Форум С.Кара-Мурзы

	От	Miguel
	К	miron
	Дата	12.07.2006 00:45:48
	Рубрики	Прочее; Россия-СССР;

Was Hänschen nicht gelernt hat, wird Hans nie mehr lernen…

Видимо, придётся конспективно пройтись и по Вашим экономическим построениям, хотя это и совершенно неблагодарное занятие. Параллельно придётся делать замечания по стилю.

>МАРКС БЛИЗКО ПОДОШЕЛ К СОВРЕМЕННОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
>Между тем дело даже не столько в откровенной халтуре написанного, а в том, что и обобщающие выводы по поводу Маркса сделаны не верно. Автор просто не понял Маркса.

Я, конечно, жутко извиняюсь, но я так и не нашёл в Вашем тексте вообще никакого анализа по существу того, что я написал об экономическом учении Маркса. Хотя с самого начала Вы именно такой анализ обещали, видимо, к концу первых трёх абзацев, посвящённых обоснованию слова «опус», Вы о своём обещании забыли. Я вообще не нашёл в тексте ни одного разбора собственно научных моделей из моей работы. Вы не показали, что написанное там – халтура, а сейчас вдруг стали критиковать «обобщающие выводы». О каких выводах Вы говорите? Вы же не сформулировали ни одного. Какое именно утверждение я приписал Марксу неверно? Что вообще за привычка бездоказательного сообщения читателю необоснованных вещей под видом очевидного?

Кстати, по стилю ведения дискуссии. Когда Вы сказали, что в моей работе нет ссылок на предшественников, критиковавших Маркса, я Вам их предъявил. Когда же я Вам говорил, что не нахожу того-то и того-то в Ваших компиляциях, Ваши ответы были «Наверное, плохо искали» и «Наверное, очки забыли снять». Очень надеюсь, что на этот раз Вы не укажете, где именно критикуете мои модели, обобщающие выводы и т.д.

>"ПРИБАВОЧНАЯ СТОИМОСТЬ"
>Попробую вначале показать это на примере гипотезы "прибавочной стоимости". Когда Маркс приступил к своей работе над "Капиталом", главной проблемой экономической науки было объяснение непрерывного роста капитала в процессе капиталистического производства. Еще до Маркса было установлено, что если применить модель цикла товар - деньги - товар, то с каждым циклом происходит нарастание количества капитала в обществе. Большая часть капитала становится собственностью капиталистов, то есть владельцев ранее существовавшего капитала. Каков механизм, ведущий к такому росту, тогда никто не знал. Его не смогли выявить ни Смит ни Рикардо. Именно это надо учитывать рассматривая книгу Маркса "Капитал".
>В то время, приступая к работе над Капиталом, Маркс не знал о будущем выдающемся открытии русского ученого Подолинского (5), который показал значение перенаправления энергетических процессов человеком при производстве благ.

По стилю. Ну, вот Вы угробили ещё на полтора абзаца читательского времени.

>С другой стороны, Маркс не мог знать и о том, что потребности человека могут быть созданы, стимулированы психологическим воздействием извне. Другими словами, что человек манипулируем. Это открытие, выраженное в терминах теории предельной полезности, было сделано в конце 19–начале 20 века учеными автрийской школы.

Я, конечно, жутко извиняюсь, но не путаете ли Вы «австрийцев» с институционалистами? А то я себя начинаю чувствовать, как учёный кот из повести Стругацких «Понедельник начинается в субботу» – страдаю склерозом и мешаю все сказки в одну. Умоляю, развейте мои опасения! Мне всегда казалось, что «австрийцы» подчёркивали субъективность потребностей, в их понимании человек сам знал, что ему нужно. Если про манипулируемость они где и упоминали, то только в виде оговорок. Про задаваемость потребностей обществом начали говорить институционалисты, начиная с Веблена. Неужели я ошибался?

>Кстати выдающийся русский экономист Туган–Барановский (7) очень высоко оценивал и трудовую теорию Маркса и вывод австрийской экономической школы о предельной полезности и вместе с Маршалом отстаивал необходимость их сведения в единую экономическую теорию.

«В одну телегу впрячь не можно
Коня и трепетную лань»

При чём тут точки рения Туган-Барановского и Маршалла (тем более что последнего Вы, наверное, не совсем поняли)? Может, я и ошибаюсь, но насколько я понимаю, вопросы ценообразования решены в современной экономической теории монистически, на основе только теории предельной полезности. Да, цены некоторых товаров на высококонкурентных рынках стремятся к «издержкам» без интеллектуальной ренты, однако стоимость ресурсов, входящих в издержки, определена при этом полезностью от их альтернативного использования. Трудовой теорией стоимости здесь, простите, и не пахнет.
___________________________

Дальнейшее изложение «теории» прибавочной стоимости я позволил себе, большей частью, пропустить, потому как разбирал эту теорию в своей работе. Только несколько побочных комментариев:

>Прежде всего отмечу, что в первом томе Маркс не определяет отношение ценности к цене, а разбирает цену простейших сюртюков. Он делает оговорку: "средние цены не совпадают непосредственно с ценностями товаров (10) и что многие вещи имеют цену, не имея ценности (земля, девственные леса и т.п.).

Гагагага! :)

>В самом деле, если сложить цены всех товаров экономики, и разделить полученную сумму на сумму затраченных на производство трудочасов, то сразу станет видно, что средняя стоимость каждого товара (средняя по всем товарам экономики) действительно пропорциональна затраченным трудочасам. Ведь марксова стоимость, хотя и не отражает реальной цены каждого товара, в среднем по товарам отражает её, потому что если на один товар цена выше затраченных трудочасов, то на другой, в среднем, ниже. Следовательно, понятие стоимости, в среднем, адекватно описывает процессы экономики, и на этом уровне абстрагирования можно анализировать взаимоотношения класса капиталистов с наёмными рабочими (в среднем по всем капиталистическим предприятиям оно так и обстоит).

А это Вы скомпилировали из какого-то моего текста краткое изложение классической марксистской отговорки, но, как всегда, без ссылки. А почему Вы ниже не привели мой разбор подобной аргументации? Или хотя бы разбор от Бём-Баверка:

«В чем вообще задача “закона стоимости”? Не в чем ином, как в объяснении наблюдаемых в действительности меновых отношений благ. Мы желаем знать, почему в процессе обмена, например, сюртук стоит столько же, сколько 20 аршин полотна, 10 фунтов чая, столько же, сколько 1/2 тонны железа, и т.д. Сам Маркс точно так же понимал задачу закона стоимости. Речь может идти, конечно, только о меновом отношении различных отдельных товаров между собой. Но как только товары рассматриваются как одно целое и цены этих товаров суммируются, то по необходимости и преднамеренно отвлекаются от отношений, существующих внутри этой совокупности. Ведь внутри этой совокупности эти относительные различия цен компенсируются в их сумме. На сколько, например, чай ценится выше железа, на столько же железо ценится ниже чая и vice versa. Во всяком случае, это не ответ на наш вопрос: нас интересует меновое отношение благ в народном хозяйстве, а нам указывают на сумму цен, которой они достигают все вместе; это все равно, как если бы на вопрос, на сколько минут или секунд победитель на скачках затратил меньше времени, чтобы пробежать ристалище, по сравнению с его соперником, нам бы ответили: все соревнователи в целом затратили 25 минут 13 секунд».

Если Вам так непонятно, приведу другую аналогию. Представьте, что Вам поручили исследовать причины долголетия. Вот Вы открываете «закон», что количество прожитых лет прямо пропорционально тому, сколько раз в неделю человек крякает, вставая утром с постели. Вас спрашивают: а где же эмпирическое подтверждение? Вы отвечаете: давайте сложим количество прожитых людьми из данной выборки лет и разделим на общее количество кряканий. Как видим, в среднем каждый человек крякает по утрам два раза в неделю, и проживает 70 лет. Зависимость прямо пропорциональная. Следовательно, в среднем «закон кряканья» адекватно описывает суть долголетия.

>Написанное выше в никоей мере не означает, что я признаю применимость гипотезы "прибавочной стоимости" Маркса для нынешней экономики. Но о критике нет смысла и говорить, поскольку она еще в 1905 году была обоснована Туган–Барановским в его книге "Теоретические основы марксизма". Лучше Туган–Барановского, думаю, не скажешь. Туган–Барановский не пошел по пути многих, которые разбирали доказательства Маркса, а использовал новый в то время проверки прогноза, который делает та или иная гипотеза. Туган–Барановский (11) интуитивно подошел к опровержению теории прибавочной стоимости Маркса с помощью методологии современной теории научной парадигмы. Туган–Барановский пишет (12), что теория прибавочной стоимости может быть окончательно опровергнута лишь в том случае, если будет доказано, что и распределение общественного дохода между различными общественными классами не следует закону прибавочной стоимости и что общий процент прибыли как в статическом сосотоянии, так и в своих изменениях, совершенно не зависит от строения общественного капитала.

Либо Вы плохо излагаете Туган-Барановского, либо он был идиот. Но в любом случае, сразу видно, что критику экономического учения Маркса в моей работе Вы не поняли. Посмотрите ещё раз то, что там и здесь выше написано по поводу марксовых «усреднений». Конечно же, «в целом», доходы капиталистов определяются средней прибылью и величиной авансированного капитала, а рабочих – «средней» нормой необходимого труда. Это так же очевидно, как и то, что, в среднем по всем людям, количество прожитых лет прямо пропорционально количеству кряканий. Как это можно опровергнуть?

>Основанное на указанных прогнозах доказательство блестяще осуществил Туган–Барановский, который по сути статистически обосновал парадокс Маркса (см. ниже). Туган–Барановский доказал, что повышение производительности общественного труда, прогресс техники ведет к увеличению основного капитала (машин, орудий труда и пр.), а повышение производительности труда вызывает увеличение массы сырья, перерабатываемого рабочими, благодаря чему заработная плата должна составлять по мере прогресса техники, все меньшую долю общей затраты капитала, а раз так то сверхупрощенная модель "прибавочной стоимости" Маркса оказывается неверной для начала 20 века (13).

