|
|
От
|
Sereda
|
|
|
К
|
П.В.Куракин
|
|
|
Дата
|
03.05.2012 13:42:10
|
|
|
Рубрики
|
Прочее;
|
|
Слово офицеру
>>Сказал главное: чтобы понять, кто такой Ленин, достаточно ЗНАТЬ, что все честные люди из армии, флота, МВД, МИД так или иначе перешли служить за копейки (по ср. с тем что давали белые) правительству Ленина, потому что УВИДЕЛИ - кто сразу, кто постепенно, что это ЕДИНСТВЕННАЯ национальная сила, опирающаяся только на внутренние ресурсы.
>
>1. командование ВМФ - а флот это самая образованная часть армии, поскольку работает с самой сложной и современной техникой - перешла на сторону Советского правительства практически сразу после его избрания Съездом и практически в полном составе.
Из России вернулся из отпуска мой товарищ, командир “Гориславы”, капитан II ранга Лютер. Он видел всю революцию в Петербурге и рассказывал мне. В Кронштадте, Гельсингфорсе и Петербурге шли массовые убийства морских офицеров. В Гельсингфорсе был убит командующий Балтийским флотом вице-адмирал Непенин, в Кронштадте — главный командир адмирал Вирен, начальник его штаба контр-адмирал Бутаков и др.
Меня поразило убийство Вирена. Он, командуя в 1904 г. крейсером “Баян”, в день гибели “Петропавловска” один выдерживал бой с четырьмя крейсерами и шестью миноносцами, чтобы спасти пять оставшихся в живых матросов с погибшего в бою миноносца “Страшный”. Спустив шлюпку, он ходил полными ходами и дрался до тех пор, пока шлюпка не спасла матросов. Мне до сих пор живо рисуется этот красивый бой, когда “Баян” выскочил из гавани, сверкая огнями, на помощь погибающему миноносцу, и как он вернулся весь изрешеченный. Вирен не задумываясь вышел на этот подвиг для спасения матросов, и матросы же его убили. Он был строгим адмиралом, но еще строже был к самому себе. Помню, как в Порт-Артуре японцы бомбардировали 11-дюймовыми мортирами “Баян”, стоявший с нами в проходе в гавань. Вирен был тогда уже контр-адмиралом и начальником 1-й Тихоокеанской эскадры. Приехав на крейсер, он приказал “Баяну” выйти в море. Во время съемки с якоря что-то заело у каната. Вирен, горячась, спрыгнул с мостика на орудийную башню, с башни на палубу и побежал к канату. Он никогда не ждал, пока катер пристанет к трапу корабля, а на ходу выпрыгивал на трап. Надо удивляться, как сохранился человек: ему было под шестьдесят лет. Это потому, что он был всегда строг к себе.
И начальника штаба контр-адмирала Бутакова толпа матросов повела на убийство к экипажу. За ним следовал его сын — гардемарин морского корпуса. Привели туда, адмирала поставили к стенке и начали стрелять. Первыми выстрелами его ранили. Тогда адмирал, погрозив пальцем, сказал:
— Плохо стреляете. Вам немцев не победить.
Следующим выстрелом адмирал был убит. Всю эту картину видел его сын. Какое впечатление произвело это на юношу! Какой из него выработается патриот новой России!
Гауптвахту, где сидели арестованные, охранял караул под командой молодого мичмана. Толпа подошла к гауптвахте, требуя освободить арестованных. Мичман ответил, что такого распоряжения не имеет и сделать этого не может. Тогда его убили.
По приказу № 1 совета депутатов в войсках и флоте было введено выборное начало командного состава. Суда артиллерийского отряда “Петр Великий” и “Александр II” стояли рядом в Кронштадте. Начальник отряда контр-адмирал Одинцов держал свой флаг на “Петре”. Матросы выбрали начальником отряда лейтенанта Мартино, и Одинцов сдавал ему должность. Командир “Александра II” капитан I ранга Повалишин, узнав об этом, крикнул Одинцову:
— Ваше превосходительство, что делаете?! Присяге изменяете!
Матросы начали бить его прикладами и скинули с корабля на лед. Повалишин кричал:
— Ваше превосходительство, еще не поздно, опомнитесь!
Тогда его убили.
