>>Почему нужно было расстрелять?
>
>Считайте случайными и непредвиденными жертвами среди мирного (?) населения. Для войны - обычное дело.
Не надо любые жертвы под ообщую схему подгонять. Необходимо участь специфику ситуации. Не случайные и не непредвиденные.
>> Да и войны в обычном смысле не было. Не было ни выброски спецназа в тыл противника, ни интенсивных боевых действий.
>
>И полк солдат никто не приводил, и 6 групп спецназа там не было, и Хоттаб там предположительно не сидел.
>> Была внезапная ситуация, когда перед машиной в самый последний момент выскочил шатен в камуфляже, и спонтанное решение водителя.
>
>Внезапная, невнезапная - спекуляции. По факту машина не остановилась.
Не машина, а водитель. Не надо из этого факта строить спекуляции о том, что все пассажиры - соратники Хаттаба.
>>>А если приказ устный?
>>Тогда кто же Ульману и Перелевскому доктор. Не озаботились письменным подтверждением приказа к явно преступному действию.
>
>На войне невозможно письменно подтверждать все приказы. Это вообще абсурд. Тем более для спецназа.
Вы опять доводите до абсурда. Никто и не требует письменно подтверждать все приказы. Эта норма (возможность затребовать письменное подтверждение) как раз и существует для таких редких случаев. Перелевский не только не озаботился письменным подтверждением, но и даже свидетелем. Может, и приказа не было, а было истолкование им пожеланий начальства.
>> Тогда версия следствия (что это была инициатива Перелевского) выглядит наиболее логичной.
>
>Так почему судят Ульмана? Его дело - выполнять приказ. Целесообразность приказа лежит на командовании.
Перелевского судят как подстрекателя, Ульмана - как непосредственного исполнителя. Относительно Плотникова вина не доказана. Кроме того, как я уже указывал, в исходной фразе Перелевского "у тебя шесть двухсотых" я слышу не приказ, а ЦУ. Это, конечно, дело следствия разбираться, но заведомая преступность приказа должны была быть ясна Ульману хотя бы из этого обстоятельства.