Я записываю эту передачу в 5 часов утра 26 февраля 2012 года. Пройдет ночь, и начнутся действа так называемой несистемной оппозиции, чья системная природа всё более обнажается. К тому моменту как передача выйдет в эфир, десятки тысяч людей уже посмотрят полную версию митинга на ВДНХ – нашего митинга, митинга движения «Суть времени» - и поймут, что именно произошло на ВДНХ, чем произошедшее на ВДНХ отличается от произошедшего в других местах, в чём позиция движения «Суть времени» и в какой степени произошедший митинг открывает новую страницу и в истории нашего движения, и в российской политической истории 21-го века. Но о нашем митинге я поговорю чуть позже. А сейчас я поговорю о смысле игры, который в каком-то смысле стал ясен только сейчас.
В принципе, конечно, смысл игры был ясен и раньше. Но раньше этот смысл надо было разгадывать по каким-то знакам - он был зашифрован. Я выступал всё время как такой опытный дешифровальщик, а люди могли сказать: «Батюшки, а почему он так дешифровывает знаки, а не иначе? Это, наверное, его произвол, его желание навязать процессу определённое содержание, интерпретировать процесс определенным образом».
Теперь смысл игры стал беспощаден, и что, для меня лично, самое трагическое – это никого не взволновало. Господин Удальцов на встрече с президентом Медведевым прямо предложил Его Императорскому Величеству продлить срок полномочий на два года и за эти два года провести необходимые политические реформы.
Это холуйское бесстыдное предложение, обнажившее всю подоплёку митингов на Болотной и Сахарова как митингов давления на некие лица в Кремле, давления, осуществляемого с помощью дворцовой части самого же этого либерального Кремля; это холуйское предложение, предельно оскорбительное для КПРФ, которая, вроде идёт на выборы Зюганова, а не на продление срока Медведева, - не вызвало никакой реакции. Вот это отсутствие реакции говорит о том, что нечто, некая политическая субстанция, смердит. Она гнойная насквозь! В ней нет ничего живого, ничего настоящего. Потому что всё живое, всё настоящее должно бы было закричать от боли, возмутиться, взорваться, выразить своё предельное отвращение к подобному развитию событий, к подобного рода высказываниям. Но не произошло ничего! Все сделали вид, что они ничего не заметили, они ничего не поняли. Это говорит о том, что хорошо выдрессированы эти все, что когда надо, они могут смотреть точно туда, куда надо и не видеть ничего, что находится рядом, сколь бы ярким и выдающимся по степени своей пакостности это нечто ни было. Ну, не замечают его, и всё!
Итак, господин Удальцов сделал ясное, четкое, сенсационное заявление, обнажающее смысл игры, ставящее КПРФ в чудовищную позицию! А КПРФ ничего не заметила!
Она вообще на это не отреагировала. Она остро реагирует только на моё появление на Поклонной горе, где я говорю, что являюсь противником политики Путина. Вот на это она реагирует ведрами грязи! А на бесстыдное заявление своего нового любимца КПРФ не реагирует вообще! Я имею в виду, конечно, элиту КПРФ, способную реагировать.
И что же? Когда так бесстыдно снимаются маски на карнавале, что дальше делать-то? Делать вид, что маски всё ещё напялены или нет? Но ведь это не всё. Это совсем не всё!
Параллельно с высказыванием господина Удальцова о продлении на два года президентских полномочий президента Медведева в точности такое же заявление сделал господин Караганов, знаменитый подельник господина Федотова в том, что касается десталинизации и десоветизации нашего общества, член комиссии, которая должна была осуществлять подобную десталинизацию-десоветизацию - президентской, подчёркиваю, комиссии!
Господин Караганов сказал, что продление на два года президентства Медведева нужно для того, чтобы полностью осуществить десоветизацию-десталинизацию-декоммунизацию, приравняв коммунизм к нацизму, а декоммунизацию – к денацификации. Но, как вы знаете, денацификация предполагала запрет нацистской партии, а декоммунизация будет предполагать запрет Коммунистической партии Российской Федерации. Да или нет? Итак, два года президентства Медведева, два новых года президентства Дмитрия Анатольевича Медведева, нужны для того, чтобы провести денацификацию коммунистического, советского, сталинского, приравняв его к нацизму, выжечь это из народной души, запретить партии с соответствующими названиями и потом идти на новые выборы.