Совершенно не пойму, как это расходится с моделью Маркса и, в частности, с его моделью абсолютного обнищания рабочих. Ведь именно Маркс предсказывал, что «органическое строение капитала» будет расти, то бишь «заработная плата должна составлять по мере прогресса техники всё меньшую долю общей затраты капитала» по сравнению с затратами на основной капитал (машины, орудия труда и пр.). Отсюда и абсолютное обнищание.

>Кроме того, в отличие от Маркса, Туган–Барановский показал, что "капиталистическое хозяйство не заключает в себе моментов, которые могли бы сделать его дальнейшее существование экономически невозможным".(14)

Не надо нам готовых результатов со ссылкой. Изложите нормально хотя бы одну модель своими словами!

>Почему–то разработка трудовой теории стоимости приписывается Марксу. На самом деле она разработана до Маркса Карлом Родбертусом. К. Родбертус, утверждая, что только труд производителен, поддерживал этот тезис следующими положениями: 1) к числу хозяйственных благ причисляются только те, которые стоили труда. Все остальные блага, какими бы полезными они не были, являются естественными благами, не имеющими никакого отношения к хозяйству, 2) все хозяйственные блага являются только продуктами труда, 3) блага с хозяйственной точки зрения составляют продукт не только того труда, который выполняет материальные действия, необходимые для создания блага, но и тот труд, которые создает орудия производства. Рабочие, создавшие весь продукт, имеют, по крайней мере, «с чисто правовой точки зрения», естественное и справедливое право собственности на весь созданный продукт.

Ну вот, ещё один абзац бесполезно угробленного времени для читателя.
_______________________________________

Далее идёт ещё 3 издевательских абзаца с введением в экономическую теорию субстанции рабочей силы. Зачем это нужно при описании феноменов экономики, я так и не понял. Замечу только, что работник не «предоставляет работодателю свое тело и свои знания в ограниченное пользование» (как Вы утверждаете), а именно «соглашается выполнять в определенное время определенные действия» (как Вы утверждаете в другой части того же предложения). Неужели это одно и то же? А раз не одно и то же, то, может быть, работник не «сдаёт внаём» свою рабочую силу, а всё же, продаёт именно «определённые действия в определённое время» (как Вы тоже утверждаете), то есть трудовые услуги? Зачем Вам нужно понятие «абстрактной собственности» (денег), я тоже так и не понял. Деньги – они, как истина, всегда конкретны.

>ЦЕНА РАБОЧЕЙ СИЛЫ
>В прочессе труда человек расходует энергию и изнашивает органы своего тела.

Они бы и без труда износились. :)

>Для того, чтобы иметь возможность трудиться вновь, он должен восполнить свои потери. >Для этого он тратит полученные деньги на пищу, одежду, обучение с целью сохранение своей квалификации и т.д. кроме того, на уровне общества требуется обучить подрастающе поколение, чтобы они после смерти данного работника, заменило его на рабочем месте.

Кстати, а при чём тут воспроизводство работника после смерти для отдельно взятого капиталиста?

Дальше Вы вводите понятие основной и избыточной зарплаты. Вы так и не привели никаких показателей, которые позволили бы отделить одно от другого. Далее Вы опять издеваетесь над читателям, снабжая его совершенно ненужной информацией и вводя лишние сущности вроде «себестоимости рабочей силы» и «избыточного продукта». Ниже будет показано, почему они лишние.

>Монопольная конкуренция возникает тогда, когда товары имеют особенности, но выбор очень широк и товары взаимозаменяемы. Здесь при покупке возможны торги с целью изменения назначенной продавцом цены.

Я так и не понял, что такое монопольная конкуренция, извините. Может быть, это то же самое, что леденящий огонь?

>Наконец, на рынке возможна монополия, когда есть один производитель, а спрос достаточно высок и покупатели готовы выложить за товар такие деньги, что монополист может удерживать предложение на таком (достаточно низком) уровне, при котором рыночная цена существенно превышает себестоимость. И наконец, выделяют олигополия – это ситуация, когда количество производителей и возможности производства товара ограничены какими-либо факторами, а предельная полезность товара для потребителей, покупающих товар по сложившейся цене, всё так же заметно выше себестоимости, но ограничена возможностью замены данного товара другим, заместительным. Иными словами, возможность вздувания производителем цены на этот товар ограничена альтернативной ценой товаров-заменителей.

По-Вашему, читатели, не владеющие основами экономической теории, поймут из Вашего объяснения хоть что-нибудь? А если владеют, то зачем им такое пояснение?

>Для целей нашего изложения, мы объединим совершенную и монопольную конкуренцию в один тип конкуренции, а монополию и олигополию – в другой. Если данную класификацию применить к товарам, то тогда все виды товаров можно сгруппировать в 2 большие группы. Товары первого типа – это те масовые неособенные товары, производство которых легко организовать, товары, которые производятся по известной технологии, немодные вещи, сырьё, которое добывается в достаточном количестве для полного удовлетворения спроса, соответствующего цене, приближённой к себестоимости. На рынке этих «простых» товаров, к организации производства которых нет никаких ограничений и препятствий, возникает ситуация, близкая к совершенной конкуренции или к монопольной конкуренции. Цены на такие товары стремятся к их себестоимости.
>Второй тип товаров – это особенные товары, производство которых ограничено. Как правило, это высокотехнологичные или высокомодные товары, продаваемые по олигопольной или монопольной цене, а также товары, требующие для своего производства редкого сырья, на который имеется повышенный спрос либо цены на него искусственно поддерживаются на высоком уровне за счёт ограничения добычи, например, нефть, алмазы, платина, золото. Сюда же мы должны отнести модные товары. К модным следует относить товары, обладание которыми делает престижными реклама, так как относит их потребителей к группе людей, которым по карману (или по связям) их иметь (например, носить модную одежду или пользоваться роскошной яхтой), что делает таких людей в собственном и общественном сознании более значимыми. Товары второго типа – это также товары известных фирм, доказавших на практике и внедривших в массовое сознание мысль о высоком качестве и модности своих товаров.

Сразу скажу, что я не разделяю Вашу концепцию двух типов товаров в той специфической трактовке, которую Вы ей придаёте (как выяснилось из этого текста). Во-первых, не следует думать, что «высокие технологии» гарантируют получение высоких доходов, а «низкие» – оборачиваются неизбежным прозябанием. Доходы производителя зависят не столько от того, какой товар он начнёт производить, сколько от того, с какой производительностью он это делает. Грубо говоря, можно делать суперсовременные компьютеры с издержками, постоянно превышающими их цену на мировом рынке, – и не получать с этого, естественно, никакой выгоды. С другой стороны, можно штамповать пластмассовые мыльницы красивой формы, но подобрать такую удачную комбинацию факторов производства и рынка сбыта, чтобы получить на этом сверхприбыль.

С другой стороны, товары можно разделить на две группы не по их принадлежности к высоким технологиям или примитиву, а на основании того, какая доля в затратах приходится на НИОКР и рекламу. Но и это не идеальный критерий. В реальности существуют высокодоходные товары, на которые было затрачено не так уж много средств на разработку и технологию производства – просто было найдено удачное дешёвое решение. И наоборот – не всякий товар, на разработку которого ушли большие суммы, приносит высокий доход. В среднем, правило «больше вложили в разработку/дизайн/технологию – получили больше денег» подтверждается статистикой. Так, корпорация DaimlerChrysler тратит на НИОКР почти столько же, сколько на инвестиции в физический капитал, и больше, чем весь российский автопром зарабатывает на продаже машин. Однако, эта статистическая закономерность – следствие выравнивания условий хозяйствования в разных отраслях: естественно, что в автомобильной промышленности разработки стоят очень дорого. Естественно, цена трудовых услуг умелых разработчиков поднялась вследствие их высокой эффективности. Но оправдываются разработки не самим фактом вложения больших средств в разработку, а только тогда, когда потребитель оценил новый товар и готов с лихвой перекрыть производителю затраченные на разработку средства. Та же пластмассовая мыльница потенциально может относиться как к первой, так и ко второй группе. Более того, она одновременно может быть отнесена к обеим группам, в зависимости от конкретных условий данного рынка. Скажем, если у компании 1 в развитой стране рынок сбыта мыльниц в 10 раз больше, чем у компании 2 в развивающейся стране, и покупатели готовы платить за мыльницу в 2 раза больше (публика богаче, потому что последние 200 лет ситуация с компаниями 1 и 2 оставались неизменными), то для компании 1 становится возможным а) потратиться на разработку специализированных высокопроизводительных линий для массового производства мыльниц, б) заплатить дизайнерам, которые придумают модельный ряд мыльниц с разными украшениями, в) потратиться на то, чтобы у компании 2 не осталось шансов пробиться на рынок компании 1. Компании 2 останется только украсть дизайн у компании 1 и довольствоваться меньшими прибылями с менее денежных покупателей своего рынка. Для компании 1 оригинальная мыльница будет высокодоходным товаром, для компании 2 – низкодоходным.

Это по сути Вашей классификации. Теперь по самой модели. Вы неверно проинтерпретировали вычитанную в экономических книжках формулировку, что при совершенной конкуренции цены товаров стремятся к себестоимости. Дело в том, что под себестоимостью авторы этих книг имели в виду полную цену задействованных факторов производства. Включая процент на капитал, зарплату организатора-менеджера и оплату труда рабочих. В свою очередь, эти три элемента не стремятся к нулю даже на совершенном рынке. (А вот интеллектуальная рента – да, она равна в модели совершенного рынка нулю.)

Так вот, цена перечисленных факторов производства – заёмного капитала, труда рабочих и организатора – определяется не себестоимостью, а ценностью альтернативного использования. Когда же цена производимого товара, как говорят, выравнивается с себестоимостью, речь идёт не только о стремлении цен товаров к себестоимости, но и о выравнивании доходов на одинаковые факторы производства по всей экономике, в результате чего каждый товар конкурентного рынка стоит в сумме столько же, сколько стоят затраченные факторы производства.

