|
|
От
|
Евгений М.
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
09.03.2001 12:40:28
|
|
|
Рубрики
|
Прочее;
|
|
калмыкия
Доброе время суток!
Нашёл небольшую статью о положении в Калмыкии. Автор - Еленой Убушаева
Ни на географической карте России, ни в российской политике республика эта ничем особенно не выделяется. Разве что столица, Элиста, напоминает о страшной вспышке зараженных вич-инфекцией детей, и слова самого молодого президента Илюмжинова: “Я пришел, чтобы стать ханом демократическим путем”, — как-то не вяжутся с календарным XX веком... Когда моих земляков спрашивают о политической и экономической ситуации в Калмыкии, они отвечают — ни той, ни другой у нас просто нет.
“Я без Калмыкии проживу. Калмыкия без меня — нет”, — выпалил Илюмжинов в эфир в горячке предвыборной борьбы. После этого граждане Калмыкии, ничуть не оскорбившись, дважды избирали его своим “ханом”.
Где здесь глубокая историческая традиция, а где — хитрая игра?
ПСЕВДОРОДОВОЕ ПЛЕМЯ
Русский путешественник и художник Н.К.Рерих писал в начале века: “Странна судьба калмыков. Народность рассеяна самым непонятным образом: в китайском Синьцзяне олеты занимают Илийский край, торгуты — Карашар, хошуты — Джунгарию, ойраты — в Монголии, дамсоки — в Тибете. Калмыцкие улусы рассыпаны также по Кавказу, Алтаю, Семиречью, Астрахани, по Дону, около Оренбурга”. Нынешние калмыки — это потомки элетов (ойратов), которые остались кочевать в великой Татарии, получив от своих татарских соседей название “халимак” (отпавший и оставшийся сзади). Сейчас мы охотно называем себя калмыками, хотя элет (ойрат) все еще остается именем собственным, под которым они наводили страх на китайцев и монголов задолго до Чингис хана. В общем, четкого научного определения о происхождении слова “калмык” нет.
Согласно одной точке зрения, торгуты, дербеты, джунгары, хошуды и другие “ветви” ойратов 15—16-го вв. представляли собой уже не этнические общности, а фактические удельно-феодальные государственные образования, фамильные владения отдельных групп кочевых феодалов. Таким образом, наследственные правители кичились древностью и знатностью своего происхождения и свято хранили память о своих родословных, о своем родстве и племени, чего нельзя сказать о простых кочевниках-ойратах. Основная масса людей “черной кости” сформировалась на протяжении длительного исторического периода в результате смешения различных этнических групп и, возможно, называла себя в зависимости от того, под властью правителя какого улуса или хотона она находилась: дербетами, торгутами, джунгарами и т.д.
В таком положении были заинтересованы сами правители улусов, в руках которых сосредоточивалась вся политика экономической и политической власти над массой рядовых кочевников. С другой стороны, определенная общность происхождения, территории, диалекта, обычаев, исторической судьбы в условиях кочевого скотоводческого общества тоже в какой-то мере способствовала сохранению этой псевдородоплеменной организации общества, появлению своеобразной идеологической надстройки, а также процессам этнической консолидации ойратской калмыцкой народности. В 1608—1609 гг. дербетовский Далой-тайша и торгутовский тайша ХО-Орлюк со своими подвластными дали приказ о принятии русского подданства и получили право сводного кочевья. Присяги, данные калмыцкими тайшами и их улусными людьми на подданство России, положили только начало добровольному вхождению калмыков в состав Российского государства. Это вхождение проходило в течение полувека. За это время калмыки прошли долгий и трудный путь от берегов Иртыша до Яика и Волги, где окончательно поселились в 50-х годах 17-го века. Весной 1655 года калмыцкие послы недалеко от Астрахани дали присягу и подписали грамоту о вечном послушании — ходить с русскими людьми против неприятелей России.
Калмыцкое поселение составляли улусы, которые, в свою очередь, делились на более мелкие уделы — хотоны. Возглавлял улус нойон, хотон управлялся зайсангом. Все они относили себя к категории “людей белой кости” (Цаган ясн), основная часть калмыков называлась “людьми черной кости” (Хар ясн). Господство калмыцких нойонов, ойратских и монгольских ханов и тайшей надежно охранялось Степным уложением. Таким образом, в пределах юго-востока России сложилось государственное образование калмыков с постоянной территорией кочевий, ярко выраженными чертами монархической власти.
