От Тупорылая Акула Ответить на сообщение
К All
Дата 02.04.2004 12:09:40 Найти в дереве
Рубрики Россия-СССР; История; Версия для печати

Б. Савинков. "ПОЧЕМУ Я ПРИЗНАЛ СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ?"

Воспользуюсь своим правом на одно корновое сообщение :)

Предлагаю всем. в первую очередь демолиберам, внимательно ознакомиться.

----------------------------------------------------

ПОЧЕМУ Я ПРИЗНАЛ СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ?


Воспроизведено с издания:

Б. Савинков. Воспоминания.

М., изд. "Московский рабочий", 1990 г.





Почему я признал Советскую власть?.. Одни объясняют мое признание
«неискренностью», другие «авантюризмом», третьи желанием спасти свою
жизнь... Эти соображения были мне чужды. Правда заключается в следующем.

Я боролся с большевиками с октября 1917 г. Мне пришлось быть в первом бою,
у Пулкова1 и в последнем, у Мозыря2. Мне пришлось участвовать в белом
движении, а также в зеленом3. Мне пришлось заниматься подпольной работой и
подготовлять покушения. Исчерпав все средства борьбы, я понял, что
побежден. Но признать себя побежденным еще не значит признать Советскую
власть. Я признал эту власть. Какие были к тому причины?

После октябрьского переворота многие думали, что обязанность каждого
русского бороться с большевиками. Почему? Потому что большевики разогнали
Учредительное собрание4; потому что они заключили мир5, потому что,
свергнув Временное правительство, они расчистили дорогу для монархистов;
потому что, расстреливая, убивая и «грабя награбленное», они проявили
неслыханную жестокость. На белой стороне честность, верность России,
порядок и уважение к закону, на красной — измена, буйство, обман и
пренебрежение к элементарным правам человека. Так и я думал тогда.

Кто верит теперь в Учредительное собрание? Кто осуждает заключенный
большевиками мир? Кто думает, что октябрьский переворот расчистил дорогу
царю? Кто не знает, что расстреливали, убивали и грабили не только
большевики, но и мы? Наконец, кому же не ясно, что мы не были «рыцарями в
белых одеждах», — что мы виноваты именно в том, в чем обвиняли
большевиков?

Сказанное выше не требует доказательств. И если бы дело шло только об этих,
второстепенных, причинах, мы, конечно, давно бы сложили оружие и признали
Советскую власть. Но мы русские. Мы любим Россию, т. е. русский народ. Мы
спрашиваем, с кем же этот народ? Не захватчики ли власти большевики? Не
разоряют ли они родину? Не приносят ли они в жертву Россию
Коммунистическому Интернационалу? И где завоеванная Февральской революцией
свобода6?

На три последних вопроса ответить нетрудно. Возьмите цифры. Сравните
посевную площадь за 1916, 1922 и 1923 гг. Сравните продукцию угля, нефти,
металлургии и хлопчатой бумаги за 1922 и первую половину 1924 г. Сравните
производительность труда, товарооборот, заработную плату и транспорт за тот
же период времени. Сравните, конечно, на основании проверенных данных. К
каким выводам вы придете? Да, Россия разорена войной и величайшей из
революций. Да, чтобы поднять ее благосостояние, необходима напряженная и
длительная работа. Но большевики уже приступили к этой работе, и страна
поддержала их. Лучший пример — Донбасс. Почему же предполагать, что белые
работали бы быстрее? Мы ведь знаем, как «восстанавливались» Юг и Сибирь.
Нет, возлагать надежды на белых, на эмиграцию, все равно что тешить себя
легендой — легендой о полном финансовом и экономическом банкротстве
большевиков. Главные затруднения уже позади. Власть, которая выдержала
блокаду, гражданскую войну и поволжский голод — жизнеспособная и крепкая
власть. Власть, которая создала армию, разрешила сложнейший национальный
вопрос и защищает русские интересы в Европе — русская, заслуживающая
доверия власть. О разорении страны уже не может быть речи. Речь идет о
восстановлении ее. Признаем нашу ошибку. Или мы можем мыслить современное
государство только с помещиками и крупной буржуазией? Или нам снова нужны
варяги, чтобы «править и володеть» Россией... «править на фабриках и
«володеть» в лесах и полях?

Я не коммунист, но и не защитник имущих классов. Я думаю о России, и только
о ней. При царе Россия была сильна, — и стала жандармом Европы7. Советская
власть, укрепившись, объединила в равноправный союз народы бывшей
Российской империи. Она стремится к усилению и процветанию СССР. Пусть во
имя Коммунистического Интернационала. Значит ли это, что Россия приносится
ему в жертву? Нет, это значит, что в глазах миллионов русских людей
вчерашний жандарм, Россия, станет завтра освободительницей народов. Для
меня достаточно восстановления ее. Но меня спросят: как же восстанавливать
без свободы? Я на это отвечу: а, если бы белые победили, разве бы не было
диктатуры? Я предпочитаю диктатуру рабочего класса диктатуре ничему не
научившихся генералов. Рабочий класс кровно связан с крестьянством. А
генералы? С «третьим» и «пятым» снопом. Мы это видели на примерах.

