Форум С.Кара-Мурзы: Антонов. Заметки к памяти Т.Айзатулина

	От	Мак
	К	Мак
	Дата	02.03.2017 15:52:04
	Рубрики	Прочее; Россия-СССР;

Антонов. Заметки к памяти Т.Айзатулина

От Антонов
К И.Т.
Дата 09.03.2004 17:41:28
Рубрики Россия-СССР; История; Культура; Ссылки;

Re: 2 марта - годовщина смерти Т.А.Айзатулина - Заметки к памяти

К памяти Т.Айзатулина.

Когда человек уходит из жизни, от него кроме памяти остаются еще и его некоторые мысли и идеи, продолжающие жить как бы уже самостоятельной жизнью – человека нет, а с ним еще продолжают спорить, советоваться, в чем-то дополнять и уточнять. Такова судьба оказалась и у Тамерлана Афиятовича.
Размышления к статье Тамерлана Айзатулина «Евразийцы и евраши» позвольте представить в виде некоей мозаичной картины, целостность образа которой видится только на некотором расстоянии и при некотором воображении.
=+=+=+=+=
Сознательное, мелкосвоекорыстное расчленение симбиотического организма, каковым являлся СССР, привело к всеобщей деградации. Пируют пока только «трупные черви».
Симбиотическая в основе великорусская культура начала формироваться с момента измены законам Ясы хана Узбека, когда в Северо-восточные русские княжества из Степи бежали десятки тысяч несогласных с этой изменой. Заявила же эта новая культура, новый стереотип поведения и мироощущения в Куликовской битве. Именно эта дата (1380 г. от Р.Х.) и есть т.н. «пассионарный толчок» (по Гумилеву), который вызвал к жизни формирование новой цивилизации, симбиотичной в своей фундаментальной основе.
О новом, ином мироощущении можно судит по двум литературным произведениям – «Слове о полку Игореве» и «Задонщине». написанных с разницей во времени всего в 200 лет. Автор «Задонщины» знал «Слово», но ощущал мир иначе, фактически также как и мы, теперешний народ, называющий себя русским.
Только на основе симбиоза, т.е. включение в свой обиход, стереотип поведения и т.д., всех жизнеспособных (и способствующих выживанию в экстремальных условиях) элементов культуры, поведения этносов, с которыми пришлось контактировать русским в своем движении на восток, юг, запад и север, позволил, начав движение на восток на 100 лет позже Европы, встретится через двести с небольшим лет с ней (Европой) в Калифорнии. От нижегородской Стрелки же, да будет известно, до форта Росс в 1,7 раз дальше, чем от мыса Рока до оного!
=+=+=+=+=
Отличие стереотипов поведения и мироощущения кочевых и земледельческого (русского) народов Евразии напрямую вытекает из особенностей их хозяйственной жизни, развивавшейся в предельно экстремальных условиях природной среды.
Кочевой тип хозяйства фактически мало зависел от обоснованности принятия решений на устойчивость хозяйства. Погодные условия, вызывавшие бескормицу скота и его падеж, никакими хозяйственными действиями в принципе изменить было нельзя. Другая причина разрушения хозяйства и смерть – набег соседа и угон скота, могла быть минимизирована (исключена из воздействия) формирование племенных и т.п. объединений кочевников, позволявших исключить до некоторой степени влияния этого фактора. Такая особенность этого типа хозяйства позволяла во-первых принимать быстрые решения без обстоятельного многофакторного «проигрывания» различных возможных последствий своих действий на хозяйство. Одним из проявлений такой устойчивости хозяйства являлась малая (фактически ничтожная) зависимость хозяйства от отвлечения громадных масс кочевого «мужского) населения (фактически до 1/4) для участия в набегах на соседа. И во-вторых к формированию такой черты характера как «туповатость», по сравнению с русским стереотипом мышления. Другого термина я не нашел – но это ни в коем случае ни глуповатость и т.п. недостатки мышления. За этой «туповатостью» стоит просто меньшее количество возможных вариантов осмысления действительности, меньшее количество умозрительных моделей, большая «упертость». Фактическая невозможность лично влиять на ситуацию хозяйственной жизни привела к формированию фатализма.
Русский же тип характера сформировался в условиях многофакторного «риска» хозяйства, когда ОДНО неверно принятое хозяйственное решение способно его подорвать. Это закреплено в ряде русских пословиц: «Один день год кормит», «Семь раз отмерь – один отрежь», «На бога надейся, а сам не плошай»; в наблюдении одного умнейшего немца «Русский медленно запрягает [т.е. обстоятельно обдумывает все свои действия], но любит быстро ездить» и т.д. Большая зависимость хозяйства от погодных условий выработала целый «банк» наблюдений за погодой и ее ДОЛГО- и КРАТКО- срочных прогнозов («примет»), на основании которых проводилось планирование (маневрирование) хозяйственной деятельности. Такой склад психики выработал творческий (поэтический) тип мышления и консерватизм одновременно. Подчас необузданная фантазийность характера русского человека соседями воспринимается как его бескорыстная лживость.
