Ситуация в стране продолжает осложняться. Россия переживает третий этап стратегического предательства за последние 15 лет. Если Горбачев сдал партию, а Ельцин ради власти пошел на разрушение Союза, то Путин практически отрекся от всего геополитического наследия нашей тысячелетней Державы. Глобализация по-американски после 11 сентября вступила в стадию ускоренной реализации. Жестко выстраивается пирамида новой власти, на вершине которой США, а рядом, чуть ниже - их союзники. Всем остальным народам даруется возможность обслуживать этот новый мировой порядок и стоящий за ним и во главе его «золотой миллиард».
В России думские выборы 2003 года - подобно событиям лета 1917 года - положили конец тому периоду частичного «двоевластия», который характеризовал ситуацию 1995-1999 годов, когда Компартия обладала широкими позициями в Государственной Думе, сдерживая антинародный курс партии власти.
История отчасти повторяется. Когда-то, в результате выборов в IV Государственную Думу (октябрь 1912 года) три четверти ее состава сформировали представители буржуазии, дворянства и помещиков, приступившие под прикрытием «центристской» фразеологии к штамповке самых реакционных законов. В наши дни полное господство в законодательной сфере «Единой России» ликвидировало политическое «двоевластие», создав условия для откровенной диктатуры власть имущих. Этим готовятся условия для нового общественного протеста.
В России борются между собой две тенденции. С одной стороны, зреет либеральный фашизм, формируется полицейско-погромный аппарат. С другой - все зримее перспектива установления народно-патриотической власти. Власти - единственно спасительной для России, исходящей из ее глубинных традиций, из достижений советской эпохи, из вековой тяги к народовластию и справедливости. Какая из тенденций возьмет верх, та и определит дальнейшую судьбу страны. Поэтому борьба нынешнего режима против компартии становится все более жесткой и циничной, делается все для разрушения КПРФ.
На протяжении всего своего существования коммунистическое движение в России сталкивалось с проблемами фракционности, отражало попытки правящих сил разгромить партию, взорвать ее изнутри, создать альтернативные ей структуры, имитирующие оппозиционность в обществе. Эти проблемы особо обострялись в наиболее сложные и кризисные моменты отечественной истории. Партии приходилось напрягать все свои силы в борьбе за существование. И в период реакции, наступившей после революции 1905-1907 годов. И после июльского переворота 1917 года, когда под вопрос ставилось само ее существование. И позже, когда шла острая борьба с троцкизмом и прочими «уклонами». Так было в прошлом, так происходит и сейчас.
МИФ О «РАСКОЛАХ»
Нынешние события в КПРФ, связанные с раскольнической деятельностью группы Семигина-Потапова, заставляют нас тщательно проанализировать состояние нашей партии: ее прошлое, настоящее и будущее. Причем сделать это честно и нелицеприятно.
Как писал В.И.Ленин, «надо иметь мужество смотреть прямо в лицо горькой истине. Партия больна. Партию треплет лихорадка. Весь вопрос в том, захватила ли болезнь только «лихорадящие верхи», да и то может быть исключительно московские, или болезнью охвачен весь организм. И в последнем случае, способен ли этот организм в несколько недель (до партсъезда и на партсъезде) излечиться полностью и сделать повторение болезни невозможным или болезнь станет затяжной и опасной» (ПСС, т.42, с.234).
Многое упирается в кадровый вопрос. Сегодня можно с полным основанием повторить вслед за нашими предшественниками: «Кадры решают всё». Причем дело здесь обстоит очень непросто. Я бы даже сказал, что оно запущено. Много было кадровых ошибок. Прежде всего потому, что слаб кадровый резерв, ограничен выбор.
Был у нас, например, в 90-е годы слой тех наших товарищей, кого рекомендовали в губернаторы. И кто из них выдержал испытание властью? Стародубцев из Тулы, Виноградов из Владимира. Кто еще? Можно по пальцам пересчитать. Не выдержавших, к сожалению, больше. Начиная с Тулеева и Ходырева. Теперь вот Ткачев, губернатор Кубани. Он десять раз упрашивал поддержать его кандидатуру. Ездили к нему, помогали, работали с людьми. Но после двух стихийных бедствий, двух катаклизмов на Кубани он политически сломался. Нужно было выбивать средства из Центра, а их «за так» власть не дает. Сдал позиции.И таких примеров много.
