Участник rabykol поставил такой вопрос: «Сергей Георгиевич, Вы не один раз писали о "договориться". Надо понимать Вы нащупали приемлемые сторонами пункты встречного удовлетворения. Не хотите ли представить для обсуждения?»
Мы к этой теме не раз приближались. Но стоит вернуться.
Вот кусочек статьи на эту тему. Очень грубая схема, за 14 лет структура общества усложнилась. Но в главном, по-моему, эту схему стоило бы снова обдумать.
Социальные противоречия в СССР не были не только антагонистическими, но даже не были и болезнью системы - они были «недомоганием» и не ставили под вопрос фундаментальные основания советского строя. Никому бы и в голову не пришло призывать к смене общественного строя, к безработице, отказу от социальных прав и т.д. Недовольство не было направлено против главных принципов жизнеустройства, требовалось именно обновление определенных сторон жизни.
Таким образом, к середине 80-х годов сложился неявный союз большой части населения СССР, заинтересованной в обновлении советского строя при сохранении его главных структур, с теневыми силами, для которых как раз обновление и укрепление советского строя создавали большую угрозу. Они были заинтересованы именно в ликвидации советской системы. Именно эти теневые силы были организованы и совершили «революцию сверху».
Условием для того, чтобы в СССР могла быть организована такая революция, была «традиция революционности», унаследованная от старших поколений. Когда М.С.Горбачев объявил, что перестройка - это продолжение революции 1917 г., это не ужаснуло, а восхитило публику. Весь советский период нашей истории представлял собой перманентную революцию с преодолением острых противоречий и кризисов. Короткий спокойный период был назван «застойным» и осужден как нечто предосудительное. Инерция революции в мышлении была сильна, и использована теневыми силами.
Сейчас мы думаем об этапе прохождения катастрофы и последующего развития.
Какое направление из нынешней точки кажется нам реалистичным и, следовательно, каковы контуры возможного в будущем жизнеустройства? Они очерчиваются исходя из тех «неприятий», которые выявились при крушении советского строя, и из тех «неприятий», которые возникли в ходе неолиберальной реформы. Иными словами, мы исходим из опыта России.
Направление движения – отход от дилеммы «советский строй – антисоветская реформа». Модель жизнеустройства включает ядро из солидарного удовлетворения базовых потребностей и «оболочек» со значительным разнообразием стилей жизни и способов ее обеспечения. Это – гораздо более разнообразная система, чем советский строй, но с большей долей патернализма и одновременно принуждения, чем нынешняя. Она не должна быть ни сословной, как в позднем СССР, ни криминально-конкурентной, как сегодня.
Проясняя картину, нанося на нее все больше «мазков» краски, мы должны сразу же, параллельно, представлять конфигурацию тех социальных сил, которые будут поддерживать или отвергать этот проект. Сам проект может вырабатываться только в диалоге с постоянным разделением и соединением людей и идей.
Действовать будут союзы и коалиции групп и течений, причем союзы более разнородные, чем в начале ХХ века – нет тотализирующего учения и идеологии. Но союзы могут возникать и быть жизнеспособными только в том случае, если сложившиеся группы достаточно размежевались, чтобы иметь возможность объединиться.
Грамши развивал представление о таких союзах, в которых могут вестись широкие социальные проекты (как борьбы, так и строительства), в концепции «исторических блоков». Исторических потому, что это союзы сил, несовместимых по ряду принципиальных положений. То есть, эти силы не могут слиться, соединиться, но могут образовать союз для совместной борьбы за определенные, исторически ограниченные цели. Например, для борьбы против фашизма (в виде Народного фронта) или предотвращения какой-либо стихийной или социальной катастрофы.
Границы между краткосрочной коалицией и историческим блоком размыты. Концепция Грамши была развитием идеи Ленина о союзе рабочего класса и крестьянства – в начале века этот союз казался вначале марксистам невозможным, после революции 1905-1907 г. большевики его возможность признали, а после 1917 г. он уже представлялся как вечный и нерушимый. В годы перестройки оказалось, что на многие вещи рабочие и крестьяне смотрят уже по-разному. Значит, речь все же шла не о вечном союзе, а об историческом блоке, который в определенных условиях дал трещину и стал распадаться.
Полная картина (динамическая карта) движений и групп здесь не может быть представлена – это слишком сложная и подвижная система, и требуются даже специальные усилия, чтобы создать какие-то новые визуальные средства для ее представления (например, с помощью компьютерной графики). Поэтому составим обедненную модель, выбрав лишь главное для нас на сегодня и главные тенденции. Эта модель видится так.
В годы перестройки возник краткосрочный исторический блок, целью которого было изменение многих сторон советского жизнеустройства. Культурную гегемонию в этом процессе завоевали именно эти «антисоветские» группы, и их интеллектуальные силы на время объединились именно на антисоветской основе, имея в других вопросах несовместимые установки. Шаг за шагом по мере упрочения своей гегемонии ведущие антисоветские силы меняли идеологические лозунги – вплоть до их полного обращения. От «Вся власть Советам!» – до «Долой советскую власть!».