ТРИ ПОТРЯСЕНИЯ
П о договору с Российским государством калмыки обязывались защищать юго-восточные границы от внешних врагов. Калмыцкий народ выполнял свои обязательства, что многократно отмечалось русской дореволюционной историографией: достаточно вспомнить участие калмыцких полков в походах Петра I, в отечественных войнах 1812 и 1941 годов... Но интриги извне и внутри, большие человеческие потери в войнах России вынудили Убуши-хана в 1771 году призвать большую часть калмыцкого народа уйти на свою прародину — в Джунгарию. Конечно, уход большей части калмыков ужесточил политику со стороны царской России. Было упразднено Калмыцкое ханство, но вместе с тем калмыцкий народ, имея большие права, чем те, которые получил в советское время, смог восстановить свою численность.
Второе демографическое потрясение в истории калмыков совпало с периодом гражданской войны и послевоенными 20—30-ми годами, существенно сократившими калмыцкую народность. С другой стороны, бегство за границу калмыцкой знати привело к образованию небольших калмыцких диаспор во Франции и Америке.
Третье, самое страшное потрясение наш народ претерпел в 1943—1957 годах, когда за 24 часа 28 декабря 1943 года был собран под кодовым названием “Улусы” и насильственно рассеян по всему востоку страны, вплоть до Ямала и Дудинки, утратив свою государственность и территорию.
Унизительно и несправедливо, что огульные обвинения во всеобщей измене и предательстве приходится опровергать фактами. 110-я Калмыцкая кавалерийская дивизия в июле 1942 года в боях за Дон прикрыла отступление 51-й и 37-й армий, выдержав арьергардные бои с механизированными гитлеровскими частями. Затем, переформировавшись в районе Моздока, прошла с успешными боями по Северному Кавказу в составе Кубанского и Донского кавалерийских корпусов. Первые красноармейцы, упомянутые в берлинской прессе за “сумасшедший” героизм, были калмыками, 22 из которых к концу войны стали Героями Советского Союза.
“ОТКУДА? ЧЕЙ?”
П утешествуя в прошлое, без сомнения, героическое и горькое, обнаруживаешь ту травму, нанесенную нашему народу тремя потрясениями, видишь, откуда с очевидно тяжкой необходимостью распространился исходный импульс последующих изменений, превосходным образом отражающий современный менталитет калмыков — это ассимилятивность и толерантность, элементы традиционной культуры (обряды, танцы, песни, национальные блюда, народное ремесло) и восприятие русской культуры. Калмыки лучше знают русский язык, нежели свой родной, историю свою знают только в общих чертах. Еще одно свидетельство — открытый институт брака, который не имеет ортодоксальных стандартов (запрета на межнациональные браки).
Отмирает моральный аспект улусизма, потому как нет одиозного анахронизма в области человеческих отношений между калмыками. Лояльность улусных групп (торгуты, дервюды, бузавы) друг к другу образуют сплав, содержание которого не разлагается на составные компоненты. Реальность, которую я вижу, представляет собой сеть невидимых связей из отношений друг к другу — близости, симпатии или антипатии, родственных, семейных, любовных связей. Причем они кажутся тем реальнее, чем лучше структурировано социальное, экономическое, политическое пространство калмыков и чем мельче составляющие его организационные единицы. Установки определенных позиций в социальном пространстве калмыков сегодняшнего времени предполагают приспособление калмыка к данной ситуации. Это качество можно назвать “чувством своего места”. Иногда оно приводит к тому, что так называемые “простые люди” довольствуются своим положением, а остальные держат дистанцию, “ценят себя” и не допускают фамильярности. Замечу, что подобное поведение может быть совершенно неосознанным и часто принимает форму застенчивости или высокомерия.