За выдвижение Тулеева я готов извиниться. Но вот несколько фактов для понимания ситуации. В жизни и в политике все происходит не вдруг, все имеет свою историю. А она в данном случае такова. В бытность моей работы на Старой площади вызывают меня в большой кабинет, представляют видного мужчину и говорят: «Это Тулеев, пойдет кандидатом в президенты РСФСР против Ельцина, лично вам поручается с ним работать».
И правда, совместная работа показала, что этот энергичный человек умеет вкалывать, находить контакт с людьми, держать удар. Ведь при «демократах» его буквально выкинули из здания, где он работал, когда был председателем областного Законодательного собрания. Мы его возвратили в руководящий кабинет вопреки мнению губернатора. Потом была история с его назначением министром по делам СНГ. Потом захотел вернуться в Кузбасс, уже губернатором. Мы снова поддержали, проголосовали в Думе за то, чтобы дать его области трансфертов более миллиарда рублей на помощь голодным шахтерам и учителям. А потом Тулеева вызвали в Кремль…. Ну, а дальше все хорошо известно.
Теперь о Селезневе. Четыре года назад мы сидели на Президиуме, много раз принимались обсуждать, кого рекомендовать председателем Думы. Не все с Селезневым шло гладко, мнения разделились. Но стали смотреть расклад политических сил и поняли, что вероятнее всего он может пройти в спикеры. Два года человек держался. Но… сгнил, врос в систему. Чего стоит его последний доклад на съезде Партии возрождения России! Принятое там постановление содержит три пункта. В первом - поддержать Владимира Владимировича, во-втором - агитировать за Владимира Владимировича, в третьем - помочь Владимиру Владимировичу.
Печально видеть такое, обидно. Но разве подобные поступки отдельных руководящих перерожденцев - раскол нашей партии? Нет. Я глубоко убежден, что серьезных предпосылок для раскола у нас не было и нет. Расколы бывают по крупным, принципиальным вопросам. В партии же чаще всего проявляются различия в понимании тактики наших действий. Есть неудовлетворенность тем, что мы действуем недостаточно эффективно. Есть критика с мест в адрес руководства партии. Есть критика руководства КПРФ в адрес местных организаций. Есть столкновение мнений внутри руководства партии. И есть группка эгоистов, стремящихся все подмять под себя. Является ли все это непременным условием раскола? Отнюдь. Убежден, что это хоть и не очень приятные, но в конечном итоге поправимые явления. Это свидетельство жизнеспособности партии, ее развития, наличия подлинной внутрипартийной демократии. Это стимул к ее укреплению.
В этой связи необходимо различать два типа критики. Один - направленный на выявление недостатков, чтобы более уверенно двигаться дальше. Это нормальный, полезный, даже необходимый вид критики. Другой - нацеленный на то, чтобы посеять недоверие к руководству партии, вызвать смятение в наших рядах, запутать партию в склоках и спорах. Такая «критика», исходящая извне, а в последнее время и изнутри партии, направлена на разрушение КПРФ. Мы должны давать ей отпор.
Такой отпор в своих публикациях дал Ю.П.Белов. Но не он первым публично поставил вопрос о финансировании. Напомню, г-н Семигин разослал всем свою Концепцию, и ее опубликовали средства массовой информации. Там есть раздел, связанный с тем, сколько будут давать, как, в какой последовательности и за что. После этого вопрос вышел на страницы печати, и мы были вынуждены отвечать на него. И здесь выступление Ю.П.Белова неоценимо. Затем дискуссию продолжили В.В.Чикин и А.А.Проханов. Это люди сильные, неординарные - со своим характером, со своей судьбой. Они возглавляют два очень мощных ствола патриотической печати. Еще есть газета «Правда». Крупнее их у нас нет. Им в деле дискуссий - и карты в руки. Ведь начинать их - дело трудное, рискованное.
Мне не забыть, что когда я написал статью «Архитектор у развалин» о предательстве в ту пору еще всемогущего Александра Яковлева, то только В.В.Чикин в «Советской России» опубликовал этот материал. Все остальные отказались. Его должны были на следующий день уволить. Г-н Яковлев позднее публично в одной из своих статьей признал, что он допустил две кадровые ошибки в своей жизни: не снял Чикина и пропустил Зюганова. Да, у Валентина Васильевича сложный характер. Но он работает с коллективом в семь человек и делает газету, которую читают по всей стране. И я категорически не согласен с утверждениями, что в «Советской России» кто-то чем-то «дирижирует».