А господин Удальцов, предлагающий те же самые два года, является главным другом КПРФ! Так в чём же судьба КПРФ? Либо эта партия совершит такой поворот в либеральную сторону («левый поворот», как говорил господин Ходорковский), при котором она превратится в нечто евро-коммунистическое или, скажем, неотроцкистское, но при таком повороте из партии просто вылетят все представители старшего поколения, которые верны советским идеалам или которые почитают Сталина, правильно? Либо КПРФ попадёт под каток этой десталинизации-десоветизации и так далее.
Так в чём же игра? Вы объясните, пожалуйста, в чём же тогда игра-то? Господа, обласкивающие Удальцова и рычащие на господина Кургиняна, в чём ваша игра и ваша ли она? Во что вы играете, на чьей поляне? Кто диктует вам всё новые и новые ходы? Почему за всё это время вы не поддержали наше предложение о пересчёте протоколов участковых избирательных комиссий, тогда как это могло полностью определить, кто именно, на каких территориях каких субъектов Федерации осуществлял подлоги, осуществлял ли их господин Чуров?! Почему вы этого не осуществляете, когда вам говорят, что Дума, в которой вы являетесь крупной партией, нелегитимна?! Почему вы не осуществляете никаких мер - серьёзных настоящих мер! - для того, чтобы осуществлять контроль за президентскими выборами?!
Потому что, на самом деле, нужно любыми средствами обеспечить продление на два года президентства Медведева? И что вы являетесь просто одной из лошадок, впряжённых в этот великий замысел? Поэтому, да?
А причём тут тогда выборы Зюганова? Объясните!
Отреагируйте как-нибудь на слова господина Удальцова! Но вы же не реагируете никак! На наших глазах осуществляется колоссальный поворот. Коммунистическая партия явным образом дрейфует уже в совершенно новую сторону. И при этом всё это делается с флегматичным видом людей, которые говорят: «Как же? Мы все идём прежним курсом. Это на нас клевещут».
Я клевещу на господина Удальцова, когда говорю, что он предложил продлить на два года президентство Медведева? Ваш избиратель будет в восторге, если будет сказано, что именно ради этого он шёл и опускал бюллетень за Зюганова? Ведь в числе ваших избирателей есть пожилые люди, верные коммунистическим идеалам, они трясущимися руками опускают эти бюллетени за вас. Они по вашей отмашке начинают проклинать всяких негодяев, которые клевещут на Геннадия Андреевича, а вы творите вот этот фокус? И этот фокус не вызывает никаких возмущений ни у кого! Ни у кого: ни у левых блоггеров, которые критикуют нас за то, что мы пришли на Поклонную и сказали, что мы – противники политики Путина, ни у КПРФ-ной молодёжи, которая цинично смотрит на то, как осуществляется эта напёрсточная игра, и пикнуть не хочет по этому поводу, ни у людей из КПРФ, из её руководства, которые ведь всё уже понимают. Всё уже понимают – и молчат. Молчат, как воды в рот набравши. Это же всё что такое?
А общество? Почему у общества на это нет реакции? Я понимаю, почему. Об этом я говорю, начиная с первых передач программы «Суть времени». Совершено метафизическое падение. Коммунистическое первородство продано за чечевичную похлёбку псевдопотребительского общества. При таком метафизическом падении неминуемо падение нравственное. Возникает неспособность к отличению добра и зла, проведению четкой грани между одним и другим, возникает неспособность к настоящей любви, к настоящему отвращению от зла, от скверны. А ведь то, что я описываю, - это именно скверна. И в метафизическом, и в политическом смысле. Возникает ощущение, что в обществе совсем немного точек, в которых еще есть какая-то живая способность к адекватной реакции на происходящее, что количество этих точек уменьшается, что все политическое пространство оказывается сковано хозяином какой-то игры.
