Статья В.Турченко, с которой полемизирует С.Г.Кара-Мурза.
В.Турченко "Дерзать никому не заказано", газета "Советская Россия" N021 от 20.02.1997
ДЕРЗАТЬ НИКОМУ НЕ ЗАКАЗАНО
В "Советской России" от 21 декабря 1996 г. профессор С. Г. Кара-Мурза пронзительно остро поставил самый больной для нас вопрос: почему великий русский народ, который в 1945 году признавался шефом ЦРУ самым непокорным в мире, ныне с удивительной покорностью уныло бредет к своей гибели, позволяя чужеземцам, предателям и новым "господам" методично грабить и уничтожать себя, "спокойно обгладывая нашу страну по графику"? О том же бьет в колокол настоятель храма сибирского села Повалиха Игорь Ковшарь: "Коррупция, проституция, детоубийство, наркомания, порнография уже никого не удивляют, не вызывают внятного общественного осуждения. Сокращается производство, разваливается армия, воры и бандиты растаскивают государственную собственность, подчиняют себе экономику, претендуют на государственную власть... На наших глазах реализуется коварный масонский план растления, расчленения и порабощения России, присоединения ее к грядущему всемирному царству антихриста. И ведь почти не слышно ропота! Что же с нами происходит?" ("СР", 26.12.96).
К сожалению, ни православный священник, ни известный ученый не дают удовлетворительного ответа на эти мучительно-жгучие вопросы. Как ни странно, но из всего обилия ярких, несомненно талантливых выступлений С. Кара-Мурзы, страстно и убедительно обличающих российскую господствующую элиту и нашу собственную преступную пассивность, невозможно извлечь понимание причин национальной трагедии и получить вразумительный ответ на поставленный вопрос: "Как выйти из кризиса здесь, в России, и в приемлемо короткие сроки?" ("СР", 28.12.96). Читатель вправе ожидать от ученого нечто более конкретное, чем "выгрызать почву под ногами наших противников" и "не дремать, а воевать" ("СР", 14.01.97).
Дело, по-видимому, в том, что он поставил перед собой бесперспективную методологическую задачу - всеми своими статьями "тянет одну и ту же ниточку", чтобы прийти к некоему новому взгляду на историю, "который именно преодолевает истмат", но вместе с тем претендует на развитие именно этой теории, отвергая ее исходные категории и основные законы ("СР", 28.11.96. и 28.12.96).
Согласен, "истмат не десяток умных мыслей Маркса и Энгельса", но неправомерно и сводить его к доктрине, "ставшей частью официальной советской идеологии", слепленной в партийных "лабораториях". Работы классиков создали принципиально новую, материалистическую парадигму философии истории и, опираясь на достижения многих наук, заложили ядро научной теории общества, развивать которую ученый может, либо согласовываясь с системой ее исходных принципов (парадигмой), либо производя революцию в данной области знания, утверждать новую парадигму, что удается весьма немногим. Правда, дерзать никому не заказано: "великие нам кажутся великими лишь потому, что сами стоим на коленях".
Наука, которая не решается оторваться от пуповины своих основоположников, становится бесплодной, вырождается и деградирует, но не менее пагубно "легкое" отношение к классическому наследию. Лихие ниспровержения диалектического и исторического материализма его вчерашними наиболее рьяными "защитниками" сегодня стали повальной модой. Поэтому, следуя мудрому принципу Декарта, Маркса и Кара-Мурзы, уместно подвергнуть сомнению некоторые утверждения уважаемого профессора, чтобы выяснить, удалось ли ему "развить" и "преодолеть" истмат, то есть подняться на принципиально новый, более высокий по сравнению с классиками теоретический уровень материалистического (как он утверждает) понимания истории.
Материалистическое или идеалистическое понимание истории?
"Выходит, весь материализм в истмате?" - недоумевает С.Кара-Мурза ("СР", 28.12.96). Именно так, дорогой коллега, и не в силу какой-то экспансивности, в которой вы заподозрили своих оппонентов, а, как принято говорить в науке, по определению: исторический материализм есть материалистическое понимание истории или, если хотите, общественной жизни во всех ее проявлениях. Так же, как механика, например, есть наука о механическом движении и взаимодействиях материальных тел - причем абсолютно всех, и усмотреть в этом "ноздревские" амбиции механиков было бы нелепо. Но истмат, как и механика, не несет ответственности за глупости и заблуждения, которые от его имени иногда произносятся.
