|
|
От
|
Gera
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
04.05.2005 12:56:06
|
|
|
Рубрики
|
История; Идеология;
|
|
Критика "исторического материализма».
Содержание настоящей публикации – анализ основных моментов марксистского «исторического материализма» с позиции последней редакции солидарно-либеральной теории (2005г) ( www.slm9.narod.ru/a41.htm , далее - СЛМ). Хотя на данном форуме ещё не был представлен полноценный коммунистический проект, его отдельные компоненты встречаются в опубликованных концепциях. Так что, можно считать эту критику относящейся и к совокупности включений.
С точки зрения СЛМ истмат трактуется как в целом ошибочная теория, включающая истинные и ложные утверждения, что, сочетаясь с его заметной популярностью, представляется показательным социальным феноменом, требующим обязательного препарирования (как и любого другого парадоксального факта, ставящего под сомнение истинность СЛМ).
К истинной составляющей «истмата» относятся два базовых утверждения. Первое - о существовании социальной системы «общественный класс» (которая подробно рассматривается в соответствующем разделе СЛМ ( http://slm9.narod.ru/a44.htm#003s ). Авторы марксизма могли воочию и в деталях наблюдать развитие одного из реально существующих классов - буржуазного (его становления, бурный рост и усиливающееся доминирование в общественных институтах, прежде всего, в госвласти - определявшие особенности развитие ряда европейских стран-лидеров, в 18-19 веке). В тот же период (раннего, доиндустриального капитализма), жесткая эксплуатация привела социальный слой трудящихся-пролетариев к квазиклассовому состоянию, позволив Марксу не сильно грешить против истины, определяя пролетариат как общественный класс, антагонистический буржуазному.
Второе, вполне корректное утверждение Маркса – о способности межклассовой борьбы выступать доминирующим социальным процессом. Что, действительно, имело место во второй половине 19-го века, когда организованная, солидарная борьба пролетариата за повышение своего жизненного уровня сталкивалось с таким же организованным противодействием буржуазии, почти век оказывая сильное влияние на развитие социальных систем в индустриальных обществах, охваченных таким противостоянием.
Фантастическую компоненту истматовского обществоведения составляют четыре основных момента:
1. Трактовка феномена эксплуатации человека человеком (и всех производных от неё социальных феноменов) как следствия, исключительно, общественных отношений (конфигурации общества).
2. Конструирование утопических, «неэксплуататорских» общественных систем.
3. Преувеличенная роль классовой борьбы, записанной Марксом в фундаментальные и универсальные двигатели социальных преобразований (почти для всего цивилизованного периода человеческой истории).
4. Использование в теории несуществующих общественных классов.
Базовые, «философские» основы теории Маркса и теории СЛМ – достаточно близки. Под параметром, задающим направление и характер развития цивилизации, истмат понимает уровень производительных сил а СЛМ – среднеобщественный уровень биоэнергетики, что, в сущности, есть - эквивалентные понятия. Так же, обе теории одинаково «материалистически» отвечают на главный философский вопрос о соотношении бытия (первичного) и сознания (вторичного). Расхождения же начинаются при углублении в детали – при конкретизации понятий «бытия», «сознания» и их взаимосвязи.
Истмат исходит из того, что всё в сознании человека (хоть как-то проявляющееся в его поведении) определяется и задаётся его индивидуальным бытием - кратким "историческим мгновением" между рождением и смертью, во время которого индивидуум с «чистого листа» формирует своё сознание взаимодействуя с окружающей средой (прежде всего – социальной) и одновременно, уже как элемент этой среды, воздействует на сознание других членов общества. Поэтому уточнённая формулировка базового постулата, в используемой Марксом редакции, могла бы звучать так: Сознание индивидуума определяется, исключительно, его собственным бытием (между рождением и смертью).
А раз основой существования человека является материальное производство (что вполне согласуется и с СЛМ), то дальше Маркс делает логичный переход, превращая сознание в продукт общественной структуры этого производства, которое ".. надо рассматривать не только с той стороны, что оно является воспроизводством физического существования индивидов. В ещё большей степени это - определённый способ деятельности данных индивидов, определённый вид их жизнедеятельности, их определённый образ жизни. Какова жизнедеятельность индивидов, таковы и они сами. То, что они собой представляют, совпадает, следовательно, с их производством - совпадает как с тем, что они производят, так и с тем, как они производят. Что представляют собой индивиды - это зависит, следовательно, от материальных условий их производства"(1)
Таким образом, в результате марксистской конкретизации, роль определителя сознания индивидуума - «бытия вообще» - начинает играть форма общественного производства, в следствии чего весь истматовский анализ общественных процессов сосредотачивается на препарированию этой формы и её логичных изменений, связанных с развитием производительных сил в конкретных природно-исторических условиях. Сознание же человека лишь отслеживает изменения формаций, совершая быстрые, «революционные» скачки, вызываемые взрывными изменениями производственной сферы.