Получается, что на совершенном рынке не только цена товаров «стремится к себестоимости», но и себестоимость «подтягивается» к цене. Просто потому что изменяется цена задействованных факторов производства.

А, следовательно, «себестоимость» не является величиной, заданной, как у Маркса, заранее, натуральными параметрами экономики и извне рыночного процесса. Напротив, она формируется уже в ходе рыночного процесса – по мере того, как задействованные ресурсы приобретают свою цену в зависимости от полезности использования, от потребительских предпочтений и цен на различные товары. Поучите, что ли, теорию оптимального планирования – так это хорошо видно на математической модели.

Вы же так проинтерпретировали прочитанные тексты, что вместо себестоимости имеете в виду материальные издержки. Отсюда и следует нелепый вывод, будто доходы производителей «товаров первого типа» стремятся к нулю (а не к конкурентным ценам на соответствующие факторы производства, собственниками которых являются эти производители). Отсюда и другая Ваша ошибка, уже по поводу цены»рабочей силы».

>Если применить нашу классификацию товаров к рабочей силе, как товару,

Видимо, Вы недостаточно внимательно прочитали мою работу. Там же приведена цитата Шумпетера о некорректности подобного приёма:

“Следовательно, к [этой методологии] применимы не только общие возражения, которые могут быть выдвинуты против трудовой теории стоимости Маркса, но и специальные возражения относительно её приложения к «рабочей силе». В той мере, в какой вообще можно считать трудовую теорию стоимости корректной, она является таковой только в силу рационального исчисления издержек: лишь экономически приемлемые (общественно-необходимые) количества труда создают ценности. Но совершенно очевидно, что создание человеческих существ происходит не в соответствии с правилами капиталистической рациональности – не с целью получения отдачи, покрывающей затраты”

Или Вам и Шумпетер, как об стенку горох?

>то среди обладателей рабочей силы можно выделить рабочую силу первого типа (это низкоквалифицированные работники) и рабочую силу второго типа (высококвалифицированные работники, часто оибладаюшие уникальным умением). Что будет, если обладатели рабочей силу первого типа будут конкурировать за ограниченное число рабочих мест? Правильно, цена рабочей силы будет снижаться. ведь у предпринимателя всегда есть возможность найти другого рабоитника, который согласится работать за более низкую зарплату. Нечто подобное сейчас происходит в Москве, где иногородние согласны выполнять работу за более низкую зарплату, чем москвичи.

Очень хорошо, но почему же Вы не скажете, до какого именно уровня будет снижаться зарплата низкоквалифицированных рабочих? А именно, до ценности альтернативного использования – наименее выгодного использования из того количества более выгодных использований, при которых все работники данной квалификации находят работу. А вовсе не до себестоимости.

Я Вам скажу, где ошибка. Даже если принять Вашу модель «рабочей силы», то Вы должны считать её «себестоимость» по полной цене задействованных факторов. А это не только расходы на содержание и воспроизводство рабочего (т.е. «материальные издержки» производства «рабочей силы»), но и его решение с утра встать и пойти на работу, а не проваляться в постели. Грубо говоря, именно это решение создаёт «добавленную стоимость» при производстве «рабочей силы». Так вот, при расчёте себестоимости Вы забыли последний фактор. А ведь этот фактор – чисто рентного порядка, определённый чистым волевым решением, его производство вообще ничего не стоит, а пользу приносит и является ограниченным ресурсом, следовательно, он приобретают свою цену, определённую полезностью использования. Отсюда и Ваш ошибочный вывод, будто цена «рабочей силы» для низкоквалифицированных рабочих определяется материальными затратами на её «производство». В то время как затраты там и не ночевали.

>Если квалификция работника высока, то он может требовать более высокой зарплаты, поскольку выбор у предпринимателя будет ограничен. Как правило, при технологическом прогрессе спрос на квалифицированную рабочую силу увеличивается, поэтому ее цена растет. Если есть спрос, то обладатель квалифицированной рабиочей силы будет просить повышения зарплаты или уйдет в другую фирму. Поэтому на рынке труда цена на низкоквалифицированную рабочую силу низкая, а на квалифицированную высокая. Цена на квалифицированную рабочую силу содержит монопольную надбавку. Монопольная составляющая цены рабочей силы равна убыткам, какие в данный момент понесет общество, если решится на подготовку нового специалиста и если потом этот специалист не потребует себе такую же надбавку.

Я правильно понял, что Вы провели проверку последней гипотезы на статистических данных?

>Почему же не опускается цена рабочей силы до ее себестоимости? Да, потому, что закрыты границы, а профсоюзы защищают работников от увольнений и от штрейхбрeхеров. Если убрать профсоюзы и государство, то малоквалифицированные рабочие начинают конкурировать на основе совершенной конкуренции и цена их рабочей силы падает. Именно так происходит в Третьем мире в борьбе за привлечение инвестиций транснациональных компаний.

Да при чём тут себестоимость к зарплате (см. выше)?

>КОМПОНЕНТЫ ЦЕНЫ РАБОЧЕЙ СИЛЫ
>Можно ли определить себестоимость рабочей силы? Ее нельзя вычислить без эксперимента в реальности или мысленого эксперимента. Если энергия принадлежит предпринимателю, он может опустить цену рабочей силы. Предположим, что мы начинаем снижать зарплату работникам. Что будет? Высоквалифицированные немедленно найдут работу у конкурента. Среднеквалифицированные найдут в другом месте и не сразу, а низкоквалифицированные не смогут найти другую работу и не уйдут.

Во-первых, где доказательства, что низкоквалифицированные работники не смогут найти другую работу?

Во-вторых, при чём тут Ваш эксперимент к себестоимости «рабочей силы»? (Точнее, к тому, что Вы понимаете под себестоимостью, т.е. к материальным затратам, но примем Вашу терминологию.) Это эксперимент по определению рыночной зарплаты, а не себестоимости. Или Вы, как Кропотов, имеете в виду «общественно необходимую» себестоимость – то есть рыночную цену? Но тогда зачем вводить лишнюю сущность «себестоимости»? Зарплата, и всё тут.

>Но они обратятся в профсоюз и тот через суд заставит предпринимателя как-то компенсировать потерю зарплаты. Этот механизм есть в большинстве развитых стран кроме Америки, где профсоюзная зашита достаточно слаба. Там эту функцию выполняет государство, которое законодательно вводит минимальную зарплату.

Я думаю, что функция минимальной зарплаты в США другая. Если верить авторам американских учебников, во всех отраслях оплата труда при полной занятости и так выше минимальной. Минимальную зарплату вводят для того, чтобы оградить от работы подростков и тех, которые из-за индивидуальных особенностей не могут найти лучшее рабочее место при их изобилии. Уж чего-чего, а неквалифицированных рабочих мест в США навалом.

>Одним из путей определения минимальной (на сегодняшнее время) стоимости рабочей силы является открытие границ. При этом из-за конкуренции между иммигрантами и наемными работниками коренной национальности цена рабочей силы будет падать до уровня нынешней минимальной себестоимости рабочей силы с поправкой на удорожание её существования в условиях данной страны. Однако, осуществить данный мысленный эксперимент на практике не представляется существенной возможности, поскольку возникнет огромное сопротивление данному эксперименту. Ведь при приближении к минимуму жизнеобеспечения наемный работник из развитой страны будет сопротивляться все сильнее и, не исключено, поднимется на бунт. Поэтому правильно будет сказать, что точно вычислить минимально необходимые потребности невозможно.

Это делают при определении прожиточного минимума. Но при чём тут это к теории зарплаты? (Замечу, то, что в России минимальная зарплата в определённые годы опускалась ниже прожиточного минимума, это именно следствие отсутствия конкуренции на рынке труда, но это побочная тема.) Или на Вас Паршев повлиял?

>РАБОЧАЯ СИЛА И ТЯГОСТЬ ТРУДА
>Однако реальность несколько сложнее модели. Существенную роль играет тягость труда. Английский экономист А. Маршал первым показал, что закон предельной полезности действует и по отнояшению к рабочей силе:«Простейший случай баланса, или равновесия, между желанием и усилием мы наблюдаем, когда человек удовлетворяет одно из своих желаний собственным непосредственным трудом. Когда мальчик собирает черную смородину, чтобы самому ее съесть, сам труд по ее сбору является, вероятно, на время приятным, и еще в течение некоторого отрезка времени удовольствие от этой еды более чем достаточно для вознаграждения работы по собиранию ягоды. Но после того, как он съел ее довольно много, желание продолжать ее есть уменьшается, а сама работа по собиранию начинает вызывать скуку, которая фактически может отражать ощущение не усталости, а однообразия. Равновесие достигается тогда, когда наконец его тяга к играм и нежелание продолжать собирать ягоды уравновешивают его желание есть. Удовлетворение, которое он может получить от собирания ягоды, достигло своего максимума, ибо вплоть до этого момента каждое новое усилие по сбору ягоды увеличивало, а не уменьшало удовольствие от указанного процесса, после же этого момента всякие дальнейшие усилия по ее собиранию уже сокращают, а не увеличивают такое удовольствие».(17). Это теоретическое рассуждение было блестяще доказано Чаяновым на основе тщательного обследования мотивации к труду у российских крестьян.(18)

Зачем этот абзац в Вашем тексте?

>МОДЕЛЬ МАРКСА
>Если почитать первый том Капитала или доклад Маркса о прибавочной стоимости, то становится ясно, что в своей модели Маркс принимал цену рабочей силы как себестоимость ее воспроизводства. "Прибавочная стоимость" на основе модели Маркса, действительно возникает, но только тогда, когда имеется конкуренция малоквалифицированной рабочей силы при недостатке рабочих мест и отсуствии защиты рабочих со стороны государства. Во многих странах Западной Европы 19 века именно такая ситуация и существовала.
>Марксу было не важно, улучшилась ли жизнь рабочего класса в мировом и в глобальном масштабе. Он видел динамику падения относительного уровня жизни у низкооплачиваемых малоквалифицированных рабочих. В то время она ухудшалась и это было несправедливо. Маркс не мог предвидеть, что уровень благосостояния рабочих в Англии с середины XIX века до 1917 года вырастет в 2-3 раза!(19)
>Итак, модель "прибавочной стоимости" базировалась на допущении, что большая часть рабочей силы относится к первому типу. Именно так и обстояло дело до конца 19 века. А раз так, то единственным способом накопления капитала является увеличение интенсификации использования взятой напрокат малоквалифицированной рабочей силы или снижение ее цены. Именно об этом и пишет Маркс, объясняя как работает модель "прибавочной стоимости." По сути Маркс, доказывает, что в условиях совершенной конкуренции обладателей рабочей силы, единственным способом увеличения прибыли капиталиста является увеличение прибавочной доли рабочего времени, после того, как работник уже наработал себе на зарплату.
>Повторю еще раз. Модель прибавочной стоимости адекватна при совершенной конкуренции неквалифицированной рабочей силы за места на производстве.