Действительно, когда Кара-Мурза, ссылаясь на М. Вебера, говорит о большом влиянии типа религии на отношение людей к труду, то в этом нет никакого идеализма или противоречия с истматом. Пример различного отношения к возможности заработать со стороны жнецов - католиков и протестантов может быть подвергнут сомнению лишь в социологическо-методическом плане. Ведь можно предположить, что протестантство принимали в первую очередь те, для которых обогащение и труд занимали более высокий ранг в шкале ценностей, чем досуг и пивная, а люди с противоположными ценностными ориентациями предпочитали оставаться католиками. Подобные две группы, наверно, можно выделить и в среде жнецов-безбожников. Подобные методические трудности возникали, когда социологи показывали, что участвующие в соревновании за коммунистический труд по всем производственным и социально-культурным показателям значительно опережали не участвующих в этом соревновании работников. Не собираюсь отрицать "производственное" значение духа соревнования или религии, но утверждаю: для доказательства влияния подобных факторов на эффективность труда необходимы более тонкие социологические методики.
А теперь о философско-методологическом, в том числе истматовском, уровне, связанном с категориями общественного бытия и сознания. Подчеркивая важность сомнения в науке, С. Кара-Мурза почему-то безоговорочно принимает на веру вывод М. Вебера, что "буржуазное общество утвердилось благодаря протестантизму, а не наоборот". А почему не "наоборот"? "Вебер, - поясняет наш профессор, - написал на эту тему целую книгу, собрав огромный объем данных". Я с большим интересом прочитал эту (по-видимому, речь идет о "Протестантской этике") и другие работы Макса Вебера, но, памятуя, что иные авторы "целых книг", используя не меньшие "объемы данных", приходили к противоположному выводу, решил разобраться в спорных вопросах.
Капиталистические отношения, как известно, начали формироваться в городах Италии и Голландии еще в XIV-XV вв. , но развитие буржуазии там, а затем и в других европейских странах наталкивалось на противодействие феодалов, политическим союзником которых и идеологической опорой была католическая церковь, осуждающая спекуляцию и ростовщичество - основные источники первоначального накопления капитала. Протестантство, благословляющее эти занятия и провозглашающее идеалы труда, умеренности в потреблении, всемерного обогащения ради самовозрастания капитала (а не ради присущей феодальной аристократии показной роскоши), очень точно отразило требования и коренные интересы вступающего на авансцену мировой истории нового класса и именно потому получило широкое распространение. Оно возникло лишь в XVI веке и, следовательно, никак не могло быть первопричиной буржуазного общества. Кстати, М. Вебер подчеркивал, что "принадлежность к определенному вероисповеданию выступает не как причина экономических явлений, а до известной степени как их следствие". Он лишь преувеличил значение этой принадлежности, определив, вопреки логике исторических фактов, главной причиной капитализма протестантство, а потому представил вариант идеалистического понимания истории (религия определяет производственно-экономическую жизнь общества), который некритически усвоил наш профессор.
Распространение протестантской религии, несомненно, явилось важным идеологическим фактором развития западноевропейского капитализма, но лишь "до известной степени" было причиной новых экономических явлений, о чем неопровержимо свидетельствует, например, и история японского капитализма. У кого же в мышлении "плотный фильтр"? С. Кара-Мурза объявил несостоятельными именно основные положения исторического материализма, и прежде всего закон об определяющей роли общественного бытия по отношению к общественному сознанию. "Раз так, - пишет он, - то нечего беспокоиться об идеях - ужасное бытие само заставит людей бороться за социализм. Но ведь это совсем не так, это даже просто глупо" ("СР", 28.01.96. ). Вполне согласен - глупо. Только не знаю, откуда профессор извлек эту глупость: у классиков марксизма, как он сам признает, ее нет, да что-то не встречал подобного даже у таких одиозных авторов, как академик М. Б. Митин, тем более у иногда поминаемых Кара-Мурзой серьезных ученых-истматчиков. Все советские партийные лидеры "беспокоились об идеях", скорее, больше, чем следовало бы. Другое дело, как беспокоились. Совершенно верные и гуманистские лозунги и призывы часто доводились до абсурда, превращаясь в свою противоположность, вызывали насмешки и отвращение. Но при чем тут теория истмата?