СЛМ же трактует сознание человека принципиально иначе - как сумму двух составляющих, одна из которых (можно назвать её «социальной») – вполне соответствует истматовской, представляя собой коммулятивный эффект от индивидуального «житейского» бытия. Вторая – условно «биологическая» (у Маркса не фигурирующая) - результат длительной эволюции, опосредствованно впитавший в себя бытие всех предшествующих поколений за несколько миллионов лет естественного отбора и передающийся генетически. Именно последняя компонента определяет рамки, в которых укладывается всё многообразие свойств человеческой натуры - характеров, талантов, склонностей, маний и т.д., а также их вероятностное распределение по популяции и по времени (на интервале нескольких тысячелетий цивилизованной истории). Со сменой поколений случайным образом чередуются лишь персоны, носящие то или иное сочетание качеств и формы их проявлений (реализуемые, действительно, под сильным влиянием текущих производственно-социальных условий - того самого социального «марксистского бытия»).
В следствие чего, исходный "философский постулат", уточнённый по версии СЛМ, мог бы выглядеть так: бытие вида хомо-сапиенсов формирует биологическую основу сознания индивидуума, а персональное социальное бытие лишь доводит её до «ума» (до полноценного сознания конкретной личности).
Вышеописанная однобокость марксистского подхода к человеческому сознанию была подмечена уже давно - "...вся современная политическая экономия оперирует с метафизическими предпосылками при объяснении явлений хозяйственной жизни: она "выводит" "законы" хозяйства из его природы, и человек выступает лишь как нечто случайное по отношению к этим законам... У Маркса теория констатировала из конструированных процессов "хозяйственные законы", причём "законы" стояли в начальном отделе зависимого жизненного ряда, а хозяйственные процессы в конечном отделе... "Хозяйство" превратилось у экономистов в трансцендентную категорию, в которой они открывали такие "законы", которые хотели открыть: "законы" "капитала" и "труда", "ренты", "заработной платы", "прибыли". Человек превратился у экономистов в платоническое понятие "капиталиста", "рабочего" и т.д. Социализм приписал "капиталисту" свойство быть "жадным до прибыли", либерализм - рабочему свойство быть "требовательным", - и оба эти закона при этом были объясняемы из "закономерного действия капитала..."(7)
ЭКСПЛУАТАЦИЯ
По теории СЛМ, постоянная, «биологическая» составляющая человеческого сознания отвечает, в частности, за то, что нормальный (не в смысле "положительный", а - составляющий подавляющее большинство популяции) человек всегда не прочь присвоить плоды чужого труда, делая это при первой представившейся возможности. Поскольку изобретательность человека не знает границ, а условия материальной среды трудами людей меняются весьма причудливо, то попытка точного определения исторического момента начала или прекращения эксплуатации - бессмысленна. Наверняка можно сказать только одно - ниже определённой границы производительности труда эксплуатация становится физически невозможной, хотя массовое желание паразитировать на своём ближнем от этого никуда не исчезает - оно просто остаётся нереализованным. Когда же труд начинает приносить заметное прибавочное благо, а его формы позволяют контролировать работника - сразу же находятся кандидаты в эксплуататоры, постепенно интегрирующие экспроприацию в социальную систему, что определяет текущую конфигурацию общества в не меньшей степени, чем используемые на тот момент производственные технологии. При этом социальные формы/институты, в которых материализуется воплощается предрасположенность "хомо-сапиенсов" к хапку у своего ближнего - момент сугубо вторичный, «технический», производный от текущих социально-экономических условий на конкретной широте и долготе.
Истмат же, напротив, считает первичной форму эксплуатации (точнее - механизм общественного производства, неотъемлемым элементом которого, в отдельных его модификациях, является система угнетения), а уже вторичным - желание индивидуума переложить свою работу на другого или - отобрать чужой кусок. По "объективным" законам, открытым ТКМ, с развитием производительных сил конфигурация общества меняется таким образом, что сначала закономерно порождает эксплуатацию (учит и заставляет чистые человеческие души угнетать и грабить своего ближнего), а потом так же закономерно её уничтожает (приобщая холопов и их капиталистических хозяев к свободному коммунистическому труду). В следствии чего, в истмате зона эксплуатации занимает на восходящем графике уровня развития производительных сил общества определённый локальный участок, начало и конец которого жёстко обусловлены системно-производственными факторами.
Её начало связывается Марксом с тем, что "..увеличение производства во всех отраслях - скотоводстве, земледелии, домашнем ремесле - сделало рабочую силу человека способной производить большее количество продуктов, чем это было необходимо для поддержания её. Вместе с тем оно увеличивало ежедневное количество труда, приходившегося на каждого члена рода, домашней общины или отдельной семьи (?!). Появилась потребность в привлечении новой рабочей силы. Война её доставляла: военнопленных стали обращать в рабов.... Из первого крупного общественного разделения труда (на племена пастушеские и прочие) возникло и первое крупное разделение общества на два класса - господ и рабов, эксплуататоров и эксплуатируемых..."(2) После первого пришло и "..второе крупное разделение труда: ремесло отделилось от земледелия..".(2) Рабство превращается в систему, возникают: товарообмен, деньги, государства.
