|
|
От
|
Руслан
|
|
|
К
|
Георгий
|
|
|
Дата
|
12.11.2004 14:36:06
|
|
|
Рубрики
|
Тексты;
|
|
Re: И это...
Действительно интересные вещи.
На мой взгляд постановление правильное. С другой стороны как ни пытались композиторы себя заставлять подстроится - у них не получалось. И не могло получится. Если нет этого внутри то и нельзя ничего сделать. Соловьёву-Седому, Мокроусову или, там Слонову, не надо было подстраиваться - они и так писали.
Забавная история приключилась с Дунаевским:
http://shafer.pavlodar.com/index.html
Вот этот красавчик изучает Дунаевского. Интересна, в частности вот эта книга:
Наум Шафер. Роковой акт.
Как погубили Исаака Дунаевского.
http://shafer.pavlodar.com/texts/ra.htm
АКТ
г.Горький. 23/11-1951 г.
Мы, нижеподписавшиеся, заместитель директора Горьковской государственной консерватории по научно-учебной работе проф. И.Я. Полферов, секретарь партбюро консерватории А.Ф. Горев, зам. секретаря партбюро Г.С. Глушенко, ст. преподаватель кафедры марксизма-ленинизма М.И. Гуськов, председатель месткома Б.В. Каневский, редактор стенгазеты "Советский музыкант" И.В. Елисеев, секретарь комитета ВЛКСМ СВ. Бартенев и председатель студпрофкома ИА. Победоносцева, составили настоящий акт о нижеследующем:
27 декабря 1950 г. мы присутствовали в концертном зале Горьковской государственной консерватории на встрече композитора И.О. Дунаевского со студентами и педагогами консерватории.
Встреча началась вступительным словом заместителя директора консерватории проф. И.Я. Полферова, в котором было отмечено видное место композитора в советской музыкальной культуре.
Вслед за вступительным словом проф. И.Я. Полферова слово было предоставлено И.О. Дунаевскому, который начал свою речь с того, что к сказанному о нем ему добавить нечего.
Перейдя к рассказу о своем творческом пути, И.О. Дунаевский между прочим сказал, что в период войны он не мог писать, испытывал "творческое бессилие", так как "гром пушек не моя стихия", но вел общественно-полезную работу.
Тут же было рассказано, как композитор Никита Богословский однажды подошел к Дунаевскому и поделился своей остротой: "А вы знаете, я прозвал Вас ИССЯК Осипович" (смех). Далее Дунаевский заявил: "Имея меня в виду, говорили: были когда-то и мы ИСАКАМИ. На это я ответил творчеством, - продолжал Дунаевский, - и в результате я получил Сталинскую премию, а Н. Богословский попал в Постановление ЦК ВКП(б) как автор пошлой музыки к кинофильму "Большая жизнь". Моя творческая лампа горела и будет гореть".
Рассказывая далее о своем творческом методе, Дунаевский сказал, что он не может писать музыку о танкистах вообще, о летчиках вообще и т.д. Он может писать только о конкретной личности, как, например, песня Анюты, написанная по поводу конкретной Анюты, как песня о Родине, написанная в связи с диалогом с Марион в кинофильме "Цирк" и т.д.
"Недавно ко мне обратились школьницы 8-го класса с просьбой написать песню об их классе, но я не могу писать песню о советском школьнике вообще. Я не понимаю этого. Что такое школьник? Советские школьники бывают разные - хорошие и плохие, чистые и грязные, отличники и не отличники, и раз нет конкретного образа, я писать музыку не могу". Это заявление Дунаевского вызвало недоумение аудитории.
Высказав предположение, что студенты хотели бы знать мнение оратора о работе композиторов-песенников после Постановления ЦК ВКП(б) об опере В.Мурадели "Великая дружба", Дунаевский, указав на песни Соловьева-Седого и некоторых других композиторов, сказал: "Вот ваш земляк, горьковчанин, Мокроусов. У него есть несколько неплохих песен, но после успехов он стал уклоняться в сторону кабацкой лирики и написал плохую песню "Россия - наша Родина".
Изобразив на рояле песню "Россия - наша Родина" Мокроусова, Дунаевский указал на ее сходство с каким-то цыганским романсом и добавил: "Крадем мы все, товарищи, но надо знать, где и у кого". (Все подобные заявления вызывали недоуменный смех аудитории.)
"Обойдя Союз советских композиторов, Мокроусов проверил эту свою песню на одной большой военной аудитории. В результате вся аудитория запела песню, автора вынесли на руках, а газета "Комсомольская правда" напечатала эту песню. Вслед за тем в Союзе композиторов, под моим председательством, состоялось обсуждение этой песни, и она была осуждена. Позднее в ЦК ВЛКСМ было создано большое совещание работников ЦК, редакции газеты "Комсомольская правда", и песня была также осуждена. Понятно, что Мокроусов и Суров были недовольны таким решением, и они чуть не пытались меня избить".
"Спустя некоторое время, - продолжает Дунаевский, - я пошел в ресторан ВТО. Я там часто бываю. У меня там свой столик, и меня там все знают. В углу ресторана нетрезвыми голосами демонстративно пели песню Мокроусова "Россия - наша Родина". Ко мне подсели два молодых человека и спросили: "Почему вы запретили эту песню? А мы ее поем и будем петь". На это я заявил, что мы не запрещали, а обсуждали и раскритиковали песню. Вскоре подошел ко мне известный драматург, автор "Зеленой улицы" и других пьес - Суров. Писатель Суров любит выпить. Вообще надо сказать, что пьяное состояние Сурова - его нормальное состояние. Так вот, подошел ко мне Суров в таком "нормальном" состоянии и сказал, что "погорел". (При этом Дунаевский изображает приближение пьяного, закатывающего рукава.) Я тоже встал и начал петушиться. В это время подошли и оттянули Сурова от меня, а меня от Сурова".
