ПРИЛОЖЕНИЕ 1
Рыночная стратегия развития России в 21 веке - дорога на кладбище.
За прошедшие 25 лет с начала бесконечных российских реформ мы неустанно продолжаем слушать одни и те же слова и одни и те же призывы практически из одних и тех же уст – даёшь саморегулирующийся свободный рынок! свободу частной собственности и частному капиталу! да здравствует «невидимая рука» рынка! неограниченная конкурентная борьба - волшебный ключ к повышению экономической эффективности, процветанию страны и её народа!
Странным образом как-то все и сразу "забыли", что тогда, 25 лет назад, когда мы услышали эти заклинания впервые, повсеместное наступление благодати после реализации на практике этих магических слов должно было произойти по прошествии 500 дней и даже полугода (многие всё же должны помнить – «... хуже будет всем примерно полгода, затем — СНИЖЕНИЕ ЦЕН, наполнение потребительского рынка товарами. А к осени 1992 года, как я обещал перед выборами, — стабилизация экономики, постепенное улучшение жизни людей...»).
Сегодня конкретных сроков никто не называет, а реформы, вместе с их гипнотической мантрой и твёрдо обещанной, но постоянно ускользающей от нас как линия горизонта благодатью, похоже, намерены остаться с нами навечно.
Неужели и впрямь - "цель - ничто, движение - всё!?"
Мы, однако, не станем углубляться в философию, а постараемся ответить на простой вопрос - имеется ли у нас, или хотя бы у наших детей хоть малейший шанс проснуться когда-нибудь утром и ощутить полной грудью наступление прекрасного рыночного завтра? Заодно мы должны ответить и на такой вопрос - откуда, из каких источников наша власть черпает несокрушимую уверенность, чтобы утверждать, например, такое:
"Ещё раз хотел бы это акцентировать: смысл приватизации не в пополнении бюджета, или во всяком случае не самая главная задача – пополнение бюджета. Смысл в ценностях и векторе развития российской экономики. Мы должны давать чёткие сигналы, куда мы идём, чего мы хотим. Мы хотим эффективной, основанной на частной собственности экономики или экономики бюрократической, с доминированием государственного присутствия и управления и, соответственно, коррупции? Я думаю, ответ очевиден..."
(Д. Медведев -15.10.12).
Для нас, однако, этот ответ уже 25 лет вовсе не очевиден, поэтому постараемся спокойно и непредвзято во всём разобраться.
И сразу первая нестыковка. Г-н Медведев авторитетно заявляет, что якобы коррупция цветёт пышным цветом только в условиях "экономики бюрократической, с доминированием государственного присутствия и управления". Однако уже имеющийся у нас скорбный опыт нам неумолимо доказывает, что это глубоко ложное утверждение. Всё с точностью до наоборот - чем больше в экономике государственного вмешательства - тем меньше возможностей для коррупции. И весьма странно, что г-н Медведев, родившийся в СССР, этого не знает. Объясняется всё просто - государственные предприятия, исполняющие государственные заказы, получали тогда комплексное финансирование в виде всевозможных фондов - зарплаты, развития, социалки и т.д. Большинство из этих фондов нельзя было обналичить - ими рассчитывались с другими организациями как бы зачётом. И уж тем более было категорически запрещено, с угрозой уголовного наказания, нецелевое расходование средств из этих фондов. Поэтому, когда дважды Герой Соцтруда товарищ Макаров на коллегии министерства выбивал для своего Южмаша строительство новых корпусов, то ни клерки министерства, ни его подрядчики, ни он сам из этих денег никаких "откатов" в принципе получить не могли. Всё шло в дело (разумеется, "гениальные комбинаторы" и в этих труднейших условиях могли что-то выкрутить - но копейки, которые никак не тянули на квалификацию "коррупция"). Роль реальных денег выполнял тогда только фонд зарплаты. Но и там всё было очень строго - тарифы, штатное расписание, авансы, получки точно в срок.