Повторю ещё раз. Поскольку Вы не разобрались с ценообразованием товаров на рынках с совершенной конкуренцией, то все Ваши теории «опускания» цены рабочей силы до себестоимости (в Вашей трактовке – до материальных издержек) не стоят и выеденного яйца.
_________________________________________

Дальнейший словопоток про простой и сложный труд я позволил себе пропустить. Это на уровне Дюринга, если не хуже.

>ПАРАДОКСЫ МАРКСА
>Теория "прибавочной стоимости" Маркса требует, чтобы капиталы равной величины, но неодинакового органического состава генерировали различную прибыль. Между тем это утверждение Маркса явно противоречит реальной жизни. Реальный мир доказывает, что капиталы одинаковой величины независимо от их органического состава, дают равную прибыль. Если говорить простыми словами, то капитал имеет одинаковую прибыль независимо от его формы финансовой, физической... (прибыль на капитал находится в отношении ко всему заинвестированному капиталу). Этот парадокс не смогли разрешить ни Рикардо, ни Маркс.

Не надо наговаривать на Рикардо. У Рикардо такого парадокса вообще нет, потому что его теория ценообразования не требовала, «чтобы капиталы равной величины, но неодинакового органического состава генерировали различную прибыль». А раз Рикардо не брал в свою теорию бредовых посылок, то и парадоксов при сопоставлении бреда с действительностью у него не возникало.

>После выхода в свет второго тома «Капитала» (1885 г.) и до выхода третьего (1894) развилась бурная дискуссии на предмет разрешения загадки о «средней норме прибыли» и ее отношения к «закону стоимости». В результате научный мир так и не получил решения противоречия.
>Этот парадокс заметил еще сам Маркс. Он пишет: «Этот закон (а именно, что прибавочная стоимость находится только в отношении к переменной части капитала) явным образом противоречит всему опыту, основанному на внешней видимости явлений». Маркс отмечает: «Мы показали, таким образом, следующее: в различных отраслях промышленности господствуют различные нормы прибыли, соответствующие различию в органическом ставе капитала и внутри данных границ также и различиям периодов оборота; поэтому даже при равной норме прибавочной стоимости только по отношению к капиталам одинакового органического состава, - предполагая равенство периодов оборота, справедлив тот закон (в общей тенденции), что прибыли относятся между собой, как величины капиталов, и, следовательно, равные капиталы в равные промежутки времени дают разные прибыли. Развитые нами соображение покоятся на базисе, который до сих пор был базисом всего нашего исследования, - что товары продаются по их стоимостям. С другой стороны, не подлежит никакому сомнению, что в действительности, отвлекаясь от несущественных, случайных и взаимно уничтожающих различий, в разных отраслях промышленности не существует различия между средними нормами прибыли, да и не может существовать без разрушения всей систему капиталистического производства. Итак, по-видимому, теория стоимости несогласуема с действительным процессом, несогласуема с фактическими явлениями производства, и потому в данном случае приходится вообще отказаться от надежды понять эти последние».(27)
>Маркс пытается решить данное противоречие, отбрасывая свое базовое положение, что товары продаются по своим стоимостям. В третьем томе «Капитала» Маркс пытался объяснить, почему прибыли в различных отраслях промышленности приблизительно равны и стремятся к некоторой средней величине. Выравнивание нормы прибыли, по Марксу, связано с двумя предпосылками: 1) господство капиталистического производства, 2) конкуренция проявляет свою нивелирующую деятельность. Следовательно, Маркс признает, что при помощи конкуренции нормы прибыли быстро выравниваются в разных отраслях. Прибыль на капитал данной величины, каков бы ни был его органический состав, называется средней нормой прибыли. «Цена товара, равная его издержкам производства, плюс причитающаяся на его долю, в зависимости от условий его оборота, часть годовой средней прибыли на весь капитал, применяемый для производства товара (не только действительно потребленный на его производство) есть его цена производства», - писал Маркс.(28) Она практически тождественна тому, что Смит называл естественной ценой, а Риккардо – ценой производства, с price necessaire (необходимой ценой) физиократов. Фактическое меновое отношение отдельных товаров определяется уже не стоимостью, а их ценой производства. Марс говорит о том, что так происходит процесс превращения стоимости в цены производства. Лишь в виде исключения и случайно стоимость и цена производства совпадают у тех товаров, которые производятся при помощи капитала, органический состав которого случайно равняется среднему составу совокупного общественного капитала. Во всех прочих случаях стоимость и цена производства необходимо и принципиально расходятся.

Ну, на эту тему лучше всего, из известных мне отзывов, высказался Бём-Баверк (я не выделяю эту и следующую цитаты курсивом для удобства чтения – они довольно длинные):
“ Сам Маркс не мог уйти от этого противоречия. Он говорит об этом: «Этот закон (а именно что прибавочная стоимость находится в отношении только к переменной части капитала) явным образом противоречит всему опыту, основанному на внешней видимости явлений». Но вместе с тем он продолжает объявлять это противоречие только кажущимся, разрешение которого потребует многих промежуточных звеньев, и отсылает к следующим томам своего труда. Компетентная критика, конечно, полагала, что она со всей определенностью может предсказать, что это свое обещание Маркс никогда не сможет выполнить, так как противоречие непримиримо, и стремилась это обстоятельство доказать. Но на массу его приверженцев эти выводы не произвели никакого впечатления, голое обещание Маркса для них значило больше, чем все логические доводы

<…>

Автор этих строк много лет тому назад, прежде чем развилась вышеупомянутая литература о совместимости равной средней прибыли с марксовым законом стоимости, изложил свои взгляды по этому вопросу в следующих словах: «Или продукты действительно, если рассматривать длинный период, обмениваются соответственно количеству овеществленного в них труда… и тогда выравнивание прибыли на капитал невозможно; или же имеет место выравнивание прибыли на капитал, и тогда невозможно то, что продукты продолжают обмениваться по количеству овеществленного в них труда».

В марксистском лагере несовместимость обоих этих предположений была впервые признана Конрадом Шмидтом несколько лет тому назад. Теперь мы имеем аутентичное подтверждение самого учителя. Он совершенно определенно утверждает, что равная норма прибыли возможна только при продаже товаров по таким ценам, при которых одна часть товаров обменивается выше стоимости, а другая часть — ниже своей стоимости, — следовательно, отклоняясь от отношения воплощенного в них труда. Также не может быть никакого сомнения, какой из этих двух друг с другом не совместимых тезисов он считает соответствующим действительности. С ясностью и прямотой, достойными благодарности, он считает соответствующим действительности уравнение прибылей на капитал. И он не перестает, с той же ясностью и прямотой, признавать, что отдельные товары фактически обмениваются не в отношении заключенного в них труда, но в таком от этого отклоняющемся отношении, которое вытекает из уравнения прибылей на капитал.

В каком же отношении находится это учение третьего тома к знаменитому закону о стоимости первого тома? Содержит ли оно ожидавшееся с таким нетерпением разрешение этого «кажущегося» противоречия? Содержит ли оно доказательство, как «не только без нарушения закона стоимости, но скорее на основе этого закона может и должна образовываться равная средняя норма прибыли»? И не содержит ли оно, правильнее сказать, как раз противоположное, именно — констатирование действительно неразрешимого противоречия и доказательство, что равная средняя норма прибыли может образоваться только в том случае и потому, что мнимый закон стоимости не действует?

Я думаю, что не может долго сомневаться тот, кто беспристрастно и трезво относится к этому вопросу. В первом томе с чрезвычайно большой энергией утверждалось, что всякая стоимость основана на труде и только на труде, что стоимости товаров относятся друг к другу как рабочее время, необходимое для их производства. Эти положения были выведены и отдистиллированы непосредственно и исключительно из меновых отношений товаров, которым они «имманентны». Нас учили, что нужно исходить «из меновой стоимости, или менового отношения товаров, чтобы напасть на след скрывающейся в них стоимости»; стоимость объяснялась нам как то общее, «что выражается в меновом отношении товаров». В виде необходимого и категорического вывода, не допускающего никакого исключения, нам говорили, что приравнивание двух товаров в обмене означает, что в них существует что-то «общее одной и той же величины», к чему каждый из обоих товаров «должен быть сведен». Поэтому, отвлекаясь от временных, случайных отклонений, которые «являются нарушением закона товарного обмена» товары, в которых овеществлено одинаковое количество труда, должны постоянно и принципиально обмениваться друг на друга. А теперь, в третьем томе, нам ясно и сухо заявляют, что в действительности нет и быть не может того, что должно быть согласно учению первого тома, что отдельные товары, и не случайно и преходяще, а необходимо и постоянно, обмениваются и должны обмениваться в совершенно ином отношении, чем в отношении овеществленного в них труда.

Я не могу иначе думать, но я не вижу здесь никакого разъяснения и разрешения этого спорного пункта, — я вижу здесь лишь одно голое противоречие. Третий том Маркса отвергает первый. Теория средней нормы прибыли и цен производства несовместима с теорией стоимости. Таково впечатление, которое, по моему мнению, должен получить всякий логически мыслящий человек. Как видно, это впечатление стало в изрядной степени общим. Лориа, выражаясь своим живым и образным языком, считает себя вынужденным вынести «суровый, но справедливый приговор», а именно, что Маркс вместо «решения преподнес мистификацию», в опубликовании третьего тома он видит «русский поход» марксовой системы, ее «полнейшее теоретическое банкротство», «научное самоубийство», «полнейший отказ от своего учения» l’abdicazione piu esplicita alla dottrina tsessa и «полное присоединение к ортодоксальнейшим учениям столь презираемых экономистов»”.