Затем Дунаевский рассказал о том, что Суров вновь подошел к нему, и тогда Дунаевский мотивировал отрицательное отношение к песне "Россия - наша Родина".
Говоря о своем творческом процессе, Дунаевский сказал: "В Москве творчески работать невозможно, нельзя. Мой враг номер первый - телефон, враг номер два - бесконечные заседания, совещания, прослушивания, обсуждения и т.д. Сочиняю я вне Москвы".
После выступления Дунаевского (которое он начал со слов: "Я к своим выступлениям никогда не готовлюсь") оратору посыпались записки с вопросами.
Перечисляя в своем выступлении композиторов-песенников, Дунаевский пренебрежительно называл некоторых из них: довольно сухо высказался о Соловьеве-Седом, рассказал ресторанный анекдот о Мокроусове, список композиторов продлил фразой "и разные Фрадкины, Табачниковы, Богословские и другие" и указал на то, что есть композиторы-слухачи (например, музыка Табачникова, гармонизация Иорданского).
В связи с таким высказыванием Дунаевскому был задан вопрос: "Считаете ли вы, есть стоящие песенники, кроме Вас?"
Видимо, сообразив, что высказывание о композиторах-песенниках было неправильным, Дунаевский сказал: "Вы меня, вероятно, не так поняли" - и в качестве хороших песенников назвал тех же Соловьева-Седого, Новикова, Мокроусова, Блантера, Фрадкина, Носова. Эта непоследовательность также вызвала недоумение аудитории.
Так как Дунаевский в недопустимых и ненужных деталях смаковал неудачу композитора Мокроусова, был задан вопрос: "А были ли у вас творческие срывы?" Отвечая на этот вопрос, Дунаевский сказал: "Мне часто задают вопрос, как я расцениваю свою песню из фильма "Моя любовь". Да, признаю, что это срыв, но с одной очень существенной оговоркой... (после паузы, многозначительно): она писалась ДО Постановления ЦК". И это заявление вызвало смех аудитории.
Далее был задан вопрос: "Почему вы пишете только в легком жанре и не могли бы ли написать крупные произведения?" Дунаевский уверенно ответил: "Я мог бы написать оперу. У меня есть фортепианная соната, струнный квартет, и я мог бы написать и оперу. Но нет хорошего либретто. Вот мне из Ленинграда прислали оперное либретто. Но как писать? По либретто - героиня в первом акте ставит рекорд, во втором - рекорд, в третьем - рекорд, в четвертом - рекорд"... (смех).
"Я хочу написать оперу о сильных чувствах, о любви, о женщине, - продолжал Дунаевский. - Хочу написать "Кармен" (Вопрос: "Бизе?"). Да, да, Бизе" (смех).
"Меня просил Большой театр написать балет "Свет", а написать балет для Большого театра - это 40 тысяч целковых, не шутка... Но как писать о колхозной электростанции? О колхозной электростанции написано 16 повестей, имеются кинофильмы и т.д. Сколько можно?.."
Развенчав тему о колхозной электростанции, почувствовав реакцию аудитории и создав неловкую для себя ситуацию, Дунаевский попытался выйти из положения, попросил не смеяться и указал на важность колхозных тем для оперных произведений.
На вопрос одного из студентов о сюжете музкомедии "Клоун" Дунаевский после паузы патетически воскликнул: "Любовь. Он. Она. Но в общем все кончается благополучно".
Дунаевский даже не счел нужным вкратце изложить содержание музкомедии хотя бы так, как это он же сделал в №11 журнала "Советская музыка" за 1950 год.
Следует указать, что все выступление Дунаевского было крайне нескромным в отношении себя, а также пренебрежительным и недружелюбно-критическим в отношении других композиторов.
Выступление Дунаевского было политически невыдержанным, антивоспитательным и прямо недостойным народного артиста РСФСР, лауреата Сталинской премии, советского композитора и гражданина.
Надо указать и на развязность поведения Дунаевского, изображавшего пьяных "в лицах", бесконечно комиковавшего, желавшего любой ценой вызвать побольше смеха аудитории.
Выйдя на эстраду вновь открытого концертного зала консерватории и восторженно отозвавшись о нем, Дунаевский немедленно попросил разрешения и тотчас же закурил на эстраде. Всю беседу вел сидя, иногда разгуливая по эстраде с папиросой.
Когда после речевого выступления Дунаевский вместе с приехавшими с ним артистами приступил к показу своих вокальных произведений, он положил на рояль пачку папирос и в перерыве между вещами, сидя за роялем, курил, к огромному изумлению студентов.
По окончании встречи с Дунаевским в редколлегию стенгазеты консерватории "Советский музыкант" поступила прилагаемая критическая заметка, которая с ведома и одобрения руководства консерватории была немедленно же помещена в стенной газете.
Текст настоящего акта и все формулировки нами были обсуждены дважды, и достоверность сведений, изложенных в акте, удостоверяем своими подписями.
Зам. директора Горьковской гос. консерватории, профессор И. Полферов
Секретарь партбюро А. Горев Зам. секретаря партбюро Г. Глущенко
Ст. преподаватель кафедры марксизма-ленинизма М. Гуськов
Председатель месткома Б. Каневский
Отв. редактор стенгазеты "Советский музыкант" И. Елисеев
Секретарь комитета ВЛКСМ С. Бартенев
Председатель студ. профкома И. Победоносцева