Одно свежее наблюдение. Группа водителей-профессионалов (лет по 20-30 стажа). Первый водитель рассказал о своих мучениях. Купил «Ауди» и в чистом поле случилась поломка карданного вала. Когда у него был «жигуль», то аналогичную поломку он один в чистом поле «на коленке» ее исправил и своим ходом приехал домой. То в «Ауди» этого сделать он не смог. Пришлось возвращаться на буксире. И только на следующий день с помощью автогенщика (нужна была горелка) произвел ремонт. Пожаловался, что автогенщика искал целый день. Второй водитель на это сетование говорит – «обратился бы к Лешке (газорезчик с «Вторчермет»), он бы тебе помог». Третий – «да, ты видел какие у них резаки – по два метра. Он бы тебе ее (машину) враз бы порезал». Четвертый – «и спрессовал ее в размер чемодана [на «Вторчермете был такой пресс»], взял бы подмышку и унес домой». Пятый – «зачем подмышку, ты бы попросил, он бы тебе ручку, как на чемодане, приварил». Рассказ – шутка, но очень показательно характеризует стиль мышления обыкновенного русского человека.
Консерватизм же вытекал из большого количества трудозатрат на обеспечение жизни (в среднем в два раза больше, чем в Зап. Европе). В своем очерке «Несколько лет в деревне» Гарин-Михайловский описал недоверие мужиков к его предложению по вывозу навоза на поля для удобрения. Для вывозки нужны трудозатраты, а каков будет результат – еще неизвестно. Но в результате вывозки будут затрачены «лошадиные» и человеческие силы (продовольственно-фуражные ресурсы). И хватит ли их остатка на то, чтобы вспахать и посеять – «сумнительно»?
=+=+=+=+=
Среди лесных массивов Европейской России в центре Калужской, когда-то бывшей губернии, а теперь области, находится Сухиничское ополье – местность отличающаяся от окружающихся земель цветом своей почвы – она почти черная, и бурьяном – выше человеческого роста. Относительное плодородие привело к тому, что уже к концу 19 века плотность сельского населения там превысила 45 человек на квадратную версту. Теперешнее общее население области на 1/3 меньше – переселилось в Москву и города Московской области (примерно один миллион москвичей имеет калужские корни) и ныне составляет тот предел для лесного района в 30 человек на квадратный километр, когда 1/3 территории занимают сельхозугодья, 1/3 леса, 1/3 – неудобья. 1 га лесов на одного жителя позволяет при естественном годовом приросте в 1,5 кубометра обеспечивать и стройматериалами и топливом (1 кубометр на человека в год при 5-6 квадратных метрах жилой отапливаемой площади). В этом же ополье нормы явно не хватало.
В 80-х годах, шатаясь по данной местности, я обратил внимание на то, что все березовые лесочки возрастом не более 20 лет, на дрова явно не годились, да и 20 лет назад их не было. Сельское население же этих мест за 100 лет сократилось раз в десять. У местных жителей я попытался выяснить эту загадку насчет дров. Только одна старуха, уроженка середины 20-х, рассказала, что до войны печи топили соломой. Обычно это была обязанность девочек, которые сидели около печки и делали «скрутки» (соломенные жгуты), которые постепенно подбрасывали в печку. Т.е. процесс топки сопровождался затратами нескольких, пусть и детских, но человеко-часов труда. На мой вопрос, почему не делали кизяк, как в степных районах, она ответила, что не знали, как его делать и не умели. Стокилометровая полоса бывших засечных лесов, отделявшая Сухиничское ополье от степных районов Тульской и Орловской областей, разделила разные хозяйственные уклады и привычки и даже в этом простом примере привела к колоссальному перерасходу труда. Без освоения технологии и культуры применения кизяка, перенятого от татар, широкое хозяйственное освоение степных районов русским населением было бы практически невозможным – не хватало бы времени заниматься другими, более неотложными хозяйственными делами. А освоение степей позволило утроить-учетверить численность русского населения.
За день семья из соломы и коровьего навоза готовила годичный запас кизяка. Затраты труда на заготовку дров, по моей практике, раза в три – четыре больше. Для брезгливых могу сообщить, что сухой кизяк пахнет степным ветром и соломой.
=+=+=+=+=+=
Убийство мурзой Петром Урусовым «тушинского вора» (событие сие произошло в окрестностях Калуги) вызвало всеобщее возмущение обывателей города. Это возмущение вылилось в кровавый погром берендяков, иначе берендеев, выходцев (скорее всего беглецов) из Степи. Берендяки компактно жили в слободе на окраине города и занимались промыслами, связанными с коневодством – шорным и т.п. Надо же было чем-то жить на Руси, ловчее конечно тем, к чему был привычен и имел многовековой опыт и навык. Убито было около двух сотен берендяков. После погрома трупы были погребены в яме на склоне городского оврага. После того, как утихли «эмоции», на месте погребения была построена деревянная часовенка – в отмоление (и назидание?) греха, сотворенного калужскими обывателями.
Берендяков в городе больше нет, но остались две улицы – Берендяковские.