Хозяинигры. Master of the game. Это очень строгий термин. В теории политических игр все участники игры делятся на три категории: на хозяев игры, которые способны менять игровые правила, на игроков, которые играют по заданным игровым правилам – это уже более низкий разряд, и на совсем низкий разряд фигур. То есть тех политиков, которых игроки двигают по великой шахматной доске. Фигуры могут быть как мелкие, так и крупные, но любая фигура – это лишь орудие в руках любого игрока. Игроки могут быть мелкие, крупные, но любой игрок есть орудие в руках хозяев игры, которые меняют игровые правила. Вы, вроде, начинаете выигрывать в шахматы, но тут вам изменили правила, и оказалось, что нужно играть в бокс или стрелять. Вы, если вы только игрок, а не человек, меняющий игровые правила, оказываетесь беспомощны.
Россию однажды уже обыграли в той игре, которая называлась «перестройка». Русских трудно и почти невозможно победить в войне, потому что в войне есть ясность: вот это враг, это друг, наше дело правое, победа будет за нами. В игре ясности нет. Игра – это всегда лабиринт. Понимая это, противник считает, что здесь никто не будет создавать игровые правила. Поэтому особенно взбесил митинг на ВДНХ – митинг третьей силы, потому что правило-то, которое задаёт противник, очень простое: должен быть народ, или общество, и это должно полностью быть собственностью «Круглого стола 12 декабря» господ Касьянова, Каспарова, Шендеровича и других, а также стоящих за ними сил, включая кремлёвско-дворцовые. Вот эта сила должна называться «народ».
А всё остальное должно быть «властью». «Народ» против «власти». Если этот формат игры будет принят, то у американцев есть возможность делать всё что угодно – бомбить, выбрасывать десанты, потому что они же поддерживают народ, а власть же находится в состоянии тирании! Как же можно тут не поддержать народ? А вот если возникает третья сила, то есть явным образом народная сила, которую с властью-то невозможно состыковать, которую во власть вколотить нельзя, вот если такая третья сила возникает, то меняются игровые правила. Это уже не народ против власти, это уже, вроде, два народа, да? Один - белоленточный, а другой – с георгиевской и красной лентой. Ситуация резко усложняется. Хозяевам игры не нужно, чтобы здесь кто-то менял игровые правила, поэтому им позарез нужно, чтобы митинг на ВДНХ не состоялся, или чтобы его удалось замолчать.
Но митинг-то был. Вот я сейчас говорю, а к этому моменту повторяю, уже десятки тысяч людей посмотрели этот митинг, причём он был снят очень качественно, и все убедились, что этот митинг стал и по содержанию, и по своему количеству крупным событием в политической жизни России.
Что касается содержания, то это содержание является абсолютно новым. Ни на одном оппозиционном митинге за все эти двадцать лет не было ни этой энергетики, ни этого, как принято сейчас говорить, контента. Не было его – и всё. Что касается количества участников, то отказавшись во имя этого содержания от широкой коалиции, или даже узкой коалиции, которая была, например, на Воробьёвых горах, мы, тем не менее, существенно нарастили численность, что тоже вселяет [надежду].
Мы нарастили её в условиях, когда в этот же день часть ушла к коммунистам, а часть к Путину, впрочем, тоже с самыми антиоранжевыми целями. Итак, нам это удалось. Могло ли нам удаться больше? Да, могло. Если бы все члены нашей организации когерентно, консолидировано и страстно работали на достижение сокрушительного по численности результата. Мы бы его получили, если бы эта работа была работой всей нашей организации. Но события показали, что существенная часть нашей организации пошла на всё для того, чтобы победить, что люди приезжали из самых дальних уголков России, по три дня ехали, для того чтобы прибыть на митинг, стояли плечом к плечу и были счастливы; но что другие люди, и это тоже прискорбный факт, который надо назвать, - пора назвать, его нельзя обходить молчанием, - лежали на диване и рассуждали о наших несовершенствах, о наших, так сказать, прегрешениях, о дефектах нашей пропаганды, о несовершенстве наших контентов и так далее. Движение разделилось на «большевиков» и «меньшевиков». На бойцов, готовых сражаться до конца за исторически важное дело, и рассуждающих интеллигентов, про которых когда-то Ленин всё уже сказал.