Широкое поле деятельности для коррупции появляется только тогда, когда наряду с госсобственностью в стране действует частный капитал. В этих условиях коррупция расцветает и чувствует себя великолепно до тех пор, пока существует государство и его бюджет. Возможно, где-то в мире есть такие страны, в которых благодаря каким-то исключительным, внеэкономическим обстоятельствам, например особому менталитету, традиции или религиозному культу народа, удаётся свести коррупцию к минимуму. Но России справиться таким образом с коррупцией пока не удавалось.
Дело в том, что у России к моменту начала "шоковых реформ" уже имелся подобный, достаточно богатый и печальный опыт, который был приобретён в результате введения НЭПа после тотальной политики «военного коммунизма». Тогда тоже, как и в 90-х, зацвели пышным цветом коррупция и взяточничество, заработали «откаты» и прочие криминальные схемы, приводившие к разворовыванию государственных средств в крупных размерах. Эти явления были тогда подробно описаны в работе Ю. Ларина «Частный капитал в СССР». Ларин тогда пришел к выводу, что в условиях государственной собственности, частный капитал, главным образом, осуществляет свои накопления грабительским, хищническим, одним словом преступным способом, ведущим государство и народ не к процветанию, а к обнищанию и деградации.
Казалось бы, обладая таким важным опытом, реформаторы должны были его как следует учесть, предусмотрев в своих реформах соответствующие контрмеры, чтобы не наступить на те же грабли во второй раз (отцу реформ Гайдару, во всяком случае, возможный криминальный сценарий развития реформ был известен - в его виршах есть ссылки на указанную работу Ларина). Тем не менее, опыт полувековой давности не только был полностью проигнорирован, но и более того - было сделано всё возможное, чтобы страна опустилась точно в середину болота бандитского дележа народной собственности и выстраивания долговременных преступных экономических отношений и структур с активным участием представителей власти. Так, например, в ходе реформ одним из первых был ликвидирован ОБХСС - готовая и необходимая для проведения честной и чистой приватизации организация.
Отвечать на неумолимый следующий вопрос - что это было - глупость или измена? - мы не станем, однако заметим, что утверждение представителя высшей власти в части природы российской коррупции по меньшей мере ошибочно.
Далее. Г-н Медведев безапелляционно утверждает, что только экономика, основанная на частной собственности, может быть эффективной. Хорошо бы, если было бы всё было так просто! Но, к сожалению, практика нам говорит совершенно противоположное. С частной собственностью у нас всё прекрасно - почти 80% экономики РФ принадлежит частным владельцам (Счётная палата, данные 2004 года). Это уровень США. А немцев мы вообще в этом плане за пояс заткнули. Вот только показателей ни немецких, ни американских у нас нет. А есть такие - доля ручного труда в сельском хозяйстве, например, за время реформ поднялась с 15-20% в 1991 году до 57-60% в 2003 году (по данным мониторинга Института аграрной социологии).
Как это надо понимать? И на чём в таком случае основано твёрдое убеждение г-на Медведева в том, что частная собственность работает эффективней государственной?
Полистав учебник для 8 класса, находим в ответ на наш вопрос такие пояснения:
«Частная собственность рассматривается как принадлежность средств производства и результатов производства только отдельному субъекту собственности. У собственника появляется личная материальная заинтересованность в сохранении и приумножении принадлежащей ему собственности. Частная собственность обеспечивает экономическую свободу, независимость экономического поведения и ответственность собственника».
«Общественная собственность была основой экономики СССР. Исторический опыт показал, что общественная собственность проигрывает в экономической эффективности собственности частной, имеющей ответственного хозяина и стимулы к ее рациональному использованию».
Для ученика 8 класса эти утверждения звучат по-видимому достаточно убедительно. Также убедительно они вероятно звучали и в 18 веке, когда Адам Смит ГУСИНЫМ ПЕРОМ! царапал свои знаменитые работы и когда каждый житель Европы мог наблюдать каждый день такую, например, картинку.
На площади стоят три торговки яйцами, подошли четыре покупателя - цена поднялась, два покупателя ушли на другую площадь - цена опустилась. Вот и вся наука. Пример можно усложнить - одна из торговок, наиболее предприимчивая, помыла яйца в ближайшей луже, нарисовала свинцовым карандашом на их скорлупе пару миленьких цветочков и сразу выгодно продала свой товар, обойдя незадачливых конкуренток.