=+=+=+=+=+=
В июле 1966 года на Агинском полигоне проходили двусторонние тактические учения войск Забайкальского военного округа. Полигон размещен к востоку от железной дороги Карымская - Забайкальск, начинаясь почти от реки Ингоды и заканчиваясь у Онона. Местность – сильно холмистая степь с редкими березовыми лесочками. Видимость – на 10-20 километров. Население - только вдоль железной дороги, а на территории полигона – «пустыня», изредка самовольно-периодический выпас скота. Лето в этом сезоне выдалось относительно дождливым - еще и в июле вся степь была изумрудно-зеленой.
После сосредоточения на полигоне войск, участвующих в двусторонних учениях, «боевые действия» начинаются, как правило, тем, что в течение нескольких суток идет поиск разведгрупп: необходимо вскрыть дислокацию и группировку «супротивника».
В этот раз войсковые учения начались с некоего ЧП, «поставившего на уши» «особистов» (военную контрразведку): какая-то неизвестная группа штатских, разъезжающая на гражданском «козлике», похитила начальника штаба одной из частей, участвующих в учении, с ужасно секретными оперативными документами. (В этой истории необходимо учесть то, что данный район в то время представлял очень большой интерес для китайской разведки различных уровней.)
В итоге же выяснилось следующее. Злодеи, похитившие начальника штаба с его документами, оказались представителями одной из «воюющих» сторон – войсковыми разведчиками. Так как местность открытая и проникнуть незаметно на близкое расстояние было практически невозможно – охранение работало добросовестно и качественно, то эти «злодеи» придумали и осуществили следующее. Захватив проезжающий «козлик» с председателем одного из колхозов, разведгруппа, переодевшись в реквизированную одежду, моталась по степи, не привлекая к себе особого внимания и вынюхивая все, что надо, пока не напоролась на машину с начальником штаба, которого и взяла в «плен». При этом необходимо учесть то, что начальник штабы был с вооруженной (боевыми патронами!) охраной, а нападение предприняли какие-то вооруженные «гражданские».
Чем занимались в это время председатель колхоза и его коллеги, история умалчивает. Единственное о чем говорила молва – у разведчиков был спирт.
В это время в этих местах проходил службу будущий генерал-полковник Макашов Альберт Иванович, в описываемое время офицер войсковой разведки. Он или кто другой участник вышеприведенной истории, я думаю не суть важно. Важно то, что эту историю затем восторженно-восхищенно пересказывали друг другу.
=+=+=+=+=+=
Русских немцев, с которыми мне приходилось постоянно общаться и дружить, в том числе и семьями, было три «вида».
Первый - настолько обрусевшие, что от немецкого происхождения осталась только фамилия. Никаких воспоминаний и даже семейных преданий о немецких предках не было и в помине (мой приятель Сашка Келлер даже недоумевал, почему у него такая странная фамилия), не говоря уже о бытовой культуре и каких-то специфических особенностях психического склада, отличавших их от типичных русских. Одной русской «немке» я премного благодарен.
В результате семейной драмы в соседней с нами квартире поселилась семья – мать с сыном-школьником, старше меня на 7 лет. Его звали Женька Полежаев, а у нее была необычная фамилия Граф. К своему великому стыду и сожалению я подзабыл ее имя и отчество. Так вот эта женщина мягко и ненавязчиво способствовала моему пристрастию к чтению – у нее была обширная домашняя библиотека, каких до этого я ни у кого не видел, да и за всю прошедшую жизнь, может быть, встречал еще одну или две аналогичных. Чем ей глянулся шустрый, хулиганистый мальчишка, одному богу ведомо. Однако за книжки, которые я ей возвращал, и имевших далеко не первоначальный вид, она меня никогда не пеняла.
Настоящих же русских немцев, живших в нашем городке, которые так себя и называли и ощущали именно немцами, и оказавшихся здесь в результате драматических событий 41 года, было два типа. Первые – просто немцы, а вторые (которых численно было больше) – не просто немцы, а «крумберы» (в дословном переводе на русский - «косолапые медведи»). Понятно, что такую «кликуху» они получили не от русских, а от самих же немцев.
«Просто немцы» жили вперемешку с русскими и татарами, тогда как «крумберы» - компактной, сплоченной группой в несколько сот человек. В семьях, как первые, так и вторые, пользовались немецким языком, но это был настолько архаичный диалект, что в школе при изучении немецкого языкам многие мои приятели-немцы были двоечниками.
По психическому складу «просто немцы» были сильно обрусевшими – знаменитой аккуратности и педантичности практически не наблюдалось, т.е. от русско-татарского окружения в этом не отличались. «Крумберы» же были аккуратисты и педанты, и ощущали себя чистокровными немцами – маленькие дети до школы не знали русского языка (одного шестилетнего мальчишку мне пришлось по просьбе его отца учить русскому языку). Местожительство «крумберов» было легко узнать – поленницы дров были попилены и выложены в один размер. Русские, татары и «просто немцы» так не делали. Я, как русский, выбирал не совпадение размеров, а наименьшее число распилов чурки – если сделать два распила – то длинные, в печку не поместятся, а если три – примерно равной длины.