Все это общеизвестно. Общеизвестно в России, но гораздо менее известно за
рубежом. Эмиграция живет испугом — воспоминанием о расстрелах и нищете.
Испуг — советчик плохой. Как забыть о революционном развале? Как поверить в
государственное строительство рабочего класса, в строительство без на мель
выброшенной буржуазии? Ведь, по эмигрантскому мнению, восстанавливать
государство значит вернуться к капитализму... Но, даже поверив в творческие
силы народа, неизбежно ли признать Советскую власть? Не всякое
правительство идет навстречу народу, еще реже оно неразрывно спаяно с ним.
И при царе народ создавал и производил. И при царе очень медленно, но
поднималось благосостояние страны. Однако царь был врагом. Он был, в
частности, врагом и моим. Его власть я не признавал никогда и признать бы
не мог. А Советской власти я подчинился. Подчинился не потому, что
большевики восстанавливают Россию, и не потому, что Россия — одно, а
Коммунистический Интернационал — другое, и не потому, что диктатура
рабочего класса, конечно, лучше диктатуры буржуазии. Еще раз, почему?

Я сказал, что признать себя побежденным еще не значит признать Советскую
власть. Если бы был побежден только я, если бы был разгромлен только «Союз
защиты Родины и свободы8», я был бы вынужден прийти к заключению, что лично
я неспособен к борьбе. Но мы все побеждены Советской властью. Побеждены и
белые, и зеленые, и беспартийные, и эсеры, и кадеты, и меньшевики.
Побеждены и в Москве, и в Белоруссии, и на Украине, и в Сибири, и на
Кавказе. Побеждены в боях, в подпольной работе, в тайных заговорах и в
открытых восстаниях. Побеждены не только физически — насильственной
эмиграцией, но и душевно — сомнением в нашей еще вчера непререкаемой
правоте. Перед каждым из нас встает один и тот же вопрос: где причина наших
бедствий и поражений? В тылах? Но и у красных были тылы. В воровстве, в
грабежах, в убийствах? Но и у красных вначале были грабительство и разбой.
В бездарности, в неразумии? Но ведь не боги горшки обжигают... На нашей
стороне был «цвет» военных людей, и «цвет» ученого мира, и «цвет»
общественности, и «цвет» дипломатии. По крайней мере, мы искренно думали
так. Однако красный командир из рабочих победил стратегов Генерального
штаба. Однако крестьянин, член РКП, лучше понял смысл совершающихся
событий, чем заслуженные и прославленные профессора. Однако рядовой
партийный работник ближе подошел к трудовому народу, чем патентованные
народолюбцы. Однако советские дипломаты оказались сильнее и тверже
многоопытных российских послов. Прошло семь лет. Мы распылены. Мы живые
трупы. А Советская власть крепнет с часу на час.

Больше года назад, за границей, я задумался над этим явлением. Больше года
назад я сказал себе, что причина его должна быть простой и глубокой.
Признаем снова нашу ошибку. Мы верили в октябре и потом долгих семь лет,
что большевики — захватчики власти, что благодаря безволию Временного
правительства горсть отважных людей овладела Москвой и что жизни им — один
день. Мы верили, что русский народ, рабочие и крестьяне, с нами — с
интеллигентской или, как принято говорить, мелкобуржуазною демократией. В
этой вере было оправдание нашей борьбы... Что же? Не испугаемся правды.
Пора оставить миф о белом яблоке с красною оболочкой. Яблоко красно внутри.
Старое умерло. Народилась новая жизнь. Тому свидетельство миллион
комсомольцев. Рабочие и крестьяне поддерживают свою, рабочую и
крестьянскую, Советскую власть.

Воля народа — закон. Это завещали Радищев9 и Пестель10, Перовская11 и Егор
Сазонов. Прав или не прав мой народ, я — только покорный его слуга. Ему
служу и ему подчиняюсь. И каждый, кто любит Россию, не может иначе
рассуждать.

Когда при царе я ждал казни, я был спокоен. Я знал — я послужил, как умел,
народу: народ со мной и против царя. Когда теперь я ожидал неминуемого
расстрела, меня тревожили те же сомнения, что и год назад, за границей: а
что, если русские рабочие и крестьяне меня не поймут? А что, если я для них
враг, враг России? А что, если, борясь против красных, я, в невольном
грехе, боролся с кем? С моим, родным мне, народом.