Очевидно, что люди, с охотой цитирующие пассажи о "невидимой руке", всепобеждающей силе свободного либерального рынка в своём представлении о современном производстве, о современной экономике не могут в силу разных причин подняться выше примитива 18 века. Не интересуясь прошлым и настоящим, облегчая тем самым себе жизнь, они просто игнорируют тот факт, что мир, экономика, производство и его организация кардинально изменились и неимоверно усложнились даже со времен Маркса и Энгельса. Их понимание современного развития науки, техники, организации производства так и осталось на уровне булавок Адама Смита. И это в лучшем случае. В худшем - они сознательно лгут и себе и другим.
Всё дело в том, что тот свободный рынок, который был описан Адамом Смитом в 18 веке и в который нас либеральная власть насильно впихивают последние 25 лет, давным-давно успешно почил в бозе вместе со своей неразлучной спутницей - невидимой рукой. Реликты этого рынка сохранились только на колхозных базарчиках и кое-где в сфере услуг. Весь же цивилизованный мир уже давно, как минимум 100 лет назад, вышел на новую орбиту экономической организации. Теперь двигателями прогресса являются не энергичные, конкурирующие между собой одиночки, а могущественные ТНК, практически выведенные из рыночного пространства и не знающие конкуренции в том примитивном виде, который нам описал 250 лет назад всё тот же Смит. Это огромные, мощные корпорации, часто с солидной долей государственного участия и поэтому с практически неограниченными ресурсами. Они способны реализовывать любые масштабные, наукоёмкие проекты будь то космические программы или поиск альтернативных источников энергии. Эффективно управлять такой компанией "материально заинтересованный частный субъект" просто не в состоянии, будь он хоть трижды Леонардо, поэтому в любом случае он, или они, "хозяева" компании, будут вынуждены нанимать специалистов, и платить им оговоренную зарплату. На нижнем, исполнительском уровне форма собственности такого предприятия, как и наличие или отсутствие в обществе свободного рынка с конкурентной борьбой вообще никак не отражается. Как в государственном плановом, так и в частном рыночном хозяйстве на этом уровне царит обычное нормирование труда - начальник цеха должен разработать план исполнения заказа, договориться с смежниками, выдать указания своим службам, мастера расписать сменные задания, а рабочий их исполнять. Всё. Никаких фокусов с невидимыми руками, саморегулированием и невесть откуда берущейся эффективностью - полная аналогия с советскими предприятиями, с нашими НПО и министерствами (в своё время Гайдар самолично подтвердил этот факт, но это не помешало ему беспощадно уничтожить наши министерства и НПО - структуры экономики, уже готовые ко успешному вхождению в 21 век).
Конечно, у всех этих Bosch, Siemens, Porsche, Ford имеются и почётные владельцы - потомки создателей этих фирм. Но их влияние на экономическую политику собственных корпораций не выше влияния королевы Великобритании на Британскую политику - одни представительские функции, и не более того.
Таким образом очередная ошибка нашей высшей власти в выборе стратегии развития экономики страны заключается в том, что она ставит на одну доску несоизмеримые вещи - экономику образца 18 века и экономическое развитие человечества в 21 веке с его хайтеком, средствами связи, глобализацией, вычислительной техникой и т. д.
Однако мы были бы не совсем точны, если бы не указали на второй, нижний уровень экономики развитых стран. Он состоит из мелких частных предприятий, большая часть которых занята в сфере услуг, а остальные живут за счёт поставок тем же ТНК материалов, комплектующих, инструмента, приспособлений и проч.
Да, действительно, на этом уровне имеются и настоящие частные владельцы - энергичные, предприимчивые одиночки. И работают эти малые предприятия в рыночной среде, каждодневно ощущая конкурентов, тяжёло дышащих в затылок. Но и в этом случае положение субъектов рынка 21 века имеет радикальное отличие от положения субъектов рынка 18 века.
