>Оставим в стороне интеллигентские самоуверения, будто образование самоценно.
За вычетом незначительного числа особей, в отношении которых это
справедливо, образование обладает ясно выраженной ценностью, характер
которой определяется общественным спросом. Спрос этот натуральным образом
дифференцирован. Грубо говоря, семь десятых - это производители (и вместе с
тем потребители) товаров и услуг, от которых ожидается умение: уважать в
себе гражданина и налогоплательщика, чтить государственные институты, вести
семью и домашнее хозяйство, читать вывески и инструкции к пользованию
машинами, приборами и препаратами, отслеживать смысл рекламы и мыльных опер,
общаться с другими в соответствии с общепринятыми нормами.
Именно в такой последовательности.
При этом убежденность в том, что для разучивания всех этих важных вещей
необходимо 10 или даже 12 лет, вопреки тому, что детки в наше время начинают
отчасти взрослую жизнь в 13-14 лет, укоренилась столь глубоко, что всякого,
кто посмел бы сказать, что хватило бы и восьми лет, объявили бы опасным
безумцем. Если соединить спрос и предложение единой мыслительной фигурой, то
вывод будет прост: решительно все равно, какой именно будет школа. Школа
может быть староевропейской или американской, базироваться на системе
наказаний и оценок или на системе добровольности и сотрудничества с
учителем, пытаться вколотить в школяра тридцать учебных предметов или
ограничиваться тем, чтобы натаскать его пользоваться атласами и
справочниками.
Все равно, какая школа, - но только в том случае, если для оставшихся 30%
будет обеспечена возможность взять у школы несколько больше необходимого
минимума. Затем только, чтобы обеспечить трем из десяти шанс самореализации,
а так как в общем случае заранее не известно, кто именно эти три из десяти,
необходима избыточность школы по отношению к своду базового спроса. Вот
здесь уже алгоритм школы имеет значение, и придется признать, что слабенькая
американская школа имеет преимущество по отношению к более сильной
европейской. Делая основной акцент на воспитание гражданина и исходно махнув
рукой на семеро из десяти, американская школа обеспечивает трем гораздо
лучшие условия для личностного саморазвития. Вернее, могла бы обеспечить,
если б была поддержана интеллектуальными ресурсами семьи [1], как это
происходит в России и отчасти в Европе, что позволяет нам до сих пор
компенсировать идиотизм школьной программы, перегруженной сверх всякой меры
продуктами академической сенильности. Поскольку в США такой поддержки в
семье, как правило, нет, импорт мозгов остается единственным выходом из
положения.
Обсуждая наш предмет, желательно не забывать о том, что в школе так или
иначе дается некое образование, тогда как почти все обучение осуществляется
вне школы: если не в семье, то в среде сверстников. Разумеется, такое
обучение, будучи добровольно-вынужденным (нормы среды), куда эффективнее,
чем любые попытки имитации его в классах, даже если речь идет о грамотных
школьных методиках и учителях, которые умеют ими пользоваться.