Как видим, здравое и вполне достаточное (по логике СЛМ) условие начала угнетения - по достижению определённого уровня производительности, из-за некорректной трактовки сознания, Марксу приходится дополнять крайне сомнительными аргументами что бы правдоподобно объяснить феномен эксплуатации. Но логика истмата всё равно получается рваной: например, совершенно не ясно почему в самом начале, с ростом производительности, возрастают индивидуальные трудозатраты а не свободное время. Или - откуда берутся первые войны, если каждый чист душой, всецело поглощён своим трудом и даже помыслить не может о том, что бы покуситься на чужоё? Что бы залатать эти прорехи классикам марксизма приходится ссылаться на понятия, явно относящиеся к вышеупомянутой «биологической» составляющей человеческого сознания, хранящей дремлющие в человеке пороки, проявляющиеся и развивающиеся при благоприятных социальных условиях -
"...основывающаяся на этих устоях (противоположности между городом и деревней, и институт завещаний) цивилизация совершила такие дела, до каких древнее родовое общество не доросло даже в самой отдалённой степени. Но она совершила их приведя в движение самые низменные побуждения и страсти людей, и развив их в ущерб всем их остальным задаткам. Низкая алчность была движущей силой цивилизации с её первого до сегодняшнего дня; богатство, ещё раз богатство и трижды богатство, богатство не общества, а вот этого отдельного жалкого индивида было её единственной определяющей целью...".
"...Богатства соседей возбуждают жадность народов, у которых приобретение богатства оказывается уже одной из важнейших жизненных целей. Они варвары: грабёж им кажется более лёгким и даже более почётным, чем созидательный труд.... Органы их родового строя превращаются в организацию для грабежа и угнетения соседей... из орудий народной воли (они) превращаются в самостоятельные органы господства и угнетения, направленные против собственного народа. Но этого никогда не могло бы случиться, если бы алчное стремление к богатству не раскололо членов рода на богатых и бедных, если бы имущественные различия внутри одного и того же рода не превратили общность интересов в антагонизм между членами рода..."(2)
Впрочем, несмотря на характерные «косметические» оговорки, позиция Маркса-Энгельса в вопросе «начала-конца эксплуатации» остаётся неизменной - "... разделение труда делает возможным - более того: действительным, - что духовная и материальная деятельность, наслаждение и труд, производство и потребление - выпадают на долю различных индивидов..."(1) (Видимо, древние египтяне разделились на крестьян и фараонов потому, что такое уж у них пошло разделение труда - одни заказывают пирамиды под свою кончину, а другие их строят.) Что и приводит к истматовской концепции общества будущего, основанной, исключительно, на ликвидации «разделения труда» - необходимого и достаточного (по Марксу) условия социального благоденствия: "..всеобщая ассоциация всех членов общества в целях совместной и планомерной эксплуатации производительных сил...ликвидация такого положения, когда потребности одних людей удовлетворяются за счёт других.. всестороннее развитие способностей всех членов общества путём устранения прежнего разделения труда, путём производственного воспитания, смены родов деятельности, участия всех в пользовании благами...слияние города и деревни..."(3)
Подробное политэкономическое исследование К.Маркса ("Капитал") посвящено последней эксплуататорской формации – капитализму (или, в терминах СЛМ – доиндустриальной буржуазной демократии). С концом этой формации должен наступить и конец эксплуатации человека человеком. «Капитал» содержит подробнейшее доказательство неизбежного прихода по экономическим показаниям следующей, бесклассовой и неэксплуататорской общественной системы. Закономерность коммунистической революции связывается Марксом с диалектическим процессом "борьбы противоположностей", в ходе которого «способ производства восстаёт против способа обмена" (расширение и совершенствование высокоорганизованной индустрии конфликтует с анархией частного присвоения и рыночного товарооборота). "Производительный базис" конфликтует с "общественной надстройкой", от чего последняя, как и все предыдущие "системы отсталых общественных отношений", исторически-неизбежно заменяется на новую, предусматривающую более совершенную форму присвоения и распределения продукта общественного производства (по Марксу - централизованную и плановую).
КОММУНИЗМ и ГОСУДАРСТВО
Второй показательной ошибкой истмата можно считать вышеупомянутый коммунизм - «рассчитанную» К. Марксом формацию идеального общества будущего. Эта утопия - закономерный результат соединения неверной трактовки человеческого сознания с примитивной, линейной аппроксимацией социальных реалий ограниченного исторического этапа (доиндустриальной буржуазной демократии).