Ну кто дирижировал Якутским обкомом, который прислал развернутое постановление в нашу поддержку? Его обсуждали сотни человек! Кто дирижировал Ленинградской организацией? Там на активе было 500 человек от города и области, и они встали на сторону Президиума. Они обсуждали ситуацию и прислали свое решение. В «Советской России» публикуются коллективные решения, а не частные или личные мнения. Хотя, пусть даже и личные. К примеру, опубликовано мнение Е.К.Лигачева, но в половине материала он критикует в том числе и меня. Старейшина, уважаемый в партии.
Партия должна постоянно оценивать свои действия, вырабатывать новые подходы в быстро меняющихся условиях. А это возможно только в условиях товарищеской дискуссии. Даже если она порой принимает острый характер. Конечно, при этом возможны ошибки и просчеты. Особенно в условиях активного противодействия противников, которые стремятся внести разлад в нашу работу, вбить клин в любую трещину. Тут, естественно, не обходится и без агентов влияния, внедренных в наши ряды. Это, к сожалению, обычное дело в отношениях между властью и оппозиционными движениями. Разумеется, хотелось бы избежать ошибок или, по крайней мере, свести их к минимуму. Но так в крупных исторических процессах не всегда получается.
КТО ОНИ ТАКИЕ - ПАТРИОТЫ?
А теперь насчет обвинений в том, что мы разгоняли союзников. Да никого мы не разгоняли. Наоборот, уж как упрашивали, как уговаривали потенциальных партнеров. И ведь немалого добились. Пошли на выборы народным блоком. Впервые согласилась объединить с нами усилия РКРП во главе с Тюлькиным. Правда, пришлось просидеть не один час, чтобы убедить. Кондратенко убедили. Многих других. Все пошли вместе с нами, кроме Глазьева. Так кого мы разгоняли? Язык обтрепали, уговаривая, убеждая, гарантируя...
Какой же тут «отказ от создания широкого народно-патриотического блока»? Те, кто шумит об этом, наводят тень на плетень или по незнанию, или вполне сознательно. Как раз наоборот, в прессе неоднократно указывали на то, что в центральном списке члены КПРФ оказались... в меньшинстве. Не попали в список, например, некоторые члены Президиума ЦК.
И все равно: кое-кто навязывает мысль, будто наша неудача на прошедших выборах вызвана отказом от сотрудничества с патриотическими силами. Обвинения серьезные. Давайте разберемся. Сначала о нашей принципиальной позиции. КПРФ - самая крупная левая партия. Одновременно КПРФ является ведущей патриотической организацией. Сочетание коммунистических и патриотических убеждений - одна из давних традиций нашей партии. Вряд ли нужно это доказывать. Поэтому для нас союз с другими патриотическими силами - естественное и необходимое дело.
Да и вообще, что подразумевается под словами «патриотические силы»? Заметьте: в последние месяцы, как только начинался разговор на эту тему, нам принимались перечислять фамилии - Глазьев, Бабурин, Родионов. Подчеркиваю: не названия партий и движений, не количество членов организаций, не завоеванные голоса, а несколько имен. Но нас-то интересуют не только их личные качества. Нас интересует, прежде всего, стоят ли за ними действительно мощные организации с массовым членством, с опытом борьбы. Только такие организации можно отнести к разряду реальных сил.
И такие силы в России есть. К их числу относится, например, профсоюз авиадиспетчеров, который несколько раз организовывал крупные общероссийские акции протеста. Члены этого профсоюза шли на голодовки, на острое противоборство с властями. И они добились удовлетворения своих требований. Вот это - конкретные дела.
Но это скорее исключение. Вокруг нас гораздо больше организаций-«головастиков». У них звучные названия, несколько заметных личностей в руководстве, но нет массового членства и нет ни способности, ни стремления к конкретной, в том числе, уличной политической борьбе.
Лидеры организаций-«головастиков» любят произносить патриотические речи на митингах, конгрессах и «круглых столах». Особенно, если их освещает телевидение. А вот когда нужно провести митинг или даже простой пикет, они в лучшем случае способны вывести на улицу десяток человек.
Повторяю: реальными силами можно признать лишь организации с массовым членством, боеспособной сетью местных организаций и готовностью к активным действиям - пикетам, митингам, демонстрациям, избирательным кампаниям, массовым акциям.
