«Зюганов и его окружение готовы разорвать партию в клочья», — считает первый секретарь Брянского обкома КПРФ Александр Шульга
Надо признать, что организованные руководством КПРФ травля, запугивание членов ЦК и первых секретарей региональных отделений, не согласных с «генеральной линией», дают результат. Некоторые руководители областных парторганизаций накануне съезда боятся разговаривать с журналистами по актуальным проблемам. «Я хотел рассказать «Родной газете» о жизни коммунистов нашей области, о том, как они борются за права людей труда, против роста тарифов ЖКХ, — сказал нам первый секретарь одного из обкомов КПРФ. — Но из президиума ЦК нас всех так замордовали, что уже нет сил. В приказном порядке запретили давать интервью «Родной газете».
Разве не поразительно? Партийные лидеры, которые стойко перенесли запрет КПСС, восстановили и отстояли свои организации, сегодня боятся навлечь на себя гнев Зюганова.
Однако есть примеры и другого рода. Например, первый секретарь Брянского обкома Александр Шульга попросил слова на страницах нашей газеты именно потому, что партийная пресса оказалась для него недоступна, а «Советская Россия», по его словам, умышленно искажает суть происходящих в КПРФ процессов.
— Коммунистам врут, от них утаивают правду о грозящей партии опасности. Молчать в этих условиях считаю для себя недопустимым, — заявил он. — Эта правда особенно нужна коммунистам накануне съезда.
— Александр Васильевич, в чем эта опасность?
— Она во все разрастающемся культе личности Геннадия Зюганова, авторитарном стиле руководства, других его негативных качествах, которые стали помехой общему делу. Убежден, что на предстоящем съезде КПРФ он должен уйти в отставку. Я долго и мучительно шел к этому выводу и хотел бы поделиться своими аргументами, хотя сразу хочу оговориться, что это мое личное мнение. За 38 лет работы у меня сложился свой стиль в отношениях с людьми. Я не хитрю сам и совершенно не приемлю фальши.
Когда в 1999 году я стал депутатом Госдумы и начал тесно работать с Геннадием Андреевичем, то поначалу увидел в нем лидера, абсолютно все правильно говорящего и делающего. Но постепенно начал замечать, что наш лидер стремится собрать вокруг себя в основном «рабов мысли» — только тех, кто говорит ему приятные вещи и ни в чем не перечит. В сущности, он окружил себя любимчиками, задача которых — свято охранять престол своего вождя. Например, как только я выступил на пленуме против исключения из партии Г. Селезнева, С. Горячевой, Н. Губенко, меня сразу зачислили в партийные диссиденты, а областная парторганизация оказалась в опале.
Со временем я убедился, что Зюганов считает себя непогрешимым, совершенно не выносит инакомыслия и не терпит критики, которую очень болезненно переносит. Если кто-то начинает ему возражать, он такого человека сразу относит в разряд своих идеологических противников. Потом ему приклеивают ярлык «слуга Кремля» или «слуга слуги Кремля», превращают в «раскольника» и зачисляют во «враги партии». Но разве можно так относиться к болеющему за дело соратнику — хоть рядовому коммунисту, хоть члену ЦК или руководителю региональной организации? А как же устав, внутрипартийная демократия? Кто вообще дал право лидеру — первому среди равных — приклеивать людям ярлыки? А у нас это сплошь и рядом. Самый последний пример — изобретение бездоказательной и оскорбительной формулировки «антипартийная группа Семигина—Потапова».
Да Сергея Александровича Потапова весь актив знает как трудоголика, который не покладая рук с утра и до вечера вкалывает в интересах партии! Зюганову надо было не навешивать оскорбления на Г. Семигина, а разобраться в тех идеях, программах и документах, которые Геннадий Юрьевич выносит на обсуждение как председатель исполкома НПСР. Кто мешает их изучить, обсудить, выбрать рациональное зерно? Тем более что теоретическая работа в партии донельзя запущена. На VIII пленуме ЦК КПРФ я спросил: у нас есть теоретическая модель прихода к власти в государстве? Гробовое молчание по сей день.
— Но ведь несть числа многочисленным изысканиям вашего лидера в партийной прессе. Как никак он доктор наук.
— Удивительно, но и партийному активу говорят то же самое. Когда начинаешь поднимать вопрос о полном забвении теоретической работы, Геннадий Андреевич отвечает: «Разве вам мало того, что я пишу в своих книгах?» Но где гарантия, что он не ошибается в своих выводах? Где мнение наших ученых? Или его уже нет?
А ведь от того, что партия не получает ответов на самые жгучие вопросы современности, как раз и следуют многие ее неудачи и провалы. Выступая в Брянске на нашей отчетно-выборной конференции, я говорил о падении авторитета партии в массах. Если на президентских выборах 1996 г. коммунисты набрали 24 млн. голосов в поддержку своего кандидата, в 2000-м — 22 млн., то в марте этого года — всего 9 млн. На выборах в Госдуму в 1995 г. за нас проголосовали 15,4 млн. человек, в 1999-м — 16,2 млн., в 2003-м — только 7,6 млн. Почему такое падение?
