>Итак. Я почти полностью почти разделяю Вашу точку зрения: правду пишет Буденый. "Почти" - потому что есть нюансы.
Я думаю, что следы истины есть как у Жукова, так и у Буденного. Впрочем также как и следы искажений действительных событий.
>Буденому неизвестно (Вам тоже) ЧТО произошло днем 21 июня такого, что Сталин сам вызвал генералитет и объявил о том, что завтра начнется война.
>Версия с перебежчиком(-ами) и посольством Вас не устраивает.
Почему же? Версия с перебежчиком в интерпретации уважаемого Исаева не устраивает по времени. Перебежчик задержан у границы в 21 час, а Жуков и Тимошенко еще до этого момента выезжают к Сталину.
А вот версия того, что Молотов в 18.27 сообщил Сталину об информации, полученной от нашего агента в немецком посольстве, мне представляется вполне правдоподобной. После чего Сталин собрал именно тех людей, которых считал при этом нужным.
Причем среди приглашенных не оказалось Жукова. Чем это можно объяснить? Да только тем, что начальнику ГШ было поручено подготовить Директиву, чем он и занимался в своем кабинете. В 20.15 Директива еще не готова и Сталин отправляет Тимошенко, чтобы тот дал Жукову новую вводную, которая была выработана на совещании с 19.05 до 20.15. В 20.50 Тимошенко на этот раз вместе с Жуковым возвращается к Сталину, где вырабатывается консенсус.
>Ну а в пользу того факта, что ни Молотов, ни Берия, ни Меркулов, ни Голиков ни Димитров не передавали Сталину такой информации говорит тот факт, что на встрече Сталина с генералами этих людей в самом начале НЕ БЫЛО. Буденый о них точно не пишет.
Тоже нашли источник информации – неопубликованный дневник Буденного. Есть журнал посещений кабинета Сталина, из него известно, что Молотов пришел к Сталину в 18.27, А Ворошилов, Берия, Тимошенко… - в 19.05.
>Остается, увы, версия событий в изложении Жукова. Которая подтверждается кстати, и Директивой 1 (и предварительным текстом и правками). Которая говорит о том, что даже на момент ее подписания у Сталина не было никакого сверхъестественного сообщения, заставившего его поверить в войну завтра.
Поверить, что война возможна уже летом 1941 года, Сталина заставила целая совокупность фактов, и произошло это еще в середине мая 1941 года. А вот поверить, что немцы собираются начать войну в ближайшие дни и даже часы, по-видимому, заставили сообщения: о мобилизации в Румынии и Венгрии, факты массового отъезда сотрудников немецкого посольства вместе с семьями и, наконец, сообщение нашего агента из немецкого посольства о том, что нападение состоится 22-23 июня. Ничего сверхъестественного в этом сообщении не было, однако именно оно и явилось той последней каплей, которая говорила, что времени уже не осталось.