В этом суть проблемы патриотического движения. Есть КПРФ - мощная партия с разветвленной сетью отделений, с системой партийной печати, с традициями и опытом борьбы. А есть несколько руководителей маломощных организаций и лиц, заявляющих о своей патриотической направленности. И вот эта небольшая группа людей под видом «патриотических сил» стала навязываться нам, самой крупной партии в стране, не просто в партнеры, а в руководители, в цензоры, идеологи и даже, по сути дела, - в собственники. Справедливо ли это? На наш взгляд - нет.
СТРАСТИ ПО ГЛАЗЬЕВУ
Нам часто указывают на «Родину». Мы, мол, отвергли ее, а она получила девять процентов голосов. Давайте называть вещи своими именами. Избиратели поддержали не мифическую «Родину», созданную за три месяца до выборов, а конкретный телеобраз С.Глазьева, Д.Рогозина, В.Варенникова. Чтобы убедиться в этом, достаточно задать тем, кто проголосовал за «Родину», простой вопрос: как называются три партии, образовавшие этот блок? Убежден, что подавляющее большинство не смогут ответить. То есть люди голосовали не за некие «патриотические силы», а за вроде бы близкого коммунистам Глазьева. А это большая разница. То, что Глазьев предал КПРФ и ударил ей в спину, до очень многих просто не дошло. Люди вплоть до 7 декабря, а многие и поныне, считали и считают, что все, что делает Глазьев, - это замысел компартии. В этом и суть игры кремлевских политтехнологов. Не зря же Глазьев до сих пор постоянно рассыпается в фальшивых реверансах в адрес КПРФ.
Пойдем дальше. Утверждают, будто бы мы «оттолкнули этого молодого, способного политика». И это неправда. Он был в нашей фракции четыре года. Мы всячески способствовали известности его экономических идей. Разумеется, мы настойчиво приглашали его вновь войти в наш избирательный список. Место в первой тройке было открыто для него чуть ли не до момента подачи документов в Центральную избирательную комиссию. По включению Глазьева в центральный список народного блока КПРФ заблаговременно было принято решение Президиума ЦК. Но он сам выбрал другой путь. И вовсе не потому, что мы его обидели (уж сколько мы на него поработали на губернаторских выборах в Красноярске!). Главную роль, очевидно, сыграли его встреча с Путиным и личные амбиции.
Получил бы блок С.Глазьева девять процентов без того непрерывного и, главное, почти восторженного показа Сергея Юрьевича по всем каналам телевидения? Причем на фоне информационной войны на уничтожение, что велась против КПРФ. Да никогда. На голову КПРФ выливалось одно ведро помоев за другим. А на голову лидеров «Родины» сыпались лишь лепестки роз. У блока, возникшего без году неделя, нашлось и безбрежное финансирование. Откуда? Успех ли это «патриотических сил» или умелый кремлевский ход, рассчитанный на то, чтобы оттянуть голоса у КПРФ? Судя даже по признаниям кремлевских деятелей, - второе. Да и какие это оппозиционные, «патриотические силы», если сразу после выборов один из лидеров «Родины» г-н Рогозин восторженно заявляет о поддержке президента Путина? Такие же обещания Путину давал и Глазьев.
В общем, все произошло, как и в случаях с Тулеевым, Руцким, Подберезкиным. От партии требуют объединения с широким кругом «патриотических сил», мы идем на такое объединение и... натыкаемся на предательство. И дело тут не только в личностях. Дело в принципиальном подходе к вопросу о наших союзниках.
Еще раз подчеркиваю: под маркой создания патриотического блока речь на деле шла о постепенном захвате группой лиц сначала контроля над избирательной кампанией партии, затем над ее парламентской фракцией, а в конце концов - и над организацией в целом. Это стало бы гибелью КПРФ. Мы совершили бы преступление перед партией, если бы согласились на такой сценарий. Наша неудача на выборах 7 декабря это ясно показала.
Речь идет не о противоречиях между КПРФ и исполкомом НПСР, не о спорах между Зюгановым и Семигиным с Потаповым. Речь идет о судьбе партии, о ее идеологии, ее сущности. Речь идет и о сущности той группировки, что возникла в рядах КПРФ и взяла курс на перерождение и уничтожение нашей партии.
ЕЩЕ РАЗ О НПСР
Чтобы понять происходящее, нужно обратиться к истории создания НПСР. Союз был образован в августе 1996 года, на волне президентских выборов, когда за кандидата от лево-патриотических сил проголосовали почти 30 миллионов избирателей. Идея народного фронта буквально стучалась в двери. Она и была оформлена в виде НПСР. Однако именно тогда были заложены проблемы, которые дают о себе знать и сегодня.