Я господину Сванидзе когда-то сказал, точнее, господину Любимову, которому я напомнил эту фразу, что всегда она меня не радовала, но с годами всё точнее понимаю, что Ленин был прав. В одной пьесе Островского героиня говорит: «Всё я вам скверна, а сами-то каковы после этого!». Вот именно вот это ощущение бесконечного желания что-то выискивать, находить, обмусоливать абсолютно идиотские детали, даже не второстепенные, третье-четвертостепенные!.. Историческая пропасть распахивается, Россия действительно сейчас готова провалиться в бездну, а тут: «Свету ли провалиться, или мне чаю не пить?» - говорил герой Достоевского. «А я скажу: свету провалиться, а чтоб мне чай всегда пить!».
И в то время, когда одни боролись, другие пили чай. Поэтому. Митинг был очень большой, очень убедительный и действительно открывший новую страницу в истории России. Мы исторически победили в том смысле, что это уже необратимо ведёт Россию к новому состоянию общества! Это – то, что мы сделали – ведет Россию в некое завтра. Но! Для того чтобы сегодня добиться грубого, внятного политического результата, нам нужно было больше! И мы могли положить на стол глобальной большой игры это "больше", если бы все вели себя как бойцы, как борцы, как люди Дела, как большевики - если бы всё не поделилось на этих большевиков и меньшевиков.
Я хочу, чтобы люди, которые делают ещё для себя выбор, будут они большевиками или меньшевиками в пределах нашего движения, поняли всю меру мерзостности нынешней ситуации. Для этого мне мало описать всё то, что касается действий господина Удальцова, а также провести параллель между этими действиями и заявлениями господина Караганова. Для этого мне нужно обсудить основную историю, в которой наше движение тоже приняло участие.
Организовав митинг на Поклонной горе, заявив там твёрдо и однозначно, что я являюсь политическим противником политики Путина (но одно дело - политические противники, а другое дело - «оранжевые враги») и, добившись сокрушительного преимущества Поклонной над Болотной и Сахарова, я тут же обратился ко всем здравомыслящим либеральным силам, ко всему, что есть нормального, вменяемого, достойного на Болотной и Сахарова с единственным предложением: о мире, о гражданском мире!
Мы не хотели использовать достигнутое количественное преимущество для навязывания своих условий. Мы тут же стали спрашивать тех, кто разговаривал с нами до Поклонной на языке силы (мол, у них подавляющее преимущество по численности): «Что вы скажете теперь? Теперь - у нас подавляющее преимущество по численности, но мы не хотим его использовать. Давайте мы договоримся на языке правды - договоримся о том, что называется «легитимностью», или «доверием». Давайте мы сейчас вместе проанализируем, как можно добиваться честности и чистоты выборов, как можно проверять эту честность и чистоту. Оговорим всё, что только можно. Но если выборы будут чистыми и честными, давайте договоримся, что мы признаем их легитимность, иначе зачем идти на выборы, какой в этом смысл?! Нужно же договориться о каких-то правилах, соблюдение которых позволит признать, кто победил, а кто – проиграл. И пусть победит сильнейший!» (Кстати, тут до конца всё ещё нет абсолютной предопределённости).
Мы предложили это «Лиге избирателей России» господина Парфёнова. И на передаче господина Гордона это было прямо обсуждено неделю с небольшим назад! Там, на этой передаче, были кандидаты в президенты, и там были Парфёнов сотоварищи. И все подняли руку за то, что нужен общественный договор о легитимности, что он необходим! Перечислялись его условия.
Это происходило в четверг. Было также договорено, что мы, движение «Суть времени», а точнее наш КАРИК - Комитет по альтернативному расследованию и контролю – предложим некий начальный вариант документа, пакта, общественного договора о легитимности выборов, об условиях легитимности.
Мы предложили этот вариант, переписав основные условия из выступлений г-на Парфёнова сотоварищи, добавив какие-то свои, очень скромные, пункты. Первичный такой документ – а подобного рода первичные документы – это документы для согласования сторон, для внесения всяких-разных поправок, альтернативных проектов и так далее - был представлен г-ну Парфёнову уже фактически вечером в пятницу.
А утром в субботу на первой полосе газеты «Коммерсант» вышла статья, в которой этот первичный вариант соглашения – бумага, предназначенная для того, чтобы её править, черкать, вставлять новые пункты, предлагать альтернативные варианты – эта бумага не цитировалась, но облаивалась. А всё занятие, связанное с тем, чтобы искать эту легитимность выборов, объявлялось чудовищной, дьявольской провокацией. Видимо, в этом случае заведомая нелегитимность выборов является не дьявольской, а ангельской затеей. А поскольку за нею следует стрельба и всё остальное, то понятно, что ангелы соответствующие… «Западного окна», скажем так.