С этой мыслью тяжело умирать.

С этой мыслью тяжело жить.

И именно потому, что народ не с нами, а с Советскою властью, и именно
потому, что я, русский, знаю только один закон — волю русских крестьян и
рабочих, я говорю так, чтобы слышали все:

довольно крови и слез; довольно ошибок в заблуждений; кто любит русский
народ, тот должен подчиниться ему и безоговорочно признать Советскую
власть.

Есть еще одно обстоятельство. Оно повелительно диктует признание Советской
власти. Я говорю о связи с иностранными государствами. Кто борется, тот в
зависимости от иностранцев — от англичан, французов, японцев, поляков.
Бороться без базы нельзя. Бороться без денег нельзя. Бороться без оружия
нельзя. Пусть нет писаных обязательств. Все равно. Кто борется, тот в
железных тисках — в тисках финансовых, военных, даже шпионских. Иными
словами, на границе измены. Ведь никто не верит в бескорыстие иностранцев.
Ведь каждый знает, что Россия снится им как замаскированная колония,
самостоятельное государство, конечно, но работающее не для себя, а для них.
И русский народ — народ-бунтовщик — в их глазах не более, как рабочая сила.
А эмигранты? А те, кто не борется, кто мирно живет за границей? Разве они
не парии? Разве они не работают батраками, не служат в африканских войсках,
не просят милостыни, не голодают? Разве «гордый взор иноплеменный» видит в
них что-либо иное кроме досадных и незваных частей из низшей, из
невольничьей расы? Так неужели лучше униженно влачиться в изгнанье, чем
признать Советскую, т. е. русскую власть?

Ну а если ее не признать? За кем идти? О монархистах я, конечно, не говорю.
Вольному воля. Пусть ссорятся из-за отставных «претендентов». Я говорю
только о тех, кто искренно любит трудовую Россию. Неужели достойно
«объединяться» в эмигрантские союзы и лиги, ждать, когда «призовут»,
повторять, как Иванушка-дурачок, легенды и мифы, и верить, что по щучьему
велению будет свергнута Советская власть? Мы все знаем, что эмиграция
болото. Для «низов» — болото горя и нищеты. Для «верхов» — болото
праздности, честолюбия и ребяческой веры, что Россию нужно «спасать».
Россия уже спасена. Ее спасли рабочие и крестьяне, спасли своей
сознательностью, своим трудом, своей твердостью, своей готовностью к
жертвам. Не будем смешивать Россию с эмигрантскими партиями. Не будем
смешивать ее с помощниками и буржуазией. Россия — серп и молот, фабричные
трубы и необозримые, распаханные и засеянные поля. Но если бы даже Россия
гибла, эмигрантскими разговорами ее не спасешь.

Многое для меня было ясно еще за границей. Но только здесь в России,
убедившись собственными глазами, что нельзя и не надо бороться, я
окончательно отрешился от своего заблуждения. И я знаю, что я не один. Не я
один, в глубине души, признал Советскую власть. Но я сказал это вслух, а
другие молчат. Я зову их нарушить молчание. Ошибки были тяжкие, но
невольные. Невольные, ибо слишком сильная буря свищет в России, во всей
Европе. Минует год, или два, или десять лет, и те, кто сохранит «душу
живу», все равно пойдут по намеченному пути. Пойдут и доверятся русскому
трудовому народу» И скажут:



Мы любили Россию и потому

признаем Советскую власть.



Борис Савинков.



Сентябрь 1924

Внутренняя тюрьма.

ПРИМЕЧАНИЯ:



1. «Мне пришлось быть в первом бою, у Пулкова» — речь идет об антисоветском
походе на Петроград генерала Краснова в конце октября 1917 г., в котором
участвовал Б. В. Савинков. 31 октября красные перешли в наступление в
районе Пулковских высот и нанесли поражение войскам ген. Краснова.

2. Бои у Мозыря происходили в 1920 г, во время советско-польской войны,
развязанной буржуазно-помещичьей Польшей против Советской России. В них
участвовали представители «белого движения», бежавшие от арестов после
антисоветских вооруженных выступлений в 1918—1919 гг. в Рыбинске,
Ярославле, Муроме и др. городах, белые офицеры из организованного Б. В.
Савинковым «Союза защиты Родины и свободы». После поражения под Мозырем эти
отряды были интернированы польским правительством.