>РЕШЕНИЕ ПАРАДОКСА МАРКСА
>Итак, эмпирический закон средней нормы прибыли показывает зависимость величины прибыли исключительно от величины капитала в целом, устанавливает, что величина прибыли абсолютно не зависит от того, какая доля капитала затрачивается на заработную плату, превращается в живой труд наемного рабочего, а какая находится в форме физического или финансового капитала - норма прибыли всегда одинакова. Парадокс Маркса стало возможным решить после того, как стала понятна роль денег и механизм функционирования кредитных денег. Обе финансовые сферы: банковская и акционная составляют единое целое и могут перетекать друг в друга. Это противоречие можно решить введя себестоимость и полезность товара.
>Итак, почему же все-таки норма прибыли зависит от величины капитала, но не зависит от его формы? Потому что на пути изобретателя стоит инвестирование либо с помощью акций либо банковской процентной системы. Эти системы соединены и постоянно переливаются друг в друга. Капитал постоянно перераспределяется. Капитал собирается в банках и перераспределяется. Все действует как система сообщающихся сосудов, кто-то открывает-закрывает задвижки, заставляя других делать то же самое. Раз это система сообщающихся сосудов то прибыль не зависит от вида капитала, а зависит от его численной величины. >Поэтому норма прибыли не зависит от соотношения оборотного и основного капитала. По сути деньги и физический капитал постоянно обмениваются друг на друга. Из-за конкуренции в финансовой сфере и постоянного переливания капитала норма прибыли выравнивается и поэтому почти везде одинакова. Различия в прибыли быстро выравниваются, так как все перемещается. Флюктуации прибыльности связаны с прорывами в технологии. В остальных случаях норма прибыли одинакова, потому что все системы инвестирования связаны и идет конкуренция за вклад, за кредит за инвестора за акции и т.д.

Я, наверное, совсем тупой стал, но я не вижу в этом «решении» ничего оригинального и послемарксового. Что в нём нового, кроме банальнейшей констатации того, что цены на фактор производства (в данном случае, капитал) выравниваются на конкурентном рынке?

>Вторым парадоксом, вытекающим из модели прибавочной стоимости, является вывод Маркса о снижении прибыли капиталистов. на самом деле в реальной экономике начала 20 века, которую, например, рассматривал Туган–Барановский, прибыл растёт. Но если ли на самом деле этот парадокс?
>Если в модели не рассматривается рента на собственность и рента на человеческий капитал, и если нет инноваций (а Маркс как раз брал упрощенную модель, где обладатели рабочей силы конкурируют меюду сособй на основе закономерностей совершенной конкуренции), то из–за конкуренции предпринимателей между собой в этом случае должно быть уменьшение прибыли.

Ну-ну. Современная экономическая теория действительно описала случаи, при которых происходит уменьшение нормы прибыли. Только при чём тут Маркс? Он же на все случаи жизни обещал снижение.

Я, правда, так до сих пор и не понял, как у Маркса в рамках одной модели и прибыль снижалась, и рабочие нищали. Ну да ладно. Марксисты не смогли мне ответить, а у Вас нечего и спрашивать.

>ВТОРОЙ И ТРЕТИЙ ТОМА КАПИТАЛА
>После того, как Маркс рассмотрел механизм роста прибыли на своей упрощенной модели "прибавочной стоимости",

Извините, когда это Маркс рассматривал механизм роста прибыли?

>во втором и третьем томе он начинает добавлять в модель новые сущности. Маркс развивает свое учение последовательно. Теория дана в развитии, в восхождении от простого к сложному. Если на элементарном уровне это теория, описывающая обмен продуктами труда между свободными индивидуальными производителями,

Это не соответствует действительности. Рента на капитал (орудия труда) существует и в простейшем случае обмена продуктами труда между «свободными индивидуальными производителями». Почитайте хоть у Бём-Баверка:

“Punctum saliens выступит ярче всего, если мы подойдем к вопросу следующим образом. Пусть сами рабочие владеют соответствующими средствами производства и обменивают свои товары друг с другом. Эти товары не были бы тогда продуктами капитала. Стоимость средств труда и материалов труда, применяемых в различных отраслях труда, была бы различна в зависимости от технической природы различных работ. Равным образом, независимо от различной стоимости применяемых средств производства, потребовалась бы различная масса этих последних для данной массы труда, так как один известный товар может быть изготовлен в один час, другой — только в течение целого дня и т.д. Допустим, далее, что эти рабочие в среднем работают одинаковое количество времени, принимая в расчет те уравнивающие влияния, которые вытекают из различной интенсивности труда и т.д. Тогда двое рабочих в товарах, составляющих продукт их дневного труда, возместили бы прежде всего свои затраты, издержки на потребленные ими средства производства. Последние были бы различны в зависимости от технической природы их отраслей труда. Во-вторых, оба рабочих создали бы равные количества новой стоимости, а именно рабочий день, присоединенный ими к средствам производства. Эта новая стоимость заключала бы в себе их заработную плату плюс прибавочную стоимость, прибавочный труд, продолжающийся за пределы, необходимые для удовлетворения необходимых потребностей, причем, однако, результаты прибавочного труда принадлежали бы самим рабочим. Выражаясь капиталистическим языком, оба рабочих получают равную заработную плату плюс равную прибыль, а в то же время и стоимость, выраженную в продукте, например, 10-часового рабочего дня. Но, во-первых, стоимости их товаров были бы различны. Пусть, например, в товаре I на потребленные средства производства приходится большая часть стоимости, чем в товаре II. Нормы прибыли для I и II будут также очень различны, если мы в данном случае назовем нормою прибыли отношение прибавочной стоимости ко всей стоимости затраченных средств производства. Средства существования, ежедневно потребляемые I и II рабочими в течение производства и представляющие заработную плату, образуют здесь ту часть авансированных средств производства, которую мы в других случаях называем переменным капиталом. Но прибавочные стоимости для I и II были бы за одинаковое рабочее время одинаковы; или, еще точнее, так как и товар I, и товар II заключают в себе стоимость продукта одного рабочего дня, оба эти товара за вычетом стоимости авансированных «постоянных» элементов содержат в себе равную стоимость, одну часть которой можно рассматривать как возмещение средств существования, потребленных при производстве, а другую — как остающуюся сверх того избыточную прибавочную стоимость. Если I сделал больше затрат, то последний требует для своего покрытия большей части стоимости его товара, возмещающей эту «постоянную» часть, а потому он должен также бОльшую часть всей стоимости своего продукта превратить обратно в вещественные элементы этой постоянной части, тогда как II, раз он получил меньше, на столько же меньше должен и обратно превратить в вещественные элементы постоянной части… Таким образом, при этом предположении различие в нормах прибыли было бы безразличным обстоятельством совершенно так же, как в настоящее время для наемного рабочего безразлично, в какой норме прибыли выражается выжатое из него количество прибавочной стоимости, и совершенно так же, как в международной торговле различие норм прибыли у различных наций оказывается совершенно безразличным обстоятельством для их товарообмена».

После гипотетического способа рассуждения с «допущениями» «было бы» и «были бы» Маркс сразу переходит к положительным выводам. «Обмен товаров по их стоимостям, или приблизительно по их стоимостям, требует, таким образом, гораздо более низкой ступени, чем обмен по ценам производства»… и «следовательно, вполне соответствует обстоятельствам рассматривать стоимости товаров не только как теоретическое, но и как историческое prius по отношению к ценам производства… Это относится к таким экономическим отношениям, когда средства производства принадлежат самому работнику, а в таком положении находится в древние и новейшие времена крестьянин, обрабатывающий собственным трудом принадлежащую ему землю, и ремесленник».

Как мы должны реагировать на такие рассуждения? Прежде всего прошу читателя удостовериться и твердо установить, что часть рассуждений, выраженная в тоне «предположений», хотя и содержит в себе с большой последовательностью проведенное описание того, как должен был бы выглядеть меновой процесс в тех примитивных общественных формах, если бы все происходило по марксову закону стоимости, однако в этих рассуждениях не содержится ни тени доказательства, ни хотя бы попытки доказательства того, что все это при изложенных предпосылках должно было бы именно так происходить. Маркс рассказывает, «допускает», утверждает, но ни одним словом не доказывает. Поэтому смелым, чтобы не сказать наивным, скачком является то обстоятельство, что Маркс, — как будто бы он удачно привел действительные доказательства, — затем объявляет в виде непосредственного вывода, что «следовательно, вполне соответствует обстоятельствам рассматривать стоимости так же, как исторический prius по отношению к ценам производства». Фактически не может быть и речи о том, что Маркс обосновал своим «допущением» историческое существование подобного строя; он его постулировал, исключительно исходя из своей теории, как гипотезу, относительно правдоподобности которой нам естественно должна быть предоставлена возможность составить себе обоснованное суждение.

На самом деле против правдоподобности этой гипотезы имеются серьезнейшие соображения внутреннего и внешнего порядка. Внутренне она неправдоподобна, а поскольку здесь может быть речь об опыте, то он говорит против нее.