Не только классики, но и их последователи подчеркивают, что бытие, материальная жизнь определяет идеальное лишь в итоге, в конечном счете, что это не исключает, а предполагает относительную самостоятельность развития духовной жизни и возможность субъективного фактора оказывать решающее воздействие на реализацию тех или иных из объективно возможных вариантов развертывания исторических событий. "Законы" - лишь устойчивые, повторяющиеся, необходимые в определенных условиях связи, обусловливающие определенное течение процессов. Причем в обществе закономерности проявляются как тенденции, общее направление исторических процессов, которые могут существенно варьироваться под влиянием случайностей. Диалектическое понимание детерминизма включает признание объективной неопределенности, принципиальной непредсказуемости неравновесных систем в точках бифуркации.
Впрочем, все это - истины, известные сегодня любому, добросовестно изучающему предмет студенту, и их приходится напоминать только потому, что "тот упрощенный истмат", который какие-то злоумышленники "накапали в мышление" уважаемому профессору, теперь, тиражируемый его многочисленными (подчеркивай, талантливо написанными) статьями, может создать у очень многих читателей такой же, как у него, "плотный фильтр" против "современного знания о мире, человеке и обществе" ("СР", 28.11.96).
С. Кара-Мурза любезно поясняет вред такого "фильтра": "Например, людям не верится, что идеологии вырастают из картины мира. Что тот, кто видел мир через законы Ньютона, был идеологически подготовлен к конституционной монархии и к теории рыночной экономики Адама Смита. А тот, кто не верил Ньютону, воспринимал эти идеологии как бред".
Во-первых, взаимосвязь "картин мира" с идеологиями - довольно известный факт, по крайней мере всем мало-мальски знакомым с историей философии. Из "картин мира" античных материалистов логически вытекает идеология, отрицающая правомерность привилегий аристократии, подкрепляемых ссылками на происхождение "избранных" от олимпийских богов, а следовательно, требования демократического равенства граждан. "Картины мира" великих мыслителей XVII-XVIII вв. сыграли, как известно, роль идеологической подготовки буржуазных революций в Западной Европе. Великие научные открытия XIX в. явились предпосылкой идеологии марксизма и позитивистских взглядов на общество.
Во-вторых, зависимость же идеологий от приятия или неприятия законов Ньютона совсем не такая прямолинейная, как представляется С. Кара-Мурзе.
Так, Дж. Беркли не только "не верил Ньютону", но даже категорически отрицал основы его теории, что не помешало, однако, ему английскую конституционную монархию объявить лучшим в мире государственным устройством и за сорок лет до Адама Смита доказать вопреки популярным тогда меркантилистам и физиократам значение труда как подлинного источника богатства, предвосхитив тем самым основоположение английской классической политэкономии. Сомнительно и утверждение о том, что "третий закон Ньютона совершенно преобразил представление о взаимоотношении власти и гражданина" в сторону демократических идеалов. Известно, демократические принципы настолько глубоко входили в сознание еще античных обществ, что Аристотель считал участие каждого гражданина в делах полиса не только первейшей обязанностью, но даже выражением самой человеческой сущности. Отношения между княжеской властью и гражданами как "партнерами по взаимодействию" в Новгороде существовали, когда о законе равенства механического действия противодействию люди не имели ни малейшего представления. С другой стороны, Ламетри, распространивший принципы ньютоновской механики на понимание человека и общества, отличался воинствующим антидемократизмом.
Можно лишь посочувстовать тем, кому вставлен столь "плотный фильтр" в мышление и пожелать поскорее от него избавиться.
