Миф и история... Два этих слова обычно воспринимаются как понятия, абсолютно исключающие друг друга. Если под историей с тех пор, как существует особая историческая наука, мы привыкли понимать достоверный рассказ о прошлом, в котором автор отвечает за каждое свое слово, за каждый упомянутый факт, то мифом мы, как правило, называем нечто прямо противоположное такому рассказу, а именно повествование, наполненное всевозможными чудесами, событиями невероятными, невозможными, если подходить к ним с точки зрения нормального человеческого рассудка.
Андреев Ю.В. Поэзия мифа и проза истории. Л., 1990. С.3.
Процитированная выше работа ленинградского историка Юрия Андреева посвящена анализу древнегреческой мифологии. Скрупулезно разбирая сюжетные линии, автор книги (кстати, изданной тиражом 100 тыс. экземпляров — невзирая на дующий всё сильнее «свежий ветер перемен», коммунисты до последнего момента не прекращали издевательств над народом, заставляя вместо столь желанных детективов и женских романов читать всякую лабуду) попытался отыскать первоисточники известных мифологических сюжетов, выяснить «происхождение» их центральных персонажей.
Однако вынесенные в эпиграф слова вполне приложимы и к тому, что пишется сегодня о недавней истории нашей страны. В самом деле, посмотришь, во что верит насмотревшийся радзинских и начитавшийся солженицыных с солоухиными, вкупе с буничами и резунами, российский интеллигент, и видишь сплошь «чудеса, события невероятные, невозможные». Особенно если подходить к ним «с точки зрения нормального человеческого рассудка». Налицо мощнейший пласт современной мифологии. А отсюда вытекает необходимость демифологизации советской истории. Тем более, что если вопрос о том, существовал ли в действительности царь Крита Минос, а если да, был ли он мудрым правителем или наоборот, кровавым тираном — для нас чисто академический, то вот деяния того же Сталина — отнюдь нет. В зависимости от их оценки советские люди должны или рвать на себе одежду и посыпать головы пеплом, заходясь в пароксизме покаяния, или же, напротив, спокойно и с достоинством гордиться своим прошлым. Неудивительно, что история СССР представляет собой арену ожесточённой борьбы. Её постоянно пытаются перевирать те, кому выгодно, чтобы наш народ всё время каялся, забыв о недавнем величии, чтобы вспоминал не победу в величайшей из войн и полёты в космос, а репрессии, Гулаг и прочий стандартный набор сочинённых либеральным агитпропом «страшилок».
Впрочем, по сравнению с исследователями древнегреческих мифов у нас есть серьёзное преимущество — как правило, нам доступна и первоначальная, документальная версия происходившего. Поэтому, в отличие от книги Ю.Андреева, мы можем сделать прямо противоположное: взяв подлинное событие, шаг за шагом проследить, как под руками либеральных щелкопёров оно превращается в миф.
Итак, приступим к анализу.
Легенда о царицынской барже
Как известно, вскоре после начала гражданской войны Сталин был командирован на юг России в качестве чрезвычайного уполномоченного ВЦИК по заготовке и вывозу хлеба с Северного Кавказа.
Ключевым пунктом разворачивающейся борьбы являлся в то время Царицын. Через этот город проходили пути, связывавшие центральные районы России с Нижним Поволжьем, Северным Кавказом и Средней Азией, откуда шло снабжение центра продовольствием и топливом. Взятие Царицына позволяло осуществить столь желанное соединение контрреволюционных сил Юга России и Сибири.
Прибыв 6 июня 1918 года в Царицын, Сталин навёл там порядок, обеспечив бесперебойную доставку продовольствия в Москву. Когда же Донская армия Краснова начала наступление и 19 июля был создан Военный совет Северо-Кавказского военного округа, Сталин стал его председателем. Совместно с К.Е.Ворошиловым он сумел отстоять город и предотвратить соединение армий Краснова и Дутова.
Головной болью формируемой Красной Армии были постоянные измены служивших в ней «военспецов» — бывших офицеров. Естественно, это вызывало недоверие к военспецам со стороны многих советских деятелей. И нельзя сказать, чтобы это недоверие было совсем уж неоправданным: в условиях, когда, к примеру, трое первых командующих созданной в июне 1918 года 2-й армии один за другим оказываются предателями, поневоле станешь подозрительным.
Не обошлось без «пятой колонны» и на царицынском фронте. Возглавлял её начальник штаба Северо-Кавказского военного округа бывший полковник Носович.
О том что случилось дальше, предоставим рассказать Д.Волкогонову:
«Несмотря на помощь Деникину со стороны предателя, бывшего царского полковника военспеца Носовича, штурм Царицына не принес успеха белогвардейцам.
...
Измена Носовича, ряда других бывших офицеров царской армии усилила и без того подозрительное отношение Сталина к военспецам. Нарком, облечённый чрезвычайными полномочиями по вопросам продовольственного дела, не скрывал своего недоверия к специалистам. По инициативе Сталина большая группа военспецов была арестована. На барже создали плавучую тюрьму. Многие были расстреляны».