Если в СЛМ заменить формулировку третьего закона (*) (Любой человек по натуре - либерал, а солидарист - только по принуждению) на новую (вытекающую из марксисткой трактовки сознания): любой новорожденный - "белый лист", превращающийся в либерала или солидариста благодаря контактам с соответствующей социальной средой - то из такой "СЛМ-бис" будут выводиться все основные положения истмата, включая и сам марксистский коммунизм. Последний, в солидарно-либеральных «координатах», будет описываться как формация, образованная сочетанием двух корпораций - монопольной экономики, находящейся в солидарной собственности общества, и предельно децентрализованного государства - в либеральной собственности всех граждан. Поскольку воспитательный эффект от постоянного контакта с махиной солидарной госэкономики не сравним с результатом личного обладания микроскопической частичкой госвласти, то поголовное воспитание солидаристов в таком обществе гарантировано (по модифицированному третьему закону). А раз в обществе все - солидаристы, то и госвласти как таковой, практически не требуется – для высокосознательных граждан достаточное правовое регулирование вполне обеспечивается хозяйственно-должностной регламентацией, без специальных централизованных институтов принуждения.
Согласно солидарно-либеральной логике, в любом обществе, из-за хронического либерализма человеческой натуры, всегда существует вероятность драк за удовольствия или собственность - между гражданами и их группировками. От чего потребность в карательных механизмах разрешения/предотвращения подобных конфликтов есть величина достаточно постоянная. Как отдельному человеку, так и обществу в целом, всегда будут требоваться исполнители правоохранительных действий, относящихся к сфере "государственных"(не попадающих в сферу "экономических"). Эти исполнители могут существовать в широком диапазоне форм (как общественные институты). На одном краю этого диапазона стоит «государство» как отдельное централизованное «предприятие» - со своим штатом, бюджетом и управленческой верхушкой. На другом - лично сами граждане, которые, в соответствии с неким общепринятым законом и собственным правосознанием, приватно и собственноручно творят над преступниками суд и расправу. (Хороший пример последнего режима - дожившая до наших дней система правопорядка у горцев, основанная на "законах гор" и включающая, в частности, такой известный институт как кровная месть.)
К.Маркс определяет эти два крайних варианта как, соответственно, "государство" и "негосударство", видя основную разницу между ними в том, что в первом присутствует "....учреждение публичной власти, которая уже не совпадает непосредственно с населением, организующим самоё себя, как вооружённая сила. Эта особая общественная власть необходима потому, что самодействующая вооружённая организация населения сделалась невозможной со времени раскола общества на классы.. Эта общественная власть существует в каждом государстве. Она состоит не только из вооружённых людей, но и из вещественных придатков, тюрем и принудительных учреждений всякого рода, которые были неизвестны родовому (клановому) устройству общества..."(2) (т.е. – второй, «горской власти»).
Подобная трактовка государства/негосударства вполне логично следует из предыдущих предшествующих утверждений истмата, за исключением одной неувязки - существования "самодействующей вооружённой организации населения", функционирующей именно как внутренняя "общественная власть" (а не как "национальная армия" - направленная против внешней угрозы). Такая "власть" оправдывает себя в бесклассовом обществе только в случае исполнения ею стандартной государственной функции правоохраны (что, в частности, и делали столетиями вооружённые горцы, удерживая друг-друга в рамках приличий угрозой собственноручной взаимной расправы). Ни для чего иного подобная вооружённая «народная самодеятельность» не пригодна.
Следовательно, говоря о "вооружённом народе" как форме власти в бесклассовом обществе – родовом, а позже, в коммунистическом, классики марксизма молчаливо признают существование в любом обществе устойчивой угрозы преступного антиобщественного поведения (без которой подобный властный "институт" становится бессмысленным.) Тем самым они очередной раз вступают в противоречие с своими же утверждениями о закономерной безгрешности "неэксплуатационных" эпох и исторической локализации институтов эксплуатации и государства (последнего - как вторичной преходящей сущности, произведённой на свет теми же "злокозненными" экономическими факторами) - "... родовой строй вырос из общества, не знавшего никаких внутренних противоречий, и был приспособлен только к нему. У него не было никаких других средств принуждения, кроме общественного мнения." (2)
Устранить последнюю коллизию, предусмотрев коммунистическую власть сильной и профессиональной К.Маркс не может - это было бы в чистом виде порочное "разделение труда", из которого он уже успел вывести главные проблемы человечества. Не мог Маркс и подробно расписать систему народной власти - любительской, неиерархической (как у горцев-анархистов) и, одновременно, работоспособной в условиях современной монопольной госэкономики – получился бы явный абсурд. Возможно, интуиция или первые же прикидки подсказали творцам истмата то, что однозначно следует из СЛМ - совмещение таких государства и экономики не возможно в принципе. Не могли «классики» и абсурдно оставить коммунаров совсем без власти, с одним лишь "общественным мнением" - ведь хорошо известно, что даже в «безгрешную» доцивилизационную эпоху свободный "негосударственный" человек был всегда вооружён, и не в последнюю очередь - против таких же как он. Напрочь лишённое правозащитных механизмов "общество будущего" - слишком сильно расходится даже с банальным здравым смыслом. Поэтому творцам истмата оставался единственный выход - вскользь упомянув "вооружённый народ" максимально приглушить тему коммунистического государства, прикрыв её трескучим лозунгом "отмирания".