Кто путает "Божий дар с яичницей"? Формационный подход предполагает учет закона соответствия производственных (экономических) отношений уровню развития производительных сил, в самой формулировке которого С. Кара-Мурза почему-то усмотрел нарушение логики, смешивание, как он выражается, "Божьего дара с яичницей". А ведь речь идет о довольно ясных вопросах: обществам каменной техники независимо от специфических различий присущи с объективной необходимостью формы производственных отношений, основанные на общественной собственности, коллективизме, отсутствии классов. Обществам, изготавливающим медные и бронзовые орудия, освоившим земледелие и скотоводство и производящим на этой основе гораздо больше прибавочного продукта, чем прежде (что создает объективную возможность и целесообразность эксплуатации человека человеком), соответствует рабовладельческий тип производственных отношений. Машинная индустрия закономерно порождает промышленных капиталистов и лично свободных работников, рынок труда и всеобщее товарное производство. Но на некотором этапе развития производительных сил и этот тип общества исчерпывает свои прогрессивные возможности, буржуазные отношения превращаются в оковы, и возникает объективная необходимость утверждения производственных отношений, основанных на общественной собственности, товарищеском сотрудничестве свободных от эксплуатации работников, на всеобщности труда и планомерной организации всего народного хозяйства.
В логической стройности, последовательности этой концепции, в отличие от Кара-Мурзы, не могут отказать даже ее непримиримые противники, хотя считающие, как и он, что в реальной истории "на каждом шагу видим сплошь отрицание этого закона". Проанализируем конкретные примеры, которыми наш профессор аргументирует такое утверждение. Япония, пишет он, "сделала мощный рывок в развитии своих производительных сил, когда правящий слой силой государства навязал обществу производственные отношения, копирующие социальное устройство XI века" ("СР", 28.11.96).
Такая трактовка начисто опровергает устоявшиеся не только у марксистов, но и в мировой исторической науке представления о том, что этот "мощный рывок" был совершен благодаря буржуазной революции Мэйдзи 1867-1868 гг. , ликвидирующей фактическую власть военно-феодальных группировок, решительно упразднившей феодальные экономические отношения и давшей простор развитию уже существующих с начала XIX века довольно развитых капиталистических отношений. За 17 лет после 1868 г. возникло около 1300 новых частнокапиталистических предприятий, а в 90-х годах уже появились крупнейшие монополистические объединения и банковские корпорации. Государственная власть создавала на свои средства прежде всего образцовые, соответствующие передовому в мире научно-техническому уровню предприятия, которые затем передавались по крайне низким ценам частным предпринимателям. Заботясь об обеспечении их соответствующей по качеству рабочей силой, она уже в 1872 г. законодательно установила обязательное 8-летнее образование. Следовательно, государство способствовало утверждению наиболее передовых капиталистических, а не дофеодальных отношений. Характерные для Японии элементы общинных форм вовсе не "навязаны" силой государственной власти, а существуют скорее в силу традиции и прекрасно адаптированы капиталом, не меняя сущности буржуазного строя.
Таким образом, пример Японии лишь подтверждает закон соответствия производственных отношений уровню развития производительных сил и, вопреки идеологам "свободного рынка", убедительно показывает необходимость и эффективность государственного централизованного управления экономикой, особенно на переломных этапах ее развития.
В качестве другого примера, опровергающего упомянутый закон и всю теорию истмата, Кара-Мурза пишет об эффективности рабства в США в эпоху капитализма. Между тем из этой теории следует только то, что общественный строй, основанный на рабском труде, при достижении некоторого уровня развития производительных сил (орудий, технологий и человеческих качеств) превращается в тормоз производства и объективно изживает себя, замещаясь новыми, более высокими экономическими формами.
Экономика США никогда не была основанной на рабском труде (в середине XIX в. там на 8 свободных граждан приходился 1 раб, тогда как в Афинах в период расцвета рабовладельческого строя на 1 свободного гражданина - 10 рабов). В США труд рабов широко применялся только на. Юге страны, и главным образом на возделывании хлопка, с использованием весьма примитивных орудий для тяжелых, не требующих квалификации работ, выполняемых под жарким солнцем. Естественно, привыкшие к коллективному труду, неграмотные, забитые, но более выносливые в таких условиях выходцы из Африки оказывались "эффективнее" европейских переселенцев. Вместе с тем на Севере США, где уже в начале века сосредоточивалась конкурирующая с Англией металлургическая и хлопкообрабатывающая промышленность, рабовладельческие формы оказались совершенно неприемлемыми. Именно по экономическим, а отнюдь не по моральным соображениям североамериканские протестанты, хладнокровно истребляющие индейцев, вступили в войну с рабовладельческим Югом. Следовательно, история рабства в США скорее блестяще подтверждает, чем опровергает закон соответствия форм производственных отношений уровню производительных сил.
