От Voice Ответить на сообщение
К All Ответить по почте
Дата 04.02.2007 18:27:30 Найти в дереве
Рубрики Флот; Версия для печати

Корабли умирают не в море



На днях в Петербурге скоропостижно скончался бывший командир дивизии атомных подводных лодок, участник первых советских морских ядерных испытаний, 79-летний контр-адмирал Иван Николаевич Паргамон. Это человек, который своими глазами видел, «как может грохотать и гудеть земля под ногами, как неведомая сила ударной волны сметает все на своем пути, а световое излучение сжигает объекты и корабли-цели», умер не от болезни – сердце моряка не выдержало унижения и несправедливости.

Граждане этой страны делятся на: четных и нечетных. И все это не имеет никакого отношения ни к арифметике, ни к армейскому:«На первый, второй, рассчитайсь!» Под словом «четные» мы понимаем тут тех, кого чтут, то есть, тех, кого учли, о ком знают и помнят. Четные начинаются с судьи федерального значения - он получает пенсию в 45 тысяч рублей ежемесячно.

Все другие четные, что выше судьи, получают совершенно не те деньги. Они получают такие деньги, что деньги судьи покажутся вам просто небольшим авансом перед законной получкой.

А нечетные? А нечетные - это все прочие. Они получают, как в статьях уголовного кодекса – от трех до пяти. А почему? А потому, что они нечетные - им числа нет. Видимо, к нечетным относился и ветеран подразделения особого риска, бывший командир дивизии атомных подводных лодок контр-адмирал Иван Паргамон.

В тот день он отстоял километровую очередь в военкомате, в который в последнее время ходил, как на работу. Он был каким-то там по счету в списке из более чем пяти сотен таких же, как он.

Это была очередь на получение компенсации к военной пенсии за период 1995-1998 года - 30 тысяч полновесных и неконвертируемых российских рублей. В этой очереди по всей Руси Великой стоит шесть с половиной миллионов человек. Примерно столько же в ней не стоит, потому что не надеются достоять.

Но адмирал достоял, потому что не привык сдаваться. Не учили его этому. Его учили стойко переносить, стоять и стоять, и в гром, и смерч, и в стужу, и в пекло. Стоять, а потом получать награду за стояние.

Но когда он достоял, то выяснилось, что в компенсации ему отказано. Вот этого сердце адмирала не выдержало. Был нарушен порядок: достоял - дай.

А ему не дали.

Он вышел из военкомата, дошел до Театральной площади, где ему стало плохо. «Скорая» ничего сделать не смогла. С ней, со «Скорой», такое часто случается.

Ивану Николаевичу было 79 лет от роду, и был он орденоносцем и настоящим моряком. На похоронах его наверняка будет присутствовать комендантский взвод и будет салют - по три холостых выстрела на каждый ствол.

Уж с этим-то, полагаю, у нас на родине пока полный порядок.

Александр Покровский,
Читайте материал в газете «Ваш тайный советник» за 05.02.2007
http://www.fontanka.ru/2007/02/01/028/
04/02/2007 08:00


Контр-адмирал И. Паргамон ветеран-подводник и ветеран подразделений особого риска