"...Были общества, которые обходились без него, которые понятия не имели о государстве и государственной власти. На определённой стадии экономического развития, которая необходимо связана была с расколом общества на классы, государство стало в силу этого раскола необходимостью. Мы приближаемся теперь быстрыми шагами к такой ступени развития производства, на которой существование этих классов не только перестало быть необходимостью, но и становится прямой помехой производству. Классы исчезнут так же неизбежно, как неизбежно они в прошлом и возникли. С исчезновением классов исчезнет неизбежно государство. Общество, которое по новому организует производство на основе свободной и равной ассоциации производителей, отправит всю государственную машину туда, где ей будет тогда настоящее место: в музей древностей, рядом с прялкой и бронзовым топором."(2) А раз при коммунизме нет государства как такового, то и нет смысла вдаваться в подробности - как это будет выглядеть в натуре.
В СЛМ-наборе разрешённых общественных конфигураций (*) есть две формации, имеющие общие элементы с марксистским коммунизмом. Это - СЛМ-коммунизм (монопольные - государство и экономика - в солидарной собственности общества) и СЛМ-анархия (атомизированные - государство и экономика - в либеральной собственности граждан.) Как видим, у первой формации марксистский коммунизм заимствует конфигурацию корпорации "экономика", а у второй - устройство "государства".
Обе рассматриваемые СЛМ-формации неустойчивы, несмотря на то, что составляющие их корпорации более менее соответствуют друг-другу. СЛМ-коммунизм неизбежно скатывается в абсолютизм из-за того, что любая супермонополия - наилучшая среда для расцвета элитного либерализма, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Сначала всесильные менеджеры изолируются от всякого влияния «снизу», после чего превращают подначальные им госучреждения в инструмент своих личных интересов (в свою либеральную собственность). Трон абсолютного властителя занимает или самый беспринципный и ловкий «сталин», или хунта политбюро. СЛМ-анархия, свободная от любых солидарных механизмов, проигрывает всем остальным формациям - как в сфере государственного противостояния (военного), так и в экономической конкуренции. Кроме того, она слабо защищена от внутренней локальной солидаризации (криминальной, предпринимательской и пр.), что делает её в условиях современной цивилизации реализуемой только искусственно – как уклад подчинённого крестьянского общества .
Марксистский коммунизм уступает ущербным - анархии и СЛМ-коммунизму, уже только тем, что составлен из несовместимых по форме корпораций, делая бессмысленными любые рассуждения о его практической реализации. Очевидно, что либеральная народная масса, пусть даже и вооружённая - ничтожная сила по сравнению с единственным высоким чиновником монопольной госэкономики. Поэтому, даже если такой народ успеет собраться «снизу» в солидарное государство-монополию (сорганизовавшись в самой демократичной форме) и захватить контроль над экономической монополией, он получит лишь СЛМ-коммунизм - промежуточную ступень на пути к абсолютизму. Если же он объединиться не успеет, тот же абсолютизм получится с другой стороны - когда контролирующая госэкономику элита, разоружит и построит этот народ «сверху», дополнив свою экономическое всевластие – государственным.
ЛЕНИНСКОЕ ГОСУДАРСТВО
Наглядной иллюстрацией вышесказанного служат реальные шаги последователей К.Маркса, пытавшихся осуществить его коммунистический прожект. Например, В.И.Ленин - типичный продолжатель марксистской традиции (по крайней мере - на момент написания труда "Государство и революция"), столкнувшийся с практической стороной преобразования буржуазного государства в коммунистическое, безуспешно пытающийся совместить истматовский канон и реальность, и в конце концов пришедший к закономерному (по СЛМ) итогу – абсолютистской диктатуре.
В дореволюционных статьях весьма показательны беспомощные попытки В.И.Ленина найти у классиков марксизма внятное мнение по проблеме организации послереволюционной народной власти и постепенный дрейф к централизованной власти: "..Различие между марксистами и анархистами состоит в том, что (1) первые, ставя своей задачей полное уничтожение государства, признают эту задачу осуществимой лишь после уничтожения классов социалистической революцией, как результат установления социализма, ведущего к отмиранию государства.....(2) первые признают необходимым, что бы пролетариат, завоевав политическую власть, разрушил полностью старую государственную машину, заменив её новой, состоящей из организации вооружённых рабочих, по типу Коммуны..."