Из теории истмата никак не вытекает утверждение о невозможности применения рабского труда даже в наше время, ибо "чистая" формация существует лишь как теоретическая абстракция, а в реальных обществах всегда есть остатки прежних, основания настоящей и зародыши будущих формаций. Пресса не раз сообщала об использовании русских рабов в Ингушетии, Чечне и других регионах Кавказа. Но если И. В. Сталин по таким фактам мог бы принять самые крутые и действенные меры, то Ельцин взирает на них с олимпийским спокойствием и признанием "самопровозглашенного" бандитского государства Ичкерия готов узаконить и поощрять подобные древние формы труда. А труд миллионов россиян, вынужденных работать за оплату, не обеспечивающую даже физиологического воспроизводства рабочей силы, причем задерживаемую в течение многих месяцев, не является ли новой, изобретенной нашими "демократами" формой рабства?
В гитлеровской Германии в рабов превращали миллионы иностранных, прежде всего русских людей, а в современной России десятки миллионов русских людей фактически превращены в рабов иностранных государств, на основе использования "новейших" методов подавления - экономических, информационных, психологических, правовых, политических и военных - от танкового расстрела Дома Советов до организации чеченской бойни. Тем не менее наша страна в итоге контрреволюции отброшена пока, скорее, к капитализму в виде его колониального придатка, чем в рабовладельческую формацию.
Кстати, С. Кара-Мурза поставил вопрос: "Какой формацией был фашизм, при котором производительные силы бурно развивались?", В основе любой формации, как известно, лежит господствующий в данном обществе определенный исторический тип производственных (экономических) отношений. Фашизм - это реакционное политическое течение или (и) режим политической власти капитала, характерный рядом специфических признаков, указанных во всех словарях и энциклопедиях. Следовательно, как говорит уважаемый профессор, не нужно путать "Божий дар с яичницей". Германия тогда, как и теперь, - общество капиталистической формации, с той разницей, что при Гитлере диктатура капитала была открытой, а ныне более гибкой и прикрытой многими демократическими институтами, и вместе с тем достигающей своих целей, к которым стремились фашисты, другими методами, но гораздо более успешно.
БЫЛ ЛИ СОЦИАЛИЗМ В ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ И У АЦТЕКОВ?
Однако поставленный С. Кара-Мурзой вопрос заставил меня задуматься и прийти, как мне кажется, к нетривиальным выводам. Во-первых, о необходимости разведения часто используемых как синонимы понятий "фашизм" и "национал-социализм". Национал-социализм, возникший еще в конце XIX - начале XX века, противопоставлялся как "подлинно немецкий социализм" якобы "фальсифицированному еврейско-марксистскому социализму" с его ложными теориями классовой борьбы и интернационализмом. Его сторонники провозглашали принципы единого "народного сообщества", классовой гармонии, защиту общего блага от ущерба со стороны "экономической мощи крупного и инонационального капиталов", а также "основанной на простых законах жизни борьбы своего народа за жизненное пространство". Национал-социализм не только идейно-политическое течение, но и специфическая социально-экономическая программа, сущность которой заключается в преодолении социальных антагонизмов внутри страны, обеспечении благополучия ее населения за счет ограбления и эксплуатации народов других стран путем использования государственно-монополистического механизма и внедрения некоторых элементов социализма при сохранении частнокапиталистической основы.
В третьем рейхе подобная программа практически реализовывалась при фашистском политическом режиме, и там действительно имели место "частная собственность и государственное планирование, классовое сотрудничество капиталистов и рабочих, полная занятость и т. п. " - явления, побудившие нашего профессора усомниться в капиталистической сущности этого общества.