Итак, я подчёркиваю здесь одно – в пятницу вечером был передан первичный текст, первичный, предназначенный для исправлений, а в субботу вышла статья на первой полосе «Коммерсанта». Для того чтобы это соорудить, нужна колоссальная политическая сила, понимаете? Колоссальная! Тут мало «вашингтонского обкома», тут прямо в кремлёвском дворце должны находиться крайне влиятельные люди, которые просто вбивают этот пасквиль на первую полосу «Коммерсанта». Вбивают! И мы понимаем, что это за люди. Они и вбили этот пасквиль с тем, чтобы поломать легитимность. Понятно? Потому что если будет легитимность, то предложение г-на Удальцова и Караганова о продлении срока президента Медведева бессмысленно. А вот если легитимности не будет, то тут есть некие шансы. И некие очень высокопоставленные безумцы хотят поиграть в эти эфемерные шансы и готовы в этой игре на всё.
Это произошло в субботу, в субботу вышла статья. И Парфёнов всё-таки не хотел выходить из соглашения. Г-н Парфёнов всё-таки согласился прислать своих людей в Министерство чрезвычайных ситуаций Шойгу... Кстати, все говорят, а почему в Министерстве чрезвычайных ситуаций? Объясняю: если не будет пакта о легитимности, если действительно начнут выводить обещанные не то полмиллиона, не то миллион людей, если это сделают с двух сторон, то чрезвычайная ситуация – не чрезвычайное положение, а чрезвычайная ситуация – станет уделом Москвы, превращённой в Душанбе какого-нибудь 1992-1993 годов, времени войны между «вовчиками» и «юрчиками». И вот тогда американцы будут иметь все возможности делать всё что угодно, в том числе и высаживать десант для контроля над нашими ядерными объектами.
Итак, г-н Парфёнов всё-таки согласился прислать своих людей в Министерство чрезвычайных ситуаций. Туда ещё пришёл г-н Миронов, туда ещё пришли представители г-на Прохорова. Весь день мы обсуждали каждую запятую в этом соглашении и договорились под камерой – и это вышло на ОРТ, - что мы пришли к единому тексту. Мы объявили об этом «городу и миру», всей России. Вышел представитель г-на Парфёнова и ваш покорный слуга, и мы об этом сказали.
Это происходило в понедельник. И вышла новая статья «Коммерсанта». Одновременно с этим «Круглый стол 12 декабря» объявил о том, что он не признаёт никакой легитимности выборов. Любая прозрачность и честность выборов, введение любых условий не приведут ни к какой легитимности. Это истерически было сделано в связи с тем, что мы договорились с «Лигой избирателей» г-на Парфёнова. А затем всё то же крайне высокое лицо, всё те же – скажу горькую правду – высокопоставленные патронессы г-на Парфёнова, кремлёвские, а не какие-то другие, патронессы сломали Парфёнова. Полностью. Сказали этой самой «Лиге избирателей»: «Вы, идиоты! Вы думаете, что вы власти помогаете тут какую-то легитимность обеспечить, и вам за это благодарность будет? Да мы вас за это растопчем! Вы только попробуйте куда-нибудь к этой легитимности двинуться. Только попробуйте!»
И тогда «Лига избирателей России» заявила, что такие-то, такие-то и такие-то условия есть, но принцип легитимности не имеет к этому никакого отношения. Она повторила то же, что сказал этот самый «Круглый стол 12 декабря». И я абсолютно убеждён, что в закрытую часть «Круглого стола 12 декабря» входят и патронесса г-на Парфёнова, и Караганов, и – уж не знаю, как г-н Удальцов, но там есть кому из тех, кто курирует г-на Удальцова, в это войти.
Словом, никто не хочет легитимности, а значит, все хотят превращения Москвы в Душанбе. Все из тех людей, которые всё время говорили на языке гражданского мира. Маски сброшены! Тут речь идёт не просто о двухлетнем продлении срока, в течение которого будет проведена декоммунизация, десоветизация, десталинизация и так далее. Тут речь идёт ещё о том, что добиться этого двухлетнего продления срока можно только с помощью кровавого шоу в Москве. И что все идут на это шоу. Ради чего? А вот ради того, о чём я сказал. И с того момента как оказался поломан договор о легитимности, это стало ясно ребёнку. И не надо притворяться, что вы этого не понимаете, господа и товарищи, ибо это непреложный факт.