Домашний обиход немцев заметно отличался от русско-татарского, в значительной части бывшего еще недавно сельского населения. Отличие было такое, что можно определенно сказать, что русский городской мещанский быт с его «кружавчиками», «рюшечками», «слониками» и т.д. имеет немецкое происхождение. Наши немки очень много вязали кружев на коклюшках, что незамедлительно переняли русские женщины, и тоже стали вязать кружева на коклюшках. В квартирах на стенах висели «транспаранты» с «лозунгами», вышитые обычно на черном атласе готической вязью. Что там было написано, я так никогда и не смог прочитать, также как и мои юные приятели-немцы. Так что можно определенно сказать - лозунги и транспаранты в «президиумах», это тоже наследие немецкой культуры, однако скорее всего пришедшей к нам через евреев.
Правда, нечто похожее было и у татар-мусульман. На стенке в раме под стеклом висели какие-то изречения из корана, выполненные арабской вязью. Что там было написано, по причине неграмотности, никто не знал. У кряшон (татар-православных), естественно, таких изречений не было.
В результате общения с «крумберами», как мальчишками – моими приятелями, так и бывая в их семьях и общаясь со старшими членами их семей – могу ответственно сказать, что депортация, применительно к «крумберам», была вполне обоснованна. Но фактически по своему оформлению и содержанию это была эвакуация в глубокий тыл, как и миллионов великороссов, украинцев и евреев при приближении линии фронта.
Кроме этно-психологической причины у «крумберов» была еще одна причина симпатий к Гитлеру. Это причина связана с Октябрьской революцией, которая, во-первых, ликвидировала привилегированное положение немцев-колонистов, и, во-вторых, быстро, фактически на протяжении жизни одного поколения, подняла культурный и материальный уровень жизни (по критериям европейской цивилизации) простого русского (татарского и т.д.) народа. В этом отношении все народы СССР фактически выровнялись. Для немецкого же этно-психического склада (сужу по «крумберам») это равенство неприемлемо, т.е. равенство возможностей стало выступать для них как причина «комплекса неполноценности».
Другой причиной формирования этого комплекса является некоторая «туповатость» (другого термина не могу подобрать) русских немцев (так же как и казанских татар). Это не умственная неполноценность, а этно-психологическое свойство народа, отличающегося от русского меньшей способностью к воображению, фантазии, творчеству, наконец, тем, что имеет в русском языке (языковые корни – то, парадоксально, немецкие!) название – шустрость. Данное наблюдение – не связано с конкретным человеком, а как общее (осредненное) свойство. (Эта «туповатость» хорошо выписана на лице Грефа.) За последнее время мне в ряде переводных книг немецких авторов, посвященных Второй мировой войне, несколько раз попадалась «способность русских к импровизации», как качество, отличающее нас от немцев.
Именно на базе этого комплекса неполноценности часть русских немцев стала ощущать себя ущемленными, поэтому и двинулась назад в Германию в 80-е годы. Отношусь я к этому исходу с сожалением, примерно с тем же, как Вероника Долина в своей песенке, но и пониманием. А кохи, грефы, миллеры за свой комплекс пытаются отыграться на нас всех!
=+=+=+=+=+=
Пристрастие к иноземному (чужому) имеет не петровское происхождение, а более древние корни. Хозяйственно-экономическая жизнь на Восточно-Европейской равнине, особенно в ее северной части, характеризуется чрезвычайно низкой величиной прибавочного продукта, т.е. продукта, который можно обменять на что-то не имеющего реального хозяйственно-жизненного смысла, а только как некий символ успеха – иначе некоего украшения. Основным же источником «иноземщины» в этих условиях был не обмен, а военный трофей. А трофей, он и в Африке трофей – символ доблести и геройства. Именно ради этого символа и шли на смерть дружины русских князей (читай «Сказание о полку Игореве»). Именно поэтому кубанские казаки носили черкески и кинжалы, а запорожцы – турецкое оружие и барахло. Трофеем мог быть и человек, как правило, женщина. Такова мать поэта Василия Жуковского, таково происхождение Шолоховских героев – Мелеховых. А после Великой Победы лет десять каждый инофильм назывался (и рекламировался в киноафишах) трофейным. Но иногда можно эту доблесть заменить суррогатом – купить ее.
Всякая слабость может в итоге оказаться продолжением какого-то достоинства!
=+=+=+=
Такие некоторые мысли вызвало у меня прочтение айзатиулинской статьи "Евразийцы и евраши". Это только то, что успел пока более или менее "причесать".