Фашизм, как известно, предполагает расизм, идеологическую и политическую нетерпимость, тотальный контроль государства над всей общественной жизнью, милитаризацию и военную экспансию. Как идейно-политическое движение он оформился в 1919 г. в Италии, а затем и в Германии под официальным названием национал-социалистического, где принял наиболее жесткую, "классическую" форму. Однако основные цели национал-социалистических программ могут осуществляться и при иных, более "мягких" политических формах диктатуры буржуазии. Например, в Израиле аналогичные социально-экономические задачи решаются также на основе изощренного расизма, милитаризации и агрессии, духовного диктата синагоги, но при наличии парламентаризма, легальности оппозиционных партий, широкой системы социальных гарантий для граждан-евреев и даже форм, имитирующих коммунистические общины, так называемых кибуц. Они могут осуществляться и на основе противопоставления интересов даже этнически разнородного населения одной страны как единой нации (например, США) интересам народов других стран при официальном отрицании расизма и развитых буржуазно-демократических формах, но при самой широкой внешней экспансии, и главным образом экономическими методами, информационно-духовной агрессии, разжиганием и провоцированием гражданских войн, экспортом алкоголя, табака и других наркотиков и т. п.
Отсюда - второй вывод, к которому я пришел, размышляя над статьями С. Кара-Мурзы: национал-социализм - это сегодня реальность, присущая практически всем странам "золотого миллиарда" во главе с США, относительное благополучие и социальная стабильность которых обеспечиваются в значительной мере за счет ресурсов и эксплуатации труда остальной части мира. Поэтому лозунг: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" сегодня чужд большинству населения стран "золотого миллиарда" так же, как был чужд для большинства трудящихся гитлеровской Германии, а классовая борьба трудящихся других стран оказывается органически связанной с задачами национально-освободительной борьбы за суверенитет и территориальную целостность своих государств. Национализм, религиозный фундаментализм угнетенных и эксплуатируемых народов в современных условиях нередко служат формой борьбы против национал-социализма и неоколониализма со стороны мондиалистского блока империалистических государств, но вместе с тем национализм и религиозный фундаментализм могут использоваться и часто используются тем же мондиалистским блоком в своих целях - для разобщения угнетенных народов, сеяния раздоров и вражды между ними, для организации взаимного их истребления. Поэтому термином "национализм" следует пользоваться очень осторожно.
Поскольку социал-демократы бернштейнианского толка поддерживают политику обеспечения благополучия "своих" стран за счет эксплуатации народов других стран, постольку они также скатываются на позиции национал-социализма. Когда И. В. Сталин ставил их на одну доску с фашистами, то был недалек от истины. Троцкисты, именующие себя коммунистами, стремятся предоставить социалистические блага населению развитых стран капитала за счет ограбления и принесения в жертву народов России, а потому являются национал-социалистами "навыворот" - предателями коренных интересов своей нации. Коммунисты-патриоты, в том числе большевики-сталинцы, всегда отстаивали интересы трудового народа в первую очередь своей страны, причем открыто, а не скрывая под "мантией" марксизма национализм, как утверждает Кара-Мурза ("СР", 16.01.97. ), однако делали это не за счет других народов, а, наоборот, бескорыстно помогая им избавляться от нищеты, от "своих" и иноземных угнетателей, и, следовательно, являются истинными интернационалистами, антиподами национал-социалистов и фашистов.
Полностью согласен с С. Кара-Мурзой ("СР", 09.01.97), что союз коммунистов с неотроцкистами так же, как с их "демократическими" мутантами (типа А. Н. Яковлева, Ю. Афанасьева, Г. X. Попова), был бы противоестественным и кощунственным. Только законы истмата тут ни при чем, как ни при чем законы ньютоновской механики, когда некоторые ученые, основываясь на законе всемирного тяготения, говорили о невозможности создания летательных аппаратов тяжелее воздуха.