В сегодняшней действительности принадлежность к тому или иному хотону и улусу, знатные родовые корни представляют собой реальность гипотетически. Возьму за факт негативную ситуацию, сложившуюся в бывшем Верховном Совете Республики Калмыкия — Хальмг Тангч в конце 1991 года. Тогда впервые проходили выборы президента Калмыкии, борьба за правление шла между предсовмина Б.Ч.Михайловым и председателем Верховного Совета В.М.Басановым (ныне консулом РФ в Монголии). Так, Владимир Басанов представлял группу дервюдов, а Батыр Михайлов (являющийся сейчас главой Калмнефти) — торгутов. Оба вели не вполне корректную борьбу, оба апеллировали к своим кланам. В итоге оба получили поражение. При выборах главы Верховного Совета один кандидат заявил с трибуны: “Я прошу меня поддержать: у меня жена торгутка, а я дервюд”. За него отдали голоса 5 депутатов из 138 присутствующих. Так, модели объектов мышления “кеняхьня”, “альк газра”, т.е. чей, откуда, создаваемые в общении между калмыками, объясняют желание узнать — может, есть общие знакомые, родственные корни, которые значатся до “седьмого колена”. Но не всегда они влияют на восприятие политики. Земляки безмолвно подчиняются необходимости свести до минимума издержки и риск последующих улусных тенденций и поэтому намеренно избирают форму коммуникации. Калмыков сегодня можно разделить на группы не только по критериям территориальным и родственным, а, например, эмоциональным, нравственным и т.д.
Сегодня повседневность требует реконструировать народную культуру, культуру “маленьких” людей, которая благодаря определению отношения человека к самому себе и к своему окружению не позволит осложнять действительность значительному числу людей. Таким образом, две функции улусизма — поддержание порядка и изменение порядка — две стороны одной медали.
Сегодня представления об улусизме, о межнациональных отношениях вплетаются в нравственные оценки деяний, поступков, нововведений. В этом случае на их результаты действуют влиятельность человека, богатство, наличие 2- и 3-этажного дома, депутатский статус.
“ЗАКОН КИРСАНА”
И зменения в содержании улусизма очень чутко уловил Илюмжинов. Баллотируясь в президенты республики в 1993 году, он обнадежил и очаровал народ предвыборными обещаниями: “Богатый президент — неподкупная власть”, “Всем поддержавшим меня дам по 100 долларов”.
Он начал свою предвыборную кампанию с выступлений против размежевания нации, призывал собрать все кланы, все народности Калмыкии в один кулак. Илюмжинов не поленился объехать все совхозы, он расположил к себе и чабанов, и предпринимателей. Богатство, которое должно наступить при его власти, Илюмжинов растолковывал бесхитростно: каждому пятому жителю Калмыкии — “мерседес”, каждому чабану — сотовый телефон для переговоров из стоянки в степи со всем миром. Дальше — директор магазина станет владельцем этого магазина, председатель совхоза получит свой совхоз в собственность.
Опомнились поздно. До выборов оставалось несколько месяцев, когда вспомнили о 12 миллиардах рублей из федерального бюджета, растворившихся вместе с банком “Степь” — его в 1992 году основал Илюмжинов, чтобы построить новую шерстомойную фабрику. Фабрика, естественно, не построена. Служебное расследование, проводимое депутатами Верховного Совета России, завершилось вместе с октябрьским кризисом в 1993 году — все документы по банку “Степь” из Белого дома исчезли.
Но опомнились не все, только интеллигенция Калмыкии. Они выдвинули своего кандидата — генерала Очирова. На выборах 93-го года он “взял” 35% голосов, которые против 62%, отданных за Илюмжинова, не весили ничего. Сельскохозяйственная республика, занимающаяся скотоводством, которое исторически являлось основным занятием калмыков, сегодня пришла в упадок. Калмыцкий народ всегда считали переделывателем пропадающей травы в живой скот, а калмыцкую степь — надежным и богатым конным и скотным двором для России. Современное административное и экономико-политическое понятие — Республика Калмыкия — очень слабо интересует Центр. Исторически так сложилось, что, в частности, наша республика полностью зависит от политической, экономической, национальной задачи, тактики и стратегии “старшего брата”. Грустные реалии безвластия и стагнации в российском обществе и в его руководстве отражает уродливая сущность правления “хана” Илюмжинова. Пользуясь неписаным правилом: “Что позволено Юпитеру, то позволено Бычкам”, Илюмжинов узурпировал власть, продлив себе полномочия якобы всенародными выборами. Не стесняясь, Илюмжинов заявлял в российских СМИ, что он сможет сделать какие угодно выборы.
За счет чего сложился его образ богатого человека? В первую очередь, за счет предприимчивости молодого президента. С началом приватизации Илюмжинов основал чековый инвестиционный фонд со скромным названием “Калмык и Я”. В этом ЧИФе осели ваучеры большинства калмыков. Стоит ли говорить, что на своих прежних владельцев ваучеры не “работают”? Другое “детище” Илюмжинова — коммерческое предприятие “Калмыцкая корпорация”, в которую входят два мясокомбината республики, молочный завод, домостроительный комбинат, завод железобетонных изделий и “Калмнефтепродукт” — собственно, вся промышленность республики, на 100% зависящая от субсидий России.