"...Всё народное хозяйство, организованное как почта (по типу государственно-капиталистической монополии), с тем, что бы техники, надсмотрщики, бухгалтеры, как и все должностные лица, получали жалование не выше "заработной платы рабочего", под контролем и руководством вооружённого пролетариата - вот наша ближайшая цель. Вот какое государство и на какой экономической основе нам необходимо. Вот что даст уничтожение парламентаризма и сохранение представительных учреждений, вот что избавит трудящиеся массы от проституирования их буржуазией..."(5)
Ленин вынужденно уходит от марксисткой утопии – у новой революционной власти появляется характерная конкретика – абстрактный "вооружённый народ" превращается в "вооружённый пролетариат" и намечается первый понятный объект для присмотра - техники, бухгалтера, управляющие, но система самоорганизации таких пролетариев всё ещё остаётся неопределённой, смахивающей на казацкую вольницу - "...переход от капитализма к социализму невозможен без известного "возврата" к "примитивному" демократизму..." то есть, к демократии без парламентаризма (последнего - "...как особой системы, как разделения труда законодательного и исполнительного, как привилегированного положения для депутатов...")(5).
Как известно из истории, марксистская неопределённость в вопросе - у кого будет оружие в бесклассовом государстве с монопольной госэкономикой, в кого оно будет стрелять и как "оруженосцы" будет сорганизованы - разрешилась совершенно не по истматовски, но в полном соответствии с логикой СЛМ (при непосредственном участии того же В.И.Ленина). Причём, именно в той форме, которую марксизм приписывал самым антидемократическим и классово-дифференцированным режимам, превращающим народ в безоружную, бесправную и бессловесную трудовую массу.
По СЛМ, единственное формационно-устойчивое состояние монопольной госэкономики - либеральная собственность. Сосуществовать с такой экономикой может лишь монопольное государство в такой же форме собственности. Следовательно, наличие общегосударственной экономической монополии - необходимое и достаточное условие для сползания общества в абсолютизм, вне зависимости от любых других параметров общественной конфигурации. Это слм-правило неоднократно подтверждалась экспериментально - при каждой попытке построения социализма советского образца, начиная с СССР.
МАРКСИСТКО-ЛЕНИНСКАЯ ФИЛОСОФИЯ.
Вторая область, в которой наглядно проявились ошибки истмата – идеологическая. В ней возник закономерный феномен т.н. "марксистско-ленинской философии" – результат вышеописанного расхождение между исходной идеологией марксизма и практикой её властьимущих последователей.
Основоположники марксизма, будучи достаточно свободными теоретиками, имевшими возможность контактировать с исследуемой ими реалиями больше в меру собственного интереса, нежели - жестокой необходимости, и мало завися (лично) от результатов своих изысканий, могли позволить себе роскошь строго следовать духу и логике своей теории (включая и её ошибки). Что, в частности, выразилось в их взгляде на философию - как на самый архаичный и несовершенный научный инструмент, применяемому вынужденно и временно, по причине недостаточной зрелости точных и естественных наук. Марксом и Энгельсом было внятно заявлено, что диалектико-материалистический подход в сочетании с накопленной массой научных открытий, ещё при их жизни, поставили крест на философских исследованиях в области общественных процессов (как, примерно в то же время, успехи естественных наук истребили натурофилософию). А результат успехов истинно-научного подхода, естественно, написанный ими "Капитал".
".....С помощью фактов, доставляемых самим эмпирическим естествознанием, можно в довольно систематической форме дать общую картину природы как связного целого. Дать такого рода общую картину было прежде задачей так называемой натурфилософии, которая могла это делать только таким образом, что заменяла неизвестные ей действительные связи явлений идеальными, фантастическими связями и замещала недостающие факты вымыслами, пополняя действительные пробелы лишь в воображении. При этом ею были высказаны многие гениальные мысли и предугаданы многие позднейшие открытия, но не мало также было наговорено и вздора....
......Но то, что применимо к природе, которую мы понимаем теперь как исторический процесс развития, применимо также ко всем другим отраслям истории общества и ко всей совокупности наук, занимающихся вещами человеческими (и божественными). Подобно натурфилософии, философия истории, права, религии и т.д. состояла в том, что место действительной связи, которую следует обнаруживать в событиях, занимала связь, измышленная философами; что на историю,- и в её целом и в отдельных частях,- смотрели как на постепенное осуществление идей, и притом, разумеется, всегда только любимых идей каждого данного философа.....
...диалектически-материалистический подход к истории наносит философии смертельный удар в области истории точно так же, как диалектическое понимание природы делает ненужной и невозможной всякую натурфилософию. Теперь задача в той и другой области (естественных и общественных наук) заключается не в том, чтобы придумывать связи из головы, а в том, что бы открывать их в самих фактах. За философией, изгнанной из природы и истории, остаётся, таким образом, ещё только царство чистой мысли, поскольку оно ещё остаётся: учение о законах самого процесса мышления, логика и диалектика...."(4) (Фактически, книга - "Л.Фейербах и конец немецкой классической философии" должна была бы называться "Л.Фейербах и конец философии как таковой", поскольку иных достойных философских школ кроме немецкой классики марксизма в то время просто не наблюдали.)
Если бы реальные события развивались по истмату, логичным следствием "антифилософской" позиции основоположников стал бы один из двух вариантов.