Совсем странным выглядит следующий пассаж С. Кара-Мурзы: "А когда речь заходит об империи ацтеков, все (?!) стыдливо умолкают: их формация почти в точности отвечала образцу социализма (?!). Не прошли ацтеки ни рабства, ни феодализма, ни капитализма - все не по закону" ("СР", 28.11.96). Как известно, еще в начале XII в. у ацтеков был первобытно-общинный строй, а к XVI в. образовалось государство с частной собственностью на рабов, продукты земледелия и ремесла. На покоренных землях военачальники получали в свою собственность данников, положение которых напоминало крепостных крестьян. Вместе с тем в городах трудились свободные ремесленники, продающие свою продукцию. Сильная централизованная государственная власть, занимающаяся общими хозяйственными и военными делами, отсутствие частной собственности на землю, коллективный труд и сохранение сельских и городских общин свидетельствовали не о "социализме", а об остатках доклассовой эпохи, что присуще не только ацтекам, но и "азиатскому способу производства" как разновидности рабовладельческой формации. Следовательно, история ацтеков не отрицает, а лишний раз подтверждает общие закономерности мирового развития и эвристическую ценность формационного подхода, показывающего, что до социализма империи ацтеков было значительно дальше, чем жителям Древнего Вавилона или Шумера.
Нужно ли увеличивать производительность труда? Профессор Кара-Мурза считает "давно всем очевидной" ошибочность ленинского положения о производительности труда как критерия прогрессивности формации. Между тем всемирная история показывает: каждая последующая общественно-экономическая формация, обеспечивая, по сравнению с предыдущей, более высокую производительность труда, тем самым существенно увеличивает свободу и возможности развития для все большего числа людей, что неоспоримо отражается объективными показателями роста материальных благ на душу населения, средней продолжительностью жизни, образовательным и культурным уровнем и т. д. Кстати, глобальная угроза истощения природных ресурсов не только не снимает задачу всемерного роста производительности общественного труда, как полагает профессор, а, наоборот, заставляет ставить ее острее и шире: добиваться максимальных результатов в единицу времени при минимизации затрат не только живого и овеществленного труда, но и невозобновляемых природных ресурсов. Абсолютизация любой истины превращает ее в свою противоположность - в абсурд, например, если критерии прогрессивности формаций применять для сравнительной оценки уровня организации труда на двух траулерах без учета других социальных факторов. ("СР").
Подобную методологическую ошибку допускает уважаемый профессор, ниспровергая закон стоимости. Если некоторые наши интеллигенты, совершенно справедливо им критикуемые, бездумно подхватили и раздули до полного абсурда идеи нобелевских лауреатов "неолибералистов" Фридмана и Хайека, решив, что этот закон - панацея от всех зол, то Кара-Мурза просто объявил закон стоимости "выключенным уже четыре века" (?!). Действительная же проблема состоит в том, чтобы строго научно определить социально-исторические условия, в которых этот закон "работает", где, когда и в какой мере необходимо его учитывать для достижения наших высших национальных целей. К сожалению, такие цели еще предстоит четко определить, для чего истмат может быть незаменимым инструментом. Не менее важно выяснить, как сегодня закон стоимости используется странами "золотого миллиарда" и МВФ для грабежа России и всего третьего мира. Но тут, конечно, одним истматом не справиться - необходимы специальные социологические, исторические, экономико-математические и, более всего, крайне "немодные" в современной России политэкономические исследования. Пытаться же произвольно вырванными из объективных взаимосвязей примерами "опровергать" мировую экономическую науку по меньшей мере несерьезно.
Рассмотрение по существу всех выдвинутых С. Кара-Мурзой доводов против основных теоретических положений истмата показывает, что ни один из них не выдерживает серьезной научной критики. Поскольку он при этом не обосновывает какую-либо более фундаментальную, по сравнению с классической, парадигму материалистического понимания общественной жизни, постольку поставленная им задача развивать и тем более "преодолевать" истмат не получает успешного решения. Фактически С. Кара-Мурза оказался в концептуальном вакууме, в котором невозможно различать истинные утверждения от ложных и возникает методологический беспредел, позволяющий объявлять империю ацтеков социалистической, а вступающую в стадию монополистического капитализма Японию относить к дофеодальной формации.
Критика интересных и весьма содержательных статей этого постоянного автора "Советской России" имеет целью способствовать более глубокому и точному пониманию остро поставленных им крайне актуальных и острых проблем нашей жизни. Но главное - выявление эвристического потенциала истмата и возможностей его использования для поисков путей вывода России из глубочайшего кризиса. Эти вопросы будут рассмотрены в моих последующих статьях.
Забавная деталь - Дм. Ниткин29.12.2004 21:51:58 (76, 1559 b)