На линейном корабле “Император Павел I” были убиты начальник 2-й бригады линейных кораблей контр-адмирал Небольсин и старший офицер корабля, мой товарищ по выпуску старший лейтенант Яновский. Небольсин, прежде чем его убили, застрелил двух матросов.
Начальник 1-й бригады крейсеров контр-адмирал Бахирев прогуливался на крейсере “Рюрик” в коридоре у своего помещения. К нему подходит бледный, трясущийся фельдшер.
— В чем дело? — спрашивает его адмирал.
— Мне поручено вас убить.
— Ну так стреляй!
— Я не могу.
— Если не можешь, так убирайся вон, — говорит адмирал.
Фельдшер ушел, не выполнив своего поручения.
Адмирал Бахирев был георгиевским кавалером за подвиг 2 июля 1900 г. в бою на канонерской лодке “Гилян” под Таку во время боксерского восстания в Китае. Он был в осаде Порт-Артура, командуя в чине лейтенанта миноносцем. В ноябре 1918 г. был расстрелян большевиками в Петропавловской крепости.
Командиром линейного корабля “Гангут” был очень храбрый и хороший офицер, любимый матросами капитан I ранга Плен (так! — Н. В.). Видя большой развал во флоте, Плен не хотел дальше командовать кораблем и велел своему вестовому уложить его вещи. Вестовой сообщил команде, и последняя просила командира остаться. Было решено, что команда выберет из своей среды делегацию, которая выработает инструкции для команды и приемлемые для командира, после чего командир будет продолжать командовать кораблем. Когда инструкции были готовы, делегация явилась к командиру. Команда и командир стояли в командирском салоне. Один из матросов читал по пунктам инструкцию. С первым пунктом командир согласен, второй — согласен, третий, четвертый — согласен. Но в это время один из машинистов садится в кресло, разваливается и закуривает папиросу.
— А с этим не согласен! — говорит командир, указывая на развалившегося в кресле матроса. — Убирайтесь вон!
Командир уехал. В ноябре 1918 г. Плен был расстрелян большевиками в Петропавловской крепости.
Много тогда было убито морских офицеров, и можно сказать, что погибли наиболее выдающиеся, высокие патриоты, отличавшиеся благородством, преданные своему долгу и заботливые начальники. Я негодовал на революционных агитаторов. Совершили революцию, и довольно! К чему эти убийства?..
Убийства офицеров ничем не оправдываются. В природе всякая глупость, всякое злое деяние всегда наказывается. Таков закон нашей жизни. Возмездие существует. Если не будет наказано это поколение русского народа, то наступит время, когда потомки его поплатятся очень жестоко за дела своих отцов. Я верю в это.
Убивая своих офицеров, матросы должны были кое-что вспомнить. В 1905 г. командиром броненосца береговой обороны “Адмирал Ушаков” был капитан I ранга Миклуха-Маклай. После Цусимского боя броненосец шел во Владивосток. Его настиг отряд японского адмирала Камимура из шести крейсеров. На японском флагманском корабле взвился сигнал. На “Ушакове” подняли ответ до половины и начали разбирать:
— Предлагаем вам сдаться, так как…
— Дальше сигнал нечего разбирать, — закричал командир. — Спускать ответ, открыть огонь из десятидюймовых орудий и батарей!
Завязался бой, в котором “Ушаков” погиб. На воде плавают оставшиеся в живых матросы и офицеры. Матросы спрашивают своих офицеров: “Будут ли спасать?” — “Бог их знает”, — отвечали офицеры. Но вот на японском корабле спустили шлюпки, которые направились спасать утопающих. На каждой шлюпке была аптечка. Каждому вытащенному давали выпить коньяка или рома, чтобы согрелся. Когда шлюпка подошла к командиру, последний ни за что не хотел спасаться, прося лишь как можно скорее спасать матросов, а его могут спасти позже. Шлюпка отошла от командира. И когда все матросы были спасены, шлюпка подошла к месту, где оставила командира, но его уже не нашли. Начальник японского отряда контр-адмирал Камимура в рапорте адмиралу Того описывал этот случай с “Ушаковым”.
— И хорошо, что командир погиб. Как было бы трудно видеть этого замечательного русского офицера у нас в плену, — были заключительные слова этого рапорта.