Первый - если бы вдруг обнаружилось, что в системе знаний об обществе опять зияют "белые пятна", неподвластные точному "нефилософскому" исследованию, а марксизм, их прозевавший, содержит грубые ошибки. То есть, вывод Энгельса о смерти общественной философии несколько преждевременен. Тогда, развивающаяся на идеях Маркса новая философия должна была бы внятно продекларировать - заключение о несостоятельности марксизма как точной науки и допущенных в ней ошибках, о возврате в этой области знаний к свободному полёту фантазии философов (поспешно отменённого Марксом-Энгельсом), и о том массиве знаний, смежных с вынужденными философскими измышлениями, которые остаются доступны эксперименту и точному анализу, и которые надо всячески преумножать, дабы со временем победить ими всякую философию (как и завещали классики).
Второй вариант - если ТКМ и связанные с ней слухи о смерти философии верны. Тогда развитие ТКМ и дальше должно происходить строго нефилософскими методами, в своей практической части строго следуя прогнозам и выводам исходной теории.
Реальность же преподнесла третий вариант - идущий вразрез с истматом и антифилософскими заветами классиков, но идеально вписывающийся в логику СЛМ. Группой руководящих товарищей – новой революционной элитой - претендующий на точно-научность марксизм был официально признан безупречным и заложён в основу марксистско-ленинской философии, представляющей собой "... систему философских дисциплин, целостное мировоззрение, которое вместе с тем выступает как теория познания, логика, общесоциологическая теория." (6)
Причём, запрет на точные общественные науки в этой теории был оговорён особо - "... Куда идёт человечество? Почему колоссальные силы, созданные и приведённые в движение людьми, нередко обращаются против них? На эти и другие жизненно важные вопросы нашего времени не может дать ответа ни одна специальная наука, как бы ни было велико её значение. Это вопросы мировоззренческие, философские, и на них призвано отвечать научно-философское мировоззрение марксизма-ленинизма..."(6).
То есть, волею коммунистической элиты область общественных наук превратилась в абсурдный "философский заповедник", в котором, с одной стороны, почти всё было открыто ещё Марксом-Энгельсом-Лениным и описывалось "общесоциологической теорией", но с другой – было априори неподвластно эксперименту и точному исследованию в силу специфической "сверхестественности" предмета изучения (куда, например, с прикладной беспартийной социологией или психологией соваться категорически не рекомендуется). Что, в частности, в области истории это породило специальный раздел - "истмат" - "..В отличие от специальных общественных наук, исторический материализм изучает прежде всего и главным образом наиболее общие законы развития общества, законы возникновения, существования, движущие силы развития общественно экономических формаций.. Исторический материализм, как и марксистская философия в целом, представляет собой единство теории и метода. Он даёт диалектико-материалистическое решение основного гносеологического вопроса социальной науки - вопроса об отношении общественного бытия и общественного сознания..."(6) - в противоположность "...буржуазной идеологии, которая, как известно, пропитана идеализмом." (6)
Мало того, оказалось что предыстория партийной философии (марксистско-ленинской и противостоящей ей буржуазной идеалистической) уходит в тьму веков "...Сами философы с древних времён разделились на два лагеря, и это деление сохраняет свою силу до сих пор. Это реальный факт истории философии. Материализм и идеализм - две борющиеся партии в философии. Борьба между ними происходила в прошлом и происходит ныне. Новейшая философия так же партийна, как две тысячи лет назад. Борьба между материализмом и идеализмом, в конечном счёте, отражает борьбу классов в обществе."(6) (Интересно, что бы сказал об этом рабско-крестьянско-пролетарский философ Кант?)
Произошедшая в советской идеологии абсурдная трансформация философской позиции Маркса-Энгельса хорошо объясняется солидарно-либеральной логикой, согласно которой случилось следующее:
В отличие от классиков-теоретиков, творцы марксизма-ленинизма были элитой общества – властьимущими практиками, для которых соответствие реалиям было не предметом досужих размышлений, а - вопросом жизни и смерти. Октябрьская революция под коммунистическими знамёнами открыла этой элите дорогу к абсолютной власти, обосновав создание госмонополии и суперстатус её управленческой верхушки. Поэтому просто отказаться от обширного и авторитетного марксистского наследства (или подвергнуть его открытой ревизии) на том основании, что в нём не прописано превращения пролетариата и прочего народа в немую рабоподобную массу, советская элита не могла - другой популярной антибуржуазной идеологии, оправдывающей институт монопольной госэкономики, а следовательно - и системы, которую эта госмонополия порождала, просто не существовало. Нельзя было и новой элите привести систему советской власти в соответствие с каноническим истматом - даже малейшие подвижки в сторону либерализации власти мгновенно приводили к дестабилизации системы, что особенно наглядно показал процесс разложения и распада СССР. Также нельзя было продолжить марксистскую традицию "точно-научного" исследования общества - сразу выявились бы суть и нюансы "коммунистического абсолютизма" и его спекулятивной идеологии.