Издержки были невольными, почти неизбежными. Нам надо было преобразовать волю миллионов людей в политическую поддержку, в организацию. Как? Компартия предложила сотрудничество ряду патриотических организаций и лидеров. Те с удовольствием вступили в НПСР. Активно и часто проходили заседания руководящих органов движения. Но через какое-то время обнаружились два обстоятельства.
Во-первых, постепенно выяснилось, что, несмотря на свой всероссийский статус, наши союзники, как правило, не имели ни массовой опоры, ни особого желания работать в массах. Их лидеры участвовали в наших мероприятиях 1 и 9 мая, 7 ноября. Но сами серьезных инициатив не проявляли.
Во-вторых, выявился главный интерес некоторых из наших партнеров: попасть в Государственную Думу.
Никаких сомнений в необходимости широкого блока у нас не было. Но вскоре стало ясно, что на деле нам предлагалось заключить союз не с некими «патриотическими силами», а с группой лиц. «Брак» готовился явно неравный. Претензии этих «сил» постоянно росли.
В канун выборов 2003 года такие «союзники» начали добиваться себе отдельной квоты в нашем избирательном списке. Зачем? Для создания отдельной фракции? Для своих маневров в Думе?
Включить всех деятелей из этих движений в свои списки КПРФ просто физически не могла. Мы как-то подсчитали: получи мы в 1999 году вдвое больше мест в Думе и возьми в наши списки всех союзников - на долю самих коммунистов не осталось бы ни одного мандата.…
Такова реальность, но считаться с ней многие из называющих себя «патриотами» не захотели. Стали проявляться личные обиды, замаскированные под обвинения КПРФ в нежелании расширять ряды союзников, продвигать их.
Нельзя сказать, что мы не пытались оживить работу НПСР. Беда в том, что делалось это в прежнем стиле: наращивали «крышу» - «руководящий» слой организации. Создали в 2001 году новый Исполком НПСР. Однако, вместо конкретной работы, организации протестного движения. Исполком ударился в пустое прожектирование и бумаготворчество. Достаточно посмотреть на отчет Исполкома за 2002 год: казенные, бюрократические мероприятия, фейерверк программ и планов. Но только на бумаге. Нам доказывали, будто достаточно изобрести новые программы - и народ сам пойдет за нами. А ведь пора бы понять, что люди не читают заумных бумаг, они хотят видеть действие, которое облегчает их жизнь. А действия как раз и не было. Была имитация движения.
А затем стало ясно, что под разговоры о блоке «патриотических сил» председатель Исполкома НПСР г-н Семигин попытался просто захватить контроль над избирательной кампанией КПРФ: выдвижением кандидатов в депутаты, составлением федеральных списков, формированием стратегии пропагандистской кампании и ее финансированием. Мы поняли, что наша партия должна перейти на положение рабочей лошадки, а роль наездника взяли бы на себя деятели из Исполкома. Партия превратилась бы в придаток Исполкома и его аппарата. Немалого и высоко оплачиваемого, надо сказать, аппарата. На такое «разделение труда» мы, разумеется, не могли согласиться.
Есть тут и еще одна, очень важная, организационная сторона. В избирательном законе заложены некие ловушки. Дело в том, что положение об избирательных блоках прописано туманно и позволяет двойное толкование. Мы официально запросили Министерство юстиции: не будет ли нарушением закона создание блока КПРФ-НПСР? Нам ответили очень расплывчато - ни «да», ни «нет». Стало ясно, что в нужный момент правящая группировка на формально законном основании может запретить участие КПРФ в выборах. Кстати, на примере скандалов вокруг блока «Родина», выдвижения и «задвижения» Геращенко, расколов в блокообразующих партиях видно, каких опасностей мы избежали, отказавшись от навязываемой нам формулы в виде блока КПРФ-НПСР.
Вот такие причины стояли за нашим решением идти на выборы как избирательное объединение КПРФ. Кстати, наши критики почему-то умалчивают о том, что почти все члены Координационного совета НПСР, не являющиеся членами КПРФ, - Н.Харитонов, О.Смолин, А.Давыдов, С.Савицкая, тот же Г.Семигин - вошли в наши списки. С.Глазьеву, как уже отмечалось, также было предложено место в списке, но он предпочел кремлевский вариант.
Казалось бы, все ясно, но смута сеется и поныне. Причем по нарастающей. Зависимость все та же: чем меньше работают эти деятели, претендующие на «особую патриотичность», тем больше и громче они жалуются на нас.