С внутренней стороны она совершенно неправдоподобна. Эта гипотеза, собственно говоря, предполагает, что производителям безразлично время, когда они получают вознаграждение за свою деятельность; с хозяйственной и психологической точек зрения это невозможно. Разъясним себе это, выразив в цифрах пример, приведенный самим Марксом. Маркс сравнивает двух работников, I и II. Работник I представляет ту отрасль производства, которая технически требует многих и дорогих предварительных средств производства, сырья, орудий, вспомогательных материалов. Для того чтобы этот пример выразить в цифрах, предположим, что производство предварительных средств производства требует пять рабочих лет, в то время как переработка их в готовые продукты происходит в течение шестого рабочего года. Предположим далее, что, конечно, не противоречит духу марксовой гипотезы, которая хочет ведь изобразить действительно примитивное первоначальное состояние, что работник I сам выполняет обе работы, как производство предварительных средств производства, так и их переработку в готовые продукты. При этих обстоятельствах он, конечно, получит при продаже готового продукта, которая может произойти не ранее конца шестого рабочего года, возмещение также и за подготовительный труд первого года, или, другими словами, он должен будет ждать вознаграждения за труд первого года в течение пяти лет, за труд второго — в течение четырех лет, за труд третьего — трех лет и т.д., или в среднем он будет ожидать вознаграждения за все шесть лет примерно три года за сделанную работу. Напротив, работник II, представляющий отрасль производства, которая нуждается в относительно малом количестве предварительных средств производства, выполнит, может статься, все подготовительные работы, а также работу по изготовлению готового продукта в течение одного месяца и поэтому получит свое вознаграждение из выручки за свой продукт почти непосредственно после окончания работы.

Гипотеза же Маркса предполагает, что цены товаров I и II рода устанавливаются точно в отношении количеств затраченного на них труда, так что продукт шести лет труда I рода продается ровно за столько же, за сколько продается сумма продуктов шести лет труда II рода. Далее, отсюда следует, что в отрасли производства I рода работник удовлетворяется той же самой суммой с ее уплатой, отсроченной в среднем на три года, за каждый год труда. Работник же отрасли производства II рода получает ее без всякой отсрочки платежа. Эта временная отсрочка получения заработной платы не играет в марксовой гипотезе никакой роли, и в особенности она не в состоянии каким-либо образом влиять на конкуренцию, т.е. на более сильное или более слабое устремление в различные отрасли производства, в зависимости от того, насколько продолжительность периода производства обусловливает более короткое или более продолжительное время ожидания.

Правдоподобно ли это, об этом предоставляю судить читателю. Маркс, впрочем, вполне правильно признает, что особенные побочные обстоятельства, которые присущи труду некоторых отраслей производства, особенная интенсивность, напряженность, неприятность труда, в результате игры конкуренции компенсируются высотой заработной платы. Но разве долголетняя отсрочка вознаграждения за труд не должна быть также обстоятельством, требующим компенсации? И дальше: предположим, что все производители согласны также охотно ждать вознаграждения три года, но могут ли они все ждать? Маркс, правда, предполагает, что «сами работники владеют соответствующими средствами производства», но он не предполагает и не может предполагать, что каждый из них владеет таким количеством средств производства, сколько нужно для работы в такой отрасли, которая по техническим соображениям предполагает распоряжение весьма большой суммой средств производства. Поэтому различные отрасли производства не в равной мере доступны всем производителям. Те отрасли производства, которые требуют наименьшей предварительной затраты средств производства, доступны всем, отрасли же производства с большей потребностью в капитале доступны все более и более уменьшающемуся числу работников. Но разве это обстоятельство не должно оказать влияния в том отношении, что предложение в последних отраслях производства испытает известное ограничение, в результате чего цены их продуктов превысят соответственный уровень тех отраслей производства, которые ведутся без одиозного побочного условия ожидания и которые доступны гораздо более широкому кругу конкурентов?

То, что здесь имеется известная доля невероятности, чувствовал и сам Маркс. Равным образом и он прежде всего отмечает, хотя и в другой форме, что измерение цен исключительно по количеству труда ведет к несоразмерности в другом направлении. Он отмечает это в форме — впрочем, также правильной, — что «прибавочная стоимость», которую получают работники обоих отраслей производства сверх своих потребностей существования, что эта прибавочная стоимость, отнесенная к затраченным средствам производства, представляет неравныенормы прибыли. Естественно, напрашивается вопрос, почему же это различие не может стереться в результате конкуренции, так как это происходит в «капиталистическом обществе»? Маркс чувствует необходимость дать на это ответ, и это является единственным привходящим моментом, который носит характер попытки обоснования наряду с одними голыми утверждениями. Что же он отвечает? Что существенным является то, что оба работника за одинаковое рабочее время получают одинаковую прибавочную стоимость, или, еще точнее, что они за одинаковое рабочее время, «за вычетом стоимости авансированных постоянных элементов, получают одинаковые стоимости», и, исходя из этой предпосылки, различие в нормах прибыли было бы для них «безразличным обстоятельством, совершенно так же, как и в настоящее время для наемного рабочего безразлично, в какой норме прибыли выражается выжатое из него количество прибавочной стоимости...»

Удачно ли это сравнение? Если я что-нибудь не получаю, то мне, конечно, вполне безразлично, составляет ли то, чего я не получаю, по отношению к капиталу третьего лица высокий или низкий процент. Но если я что-нибудь действительно получаю, а рабочий должен, согласно гипотезе, в некапиталистическом обществе получать прибавочную стоимость как прибыль, — то тогда мне совсем не безразлично, по какому масштабу должна измеряться и распределяться эта прибыль. В крайнем случае может еще стоять вопрос, должна ли эта прибыль измеряться и распределяться только в соответствии с количеством выполненной работы или также и с количеством затраченных средств производства; но просто «безразличным» это, конечно, для участников не является, и когда утверждается такой неправдоподобный факт, а именно, что неравные нормы прибыли могут долго существовать рядом без того, чтобы их уравняла конкуренция, то это, конечно, нельзя мотивировать тем, что для интересов участников высота норм прибыли представляет нечто совершенно безразличное.

Но обходятся ли одинаково с рабочими, именно как с рабочими в марксовой гипотезе? Они в качестве платы за одинаковое рабочее время получают одинаковые стоимости и прибавочные стоимости, однако они получают их в различное время: один — тотчас после выполнения работы, другой же должен ждать вознаграждения годами. Выражает ли собой это обстоятельство одинаковое отношение марксовой гипотезы к рабочим и не влечет ли оно скорей различия в побочных условиях для вознаграждения, не безразличные для рабочих, к которым они, как показывает опыт, как раз, напротив, и притом с полным правом, очень чувствительны? Какому рабочему было бы теперь безразлично, получит ли он свою недельную плату в субботу вечером, или через год, или через три года? И такое чувствительное неравенство не должно выравниваться конкуренцией? Это — невероятный факт, который Маркс нам не разъяснил.

Его гипотеза, однако, неправдоподобна не только с внутренней стороны, но она противоречит и действительным фактам. Правда, относительно предположенного случая, в его полной типичной чистоте, у нас вообще нет никакого непосредственного опыта, так как нигде не может быть наблюдаемо в чистом виде такое состояние, где совсем не встречалась бы работа за плату и где каждый производитель являлся бы независимым собственником своих средств производства... Однако и в новейшем мире встречаются состояния и отношения, которые, по крайней мере приблизительно, соответствуют марксовой гипотезе. Они встречаются, как указывает сам Маркс, «у крестьянина, обрабатывающего собственным трудом принадлежащую ему землю, и у ремесленника». Согласно гипотезе Маркса, здесь следовало бы наблюдать полную независимость высоты доходов этих лиц от величины капиталов, вложенных ими в производство. Каждый из них должен был бы получать одинаковую заработную плату и прибавочную стоимость независимо от того, состоит ли их капитал, представляющий их средства производства, из 10 флоринов или 1000 флоринов. Хотя в описываемых кругах редко ведется столь точное счетоводство, чтобы можно было представить все это точно в цифрах, но я думаю, что ни один читатель не станет сомневаться в моем утверждении, что господствующие впечатления наверное не подтвердят марксову гипотезу, напротив, в общем и целом в тех отраслях хозяйства и у тех лиц, которые работают с помощью значительного капитала, оказывается больший доход, чем у тех, у которых только и имеются руки производителя.

Эта невыгодная для марксовой гипотезы проверка на фактах получает, наконец, еще одно немаловажное, косвенное подтверждение, а именно, что и во втором случае, где по теории Маркса должно было бы наблюдаться чистое господство закона стоимости, — в случае, который гораздо удобнее для прямой проверки на фактах, — фактически нельзя найти никакого следа того хода событий, на который претендует Маркс.

Как нам известно, Маркс именно учит, что и во вполне развитом хозяйстве уравнение первоначально различных норм прибыли происходит только посредством действия конкуренции. «Если товары продаются по их стоимости, — пишет он в одном из мест, наиболее подробно касающемся этого вопроса, — то, как уже было показано выше, в различных сферах производства возникают очень различные нормы прибыли в зависимости от органического состава вложенных в них масс капитала. Но капитал извлекается из отрасли с более низкой нормой прибыли и устремляется в другие, которые приносят более высокую прибыль. Посредством такой постоянной эмиграции и иммиграции, словом, посредством своего распределения между различными сферами производства, смотря п o тому, где норма прибыли падает и где повышается, капитал осуществляет такое отношение между спросом и предложением, что в различных сферах производства создается одна и та же средняя прибыль».