В Великую войну в 1915 г. заградитель “Енисей” взорвался на мине и погиб. Рядом плавают унтер-офицер и лейтенант. У лейтенанта спасательный круг, который он дает унтер-офицеру. Некоторое время оба стараются держаться за круг. Но лейтенант, видя, что круг двух человек не удерживает, оставляет его и отплывает. Унтер-офицер, видя это, кричит лейтенанту:
— Ваше благородие, возьмите круг!
— Спасибо, братец, спасайся сам, — отвечает лейтенант.
Матрос был спасен, а лейтенант погиб. <...>
Много сражений имел русский флот, и много кораблей погибло на моих глазах, но я не знаю ни одного случая, чтобы какой-нибудь офицер спасся раньше, нежели были спасены все матросы. Наложить пятно на доблесть морских офицеров революционеры не могли. Этого козыря они не имели.
После массового убийства офицеров, среди которых были мои бывшие начальники, товарищи, приятели и соплаватели, у меня зародилась в душе неприязнь к матросам. Больше служить я не хотел. К чему это? Идет полный развал государства, в чем я участвовать не желал.
...
В то время в Петербурге большевики, заняв дворец балерины Кшесинской, собирали около него народ, и Ленин говорил с балкона речи, готовя себе последователей для свержения Временного правительства и захвата власти. Каждый приходивший туда получал по десять рублей. Казна Ленина была загадочная, очевидно, где-то он имел неисчерпаемый источник, так как народу с каждым митингом становилось все больше и больше.
Ленин в своих речах умел как-то озлоблять народ. После его выступлений часто слышалось:
— Довольно попили нашей кровушки! Сто лет пили. Теперь мы вашу будем пить!
При этих словах вспоминалась одна из надписей на мраморных досках в церкви Морского кадетского корпуса, куда заносились имена офицеров, воспитанников корпуса, погибших при исполнении служебных обязанностей: “Мичман Альфред Дейбнер, убит и съеден дикими на острове Нукагива”. Нукагива лежит в Полинезии к юго-востоку от группы островов Жильберта. <...>
<...>
Ленин продолжал произносить речи с балкона Кшесинской. В один прекрасный день он бросил лозунг: “Грабь награбленное”. И пошел грабеж по всей России. Матросы воровали с кораблей катера, шлюпки, судовое имущество и тоже продавали. Крестьяне грабили и убивали помещиков. Зверства их доходили до того, что они вырывали языки и выкалывали глаза ни в чем не повинным помещичьим лошадям и скоту. Помещики бежали из своих усадеб и имений.
Кажется, русский народ некогда сумел ловко обмануть наивных народников, изобразив себя перед ними совсем не таким, каким был на самом деле. Но ведь эти “ходоки в народ”, год за годом упорно сбивая его с пути, другого и не заслуживали.
Ленина многие считают гением. Я бы скорее его назвал коварным психологом-прагматиком, который всегда умело играл на аморальных инстинктах интеллектуально неразвитых масс и этим достиг того результата, который мы видели перед собой. Но ведь для этого никакой “гениальности” вовсе не требовалось — того же мог бы достичь любой человек нормального умственного развития; другое дело, что никакой нормальный человек, а гений и подавно, не стал бы добиваться подобных целей. Вероятно, мозг Ленина все же разъедала бледная спирохета еще в молодости им подхваченного сифилиса.
...
На следующий день узнали, что большевики заняли Зимний дворец и арестовали Временное правительство...
Государством должен был управлять совет народных комиссаров во главе с Ульяновым—Лениным. Этот совет соответствовал кабинетам министров других стран.
Петроградскую губернию переименовали в “Петроградскую коммуну”, управлять ею поставили Апфельбаума—Зиновьева; ему же поручили руководить “Коминтерном” — содержавшимся на русские деньги всемирным центром коммунистических партий и их пропагандистских аппаратов.
Управлять печатью назначили Нахамкеса—Стеклова. Командовать всеми вооруженными силами взялся Лейба Давыдович Бронштейн—Троцкий.
Для борьбы с контрреволюцией был учреждена “Чрезвычайная комиссия”, или, попросту “Чека”; ее главой поставили Моисея Соломоновича Урицкого.
Для управления губерниями, краями, городами, уездами, волостями и селами большевики организовали свои советы солдатских, рабочих и крестьянских депутатов, сокращенно совдепы; по ним и саму страну во всем мире начали называть Совдепией.
