К дворянам времен Анны у меня претензий нет. Они действительно служили. Цифры из Ключевского приведены для оценки той нагрузки, которая свалилась на податные сословия после введения вольностей (из контекста это явно видно).
Что же касается мифической «этики служения», которая якобы «работала гибко и восхитительно эффективно», то тут Вы натурально заблуждаетесь. Не работала! Начиная от Митрофанушек, которые не хотели учиться, а хотели жениться. И кончая кучей кайфующих в усадьбах, прожигающих жизнь на балах и шляющихся по заграницам бар. Включая, кстати, и упомянутого Вами Пушкина, который тоже представлял собой типичный продукт дворянских вольностей.
Напомню известный факт из его биографии.
Поэт одно время состоял на службе отечества. В Новороссийской губернии случилось бедствие – нашествие среднеазиатской саранчи. Губернатор направил несколько мелких чиновников, в том числе и Пушкина, оценить масштабы катастрофы. Текст предписания: "Состоящему в штате моем, коллегии иностранных дел, коллежскому советнику Пушкину. Поручаю Вам отправиться в уезды Херсонский, Елизаветградский и Александровский и, по прибытии в город Херсон, Елизаветград и Александрию, явиться в тамошние общие уездные присутствия и потребовать от них сведения: в каких местах саранча возродилась, в каком количестве, какие учинены распоряжения к истреблению оной и какие средства к тому употребляются. После сего имеете осмотреть важнейшие места, где саранча наиболее возродилась, и обозреть, с каким успехом действуют употребленные к истреблению оной средства и достаточны ли распоряжения учиненные для этого уездными присутствиями. О всем, что по сему Вами найдено будет, рекомендую донести мне".
Александр Сергеевич, как истинный российский интеллигент, пытается от поездки на картош…, в смысле, на саранчу закосить по здоровью. Пишет письмо в канцелярию губернатора: "Вот уже восемь лет, как я ношу с собою смерть. Могу представить свидетельство какого угодно доктора. Ужели нельзя оставить меня в покое на остаток жизни, которая верно не продлится?". Закос не проходит, поэт получает командировочные (400 рублей ассигнациями). Но на саранчу ясное дело не едет, а отправляется в имение своего приятеля, где преспокойно отмечает свое 25-летие, распивая венгерское вино и читая первую главу Евгения Онегина. По возращении к месту службы вместо отчета сдает в канцелярию дурацкие стишки:
САРАНЧА
23 мая - Летела, летела,
24 мая - И села;
25 мая - Сидела, сидела,
26 мая - Все съела,
27 мая - И вновь улетела.
Коллежский советник Александр Пушкин.
Получив от начальства втык, «Наше Все» оскорбляется и подает в отставку, отписав друзьям, что за паршивые 700 рублей в год он горбатиться не собирается. Кстати, годовой доход средней крестьянской семьи составлял в то время рублей десять. Вот такие «души прекрасные порывы» посвященные Отчизне. Настоящий интеллигент, ясное дело.
Отмечу, Пушкина не гонять саранчу посылали, а оценить размеры катастрофы. В то время казна оказывала помощь пострадавшим от стихийных бедствий районам. Размер этой помощи, как можно догадаться, напрямую зависел от отчета посланного для оценки ситуации чиновника.
Причем мифическая аневризма совершенно не мешала поэту проводить время на балах и попойках, волочиться за женщинами и шляться по борделям.