Мы постоянно утверждаем, что защищаем людей труда, всех тех, кто живет за чертой бедности. А их, по самым минимальным подсчетам, в России 32 миллиона, хотя академик Львов называет цифру 60 млн. Почему они не голосуют за нас, если мы выражаем их интересы? Значит, они все меньше видят в КПРФ свою опору. А почему?
Много лет мы говорили: компартия — это партия рабочих и крестьян. Да, это классическое определение. Но в современном технологическом обществе эксплуатируется труд и высококвалифицированных ученых, программистов, специалистов интеллектуального труда. По прошлым меркам мы отнесли бы их к интеллигенции. А какое сегодня у нас к ним отношение? Или к хирургу, который часами, не разгибая спины, делает сложнейшие операции, получая за свой труд копейки? Или вот владельцы машин, которые запрудили улицы не только в Москве, но и у нас в Брянске? Это наши союзники или нет?
Встречаю на рынке знакомых высококлассных слесарей, фрезеровщиков, которые продают всякую всячину. Что, мы отнесем их к «буржуям» и поставим на них крест? Да они пошли торговать потому, что встали заводы, а им надо семьи кормить. Считаю, нашим теоретикам нужно своевременно отвечать на эти вопросы, потому что это вопросы о союзниках.
— За компартию не голосуют 60 миллионов обездоленных. Может быть, как раз потому, что они не воспринимают программу КПРФ, а другой базы для объединения вы не предлагаете?
— Действительно, на основе нашей программы мы не сможем объединить все патриотические силы России. Но есть программа первого шага, которая приемлема для всех левоцентристских партий и движений, болеющих за судьбу страны. Это платформа, провозглашенная с трибуны Конгресса патриотов России. Но Зюганов встал к нему в оппозицию, потому что все его участники равны и не намерены говорить «одобрям-с» каждому слову Геннадия Андреевича. Да, они согласны признать лидерскую роль компартии в объединительном процессе, но ее нужно заслужить делами, а не приказами.
— Александр Васильевич, на декабрьском пленуме ЦК 62 члена ЦК, и вы в том числе, предложили внести в повестку дня вопрос об ответственности президиума ЦК за провал на парламентских выборах. Речь об отставке Зюганова там не шла. Но недавно ряд членов ЦК уже потребовал его ухода с поста руководителя партии. Почему, на ваш взгляд, события начали развиваться по такому сценарию?
— Частично я на этот вопрос уже ответил. Потому что Зюганов совершенно некритично отнесся к желанию партийного актива разобраться в причинах поражения на выборах и покончить с кризисом в партии. Когда мы приехали на пленум и прочли итоговую резолюцию, то пришли в недоумение: как же так? КПРФ потеряла на выборах 52% избирателей, и это выдается чуть ли не за триумф. Посыпались вопросы: что будет с партией, если мы и дальше будем поражения называть победами?
Однако наше искреннее желание сказать правду и себе и избирателям окружение Зюганова встретило в штыки. Посыпались обвинения в раскольничестве, в ход пошли оскорбительные ярлыки. Меня это возмутило до глубины души. «Почему партийные газеты превращают нас во врагов партии?» — напрямую спросил я у Зюганова. Он пытался отговориться тем, что это, мол, случайно прозвучало в некоторых публикациях некоторых газет. Но травля продолжается по сей день.
— На вашей отчетно-выборной конференции не прошла попытка провести резолюцию с осуждением «группировки Семигина—Потапова»…
— Это так, но, к сожалению, в других регионах из-за позиции партийной прессы и «Советской России» коммунисты в большинстве своем мало что знают о сути конфликта, поэтому готовы поддержать очередную спущенную сверху директиву об «антипартийной группировке».
Вы знаете, члены ЦК обратились
к партии и всем сторонникам КПРФ
с Открытым обращением, потому что им, как и мне, ясно: под руководством Зюганова партия не может выйти из кризиса. Сегодня в массы запускается тезис: спасти Зюганова от отставки — значит спасти партию. Я же говорю: «Нельзя Зюганова спасти от самого себя. Он сам источник всех бед и ссор в КПРФ». Лидер партии и его окружение готовы разорвать партию в клочья, лишь бы остаться на своих постах.
— Вы открыто говорите о происходящем в КПРФ. Не боитесь усиления гонений по отношению к себе?
— Не боюсь. Я считаю, что, зная ситуацию в партии, молчать, проявлять равнодушие сродни преступлению. В связи с этим хочу привести высказывание немецкого ученого Роберта Эберхардта: «Не бойся врагов — в худшем случае они могут тебя убить. Не бойся друзей — в худшем случае они могут тебя предать. Бойся равнодушных — они не убивают и не предают, но только с их молчаливого согласия существуют на земле предательство и убийство».
Для меня, как и для многих первых секретарей и честных коммунистов, существует одна дилемма: либо мы согласимся с культом личности «генсека», его стилем руководства и дальнейшими поражениями КПРФ. И тогда под эгидой КПРФ будет создано акционерное общество «Зюганов и К0». Или партия обновится, преодолеет кризис и расколы, начнет объединять вокруг себя все патриотические силы, в нее вернутся принципы демократии, товарищества, уважения чужого мнения. И тогда это будет партия, которая сможет повести за собой огромные массы людей.