Потому что России больше не было.
...
Тогда большевистские заправилы решили прекратить войну и заключить мир. В городе Брест-Литовске съехались две делегации: немецкая под председательством генерала Гофмана и советская под председательством Бронштейна—Троцкого. В качестве экспертов захватили с собой генерала Скалона и адмирала Альтфатера. Генерал Гофман, выставив требования Германии, потребовал их удовлетворить. Большевики оспаривали. Тогда Гофман ударил кулаком по столу и потребовал прекратить спор. Советские представители обиделись, и Бронштейн—Троцкий заявил, что они мирных условий не подпишут. На этом и разъехались. Хотя мира и не было, но все требования немцев большевики выполнили. Этот мир назывался “Похабный мир”. Генерал Скалон в одно из заседаний, не выдержав позора России, вышел в соседнюю комнату и застрелился. Адмирал Альтфатер пробыл до конца на переговорах. Через некоторое время он тоже покончил жизнь самоубийством.
...
В августе еврейка Каплан стреляла в Ленина и ранила его. Через несколько дней был убит чекист Урицкий. Тогда большевики, чтобы запугать население, арестовали массу офицеров. Предварительно они приказали всем офицерам регистрироваться. Более дальновидные не регистрировались. Менее дальновидные, в том числе и я, зарегистрировались. Мой брат, председатель Гвардейского экономического общества, был арестован. Всех арестованных офицеров отводили в районный совдеп. Брат, сидя там со множеством офицеров и видя, что красноармейцы постоянно входят туда и выходят, воспользовавшись беспорядком в совдепе, смешался с выходящими красноармейцами и вышел на улицу. В тот же день уехал в город Владимир, чтобы его не нашли. Все другие офицеры, в числе 562, были вывезены в Кронштадт и там расстреляны. Это был красный террор. Еврей Каннегисер убил Урицкого, а расплачивались совершенно аполитичные офицеры. Это имело свои последствия, так как расправа с офицерами вызвала массовое их бегство на окраины России, где они организовали добровольческие армии, которые в течение трех лет вели жестокую гражданскую войну с большевиками.
...
В августе и сентябре каждую ночь шли аресты зарегистрировавшихся офицеров. Однажды раздался звонок и в нашей квартире. Появился один из членов совдепа в сопровождении четырнадцати красноармейцев и председателя домового комитета, указавшего мое местопребывание. (...)
Арестованная публика была очень интересная. Там находились профессор стратегии генерал Михневич, последний военный министр генерал Беляев, бывший министр внутренних дел Макаров, директор Пажеского корпуса генерал Языков, начальник 2-й бригады крейсеров адмирал Курош, бывший в Порт-Артуре старшим офицером броненосца “Ретвизан” отставной контр-адмирал Щербо-Нефедович с тремя офицерами-сыновьями, генерал Елчанинов, министр Нератов и другие. (...)
Под утро всех увели в тюрьму. После допросов некоторых через несколько дней по ночам увозили в Петропавловскую крепость и там расстреливали. Генерал Беляев, министр Макаров, адмирал Курош, полковник барон Мейендорф, Елчанинов, Языков, Нератов и очень много других были расстреляны.
Я продолжал сидеть. В одну из ночей снова водили меня на допрос. Тогда расспрашивал меня какой-то рыжий еврей, кричавший всем, что его царская власть держала в Сибири и что он должен отомстить. Спрашивая меня не помню о чем, записывал. ...
>2. Александр Петрович Бахтин - не ищите это имя в википедии, не найдете. См. романы Эдуарда Хруцкого. Не смотря на то, что он писал художественные романы, а не научные фолианты, речь именно о реальном человеке и никак иначе. Уже после 1991 г Э. Хруцкий обратился к дореволюционной карьере Бахтина в уголовной полиции РИ.
Тяжелую картину мы наблюдали в одну ночь. Были арестованы полицейский с женой. Полицейского повели на расстрел, а жена его горько плакала. И ничего дурного он никому не сделал, а расстреляли его только потому, что он служил в полиции. Но ведь без полиции государство не может существовать.
http://magazines.russ.ru/zvezda/2008/7/re10.html
Федор Рейнгард
Из воспоминаний. 1917—1918