ПОДВОДНЫЙ АТОМНЫЙ ВЗРЫВ
В пятидесятые годы мне посчастливилось командовать боевым "Ленинцем" Б-22. Лодка в годы войны одержала семь побед и стала Краснознаменной. А в 1956 году ее перевели в разряд опытовых, и наследующий год вместе с однотипной Б-20 мы приняли участие в испытании атомного оружия на Новоземельском полигоне.
Здесь в губе Черной впервые проводилась стрельба торпедой с ядерной боеголовкой по группе надводных и подводных кораблей...
Наши обе "букашки", еще четыре подлодки и группа некогда боевых кораблей и транспортов изображали цели.
Эсминец "Грозный" стоял на бочках в центре всех кораблей и судов, расставленных по диспозиции.
Стрельба торпедой осуществлялась с перископной глубины из кормового торпедного аппарата ПЛ С-144 (613 пр.), так, чтобы лодка после выпуска торпеды могла сразу без разворота уходить быстро из точки залпа в открытое море. Командовал "эской" капитан 3 ранга Г. Лазарев, удостоенный позднее за такую стрельбу ордена Ленина. Моей Б-22 была поставлена особая задача: надлежало лечь на грунт на глубине 60 м в расстоянии 600 м от эпицентра взрыва и испытать на себе и загруженных в отсеки подопытных животных (собака и овца) результат подводного атомного взрыва.
Положить подлодку на грунт без экипажа дело непростое. У меня уже был первый опыт участия в атомных испытаниях на ПЛ "С-19" в 1955 году, но тогда она была в надводном положении.
В этот раз на Б-22 провели ряд работ и установили специальные устройства, позволявшие заполнять главный балласт и продувать его с мостика, а также поднимать лодку (в случае затопления) киллектором.
Через несколько дней все было готово. Поставлены четыре якорные бочки, на которые завели стальные тросы с подлодки. За несколько дней до начала испытаний мы отработали покладку на грунт, в течение суток лежали на глубине 60 метров, устраняя всякие погрешности, связанные с нарушением герметичности прочного корпуса. После всплытия с грунта приняли воду в быструю и уравнителыную цистерны, для придания лодке отрицательной плавучести. Провели также совместную тренировку с водолазами, отработали взаимодействие с экипажем киллектора при подъеме лодки с грунта. В последнюю очередь приняли на лодку и разместили по отсекам подопытных животных. Они должны были вместо экипажа воспринимать на себя все последствия атомного подводного взрыва. Дальше началась наиболее сложная и интересная часть подготовки к последнему этапу испытаний.
Был снят с лодки экипаж, кроме меня, командира, инженер-механика старшего лейтенанта В. Свинарева и командиров отсеков. Мы временно остались на лодке для окончательной проверки отсеков, герметизации аккумуляторных ям и других систем и трубопроводов. Получив доклады командиров отсеков и удостоверившись во всем лично, я отправил на подошедший киллектор командиров отсеков. Находясь на мостике мы с командиром БЧ-5 при помощи специальных манипуляторов открыли кингстоны, затем клапана вентиляции средней группы. Лодка погрузилась по уровень палубы. После заполнения концевых групп цистерн главного балласта с механиком перешли на киллектор. Лодка начала медленно погружаться, киллектор потравливал заведенный на ПЛ дополнительный трос, для исключения удара ее о грунт.
Спустили водолаза, он убедился в нормальном положении нашей субмарины. С палубы, киллектора мы удрученно смотрели на место, где скрылась наша красавица, о существовании которой теперь подтверждали только натянутые с бочек швартовые стальные концы. Мысленно прощались с повидавший многое и ставшей родной лодкой. Надежд, что она уцелеет от ядерного взрыва, ни у кого не было.
Но этого не произошло, наши пессимистические прогнозы, к счастью, не оправдались. Но об этом позднее. А пока экипаж разместился в береговом палаточном городке в ожидании времени "Ч".

Ожидать пришлось недолго. К назначенному времени "Ч", как и в 1955 году, прибыл на защищенный наблюдательный пункт, откуда впервые увидел через оптические окуляры, что такое ядерный подводный взрыв.

Поверхность воды в районе нахождения кораблей-целей вдруг вздыбилась, донесся мощный гул и грохот, после чего в воздух взлетели раскаленные обломки надстроек эсминца "Грозный", и корабль мгновенно затонул. Такая участь постигла и другой эсминец - "Разъяренный". Его командир, капитан 2 ранга А. Петерсон, горестно вздохнул и вытер набежавшую слезу. Имея большой дифферент на корму корабль быстро ушел под воду, унося с собой и ту живность, что была на его борту. Большинство других кораблей и подлодок также были разрушены или сильно повреждены. Меня интересовала судьба нашей лодки. Что с ней? Как выдержала гидравлический удар от взрыва, погибла или нет? Узнали мы это только после её подъема и доведения до допустимых норм радиационной обстановки на полигоне и на ПЛ.
Через, несколько дней, с улучшением радиационной обстановки, аварийную группу лодки, которую возглавляли я - командир ПЛ - и командир БЧ-5, на киллекторе доставили к месту покладки лодки на грунт.
Никаких признаков гибели ее не обнаружили. Спустили водолаза. Вскоре от него получили доклад о нормальном состоянии корпуса. Им был заведен подъемный трос. После подъема водолаза начали подъем лодки с помощью киллектора. Лодка легко оторвалась от грунта, и вскоре ее рубка появилась на поверхности. Мы с командиром БЧ-5 перешли на палубу ходового мостика, где была станция управления продуванием главного балласта. Выполнив необходимые манипуляции, продули весь главный балласт, цистерну быстрого погружения. Лодка всплыла в крейсерское положение, отдраили верхний рубочный люк, предварительно сняв давление в отсеках. Доступ внутрь прочного корпуса был открыт, я и механик спустились в лодку в средствах химзащиты, обошли все отсеки и убедились, что они сухие, в трюмах наблюдалось незначительное количество воды, устройства всех механизмов были в исправном состоянии. Животные были в здравом состоянии и радостными звуками "приветствовали" нас. Санитары тут же поместили их в мешки и перенесли на палубу киллектора.

Отведенное время нахождения в зоне радиационного заражения истекло. Мы провентилировали отсеки и задраили все забортные отверстия. затем перешли на буксир для перехода в палаточный городок.
Через двое суток экипаж лодки в полном составе перешел на свой корабль. Привели все отсеки в порядок, зарядили аккумуляторную батарею, пополнили запасы топлива, воды, продовольствия.

Выполнили контрольный выход в море, где проверили все средства движения на различных режимах хода, навигационные средства, радиосвязь, рулевые устройства.
Завершился контрольный выход дифферентовкой и погружением на глубину 60 метров. Результаты выхода оказались положительными. Корабль был готов к переходу в Северодвинск.
submarine.id.ru