https://vif2ne.org/nvz/forum/0/archive/102/102029.htm

От Антонов
К Антонов
Дата 10.03.2004 17:34:44
Рубрики Россия-СССР; История; Культура; Ссылки;

Re: Еще добавочка - к памяти

Еще раз перечитал статью Т.А.Айзатулина «Евразийцы и евраши». И снова попал по очарование ПРИРОДНОЙ дикости, необузданности, бескрайнего исторического простора, так характерного, на мой взгляд, для творчества Тамерлана Афиятовича. Человек, исповедующий некую рафинированную общепринятую норму написания статей оценит ее как корявую и сумбурную. Видимо у ее автора так много наболело, так много надо было успеть сказать, что все мысли разом сорвались со своего места в стремлении побыстрее проскочить через «узкую щель» клавиатуры.
Но с другой стороны иная (гладкая, формально-упорядоченная) форма изложения в сжатом виде вряд ли бы получилась – история нашей цивилизации и культуры совсем не похожа на чистенькую подстриженную лужайку истории европейской культуры и цивилизации (в ее позднем, старческом варианте), позволяющую однозначно статично, как развертка на экране монитора, нарисовать последовательно-логическую связь времен, явлений, людей.
История нашей цивилизации скорее похожа на весенний ледоход в низовьях Енисея, или нагромождения глыб и скал молодой горной системы, или громадную строительную площадку, где стройка в самом разгаре.
Наша история – это и полная противоположность японского «сада камней», с его миниатюрностью, обухоженностью и эстетством.
Положение Айзатулина о том, что наше евразийская цивилизация есть продукт симбиоза (культурно-хозяйственного, этно-культурного) трех основных доминирующих культур северной половины Евразии – русской (восточнославянской), тюркской и угро-финской даже в чисто художественно-эстетическом виде не может быть прилизанной, гладко-причесанной, сусально-слащавой. Естественная ГАРМОНИЧНАЯ асимметрия («шарахание в крайности») с ее острыми углами и уходом в бесконечность и породила ту особенность цивилизации в ее культурном выражении, которую кажется впервые назвал как ВСЕМИРНОСТЬ Ф.М.Достоевский.
Асимметрия художественной культуры североамериканских индейцев и была той эстетической несовместимостью англо-саксов и индейцев, приведшей к кровавой развязке истории. Очевидно это один из ответов и на трудно объяснимую с логико-причинной точки зрения историческую «антипатию» англо-саксов и к России и к ее цивилизации.