и растратчиков. Надо дать финансы на исследования тем, кто дееспособен, дать под их проекты и в таком размере, что бы они работали не КАК БЫ, а как надои не в относительном, а в абсолютном измерении.
Наконец, надо дать им достойную, а не нищенскую зарплату, дать средства на исследования, причем дать вовремя, а не к концу отчетного года. Кому дать? Это решается системой независимой экспертизы, которая неплохо отлажена, например в РФФИ.
