От IGA Ответить на сообщение
К И.Т. Ответить по почте
Дата 04.02.2007 13:36:04 Найти в дереве
Рубрики Ссылки; Тексты; Версия для печати

«Остров»: фильм как форма социального контроля

<<<
Иван Лещинский
«Остров»: фильм как форма социального контроля

Фильм «Остров», показанный 7 января по телеканалу «Россия», претендует на рекорд – в газетах утверждают, что его посмотрели 41,5% телезрителей. Вкупе с неплохими кассовыми сборами (2,3 млн.$) это наводит на странные мысли. Неужели подлинно духовное кино в наше время может так хорошо продаваться? Вряд ли. Сплошные славословия в адрес фильма означают, в конце концов, лишь то, что он угоден. Об этом свидетельствует и полное отсутствие внятных критических отзывов в официальной прессе.

При чтении статей об этом фильме поневоле отмечаешь их общую поверхностность. Напрочь отбрасывается критический анализ содержания, а вместо того обсуждаются художественные качества картины, игра актеров, режиссерская и операторская работы и т.п. То есть всеми признается нравственный подвиг героя и воспитательное значение фильма в наше время. Речь идет лишь о том, правильно ли Лунгин выполнил заказ. В необходимости его никто не сомневается. На сомнение в этом наложен негласный запрет.

Между тем, в причинах такого единодушия вполне можно увидеть не только плоды религиозной пропаганды. Скорее всего, это лишь одна из составляющих коллективного манипулирования сознанием.

Автор осмеливается выразить сомнение именно в нравственных основах этого фильма. У автора нет намерения бранить его или порицать вкус народа. Гораздо важнее понять, почему народу сейчас это навязывают.

Заранее хочется отвести возможные обвинения в пристрастности из-за атеистических убеждений. Религиозная тематика сама по себе атеиста оттолкнуть не способна. «В искусстве существует одна правда – правда таланта», и по-настоящему талантливый автор всегда сумеет отразить подлинную сущность описываемых событий, людей и их отношений, пусть даже и в ущерб первоначальному замыслу и своим идеалам. Так, у Толстого в «Анне Карениной» жестокий эпиграф из Библии, призванный выразить мораль романа, оказывается опровергнутым. В гибели Карениной мы видим не плату за грех, а следствие невозможности искренне любить и быть любимой в то время. Приговор отдельному человеку оборачивается приговором всему обществу. В «Отце Сергии», призванном доказать первостепенную важность религии для жизни человека, на самом деле выражена мысль о необходимости веры в человека, а не в Бога. Толстой-писатель побеждает Толстого-моралиста.

Но, боюсь, в случае Лунгина никакого конфликта между талантом и убеждениями не наблюдается. Все гармонично. Человек, в своем фильме «Такси-блюз» давший нам образец мещанского мировоззрения фразой «Родина там, где задница в тепле», давно уже распрощался с талантом и подружился с гонораром. Как мы увидим, свою лакейскую мораль, правда в замаскированной форме, он частично перенес и в это творение.

Но обо всем по порядку.

Первые же кадры у человека, не привыкшего к рекламным роликам, могут вызвать отторжение. Слишком ярко, цветасто, контрастно все – тем более для фильма с религиозным подтекстом. И это понятно: фильм-то ведь и нужен для тех, кто привык к воздействию телевидения. Привычная форма поможет некритично усвоить содержание.

Жизнь отца Анатолия протекает в молитвах, общении с мирянами и конфликтах с администрацией монастыря. Столкновения настоятеля монастыря и монаха-«проказника» чем-то напоминают конфликт отца Зосимы и затворника Ферапонта из «Братьев Карамазовых». Только там как раз Ферапонт встречи с мирянами считал признаком гордыни. В окрестностях Анатолий слывет святым. Быт его воистину скромен. Но в душе его нет покоя: печать греха лежит на нем с ранней молодости. В войну он не только сдал своего командира, но и самолично застрелил его, благодаря чему остался жив. В своих молитвах он постоянно просит прощения и спасения души невинно убиенного раба Божия Тихона.

И вот это автору рецензии совершенно непонятно. Если речь идет о личной вине, о муках совести, то молитва тут не поможет. Для того чтобы искупить вину полностью, нужно своей дальнейшей жизнью доказать, что гибель Тихона была не напрасной. Нужно сложить голову в бою, драться до последней капли крови с фашистами, не важно как – в составе партизанского отряда или штрафбате. А если судьба и на этот раз пощадила бы его, нужно было публично повиниться и сдаться в руки правосудия. И тогда он имел бы право умереть спокойно. Нам же почему-то внушают, что он понес большую жертву, живя в котельной, молясь и плохо питаясь. Да миллионы людей никогда иной жизни не видели и не видят. Причем грехов они таких не совершали. И их мне жальче. Если же речь о божественном прощении, то опять же, зачем молиться?! Только для спасения своей души, опасаясь, что в рай не пустят? Зачем скорбеть о Тихоне, если ему, как невинно убиенному, уже дарована вечная жизнь? Не лучше ли уж тогда, по примеру Иудушки Головлева, возрадоваться? «Мы тут скорбим, а душа его в высотах горних увеселяется». И заметьте, с какой настойчивостью нам внушают: для искупления не нужно героизма, высоких помыслов, поисков справедливости – живи как живешь и молись, вот и все.

Кроме исполнения суровых монастырских обязанностей, отец Анатолий занят исцелением болезных и духовной помощью мирянам. В фильме этому посвящены несколько эпизодов, и каждый из них я смотрел с недоумением и тоской.