Во-первых, как уже говорилось выше, вовсе не эти фирмы определяют сегодня материально-технический прогресс, уровень развития и благосостояние ведущих стран мира - это делают за них огромные непотопляемые корпорации. Малый бизнес живёт постольку и до тех пор, пока занят обслуживанием гигантов экономики и индустрии.
А во-вторых, в славные колониальные времена всем сегодняшним, так называемым развитым странам, удалось путём разграбления колоний накопить неплохие запасы "жира", который им очень пригодился в середине 20 века. Пригождается он и сейчас. Тогда, под сильным впечатлением от Октябрьской Революции и от потрясений, произведённых Великой депрессией, эти страны дружно отказались от классической либеральной рыночной модели и ввели новую экономическую модель, которая предусматривала активное вмешательство государства в свободный рынок, в справедливое, с точки зрения всего общества перераспределение доходов субъектов рынка. Вот тут ранее накопленный "жирок" и пригодился.
В США эта модель получила название "кейнсианство", или «новый экономический курс» Рузвельта, в Великобритании это был курс на построение государства "всеобщего благоденствия", а послевоенная Германия принялась строить «социальное рыночное хозяйство». От классического, свободного, либерального рынка в этих новых экономических моделях почти ничего не осталось - субъекты рынка стали получать от государства квоты, субсидии, беспроцентные ссуды и проч. Даже в случае разорения владелец фирмы в новых условиях был совершенно свободен от обязанности эффектного пускания себе пули в лоб - заботливое государство и для него, и для его семьи, и для его работников предусмотрело надёжные парашюты.
Есть и ещё один очень важный аспект рыночной модели, который также, как и выше перечисленные, был полностью проигнорирован нашими реформаторами 25 лет назад. Игнорируется он и теперь. Этот аспект исчерпывающе раскрывается в работе Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма». Из неё непреложно следует, что секретами рынка, успешным освоением его инструментов владеют только и исключительно те страны и народы, которые прошли через горнило Реформации и Просвещения. В результате мощного социально-культурного воздействия этих движений появился новый человек, с совершенно новым, основанным на принципах рациональности мировоззрением. И это положение остаётся неизменным в наши дни.
Очень показателен в этом плане пример «единой» Европы. Страны Европейского валютного союза уже вполне определённо можно поделить на «удачливые» - это протестантский Север, и на «неудачников» – это государства католического и православного Юга Европы - Испания, Португалия, Италия и Греция, а также примкнувший к ним бастион католицизма на Севере - Ирландия. «Неудачники» накопили огромные внешние долги, которые парализуют деятельность национальных экономик, безработица среди молодёжи достигает в этих странах 50%. Поэтому «удачники» вынуждены постоянно субсидировать должников, спасая их тем самым от полного краха и непредсказуемых потрясений. Особенно интересен в этом плане пример Италии, в которой «энергичный» Север уже давно мечтает отделиться от «праздного» Юга.
Отчего это деление происходит? Ответ прост - всё дело в сугубо протестантской этике капитализма, восторжествовавшей 300 лет назад на Севере Европы и едва коснувшейся стран Юга Европы. Для жителей этих стран деловой успех, бизнес так и не стали смыслом и целью всей жизни.
И появлению японского чуда, "азиатских тигров" мир обязан вовсе не свободному рынку, а мудрой национальной государственной политике. Не "невидимая рука", а министерство финансов вместе с министерством международной торговли и промышленности определяли приоритеты и активно финансировали стратегические направления развития японской экономики. То же в случае и с прочими "азиатскими тиграми". То же и с Китаем.
Отсюда третья стратегическая ошибка нашей власти - система, хорошо зарекомендовавшая себя в одних условиях, может оказаться малоэффективной, а то и разрушительной в других условиях. Поэтому бездумное, механистическое перенесение чужих моделей таких сложных систем, к которым относится экономика, требует не лозунгов и клятвенных заверений, а огромной подготовительной работы, постепенного приобретения опыта, творческого, и одновременно критического подхода к возникающим проблемам и, наконец, в первую очередь высочайшей ответственности.