3. «Зеленое движение» — вооруженные отряды уклонявшихся от воинской службы
и прятавшихся в лесах и горах белогвардейцев, бежавших в Польшу и оттуда
совершавших набеги на советскую территорию в Витебскую, Минскую и Псковскую
губернии. Эти отряды включали в себя остатки так называемой «русской
народной армии» Б. В. Савинкова. 5 июня 1921 г. на съезде «Народного союза
защиты Родины и свободы» были разработаны цели и задачи этого «зеленого
движения» — вооруженные налеты, грабежи, убийства советских работников,
еврейские погромы и шпионаж в пользу польской и французской военных миссий.
Руководило «зеленым движением» информационное бюро в Варшаве, возглавляемое
Савинковым. «Зеленое движение» было ликвидировано Красной Армией в 1924 г.,
а 43 «савинковца» предстали перед советским судом.

4. Учредительное собрание — представительное учреждение, избранное на
основе общего избирательного права для установления формы правления и
выработки конституции. Было избрано в ноябре — декабре 1917 г., собралось 5
января 1918 г. В. И. Ленин считал Учредительное собрание в условиях
буржуазной республики «высшей формой демократизма» (Ленин В. И. Полн. собр.
соч. т. 35, с. 162). При выборах в Учредительное собрание большевики
получили 24% голосов; преобладали эсеры (40,4%). Председателем
Учредительного собрания был эсер В. М. Чернов. Учредительное собрание
отказалось обсуждать предложенную Я. М. Свердловым от имени ВЦИК
«Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», не признало
декреты Советской власти. Большевистская фракция покинула заседание,
заявив, что Учредительное собрание представляет «вчерашний день революции».
Вслед за большевиками ушли левые эсеры и представители некоторых других
групп. Продолжавшееся около 13 часов заседание Учредительного собрания было
закрыто в пятом часу утра по требованию караула. В ночь с 6 на 7 января
ВЦИК принял декрет о роспуске Учредительного собрания.

5. «...заключили мир...» — речь идет о Брестских мирных переговорах,
которые были начаты 20 ноября 1917 г. между советским правительством и
представителями германской коалиции. 22 ноября 1917 г. был подписан договор
о прекращении военных действий, а 15 декабря 1917 г. было подписано
перемирие между Советской Россией, с одной стороны, и Германией,
Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией — с другой. Брестские мирные
переговоры предшествовали заключению Брестского мира, подписанного 3 марта
1918 г. и ратифицированного Чрезвычайным четвертым Всероссийским съездом
Советов 15 марта 1918 г. 13 ноября 1918 г. в связи с революцией в Германии
Брестский мир был аннулирован постановлением ВЦИК,

6. «...завоеванная Февральской революцией свобода...» — речь идет о
Февральской революции 1917 г. в России.

7. «...стала жандармом Европы...» — выражение, которое было, употреблено Г.
В. Плехановым (Плеханов Г. Б. Соч. т. 12, с 326), повторено В. И. Лениным
(Ленин В. И. Полн. собр. соч. т. 19, с. 52) для характеристики роли
русского царизма в Европе в середине XIX в.

8. «Союз защиты Родины и свободы» — контрреволюционная организация
офицеров, возникшая в марте 1918 г. в Москве (с отделениями в Казани,
Ярославле и др. городах). Возглавлялась Б. В. Савинковым. Цель «Союза» —
организация восстаний для свержения, Советской власти. В июле 1918 г.
«Союз» поднял антисоветский, мятеж в Ярославле, Рыбинске, Муроме, Елатьме.
После подавления восстания деятельность «Союза» прекратилась.

9. Радищев Александр Николаевич (1749—1802) — русский революционный
мыслитель, писатель и поэт. В своих произведениях обосновывал необходимость
народной революции, разбуженной «вольным словом». Был осужден Екатериной II
на смертную казнь, которая была заменена ссылкой в Сибирь.

10. Пестель Павел Иванович (1793—1826) — декабрист, полковник, создатель
проекта социально-экономического и политического преобразования в России —
программа «Русская правда». Она была принята в качестве политической
программы Южного общества декабристов. В 1825 г. вел переговоры с польскими
революционерами о совместных революционных действиях. Арестован 13 декабря
1825 г. в Тульчине, повешен в числе пяти декабристов в Петропавловском
крепости.

11. Перовская Софья Михайловна (1853—1881) — русская революционерка, член
исполнительного комитета «Народной воли». Содержала конспиративные
квартиры, вела пропаганду среди рабочих. Была арестована, сидела в
Петропавловской крепости, судилась по Процессу 193-х («хождение в народ»),
но была оправдана. Участвовала в вооруженной попытке освободить осужденного
но процессу И. Н. Мышкина, арестована, отправлена в ссылку, по дороге
бежала» Участвовала в подготовке покушения на Александра II под Москвой,
(1879), в Одессе (1880), в Петербурге (1 марта 1881 г.) Арестована 10 марта
1881 г. по процессу первомартовцев, приговорена к повешению. С. М.
Перовская — первая женщина в России, казненная по политическому делу.