Такой вот проклюнулся младенец: еще нетвердо стоит на ногах, но норовит басом рявкнуть на дядьку, который поддерживает его за руку, чтобы не упал. Не лезть бы Исполкому НПСР во внутренние дела КПРФ, не пытаться рулить партией, а заняться конкретной организаторской работой. Но нет, Исполком под руководством г-на Семигина пошел совершенно по иному пути.
Пошли по пути, лукаво названному «профессионализацией» партии и НПСР. Поначалу это выглядело вполне привлекательно. Ведь нашим людям очень трудно живется все эти годы. Поэтому мы поначалу поддержали такой вариант. Но вскоре выяснилось, что реальный замысел просто скрывался. Он состоял в создании некой «вертикали власти», давящей через НПСР на КПРФ, подчиняющей тех, кому платят деньги, тем, кто платит. Фактически пошел разнузданный подкуп партийного актива, работающего в НПСР, и все четче стал просматриваться курс на приватизацию КПРФ.
В общем, в силу обстоятельств, да и наших просчетов, мы начали строить народно-патриотический дом не с фундамента, а с крыши. И крыша эта оказалась не только дырявой, но чрезмерно тяжелой, а фундамент и стены - недостаточно прочными, они и «поползли». Вывод один: здание нужно создавать на мощной основе, с крепкими стенами. То есть патриотическое движение должно расти снизу, опираться на сеть, прежде всего, местных организаций и иметь небольшой, но эффективно работающий руководящий слой.
Иначе получается, как с созданным при Исполкоме теневым «кабинетом министров». Название громкое. Но конкретной работы не было и нет. Красивую вывеску позаимствовали из западного опыта. Но там, скажем, в Англии, член «теневого кабинета» - это главный специалист в конкретном вопросе, главный полемист с властью, главный работник, главная «рабочая лошадь». У Исполкома же НПСР член «теневого кабинета» - праздная личность, «свадебный генерал». Не нашел себя «кабинет министров». Не нашел уже потому, что изначально, как и Исполком, был ориентирован не на конкретные дела, а на имитацию, бумаготворчество. Плодились по сути бесполезные документы, реализовывать которые можно, только будучи у власти. Борьбой же за власть Исполком занимался меньше всего. Вернее занимался, но «борьбой за власть» не в стране, а в КПРФ, грубо нарушая Устав партии и элементарные этические нормы.
УРОКИ ПОСЛЕДНИХ ЛЕТ
Мы раз за разом принимали меры, чтобы развязать возникший конфликт, в том числе и на июньском Пленуме 2003 года. Но тогда конфликт не закончился, и борьба продолжилась. Она остро проявилась на пленуме Ленинградского горкома партии, куда приехала большая делегация представителей исполкома НПСР, в том числе, и члены Центрального Комитета. Ленинградская партийная организация осудила «семигинщину» как явление, отказалась от его «материальной помощи».
Тем не менее первый секретарь обкома Карякин не выполнил решение бюро и поддержал на выборах председателя Законодательного собрания Санкт-Петербруга того кандидата, которого согласовал Семигин с кремлевским руководством, а не того, которого предлагали бюро обкома и Центральный Комитет партии.
Тем временем наше противостояние с Кремлем обострялось все более остро. Мы вынесли на референдум четыре базовых вопроса, они сразу же получили почти 90-процентную поддержку у граждан страны. Мы провели в Красноярском крае мощный съезд патриотических сил Сибири. Затем переместились в Краснодар.
Но в Краснодаре нас ждала неудача. Кремлевская администрация плотно поработала там с губернатором. Он уклонился от встречи, не принял нашу делегацию, в которой было почти полсотни депутатов и представителей всех регионов. А затем избирательная комиссия края отказалась зарегистрировать нашу инициативную группу по проведению референдума. Тогда же, в сентябре, в течение одной недели Государственная дума, которая должна была по регламенту как минимум месяц прорабатывать поправки к закону о референдуме с субъектами Федерации, приняла решение о том, что нация и страна не имеют права проводить такой референдум. И в Конституционном суде также было заблокировано право на его проведение.
После этого мы подготовили отчет фракции, планируя провести его во всех региональных организациях с максимальным участием депутатов и партийных организаций. Отчет имел огромный резонанс и поддержку, стал мощным толчком к консолидации всех патриотических сил. В нем приняли участие все наши организации.