Рассуждая логически, мы должны были бы ожидать, что во всех тех случаях, где нет этого рода конкуренции капиталов или где по меньшей мере она еще не проявила вполне своего действия, должно было замечаться в полной своей чистоте, или по меньшей мере приблизительно, утверждаемое Марксом первоначальное образование цен и норм прибыли. Другими словами, должны были бы оказаться следы того факта, что до уравнения норм прибылей отрасли производства с относительно большим постоянным капиталом приносили и приносят меньший процент прибыли, отрасли же производства с меньшим постоянным капиталом — больший. Подобных следов фактически нигде нельзя встретить, ни в историческом прошлом, ни в настоящее время. Это недавно было столь убедительно изложено ученым, высоко ставящим Маркса, что мне не остается ничего лучше сделать, как просто процитировать слова Вернера Зомбарта: «Нигде и никогда развитие не совершалось и не совершается указанным путем, а между тем это должно было бы иметь место, по меньшей мере, во всякой вновь возникающей отрасли промышленности. Если бы указанное воззрение было верно, то, очевидно, историческое продвижение капитализма нужно было бы представлять себе таким образом: капитализм прежде всего охватывал сферы, в которых преобладал живой труд, т.е. сферы с капиталом ниже среднего строения (маленькое с, большое v ), и только постепенно переходил в другие сферы, по мере того как с ростом производства цены в тех первых сферах падали. В сфере же с преобладанием средств производства над живым трудом он, находясь в зависимости от индивидуально произведенной прибавочной стоимости, естественно мог бы вначале реализовать лишь такую ничтожную прибыль, что его ничто не могло бы соблазнить обратиться к этим сферам производства. Между тем капиталистическое производство исторически начинает развиваться отчасти именно в отраслях производства последнего рода: горное производство и т.д. Капитал не имел бы никакого повода для перехода из сферы обращения, где он себя чувствовал очень хорошо, в сферу производства, если бы не рассчитывал на «обычную прибыль», которая — как это необходимо думать — существовала в виде коммерческой прибыли до всякого капиталистического производства. Но ошибочность этого предположения может быть доказана и с другой стороны. Если бы в сферах с преобладанием живого труда в начале капиталистического производства получались бы чрезвычайно высокие прибыли, то это предполагало бы, что капитал сразу стал применять соответствующих производителей, до тех пор самостоятельных, в качестве наемных рабочих, т.е., скажем, за половину того вознаграждения, которое они раньше получали, и разницу при наличии товарных цен, вначале соответствовавших стоимости, целиком клал бы в свой карман. Это было бы совершенно нереальное предположение: капиталистическое производство начало работать с деклассированными элементами, частично даже в совершенно заново созданных отраслях производства, и с самого начала при установлении цен исходило из затрат капитала».

«Подобно тому как предположение эмпирической связи норм прибыли с нормой прибавочной стоимости неверно исторически, т. е. для начала капитализма, точно так же и еще больше это неверно для эпохи развитого капиталистического способа производства. Открывается ли теперь предприятие с более высоким или с более низким строением капитала — установление цен на его продукты и начисление (и реализация) прибыли происходят исключительно на основе затраты капитала».

«Если всегда, как прежде, так и теперь, капиталы действительно непрерывно переходят из одной сферы производства в другую, то главным основанием этого является, конечно, неравенство норм прибыли. Но это неравенство, без сомнения, происходит не от органического строения капиталов, но от каких-либо причин, вытекающих из конкуренции. Наиболее процветающие еще и теперь производства суть в известной части как раз отрасли с очень высоким строением капитала, как-то: горное дело, химические фабрики, пивоваренные заводы, паровые мельницы и т. п. Разве это отрасли, откуда капиталы извлекаются и эмигрируют до тех пор, пока производство соответственно сократится и цены повысятся?

Эти соображения могли бы дать материал для кое-каких полезных взглядов, направленных против марксовой теории. Предварительно я воспользуюсь одним соображением, которое имеет непосредственное отношение к тому аргументу, на котором остановилось наше исследование: закон стоимости, который — с чем все согласны — в народном хозяйстве, всецело подчиненном конкуренции, должен уступить свое господство, на которое он претендует, ценам производства, этот закон также и в первобытных эпохах никогда не имел и не мог иметь реального господства.

Мы видели, таким образом, как последовательно потерпели крушение три притязания, которые утверждали о существовании известных отграниченных областей, в которых непосредственно должен был действовать закон стоимости: применение закона стоимости к сумме всех товаров и товарных цен, а не к их индивидуальным меновым отношениям (первый аргумент) вообще оказалось логической бессмыслицей; движение цен (второй аргумент) в действительности не подчиняется претендующему на это закону стоимости, и столь же мало он проявляет реально свое господство в «первобытных» эпохах (третий аргумент)”…

>В первом томе он доказывает, что основная масса цен простейших товаров определеяется трудовыми затратами и разрабатывает свою гипотезу прибавочной стоимости.

Кому это он доказывает? Как он мог это доказать, если Рикардо сформулировал куда более точный вывод относительно основной массы цен простейших товаров задолго до Маркса, и этот вывод включал и «затраты капитала»? И, главное, неужели не ясно, что объяснение Маркса изначально несостоятельно именно с учётом результатов Рикардо? Просто потому что товары в модели Рикардо обмениваются пропорционально затратам труда тогда и только тогда, когда доход на капитал равен нулю! Иными словами, в том теоретическом случае, когда марксова теория ценообразования адекватна, тогда и прибыль нулевая, то есть никакой «прибавочной стоимости» нет! Я снова цитирую Бём-Баверка:

“Наряду с этим у него имеются еще и другие, менее бросающиеся в глаза несоответствия фактической действительности, а именно те, источником которых является влияние величины вложения капитала на определение фактической цены благ, несоответствия, которые, как выше было отмечено, подробно рассматривает Рикардо в IV отделе главы «О ценности». По отношению к этим несоответствиям Маркс применяет другую тактику. Некоторое время он совершенно их не замечает. Он игнорирует их на протяжении двух томов. Он абстрагируется от них в порядке предпосылки на протяжении всего первого и второго томов, как будто они не существуют. Во всем дальнейшем изложении своей теории стоимости, равно как и при развертывании своей теории прибавочной стоимости, он исходит из предположения, частью молчаливо допускаемого, частью ясно высказанного, что товары в действительности обмениваются по своим стоимостям, иначе говоря, в точном отношении овеществленного в них труда.

Также и это абстрагирование, взятое в виде предположения, связанного у него с чрезвычайно искусным диалектическим приемом. Именно: имеются некоторые фактические отклонения от теоретической нормы, от которых теоретик действительно может абстрагироваться: это — случайные и скоропреходящие колебания рыночных цен вокруг их постоянного нормального уровня. В тех случаях, когда он заявляет о своем намерении отвлечься от отклонений цен от стоимостей, Маркс не упускает из виду обратить внимание читателей на эти «случайные обстоятельства», от которых нужно «отвлечься», на «постоянные колебания рыночных цен», которых «повышения и понижения взаимно компенсируются» и которые «сами собой сводятся к средней цене как к своей внутренней норме». Такими указаниями он добивается одобрения читателей по поводу своего абстрагирования. Но что он при этом абстрагируется не просто от случайных колебаний, но также и от «отклонений» прочих, продолжительных, типичных, существование которых образует прямо-таки интегральную часть самой нормы, требующей объяснения, это остается скрытым для недостаточно внимательного читателя, и он, не догадываясь, проходит мимо методологического смертного греха автора.

Ведь это же методологический смертный грех, когда в научном исследовании игнорируется как раз то, что должно быть объяснено. Целью марксовой теории прибавочной стоимости является не что иное, как выдержанное в его духе объяснение прибыли на капитал. Но прибыль на капитал как раз и коренится в постоянных отклонениях товарных цен на суммы их трудовых издержек. Если поэтому игнорируются эти «отклонения», то тем самым игнорируется как раз главное, что должно быть объяснено. Уже 12 лет тому назад я указал на ту же самую методологическую ошибку у Родбертуса, который в одинаковой мере грешит в этом отношении, как и Маркс.

Да будет мне позволено повторить заключительные слова моей тогдашней критики: «Они (сторонники теории эксплуатации) устанавливают закон, что стоимость всех товаров основывается на воплощенном в них рабочем времени, чтобы вслед за тем все случаи образования стоимостей, которые с этим «законом» не гармонируют (как, например, разница между стоимостями, которая, как прибавочная стоимость, приходится на долю капиталистов) — объявить «противоречащими закону», «неестественными», «несправедливыми» и подлежащими уничтожению. Таким образом, они сперва игнорируют исключения, чтобы быть в состоянии объявить закон стоимости всеобщим законом. После того как они таким образом добились разными ухищрениями его всеобщности, они опять возвращаются к исключениям, чтобы на них положить клеймо нарушителей закона. Такого рода умозаключение нисколько не лучше умозаключения, что «все люди глупы», которое было бы выведено как «всеобщий закон» при игнорировании существования умных людей из того, что на свете есть много глупых людей, а затем потребовало бы исключения всех умных, «противоречащих закону».

Благодаря своему маневру отвлечения Маркс, конечно, приобретает большое тактическое преимущество. Он устранил из своей системы мешавшую ему действительность «путем предположения» и избежал поэтому, пока была возможность придерживаться этого устранения, всякого столкновения с ней. Это было возможно по отношению к остальной, значительно большей части первого тома, всего второго, а также для первой четверти третьего тома. В средних звеньях марксовой системы поток логического развертывания и взаимной увязки действительно протекает с импонирующей законченностью и внутренней последовательностью. Маркс может здесь придерживаться правильной логики, потому что он заранее путем «предположения» привел факты в соответствие со своими идеями, а поэтому он и может остаться верным своим идеям, не вступая в противоречие с фактами, а где Маркс может придерживаться правильной логики, это у него получается мастерски. Эти средние части системы, при всей ложности ее исходного пункта, благодаря их исключительной внутренней последовательности навсегда обеспечивают за ее творцом славу первоклассного мыслителя. Читатели, преодолев бурное начало, в течение этого продолжительного движения средних частей, в сущности действительно безукоризненных по своей внутренней последовательности, начинают сживаться — что для практического влияния марксовой системы оказалось не менее кстати — с миром марксовых идей и начинают доверять ходу их развития: они действительно также превосходно вытекают одна из другой и прекрасно укладываются в одно целое. И вот Маркс предъявляет к этим укрепившимся в доверии читателям целый ряд притязаний весьма затруднительного свойства, которые он в конце концов вынужден выставить в третьем томе”.

>Во втором томе «Капитала» К. Маркс исследует кругооборот и оборот капитала, впервые выделив функциональные формы капитала, такие как промышленный, торговый и финансовый капитал, делящие совокупную прибавочную стоимость через промышленную торговую прибыль и процент. Оригинальна трактовка К. Марксом проблем общественного воспроизводства, его структуры и динамики, в чем предвосхищены многие понятия и модели макроэкономического анализа.

Не имеет отношения к тем аспектам экономического учения Маркса, которые рассмотрены в моей работе.

>Во втором томе цена на землю обозначется Марксом как мнимая или иррациональная, хотя меновая ценность признается реальностью.

Мнимая реальность – это сильно.

