Почему 60 лет назад гестапо не помешало уничтожению Вильгельма Кубе?
Двадцать пятого сентября 1943 года издававшаяся в Минске коллаборационистская «Беларуская газэта» вышла с траурным сообщением за подписью начальника СС и полиции в генеральном округе Белоруссия группенфюрера Готтберга:
«В результате гнусного покушения подлых еврейско-большевистских убийц пал жертвой в ночь с 21 на 22 сентября 1943 г. генеральный комиссар гауляйтер Кубе, президент в резерве командного состава, майор запаса, кавалер Золотого почетного знака НСДАП и Креста за военные заслуги I степени.
В лице Вильгельма Кубе мы потеряли боевого друга и заботливого начальника. Мы, национал-социалисты, скорбим о верном последователе фюрера и честном, всегда готовом прийти на помощь боевом товарище».
Сообщать о гибели «прокуратора» Беларуси лишь на четвертый день — это для газеты непрофессионально. А вот советские СМИ сработали оперативно:
«Женева, 22 сентября. ТАСС. В Берлине официально объявлено о том, что в Минске прошлой ночью убит ставленник Гитлера — «генеральный комиссар Белоруссии» Вильгельм фон Кубе, как известно, снискавший себе своими кровавыми расправами над белорусским населением и своими грабежами мрачную славу одного из самых жестоких гитлеровских палачей».
Уже на следующий день в «Красной звезде» вышла статья Ильи Эренбурга, где перечислялись злодеяния наместника фюрера. Статья завершалась так: «Он думал прожить в этой сказочной стране еще много, много лет. Но белорусы думали иначе. Берлин кричит: «Кто убил господина генерального комиссара?». Его убил народ, и вся наша Родина прославляет неизвестного мстителя».
Эренбург исключительно точно угадал мечту Кубе «прожить в этой сказочной стране еще много, много лет». В рейхе у него остался личный враг — Мартин Борман, после интриг с которым в середине 1930-х гауляйтер угодил в концлагерь. Но фюрер не забыл про Вилли — старого товарища по партии! Государственный советник и депутат Рейхстага, а по совместительству публицист и драматург, Вильгельм Рихард Пауль фон Кубе был вызволен из лагеря и получил в сентябре 1941-го хлебную должность в Вайсрутении-Белоруссии — одном из генеральных округов новоприобретенного Остланда.
Элементарно хотелось жрать гауляйтеру. Надо было жрать самому и кормить двоих детей от первого брака, троих от второго, а кроме того молодая, на двадцать лет моложе, супруга Анита носила во чреве шестого потомка Вильгельма Кубе. На склоне карьеры, да и жизненного пути в целом, хотелось покоя и умиротворенности — подальше от чиновного Берлина. Виделось сентиментальному фашисту уютное поместье под Минском, тучные стада и нивы, смирные поселяне и поселянки, а над всем он — мудрый гражданский правитель Вайсрутении.
К печали старого пошляка, не все его мечты сбывались. Да, вселился в богатое поместье Лошица. Да, наличествуют тучные стада и нивы. Однако здешние поселяне и поселянки, имея наружность почти арийскую, глядят почему-то исподлобья. А кроме того — проклятый еврейский вопрос, который приказано решить «окончательно». Да вдобавок конфликты с военно-полицейской администрацией, которая беспардонно влазит в дела гражданского правления, портит гауляйтеру сон и пищеварение. И вновь строит козни подлец Борман...
В Национальном архиве Республики Беларусь хранится документ, датированный маем 1942 года: отчет Альберта Гоффмана, специального уполномоченного канцелярии НСДАП (нацистского ЦК), который по указанию рейхсляйтера Бормана приезжал в Минск, чтобы по партийной линии разобраться в «сигналах» на Кубе. Поясним их суть.
Художественный фильм 1958 года «Часы остановились в полночь» содержит эпизод, где Кубе раздает конфеты детям, отправляемым на смерть. Признаться, думалось нам одно время, что это нечто вроде «сгущающего» приема режиссера Николая Фигуровского. Но, оказывается, именно так и было в оккупированном Минске.
Среди прочего в отчете Гоффмана описывается то, как гауляйтер присутствовал на массовом расстреле в минском гетто, и его «чувства» были оскорблены криками ужаса и рыданиями жертв. Гоффман докладывал в Берлин: «Кубе признает, что у него проявилось человеческое сочувствие: наиболее громко рыдающему ребенку он дал 3-5 конфет и потребовал, чтобы такого рода акции проводились вне города».