И тут же, буквально накануне развертывания работы по отчету фракции, а мы начинали ее на легендарной сталинградской земле в связи с 60-летием победы, произошел еще один конфликт с группой Семигина. Исполком НПСР, вопреки мнению Координационного Совета, назначил сбор руководителей региональных отделений на тот самый день, когда проводился Всемирный русский собор в храме Христа Спасителя. Тем самым срывалась возможность выступить с программными положениями, по сути, с изложением позиции, которую занимает патриотический блок по ключевым вопросам.
Параллельно этому общественно-политическому событию проводилось расширенное заседание исполкома НПСР, где не столько обсуждались проблемы, сколько осуждалось руководство КПРФ. После этого состоялся тот самый скандальный банкет, который высмеяла пресса и о котором расспрашивали впоследствии чуть ли не в каждом коллективе. Мы заблаговременно обращались с настоятельной просьбой к Семигину и нашим товарищам не участвовать в такого рода мероприятии. Но к этим предостережениям не прислушались.
Некоторые нам внушают ложную альтернативу: либо «продажа» партии денежным мешкам, либо ее исчезновение. Это - не просто ложь, а преступление перед народом. Ведь даже острейший вопрос о финансировании имеет другое решение.
Взять хотя бы московскую организацию. Мы выяснили, что она от Семигина, не от исполкома или Координационного Совета, а именно от Семигина, его частной структуры по договору получает около миллиона рублей в год. Горком привязан к этому источнику. Я много раз пытался разобраться что здесь к чему. Приглашал Баева из Исполкома, но он ни разу не появился в моем кабинете.
Но разве в десятимиллионном городе, если хорошо поработать с населением, со сторонниками и членами партии, нельзя решить вопросы финансирования? Мы не можем привязываться к «соске», которая, по сути дела, отравляет нашу организацию.
Скажем, сбор добровольных пожертвований в фонд партии - самая обычная практика во всем мире. В той же Америке и республиканцы, и демократы ведут предвыборные кампании на пожертвования от своих сторонников. Эти деньги идут в центральные фонды партии, и только сама партия распределяет их. Нам же стали навязывать модель, когда г-н Семигин самолично определяет кому и сколько платить. Последствия общеизвестны: кто платит деньги, тот и музыку заказывает.
В общем, проблемы во взаимоотношениях с исполкомом НПСР нарастали. И после того, как все это накопилось и стало ясно, что мы не находим общего решения ключевых вопросов, я несколько раз приглашал Семигина. Я убеждал его, что не может частная структура, которую он создал при исполкоме НПСР, напрямую финансировать партийные организации.
Есть общепринятая норма во всех союзах и политических партиях: создается фонд, участники союза перечисляют туда ресурсы и коллективно определяют, какие средства направить на политические цели, какие - на создание материальной базы, на поддержание наших газет, какие ставки, в соответствии со штатным расписанием, утвердить и распределить.
Неоднократные же обещания Семигина, что он все приведет в соответствие с законом и нормами политической деятельности, были пустой отговоркой, оказались невыполненными.
Нам же из исполкома НПСР регулярно слали официальные бумаги: или вы примете нашу концепцию подготовки к выборной кампании и основные идеи (которые, отмечу, по сути дела, никак не соответствуют идеологии партии и ее программным требованиям) или мы прекращаем всякое финансирование и развитие материальной базы патриотического союза.
Президиум Центрального Комитета в январе прошлого года осудил Семигина за сепаратистскую деятельность, потребовал от всех коммунистов, работающих в том числе в исполкоме НПСР, действовать только в рамках Устава КПРФ. Президиум настаивал на необходимости консолидировать усилия для того, чтобы выйти на выборы широким блоком.
Мы добились создания широкого народно-патриотического блока на базе избирательного объединения КПРФ. В наш блок, хочу еще раз напомнить, не вошел только Глазьев, который, как выяснилось позже, был еще весной прошлого года приглашен к г-ну Путину в Ново-Огарево вместе с Сурковым и Рогозиным. Дал там заверения, что пойдет отдельным от КПРФ избирательным объединением. И получил под это солидное финансирование. По оценкам специалистов, примерно 20 млн. долларов. Кто видел огромные рекламные плакаты с его портретом, поймет, как сорили деньгами. Одновременно к нему был прикомандирован Марат Гельман, один из руководителей Первого телеканала, который должен был «раскручивать» Глазьева и строить его пиаровскую кампанию. Эта кампания шла очень активно: Глазьев в предвыборный период присутствовал в телеэфире постоянно. И надо признать, эта команда добилась определенного успеха.
