Действующая доктрина требовала всемерного повышения производительности труда, ибо (не ручаюсь за точность цитаты) победить должен был тот строй, который обеспечит…
Повышение производительности труда постоянно вставляли в планы и рапортовали об их выполнении.
Понятно, что в предельном случае эту производительность можно загнать на такой уровень, что одни роботы будут работать.
Но вот проявился ли этот эффект в позднем СССР? Не в том смысле, что появились реальные безработные, а что можно было без особых проблем обойтись гораздо меньшим числом работников. Я не знаю, может, это из стратегических соображений делалось. В том смысле, что нужен был резерв квалифицированной рабочей силы на случай серьезной войны и тотальной мобилизации мужского населения. А так женщин-то уж точно можно было освободить от общественного труда.
По моему мнению, три пятых имеющихся тогда работников просто околачивали груши. Сужу по своему опыту и мнению знакомых. Отдел НИИ, где я работал, без малейшей потери для дела мог обойтись и десятой частью штатных единиц. Заводская лаборатория, которой я руководил, могла обойтись четвертью персонала (полагающегося по штатам и нормам). Вполне можно было сократить 8 инженеров (из 10) и человек 40 (из 60) рабочих ставок – никто бы и не заметил. Знакомые мастера механических цехов называли вполне сравнимые цифры по собственным владениям. Плюс к тому непомерно раздутые штаты вспомогательных служб.
Но, может, я ошибаюсь. Кто работал в конце застоя? Были у нас «лишние люди»? И сколько по вашему мнению. Требуется экспертная оценка, ведь в статистике такие вещи наверняка не зафиксированы. Можно судить только по косвенным данным, например, наша производительность труда была примерно на уровне 25% от аналогичного показателя в США. Но это ведь тоже спорный аргумент.