Следовательно, оставался единственный путь - залепив пробелы философскими фантазиями, сделать из марксизма неприкосновенную религию в виде набора необсуждаемых догм. Кстати, что весьма показательно, в противоположном буржуазном лагере , в части масштабных "формационных" процессов, традиция антинаучного "строго-теоретического исследования" общества также была восстановлена, только "танцует" она не от "пролетарских ценностей" а от возведённого в абсолют набора "прав и свобод". Точная объективная наука была допущена буржуазно-демократической элитой лишь в узкие разделы прикладной социологии, надёжно изолированные от политически-острой проблематики форматом профинансированных задач.
КЛАССЫ И КЛАССОВАЯ БОРЬБА
Последняя серьёзная ошибка исторического материализма – марксистская трактовка классов и классовой борьбы. Последняя, по Марксу, основа социальных преобразований (Точнее, базовым процессом является неуклонное развитие «производительных сил», которое проецируется в «производственные отношения» - в социальную структуру общества - единственным образом, через развитие соответствующих классов и их борьбу друг с другом. Когда же классы исчезают и наступает бесклассовый коммунизм, дальнейший рост производительных сил уже перестаёт влиять на социальную структуру общества, которая стабилизируется и остаётся коммунистической на вечные времена.)
В “классовом” разделе СЛМ ( http://slm9.narod.ru/a44.htm#003s ) было показано, что ситуация одновременного существования двух противостоящих общественных классов – кратковременное эпизодическое явление, никак не подходящее на роль «двигателя истории». Что бы обойти это ограничение, Маркс искусственно ввёл в своё обществоведение несуществующие классовые структуры - классы: рабов, феодалов, крестьян, ранних пролетариев - цеховых подмастерьев, а его властьимущие последователи расширили этот перечень господствующими - «советским рабочим классом» и «советским крестьянством», с интеллигентской «прослойкой».
Очевидно, что рабовладельческие демократии и тирании сошли с исторической сцены не солидарными усилиями рабов. (Рабы до уровня класса не дотягивают, поскольку не существует постоянно исполняемых действий, преследующих солидарные «рабские» чаяния и воплощающихся в соответствующих социальных структурах. Их восстания, когда рабы действовали как солидарное предприятие (армия) - лишь кратковременные эксцессы. Типичной же для той поры и для рабов вообще, является баранья покорность, (хорошо объясняемая слм-логикой «традиционного общества», о котором - чуть ниже). Даже в просвещённом 19-ом веке свободу американским рабам принесла не их «классовая борьба», а военная агрессия индустриальных соседей.
Доиндустриальные и индустриальные абсолютистские империи, также, создавались и рушились не в силу классовых интересов или антагонизмов. Совершенно нелепыми выглядят попытки вывести пертурбации социалистических обществ из взаимодействия классов рабочих, крестьян и интеллигентской прослойки.
Никак не по-марксистски заканчивается даже тот единственный период, когда, пролетариат, действительно, активно сопротивляясь жестокой доиндустриальной капиталистической эксплуатации, ведёт себя вполне по классовому - имеет несомненные солидарные интересы, объединяется для их защиты (создавая рабочие движения/партии) и тем самым заметно влияет на структуру индустриальной буржуазной демократии. Успехи классовых усилий пролетариата ведут к логичному (по СЛМ, а не по Марксу) спаду рабочего движения – рабочий солидаризм уничтожается комфортом индустриального периода, сытость готовность к борьбе, остаточно тлеющую лишь в форме профсоюзных объединений - для защиты узко профессиональных, групповых интересов.
По логике СЛМ этот «антимарксистский» итог абсолютно закономерен, так как социальные проблемы индустриальных рабочих не имеют лучшего формационного решения чем развитая буржуазная демократия, которую и стоит «враждебный» класс капиталистов руками трудящихся. Альтернативное решение рабочего вопроса - марксистское коммунистическое общество, является чистой утопией. В силу чего, возможны две неабсурдные трактовки пролетарской классовости (причём обе - противоречат марксизму). Первая - пролетариат не является полноценным общественным классом. Вторая - это пробуржуазный класс, в симбиозе капиталистами строящий общее «светлое буржуазно-демократическое будущее» и «диалектически» отмирающий по его достижению, оставляя класс буржуазии в гордом одиночестве.
ЛИТЕРАТУРА:
(1) К.Маркс и Ф.Энгельс "Фейербах. Противоположность материалистического и идеалистического воззрений."
(2) Ф.Энгельс "Происхождение семьи, частной собственности и государства."
(3) Ф.Энгельс "Принципы коммунизма."
(4) Ф.Энгельс "Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии".
(5) В.И.Ленин "Государство и революция."
(6) "Основы марксистско-ленинской философии" учебник для ВУЗов 1975 г.
(7) В.И.Ленин "Материализм и эмпириокритицизм".