От Георгий Ответить на сообщение
К Георгий Ответить по почте
Дата 14.03.2001 17:19:00 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Версия для печати

re: О цензуре в России. Часть 4

"<...> Принужденное молчание наложено именно на тех литераторов, которые более других проникнуты истиною и благотворностию этого русского направления. Им запрещено даже представлять свои сочинения в обыкновенную ценсуру, которая еще как-нибудь может посовеститься перед книгою безвредною и благонамеренною, и предписано представлять их прямо в Высшую ценcуру, которая может уже без совести и без ответственности запрещать все, а в случае совершенной бесцветности книг, каковы русская грамматика или санскритский лексикон, может продержать их до того времени, покуда пройдет охота и повод к печатанию".
Очевидно, П.А.Вяземский в любом случае не придал бы огласке письмо давнего знакомого, но волею судьбы конфликт разрешился сам собой. Вернувшись в Петербург, А.С. Норов 6 декабря обращается с секретным отношением к шефу жандармов А.Ф.Орлову (с приложением письма В.И.Назимова от 5 декабря). 10 декабря А.Ф.Орлов известил В.И.Назимова о том, что Александр II разрешает издавать "Русскую беседу", а 27 января 1856 года он же сообщает А.С.Норову о высочайшем позволении передать все сочинения "славянофилов" в обычную цензуру. Наконец, 3 февраля об этих решениях информируют В.И.Назимова, который одновременно получает секретное предписание о строгом контроле за "Русской беседой".
Как видим, глава московских цензоров оказал "беседчикам" поистине отеческую поддержку; конфронтация же с цензорскими бастионами на берегах Северной Пальмиры была давней. К примеру, в 1845 году И.В.Киреевский сетует В.А.Жуковскому на то, что из собрания произведений фольклора, "сделанного братом, один том уже почти год живет в Петербургской цензуре, и судьба его до сих пор еще не решается. Они (цензоры.- М.П.) сами знали только песни иностранные и думают, что русские - секрет для России, что их можно не пропускать. Между русскими песнями и русским народом - Петербургская цензура! Как будто народ пойдет спрашиваться у Никитенки, какую песню затянуть над сохою".
В 1848 году, после первоначального запрещения статьи "Англия" (впервые опубликована: Москвитянин.- 1848.-N7.С.1-38.), А.С.Хомяков возмущенно извещает А.И.Кошелева: "Если бы вы только могли видеть, что именно не пропущено, вы бы едва поверили своим глазам; а заметьте, что это не особенная строгость ко мне, а просто страх, принятый за правило здешними цензорами, которых будто бы пугают из ваших сторон".
Но в "будто бы пугают" звучит лишь природная хомяковская ирония. Не случайно о московском цензоре В.Лешкове (а статью не пропустил именно он) в письме даже не упоминается, - шквал претензий поднадзорного автора, по сути, обрушивается на петербургскую цензуру. Приведем этот фрагмент хотя бы частично, поскольку хомяковская мысль, трезво поднимаясь над чувством личной обиды, насыщена здесь содержательнейшей апологетикой московского книжного бытия от цензурной экспансии.
"Москва с своим Кремлем и тройным оцеплением святых мест, охватывающих ее со всех сторон, - это Оксфорт России, но Оксфорт огромный, сильнее английского. В ней сосредоточивается и выражается сила историческая, сила предания, сила устойчивости общественной; но этой силе нужно выражение, этому выражению нужна свобода, хотя бы в свободе и проглядывало какое-нибудь, по-видимому, оппозиционное начало. Эта мнимая оппозиция есть истинное и единственное консерваторство. Пусть этому началу положат совершенную преграду, пусть отнимут всякую возможность выражения у этой силы предания и общественной устойчивости; пусть заморят ее совершенным молчанием (ибо молчание есть смерть силы духовной), и тогда через несколько лет пусть поищут с фонарем живой силы охранной - и не найдут".
Позднее, в 1850 году, поясняя, опять же в письме А.И.Кошелеву, "довольно резкую форму нападения на современную цензуру" (на сей раз речь шла о статье "Об общественном воспитании в России"), Хомяков признается, что "хотел бы, но не решился примерами доказать, что теперешняя цензура вредна и религии, и даже правительству".
Разумеется, "примеров" к тому времени было достаточно и число их множилось с каждым годом.