В 1988 г. антисоветский характер процесса стал настолько очевиден, что от него откололась группа «консерваторов», а вместе с ними – значительная часть трудящихся, которые почувствовали опасность. Однако «консерваторы» не имели идеологической платформы, были связаны инстинктом подчинения и полностью блокированы антисоветской верхушкой партийного аппарата. За культурную гегемонию они не боролись, а к административной власти допущены не были. В результате в общественном сознании они были локализованы и очернены так, что произошла их «инкапсуляция», они стали неспособны к созданию своих исторических блоков и не нашли общего языка даже с теми, кто объективно стремился их поддержать. Реальные политические возможности этой небольшой части номенклатуры показал ГКЧП.
КПРФ сумела создать политическую нишу для «окостеневшего» сознания. В нее стекаются люди, отвергающие курс «реформ» и связывающие это отрицание с символом «коммунисты», но при этом избегающие рефлексии и диалога. КПРФ не только не распространяет свою гегемонию на новые части общества Она, по сути, не имеет гегемонии и в среде «своих» – их сознание строится от противного, из «отрицания Чубайса».
Здесь для нас главное то, что политически оформленная под эгидой КПРФ часть общества оказалась неспособной к образованию исторических блоков с объективно близкими «античубайсовскими» силами. Ибо силы эти, - «честные демократы» - по инерции затянутые из перестройки в антисоветскую реформу, являются, по-моему, просоветскими в фундаментальных вопросах и квази-антисоветскими во вторичных. Таким образом, они на обоих уровнях несовместимы с КПРФ и отторгаются ею с преувеличенной враждебностью. Это положение можно считать одной из «ловушек», в которую загнана Россия. Потенциально союзные силы, которые отвергают «Чубайса», разъединены и даже противопоставлены как неприятели.
Если исходить из возможного «проекта», изложенного выше в самых общих чертах, то выход из кризиса возможен только через создание исторического блока всех сил, которые являются фундаментально просоветскими – при взаимном договоре о моратории на враждебную полемику по вторичным вопросам. Реально это был бы блок той трети общества, которая сегодня «оформлена» КПРФ, с третью общества, состоящей из «демократов», отпавших от Горбачева и Ельцина. Назовем условно такой исторический блок блоком «красных и демократов».
Здесь надо прояснить важную вещь. Блок с демократами («разрушителями СССР») – необходим не от безвыходности, он предлагается не скрепя сердце. Демократы, бывшие мотором (но не управляющей системой) перестройки, исходили из необходимости обновления советского строя и придания ему нового качества, которое бы позволило СССР пережить общий кризис индустриализма. Именно в людях этого типа и сохранился потенциал обновления и творчества. Напротив, в тех «красных и патриотах», что отступили в окопы КПРФ, этот потенциал резко сокращен и задавлен.
Зато «красные» обладают стойкостью, которая спасла страну в 90-е годы. Таким образом, блок «красных и демократов» приобрел бы характер дееспособной политической силы, обладающей обоими необходимыми качествами – устойчивостью и динамичностью. Предлагавшийся в начале 90-х годов блок «красных и белых» был изначально ошибочной идеей или сознательно устроенной ловушкой. Те, кто условно назвал себя «белыми», являются принципиальными противниками советского проекта. Единственным подходящим для них проектом является тот же неолиберальный проект, только «в сарафане», с русским лицом, вроде пива «Ямское».
Сближение или хотя бы диалог с демократами нужны для коммунистов и как противовес от «государственнических соблазнов». Можно, например, предположить, что без такого союза «красные» скатятся к укреплению государственности как инструмента для продолжения неолиберального курса.
Сложнее обстоит дело с противниками такого блока. Их можно подразделить на два типа: антисоветских по интересу и антисоветских по идеалам (возможно, где-то в глубине они смыкаются). Из группового интереса против восстановления структур солидарного общества будут бороться небольшие по численности группы «новых собственников» и коррумпированной номенклатуры (в том числе из «номенклатуры оппозиции» как части новой номенклатурно-сословной системы, созданной при Ельцине). Из идейных соображений – те «левые» от троцкистов до социал-демократов, что считали советский строй надругательством над марксизмом, а также те, для которых «вторичные дефекты» строя имели фундаментальное значение, а фундаментальные основания – вторичное (типа активистов общества «Мемориал»).
Иными словами, антисоветские силы также включают в себя своих «красных» и своих «демократов». Конечно, есть и влиятельная группа, у которой интересы и идеалы совпадают – та, для которой Россия в принципе является враждебной культурой и ценна только как источник ресурсов разного рода. Скорее всего, эти «сознательно антисоветские» силы разъединены и вряд ли могут образовать свой исторический блок, как во время перестройки. Реформа «съела» их аргументы.
Самое сложное – разобраться с теми «своими», в которых можно подозревать принципиальное неприятие действенного «просоветского» блока. Это – небольшая часть антисоветских патриотов. Они и выполняли главную разъединяющую роль – клеймя одновременно и советский строй, и «демократов».
Сентябрь 2001 г.