Мы неоднократно объяснялись с Глазьевым, гарантировали ему вхождение в «голову» нашего избирательного объединения в надежде, что он перестанет шататься. Но когда увидели документы, по которым он заказывал свою предвыборную литературу и успел даже выпустить газету 12-миллионным тиражом еще до объявления о создании блока «Родина», стало ясно: решение им принято, и оно бесповоротно.
За спиной Глазьева и Семигина все четче просматриваются силы, дирижирующие всей их деятельностью. Они готовы на все, лишь бы «семигинщина» жила и здравствовала. Стоило нам заявить об отказе от идущего из рук Семигина финансирования, как у него, будто по щучьему велению, сразу появились деньги, чтобы в три раза увеличить эти выплаты. Комментарии излишни. Ни один предприниматель, даже очень богатый, не может безболезненно вывести из своего бизнеса миллионы долларов. А у Семигина нет ни шахт, ни рудников, ни заводов. Откуда деньги? Разве что из очень сомнительных источников.
Мы должны идти дальше, развивать и расширять наш Союз, искать и находить сотни и тысячи новых союзников. Мы за единство в действии. И на этой основе готовы к сотрудничеству с самым широким кругом патриотических организаций. Мы приглашаем их поддержать наши инициативы.
Мы понимаем, что в отличие от КПРФ - ярко выраженной политической партии - наши потенциальные партнеры объединяются для решения каких-то конкретных вопросов. Мы готовы и призываем наши местные отделения к сотрудничеству со всеми организациями, действующими в интересах народа и возрождения России. Речь идет о принципиально ином, гораздо более широком подходе к сотрудничеству с массой общественных организаций России. Вот это и будет подлинный Народно-патриотический союз.
УГРОЗА НЕ УСТРАНЕНА
После того, как мы потерпели на думских выборах серьезное поражение, в канун очередного Пленума ЦК я обратился с открытым письмом ко всем партийным организациям: вот проблемы, вот круг ключевых задач, стоящих перед нами, выскажитесь по ним. Если Президиум и председатель заслуживают отставки, мы примем вашу коллективную волю так, как подобает ответственным руководителям. Одновременно мы просили товарищей проанализировать свои результаты. Ведь в 30 регионах мы потеряли почти половину голосов по сравнению с выборами 1999 года, а в 15 регионах - две трети.
Был проведен ряд обстоятельных собеседований с секретарями. Из участвовавших в собеседовании представителей всех регионов (их было более 120 человек) вопрос об отставке Президиума поставили трое: Цомаев, первый секретарь рескома КПРФ Северной Осетии, член Президиума Потапов и отчасти - Куваев.
При подготовке Пленума в руководстве каждый день обсуждали ситуацию, сложившуюся в стране и партии. Накануне Пленума разошлись около десяти вечера, совещались все члены Президиума. Вопрос о коллективной отставке никто не поднимал.
Но перед Пленумом, 25 декабря, был собран Исполком, где Семигин прямо поставил именно эту цель и заявил, что он ее добьется. Приехал ко мне и в разговоре откровенно заявил: «Мы вашу организацию переделаем. Уже готовы новые программные документы, я возглавлю, и в этом мне помогут. Для вас лучший вариант - стать почетным председателем. А на ближайшие до очередного съезда полгода мы назначим нужных нам людей во временное руководство, и они подготовят соответствующие программные документы и состав съезда».
Я ему ответил: «Если вы считаете, что такая операция возможна, то я абсолютно уверен, что девяносто пять коммунистов из ста никогда не примут такую позицию и такую «переделанную» партию!»
Тем не менее, самонадеянность «перестройщиков» КПРФ торжествовала. Я не виню ни тех шестьдесят два товарища, что подписали заявление, ни тех двадцать три человека, которые считают, будто председатель, Президиум и Секретариат должны уйти в отставку. Это их право. Но есть и наше право делать выводы из поведения коммуниста и секретаря по оргработе Потапова, который участвует и даже председательствует в исполкоме НПСР, где ставятся подобные задачи, а затем на Президиуме ЦК партии нас об этом даже не информирует. Разве это по-партийному?
Что такое товарищество в партии? Что такое коллективное обсуждение? Еще на Х партсъезде в 1921 году было принято решение: пожалуйста, обсуждайте и ставьте любую проблему, но никакой фракционности и групповщины. Пусть обсуждает вся партия и принимает решение, после которого меньшинство должно подчиниться большинству.