>Тем самым автор как бы подводит читателя к осознанию понятия ренты на собственность. Наиболее полное решение вопроса о происхождении дохода, не основанного на труде, дал предшественник Маркса, Родбертус. "Рента – писал Родбертус (цит. по (29)) – покоится на 2 необходимых предварительных условиях. Во–первых, не может быть ренты, если труд не создает более, чем требуется рабочему для продолжения труда – ибо без этого избытка никто не может, не работая, регулярно получать доход. Во–вторых, не может быть ренты, если не существует учреждений, лишающих рабочих целиком или частично этого избытка и передающего его другим, не работающим." Другими словами, требуется аппарат насилия для защиты правил распределения дохода на основе именно данных правил (а ведь могут быть и другие) игры в собственность. Маркс прекрасно знал работы Родбертуса и нет оснований думать, что его построение отличается от оригинального.

Вода-вода, кругом вода. Какое это имеет отношение к тем аспектам экономического учения Маркса, которые рассмотрены в моей работе?

>В третьем томе "Капитала" рассмотрена проблема распределения прибавочной стоимости, которая в сфере распределения выступает в виде прибыли, процента и ренты. Маркс здесь вполне определенно признает, что не трудовые затраты, "а капиталистические издержки производства, затраты капитала регулируют товарные цены", хотя он и провозгласил труд субстанцией ценности в своем первом томе.
>Маркса обвиняли в существовании противоречия между 1 -м и 3-м томами «Капитала», поскольку в 1-м томе утверждалось, что товары продаются по стоимости, а в 3-м томе - что товары не могут продаваться по стоимости. Может быть здесь, действительно, имеется противоречие? Думаю, что нет. Просто, видимо, в первом и третьем томах речь идет о разных типах товаров.
>В третьем томе «Капитала», когда речь идет о более технологических товарах и группе естественных товаров, Маркс отходит от теории трудовой стоимости и вводит зависимость цены от капитала, видимо, имея в виду современную инновационно–технологическую функцию капитала.

Не говорите ерунды! Уже по теории Рикардо «естественные» цены определяются как трудовыми затратами, так и временем связывания капитала. Для существования финансовой ренты, процента не нужно никакого вклада технологий инноваций. Нужно только ожидание одних и нетерпение других.

>Кроме того, в третьем томе анализируется межотраслевая конкуренция и превращения стоимости в цену производства, прибавочной стоимости в среднюю прибыль, объясняется причина тенденции к снижению средней нормы прибыли в долговременном периоде.

Явления нет, а объяснение ему есть? Ну как же, Марьванна…

>Оригинальны подходы К. Маркса к определению источников и величины торговой прибыли, процента и предпринимательского дохода, разных форм присвоения земельной ренты.

Не имеет отношения к тем аспектам экономического учения Маркса, которые рассмотрены в моей работе.

>В третьем томе «Капитала» Маркс предвосхитил также некоторые элементы разработанной Джевонсом теории циклических кризисов.

Это Вы скомпилировали с моих слов, сами не могли? Что ж Вы мне доверяете, такому неучу? Впрочем, проблема циклических кризисов не имеет отношения к тем аспектам экономического учения Маркса, которые рассмотрены в моей работе.

>В третьем томе Маркс пишет, что повышение строения общественного капитала "есть лишь иное выражение развития производительной силы общественного труда, развития, выражающегося в том, что, благодаря растущему применению машин и основного капитала, рабочими перерабатывается в единицу времени большее количество сырых и вспомогательных материалов, т.е. затрачивается на переработку единицы продукта меньшее время"(30) . Увеличение числа машин и нового оборудования повышает интенсификацию труда рабочих.

Ну и?

>Маркс признавал и роль государства в накоплении капитала. Он писал, "Мир до сих пор оставался бы без железных дорог, если бы пришлось дожидаться, пока накопление не доведет некоторые отдельные капиталы до таких размеров, что они могли бы справиться с постройкой железной дороги".

Ну и?

>Самое интересное, что власти царкой России сразу поняли, что основную опасность для их режима несет не первый том Капитала, а именно третий, где Маркс почти подошел к расшифровке механизмов функционирования экономики. Издание 3-го тома Капитала, переведенного на русский язык в 1896, сначала было запрещено царской цензурой, но год спустя, в 1897 он все же вышел в свет. Поэтому всякого рода критика Маркса должна учитывать последние иследования великого ученого, опубликованные в третьем томе.

Ради Бога, а у кого Вы это скомпилировали?

>РОЛЬ КАПИТАЛА В ВОЗНИКНОВЕНИИ ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ
>Приведу ряд цитат из третьего тома, где видно, что Маркс вплотную подошел к современной экономической теории.

Я из этих цитат ничего такого не увидел. По-моему, обычная белая горячка. А те рациональные зёрна, что в них есть, сформулированы куда короче и яснее у Адама Смита и Рикардо.

Подведу итоги. Тот путаный текст, который Вы выложили под видом якобы научной рецензии на мою работу, производит не менее тяжёлое впечатление, чем остальные Ваши компиляции. Я даже не говорю о том, что ни одной моей модели Вы по существу так и не разобрали. Я говорю о предложенном Вами «конструктиве», с помощью которого Вы пытались доказать, что Маркс нашёл что-то полезного. В нём нет ведущей идеи, если, конечно, не считать таковой ошибочную концепцию двух типов товаров, неправомерно приложенную к вымышленной субстанции «рабочая сила». Очень трудно критиковать текст по сути, когда вместо сути - муть. Зато в тексте много ляпов, показывающих, что даже маржинализмом Вы так и не овладели. Хотя бы на таком уровне, чтобы понимать ошибочность марксовых моделей. Я указал на эти ошибки, пусть и несколько конспективно. Поймёте ли Вы эти замечания (для чего нужно иметь некий базовый уровень), учтёте ли – это уже не моя забота. Я даже не касаюсь присущего Вам хамского отношения к читателю. Ведь Вашу белиберду не поймёт никто, кроме людей, владеющих одновременно экономической теорией и читавших нашу книгу, чтобы понимать взятую оттуда терминологию. Вы также плохо владеете научной методологией – иначе бы не стали повторять тех присущих Марксу смертных методологических грехов, которые разобраны в моей работе. Самое печальное, что Вы так и не смогли пояснить, чем же ценен Маркс. Попытайтесь, что ли, почитать популярный разбор Маркса в Бём-Баверка или, менее популярный, у Блауга. А чтобы охарактеризовать значение марксовых теорий для экономической науки, я не откажу себе в удовольствии ещё раз процитировать Бём-Баверка:

“Из всех видов научных систем, я полагаю, вернее всего обречены на исчезновение те, которые, подобно марксовой, построены на пустой диалектической основе. Человеческому духу может только временно, но отнюдь не на долгий срок, импонировать ловкая риторика. Длительное же значение всегда имеют факты, основательная связь не слов и фраз, но причин и действий. В области естественных наук появление произведения, подобного произведению Маркса, уже в настоящее время невозможно. Среди весьма юных социальных наук оно еще может пользоваться влиянием и даже большим влиянием, но оно будет утрачивать его и, по всей вероятности, только медленно и очень медленно. Медленно потому, что оно имеет самую могучую опору не в убежденных головах своих приверженцев, но в их сердцах, в их желаниях и страстях. Оно еще долго может питаться за счет того большого капитала, который заключается в авторитете, который оно приобрело в глазах многих лиц. Во вступлении к этой работе я уже указал, что Марксу как писателю чрезвычайно посчастливилось. Не менее счастливым обстоятельством в его судьбе как писателя явилось и то, что завершение его системы появилось только через 10 лет после его смерти и спустя почти тридцать лет после появления первого тома. Если бы теория и положения третьего тома были выдвинуты перед непредубежденными читателями одновременно с первым томом, то я полагаю, что немного нашлось бы читателей, которым логика первого тома не показалась бы несколько сомнительной! Укоренившаяся же в течение 30 лет вера в авторитет представляет собой в настоящее время такую защиту против критики, что она будет разрушаться, хотя и верно, но медленно.

<...>

Однако Маркс займет прочное место в истории социальных наук, по тем же основаниям и при том же смешении положительных и отрицательных заслуг, как и его прообраз — Гегель. Оба были гениальными мыслителями. Оба, каждый в своей области, приобрели огромное влияние на мысль и чувства целых поколений, почти, можно сказать, — на самый дух времени. Их своеобразное теоретическое творчество представляло собой в высшей степени искусно задуманный, с бесчисленными этажами мыслей, возведенными при помощи сказочной силы к комбинированию, удерживаемый при помощи достойной всякого удивления силы мысли, но — карточный дом”.
(Здесь и выше цитировалось по: Ойген Бём-Баверк. К завершению марксистской системы.
http://www.sotsium.ru/books/10/26/Boehm-Bawerk_Marx.html )
В кн. Критика теория Маркса. Челябинск: Социум, 2002. С. 3-133.
Напечатано по изд.: Бём-Баверк Е. Критика теории Маркса. М.: ОГИЗ "Московский рабочий". Б. г.

На-днях я смотрел поединок двух боксеров - - Иванов (А. Гуревич) 12.07.2006 13:56:16 (93, 511 b)
- Re: Вы ещё как-нибудь американский футбол посмотрите. - Zhlob 14.07.2006 09:18:25 (53, 174 b)
- Кейнсианские рецепты помогают смягчить краткосрочные монетарные штормы, - Miguel 12.07.2006 23:52:52 (52, 1083 b)
- Ограничен правилами ВВ. Комментировать не могу. (-) - miron 12.07.2006 16:21:03 (26, 0 b)
  - Тоже вспомнил. На днях смотрел советский фильм про клакеров в театре. - miron 12.07.2006 17:15:20 (62, 139 b)
Penso, che sua qualificazione economica e molto bassa - miron 12.07.2006 12:43:18 (66, 48686 b)
- Конечно, я не Канторович, но я и не Мирон - Miguel 12.07.2006 16:01:44 (54, 134 b)
  - Вот Вам и карты в руки, занимайтесь переводами с итальянского - miron 12.07.2006 16:22:51 (57, 297 b)
Уточнение - Miguel 12.07.2006 02:43:41 (30, 608 b)