>Дайте ссылку (это не "наезд", я действитльно про это не читал)
Наиболее известный материал, исследующий связи Троцкого и русской революции с американским капиталом:
http://www.rus-sky.com/history/library/sutton/sutton1.htm
Вот цитатка оттуда:
Троцкий был освобожден “по просьбе посольства Великобритании в Вашингтоне..., которое действовало по просьбе Государственного департамента США, который действовал для кого-то еще”. Канадские официальные лица “получили указания информировать прессу, что Троцкий является американским гражданином, путешествующим по американскому паспорту, что его освобождения специально требовал Государственный департамент в Вашингтоне”. Более того, пишет Маклин, в Оттаве “Троцкий имел и продолжает иметь сильное скрытое влияние. Там его власть была такой большой, что отдавались приказы оказывать ему всяческое внимание”.
>Вот и я хотел бы это знать. Как Бунд или кто-то ещё мог заставить большевиков терпеть Троцкого, если он был очевиден как враг? На мой взгляд здесь противоречие. Чем можно было шантажировать большевиков, если у них к 19-му году и так ничего не осталось? Может всё-таки Троцкий не был очевидным врагом? Да, где-то перегибает, но и пользу приносит. И как быть с его популярностью?
А вот это уже третий момент, который я хотел осветить в "Рычагах Троцкого" под номером 3.
Только вот не получилось пока. Оказалось очень трудно сформулировать.
В первом приближении это выглядит так. В революционную организацию примазывается человек, который работает весьма антивно, но при этом совершенно беспринципен, постоянно ищет любую трещину в позициях, давя на которую удается натравить одних на других, а тем самым оказаться нужным и одним и другим в возникшем противостоянии. В конечном итоге такой человек становится одним из главных претендентов на власть. Но не потому, что от него много толку, а потому, что его позиция обеспечена разной степенью поддержки внутри руководства организации.
Ну а краснобайство - это особая статья. Для Бонч-Бруевича это было политической трескотней, пустословием, которое было бесполезно для штабной работы. Наговорил, наговорил, но ни приказа, ни йоты ценной информации. А на митингах это захватывало сознание тех, кому думать особенно и не нужно было.