О мифах, противоречиях и мощном разрушительном потенциале свободного рынка можно говорить ещё много. Тот же Адам Смит два века назад категорически заявлял, что рыночные отношения недопустимы в любых других сферах человеческой деятельности, кроме товарообмена, а торговцев и предпринимателей на пушечный выстрел нельзя допускать к законотворчеству. Это указание классика в российских "реформах" было также полностью проигнорировано.
Совершенно очевидно, что для построения успешной, эффективной и полезной для всего общества рыночной модели в стране необходимо наличие ряда дополнительных условий юридического и даже этического плана, включая особый менталитет народа, которые все вместе надёжно бы препятствовали проявлению его разрушительных качеств. Но при этом даже в своей родной культурной среде - в протестантских странах - рынок не способен решать многие жизненно важные проблемы общества. Вот что по этому поводу говорит буревестник "конца истории".
«Рынок сам по себе не может определить необходимый уровень и место размещения инвестиций в общественную инфраструктуру, или правила урегулирования трудовых споров, или степень регуляции воздушных или грузовых перевозок, или профессиональные стандарты здоровья и безопасности. Каждый из таких вопросов несколько "нагружен оценкой" и должен быть передан политической системе».
(Френсис Фукуяма «Конец истории и последний человек»).
Нам остаётся к этому далеко не полному перечню добавить образование, академическую науку, здравоохранение, культуру и искусство, проблемы которых рынок не только не решает, но и наносит им тяжёлый, трудно поправимый вред.
Так что же с Россией?
Как известно, Реформация и Просвещение России не коснулись. Россия никогда не входила в ранг колониальных держав (а в советское время стала даже донором для остальных республик, кроме Азербайджана), никогда не торговала рабами, никогда ради расширения "жизненного пространства" не истребляла остервенело аборигенов. Если ей и удалось накопить какой-то "жирок", то только в советское время. Сейчас мы перевариваем его последние капли. Положение тревожное.
И в этой тяжёлой ситуации наша власть тянет нас не вперёд, к светлому будущему, а назад, в глубину веков, в прямо противоположном направлении от мэйнстрим мирового развития.
Особенно много поклонников мечты о возвращении в 18 век собралось в финансовом блоке правительства РФ.
На дворе очередной кризис. Избранным частным банкам на поддержку экономики правительством выделяются триллионы. До реального сектора доходят крохи. В прошлый кризис 2008 года по сообщениям депутата Оксаны Дмитриевой до адресата доходило менее 2% средств. КПД "эффективной" рыночной системы в условиях РФ оказался ниже КПД паровоза! Д. Медведев тогда тоскливо упрашивал частные банки "откупорить закупорки".
Тоже повторяется и сегодня. Вместо прямой поддержки производства триллионы идут всё тем же избранным частным банкам. Реальному сектору, предназначенные ему деньги эти банки предлагают получить под проценты, многократно превышающие нормы прибыли этих производств. На вопрос возмущённых производственников г-жа Набиуллина отвечает просто: "Ограничивать маржу банков, получивших поддержку, было бы НЕРЫНОЧНО".
А причём в этом случае рынок вообще? Рынок призван искать и находить новые конкурентоспособные продукты, рынки сбыта для них и т.д. А тут конкретные государственные деньги передаются на поддержку конкретного производства - зачем же здесь выстраивать дополнительные препятствия и тем более возможности для паразитирования? Создайте для бюджетных денег госбанки по отраслям, которые бы работали без прибыли и с минимальным процентом на радость производственникам и на благо всей страны, всего народа.
Но нет, такой порядок вещей не укладывается в рыночные догмы. Вместо творческого, компетентного, гибкого и ответственного подхода к делу наше правительство демонстрирует удивительную косность и неповоротливость, а его шаблонные ответы на вызовы 21 века скроены, в основном, по лекалам 18 века. И именно поэтому наша страна, в отличие от успешного Китая, проводящего те же самые реформы, проваливается из одного кризиса в другой, теряет миллионы людей, наукоёмкие отрасли, саму науку, культуру и спасается от полного разорения только одним, последним из оставшихся наследием предков - разведанными и освоенными ими же запасами природных ресурсов.