(Волкогонов Д.А. Сталин. Политический портрет. В 2-х книгах. Кн.1. 4-е изд. М., 1997. С.91)
Как это ни странно для историка-антисоветчика, но Волкогонов здесь достаточно адекватно излагает суть дела. При этом действия Сталина выглядят вполне оправданными. Ну может быть, слегка погорячился. Также ничего особо странного нет в том, что арестованных разместили на барже. Ну, создали плавучую тюрьму. Эка невидаль. То же самое делали, к примеру, англичане во время англо-бурской войны. Или те же интервенты в оккупированной Одессе.
Но не таков наш интеллигент, чтобы принять подобную прозаическую трактовку событий. Он воспитан на художественной литературе. Ему ещё в школе объяснили, что если в первом акте пьесы на стене висит ружьё, то в конце спектакля оно просто обязано выстрелить. Разумеется, в жизни такое бывает далеко не всегда. Точнее, в большинстве случаев всё как раз наоборот: ружьё, повешенное на стену, мирно висит себе, никому не мешая, понемногу покрываясь пылью и вовсе не обнаруживая желания стрелять. Ну так то в жизни. Разве может подлинный интеллигент руководствоваться в своих суждениях презренной житейской прозой? Как сказал в своё время Н.А.Некрасов:
«В пошлой лени усыпляющий
Пошлых жизни мудрецов,
Будь он проклят, растлевающий
Пошлый опыт, ум глупцов!»
Возьмём царицынский эпизод в интерпретации Волкогонова. Интеллигентское подсознание с неизбежностью фиксирует в нём «неправильность»: арестованных разместили на барже. Именно на барже, а не в здании тюрьмы или ещё каком-нибудь помещении. Ружьё должно выстрелить. А как может быть задействована баржа? Ну, например, так:
«Несколько десятков военспецов, в своё время назначенных Снесаревым в свой штаб, пытались разъяснить Сталину, что надо всё-таки уделять внимание столь нелюбимым им "чертежам" и планам. В ответ Сталин приказал местным чекистам "разобраться", и в ночь на 22 августа чекисты, забив арестованными военспецами вместительную баржу, вывезли их на середину Волги и расстреляли, а трупы сбросили в воду».
(Бурин С.Н. Григорий Котовский: Легенда и быль. М., 1999. С.219)
Вот и первая ступень лестницы, ведущей из реальности в миф. Видите различия? Согласно Волкогонову, причиной плохого отношения Сталина к военспецам была измена Носовича и других бывших офицеров. То есть Сталин, конечно же, самодур, не доверяющий специалистам, но у этого недоверия есть некая «уважительная причина». Образу злодея не достаёт цельности — его злодеяние как бы имеет разумное оправдание. Новая версия исправляет этот недостаток. «Лишняя» деталь в виде измены Носовича убрана. Причина сталинского приказа об аресте военспецов — в том, что они пытались разъяснить ему необходимость работы с картами. Сталин приобретает классические черты невежественного тирана, казнящего не в меру надоедливых «мудрецов» из своего окружения.
Что там дальше у Волкогонова? «Многие были расстреляны». Как-то неопределённо звучит. Что значит «многие»? Это даже не половина арестованных, иначе бы вместо «многие» было сказано «большинство». Зато теперь всё понятно: «забив арестованными вместительную баржу». Сколько в баржу влезло, столько и расстреляли. Энергичное словечко «забив» вызывает прямые ассоциации с автобусом в «час пик», дескать, пока двери не закроем — не поедем ... то есть не поплывём. А баржа-то не простая, а «вместительная»! Находит объяснение и само использование баржи. Она выступает, как ей и положено по штату, в роли транспортного средства, призванного доставить жертвы к месту казни — на середину Волги.
Нетрудно догадаться, какой должна быть следующая стадия мифотворчества. У баржи есть ещё одно, пока не использованное, свойство. Как и остальной водный транспорт, она может не только плавать, но и тонуть. Должно получиться что-то вроде:
«В 1918 г. в Царицыне по личному распоряжению Сталина затопили в Волге баржу, трюмы которой были набиты пленными».
(Илизаров Б. Об историческом гештальте, историческом пространстве и тварях истории // Индекс. Досье на цензуру. 2001. №14. С.142)
Попутно, в качестве дополнительного «отягчающего обстоятельства», пассажиры баржи из арестованных заговорщиков (пусть даже и ложно обвинённых), превращаются в военнопленных, казнить которых категорически запрещается всякими конвенциями.
Но и это ещё не конец. «Преступлению» Сталина не хватает масштабности. Этот недостаток также следует исправить:
«Сталин — это чистейший злодей, который начал свои преступления ещё со времён гражданской войны. Он утопил под Царицыным в баржах всех этих белых генералов, офицеров, которых собрал со всех войск...»
(Историк Юрий Жуков и журналист Александр Сабов отвечают на вопросы читателей // Комсомольская правда. 3.12.2002)
Именно так! А тем, кто не влез в баржи, пришлось ждать 1937 года, чтобы быть расстрелянными вместе с Тухачевским. С такой «версией событий» не стыдно и на телевидении показаться, и в газете напечататься.
На этой оптимистической ноте позвольте и завершить наше короткое путешествие из реальности в миф.