Так же приватизировал под себя Илюмжинов и всю исполнительную вертикаль — эту возможность дает ему Степное уложение (Основной закон) Калмыкии, принятое в 1994 году в день рождения президента. Оказавшись во главе Калмыкии, он реорганизовал все министерства в департаменты при Администрации президента. Статус министерств сохранился лишь у Министерства промышленности и Министерства сельского хозяйства, что, впрочем, не так принципиально — исполнительную власть в Калмыкии возглавляет президент.
Степное уложение, вообще, очень интересный документ, замечательная иллюстрация регионального сепаратизма и своеобразной региональной демократии. Если в России огромное недовольство “красной” оппозиции вызывают статьи Конституции о взаимных сдержках президента и парламента и о праве президента после соблюдения определенной процедуры парламент распустить, то в Степном уложении все решается гораздо проще. Статья 24 гласит: “Президент Республики Калмыкия может досрочно распустить Народный хурал (парламент), если он не обеспечивает стабильности в обществе”. Понятие стабильности и критерии степени ее обеспеченности в Степном уложении отсутствуют. Их, судя по всему, будет давать президент сообразно случаю. Хотя, я думаю, вряд ли возникнет необходимость роспуска Хурала — состоящий из 27 человек, он на треть при этом назначаем президентом. В Степном уложении, правда, про эту треть ничего не написано, есть ссылка на законодательство, которое определяет порядок формирования и полномочия Народного хурала.
Статья о президенте — его полномочиях, компетенции, о порядке назначения и проведения выборов, вступления в должность и истечения полномочий президента — тоже отсылочная. Все эти вопросы регулируются республиканским законодательством (которое создается “ручным” парламентом).
Из полномочий президента, не вошедших в Степное уложение, — право назначать своих представителей во все административно-территориальные единицы Калмыкии. Институт представителей президента образовал еще одну, помимо исполнительной, законодательной и судебной, властную и могущественную вертикаль, в Степном уложении не прописанную. При том, что в Калмыкии провозглашен принцип разделения властей, на практике ситуация совершенно иная. Пример — Элиста, где посты мэра, главы городского законодательного собрания и представителя президента по городу занимает один чиновник по фамилии Шамаев.
Что в этой ситуации, очень похожей на крепостную структуру восточной деспотии, ждет Калмыкию?
Взрывная сила конфликтов, которые, как правило, возникают в области распределения власти? Но пассивная и не влиятельная роль оппозиции демонстрирует, что никакого социального взрыва может и не быть. Активные люди в Калмыкии образуют малые группы объединения земляков на конкретной основе (поддержка одного из кандидатов на выборах, российских или местных, создание бизнеса, команда президента и т.д.). Но дальнейшее вливание новых лиц может происходить не по принадлежности представителя хотона или улуса и родственных отношений, а по критериям компетентности, влиятельности, наличия хороших связей в российских властных структурах. У нас чрезвычайно низкий накал политических дискуссий среди калмыков, а установка любого российского человека — “Я начальник — ты дурак” — дает власть над простыми людьми “маленьким царькам”: директорам совхозов, представителям президента в калмыцких районах и всяким другим начальникам. Эта ситуация нейтрализует роль гражданина, отделяет его от процесса принятия гражданской позиции. Этнические и исторические корни народа дают о себе знать, мне кажется, и сейчас. Идеология маленького человека, “людей черной кости” заставляет молчать и смириться. Это воспринимается как национальная добродетель — послушание. Кажется, и сам Кирсан Илюмжинов готов сменить свой имидж и из яркого, молодого, богатого превратиться в человека умеренного, лояльного, в общем, что называется, “не светиться” на общероссийском небосклоне. В республике — тишина, никого и ничего не ждут, в свои силы не верят, мы как бы на самом деле “халимаки” — отпавшие и оставшиеся позади.
Собственными силами с политическим и экономическим кризисом Калмыкии не справиться. Изменения в республике можно связать только с одним — быть может, Россия обратит внимание на положение в одном из своих субъектов, хотя бы из-за судьбы денег из федеральногно бюджета, которые идут в Калмыкию. Иной путь — остаться жить по законам Кирсана.
http://win.www.roline.ru/sp/iet/eurasia/june97/ubushaev.rhtml
Евгений