Я не буду подробно рассказывать о том, на каком уровне обсуждались любые, даже мелкие, дискредитации митинга на ВДНХ, какие для этого применялись усилия, тоже несоразмерные митингу. Я хочу сказать о том, что ряска подлой и грязной игры захватывает всё большую и большую часть политического пространства, и что, кроме «Сути времени», почти не остаётся точек, которые не были бы охвачены этой самой подлой игрой. Просто по факту: смотрите внимательно - и вы это увидите.
В этой ситуации деление на большевиков и меньшевиков является просто необходимым. Мы никоим образом не хотим дискредитировать меньшевиков. Мы не хотим с ними рвать варварским способом, не хотим называть негодяями, кем-то ещё. Это просто люди, выбравшие свою линию. Они выбирают жизнь: болтовню в Интернете, рефлексии, капризы, претензии по поводу того, что мы делаем. Мы говорим им, повторяя одну фразу известного героя, по-моему, Шукшина: живите! Живите! Берите от жизни своё удовольствие, радуйтесь, пейте чай, как подобает подпольщику, который говорит «Свету ли провалиться, или мне чаю не пить? Я скажу: свету провалиться, а мне чай пить». Пейте. Радуйтесь. Фыркайте. Критикуйте. Но только в одном политическом пространстве, а мы мягко окажемся в другом.
В этом другом пространстве нам необходимо оказаться для того, чтобы нарастить усилия. Мы не можем всё время разубоживать себя. Мы должны собрать настоящие, сплочённые ряды и там развить предельную энергию в связи с нарастанием неблагополучия ситуации. И мы это сделаем. Мы добьёмся того, чтобы хотя бы в части того пространства, которое называется «Суть времени», были только бойцы, только те, кто готовы на предельные усилия, только те, кто себя не жалеет, только те, кто понимает, какое это счастье – сражаться бок о бок с товарищами.
Когда я говорю «бойцы», «сражаться», я не призываю к тому, чтобы перейти грань, отделяющую мирную гражданскую деятельность от чего-то другого. Если противник перейдёт её очевидным образом, то встанет вопрос о том, как ему отвечать. Пока речь идёт о другом. Пока речь идёт, наоборот, об обеспечении гражданского мира мирными средствами. Подчёркиваю, гражданского мира мирными средствами.
Но для этого уже сейчас нужно быть безумно консолидированными, нужно иметь невероятно высокую сплочённость и дисциплину. И в каком-то смысле (вот в том, о котором я говорю) нужна армия народных миротворцев с её делением на отделения, взводы, роты, батальоны, полки и так далее. Я подчёркиваю, что здесь речь идёт о полках, ротах, взводах людей, которые готовы мир защищать мирными средствами, для того чтобы не допустить Душанбе. И готовых к политическому манёвру, а главное – к предельной консолидации, к той консолидации, счастье которой испытали люди, плотнейшим образом стоявшие на митинге плечом к плечу. Теперь консолидация должна быть ещё выше.
5 марта на митинг я допущу только тех, кто предварительно уже войдёт в эти сугубо мирные отделения, взводы, роты и батальоны. Я никого другого туда не допущу. А от тех, кто придёт, потребую предельной самоотдачи, железной дисциплины и абсолютной когерентности с другими участниками.
Совершенно не важна в данном случае численность любой ценой. Численность хороша только тогда, когда она соединяется с качеством. И мы этого качества добьёмся. «Есть ещё время, брат», как говорилось у Стэнли Крамера, есть ещё время перейти в такие, большевистские, ряды. Кто не захочет, пусть остаётся в рядах меньшевиков. Пусть пьёт чай, радуется жизни, критикует нас и живёт. Живёт, живёт и ещё раз живёт. Мы, в конце концов, ведь сражаемся-то за то, чтобы он мог жить. История всегда делается руками тех, кто понимает, какое счастье - вот так вот сражаться и побеждать. Другие же потом пользуются результатами. Пользуйтесь! Вы упускаете только одно: счастье творить историю.