Наивной и глуповатой девушке за аборт он грозит геенной огненной. Как это понимать? Невинному созданию, которое хочет спастись от позора, уготованы адские муки. Между тем отец Анатолий позора избегнул – и, судя по всему, попадет в рай. Так вот, по-моему, лучше уж попасть в ад с такими, как она, чем в рай с Анатолием.

Эпизод с костыликами заслуживает отдельного внимания. Несчастный мальчик Ваня, которому нужна операция, и души в нем не чающая мать не могут не вызвать сострадания. Они вместе с отцом Анатолием молятся об исцелении, и ножка проходит. Но неужели одного такого исцеления достаточно? Таких, как Ванечка, сотни тысяч. Отец Анатолий и такие, как он, могут помочь единицам. Остальные, видимо, должны довольствоваться чувством, похожим на тупое уныние, которое мы называем нашим состраданием. Но ведь это не единственный путь. Ленин, Троцкий, Роза и им подобные обратили это чувство в священный гнев против основ такого миропорядка. Они верили, что можно построить такое общество, в котором для осознания себя полноценным человеком не нужно будет слезно умолять Боженьку. В котором людей не будут делить на здоровых и калек, богатых и нищих, достойных и отверженных. Они боролись за новый мир именно ради таких, как этот мальчик и его мама. Неужели кто-то считает, что они добились бы своего, просто молясь?!

И вот нам объясняют, что ничего этого не нужно. Мало того, это грех – воспринимать страдания невинных как «позор мира, который нужно ненавидеть, чтобы истребить» (М. Горький). Греховно восставать против страшной несправедливости, угнетения и нищеты.

Вместо этого, оказывается, нужно ставить свечки, ходить вокруг аналоя и т.п.

Какая глупая и позорная мораль! Но у нее есть свои преимущества. Исповедуя ее, люди не задумываются о вольготной жизни немногих, основанной на скверной жизни большинства. Они начинают полагать, что нищета создается не определенными отношениями людей в процессе труда, отношениями собственности и присвоения прибыли, а небесными силами. А силы эти отчего-то всегда на стороне богатых.

Вот другой эпизод. К отцу Анатолию приходит вдова, чей муж пропал без вести на войне. Любопытно, как она описывает его отправку на фронт: «Всего немного вместе пожили, а потом его забрали». Забрали. Страна истекает кровью, тысячи добровольцев отправляются почти на верную гибель, в тылу трудятся все, включая детей – а эти живут себе счастливо, пока не забрали. Неудивительно, что впоследствии он вместе с другими предателями оказывается во Франции. Cбежал с войны, как крыса. Понятно, на чьей стороне здесь оказываются симпатии режиссера.

Удивляет еще вот что. При разговоре «проказника» с отцом Иовом выясняется, что тот с Евангелием знаком лучше, чем Анатолий. Еще один готовый вывод для зрителей: читать и пытаться понять Священное Писание для христианина совсем необязательно. Главное – соблюдать церковный устав и молиться. Это также понятно, ведь внимательно читая Евангелие, многие пришли к опасным выводам (Толстой, Кропоткин, Ламенэ). Не надо вообще ни о чем беспокоиться – все решит церковь. Надо ли говорить, что подобные воззрения в корне противоречат самому духу первоначального христианства? Ведь апостол Павел в своих посланиях требует от паствы как раз не исполнения обрядов, а определенного отношения к людям.

В конце фильма выясняется, что Тихон жив и дослужился до адмирала. То есть становится вообще непонятно, к чему была жертва. Молиться, в конце концов, можно было и в действующей армии, выполняя свой долг перед людьми, не менее важный, чем перед Богом. Но у неискушенного зрителя создается ощущение, будто бы герой вознагражден за свои страдания. Неудивительно, что адмирал, простив Анатолия, руки ему не пожал. Хотя бы этой фальши режиссер избегнул.

Поражает, как настойчиво зрителю внушают мысль о необыкновенном каком-то подвиге героя. Но насколько же надуманным и преувеличенным кажется он в сравнении с подвигами советских киногероев! Для понимания этого достаточно просмотра шедевральных фильмов Алексея Германа «Седьмой спутник» и «Проверка на дорогах». Старый царский генерал в красноармейской шинели, вместе с простым крестьянином принимающий смерть от рук белогвардейцев; партизан, бывший предатель, ради угона состава погибающий на неизвестном полустанке… Во сколько раз смерть этих людей величественнее и достойнее кончины отца Анатолия?

После просмотра этой картины люди обычно говорят об умиротворении, просветлении и т.п. Так и есть: фильм успокаивает, примиряет человека с окружающей действительностью. Он оказывает терапевтическое воздействие. Поэтому к подлинному искусству такие фильмы никакого отношения не имеют. В противоположность им искусство, показывая отношения людей такими, какие они есть на самом деле, срывая покровы и добираясь до сути привычных явлений повседневности, всегда стремилось к отрицанию и преодолению последних. Могут сказать, что такие фильмы помогают людям стать более счастливыми. Но счастье не должно быть подобно пребыванию под общим наркозом. Его необходимыми условиями являются свобода и знание. В обществе, где свобода и знание являются привилегиями, просто быть счастливым значит быть виновным в чужом несчастье. Фильм «Остров» должен, по-видимому, освящать существующее положение вещей. Для тех, кому оно выгодно, он является средством социального контроля. Для всех остальных он не может быть ничем иным, как опиумом.
<<<
http://scepsis.ru/library/id_1057.html