Действительно безобразно, когда на глазах у детей расстреливают их сверстников, а потому — «На, мальчик, конфетку».
Партийное разбирательство с гитлеровским наместником выявило также «факты его попоек» с представителями национал-белорусской интеллигенции.В отчете Гоффмана излагается, как Кубе пригласил однажды на обед артистов балета: «Дама <...> пожаловалась ему, что ее одежда совершенно истрепалась, в особенности белье. Кубе отдал распоряжение своему ландрату из имеющегося имущества подарить даме комбинацию».
«Из имеющегося имущества» — это не из шифоньера Аниты, а со склада награбленного (преимущественно в гетто) добра, который был устроен в здании оперного театра. Хозяйственные супруги Кубе регулярно посещали склад, рылись в вещах убитых и забирали понравившееся. Не бесплатно — орднунг! — платили какие-то символические суммы. Об этом есть персональные записи в сохранившихся расходных книгах.
Вот такая «неоднозначная» личность правила нашим краем шестьдесят лет назад. Правила до тех пор, пока гауляйтер не был «заказан». Кем?..
Апокрифические произведения советской эпохи о подвиге подпольщиц Елены Мазаник и Марии Осиповой отличаются тем, что в них крайне выборочно цитируются документы. И никогда не публиковался целиком главный, на наш взгляд, документ — отчет т. н. «Большой особой комиссии» полиции безопасности о расследовании убийства Кубе.
Прежде всего феноменальной выглядит его дата: 29 сентября 1943 года. Вдумаемся, с момента покушения проходит всего неделя, а Берлину уже представлено многостраничное обстоятельное расследование, в котором, за исключением некоторых малосущественных деталей, все соответствует истине. Отображена структура подпольной организации, изложена масса подробностей организации покушения — вплоть до того, что упомянут тайный партизанский аэродром, с которого Мазаник вывезут в Москву. Приведем два примечательных абзаца:
«В процессе тщательного опроса агентуры выяснено, что Мазаник, несмотря на то, что поддерживала отношения с немцами, видимо, в разведывательных целях, слыла отъявленной противницей немцев (здесь и далее выделено нами — С.К.).
Так, недавно она заявила своей подруге о том, что гордится тем, что является русской, и что русским при советской власти жилось много лучше, чем при немцах. Далее было установлено, что ее муж работал шофером в НКВД в Минске. Она сама заявила одному нашему агенту, что прежде являлась служащей центрального аппарата НКВД. Таким образом, предположение о том, что только Мазаник может быть убийцей, стало определенным...».
Обратимся к фактам довоенной биографии Елены Мазаник. Из протокола ее допроса, который 21 октября 1943 года произвели в Москве нарком госбезопасности СССР Меркулов, его заместитель Кобулов и начальник разведуправления генштаба Красной Армии Кузнецов: «Расскажите, где вы работали до оккупации немецкими войсками Минска?» — «С 1931 года вплоть до начала войны трудилась официанткой по обслуживанию руководителей Компартии и правительства Белоруссии: с 1931 по 1935 годы — в столовой Совнаркома; затем до 1939 года в доме отдыха Совнаркома Белоруссии, а с 39-го — в столовой ЦК КП(б)Б. По линии НКВД работал мой муж — Тарлецкий Бронислав Антонович. Он был шофером».
В минском СД обо всем этом прекрасно знали — постаралась сеть «доверенных лиц», т. н. фауманов. Сытой жизни Елены Мазаник, одинаково благополучной и при Советах, и при немцах, завидовали многие и оттого стремились напакостить ей доносами. А каковы выводы немцев?..
Ну, допустим, что глупый Вильгельм Кубе в своих заигрываниях с «туземцами» дошел до крайности и решил тщеславия ради обзавестись прислугой из прежнего штата хозуправления ЦК КП(б)Б. Мол, раньше эта гладкая смазливая бабенка подавала суп большевистскому вождю Пономаренко, а теперь прислуживает ему. Колониальная экзотика!
Но ведь у минского начальника III отдела (СД) полиции безопасности гауптштурмфюрера СС Артура Вильке и у начальника IV отдела (гестапо) доктора права Георга Хойзера имелись конкретные должностные инструкции. Первый занимался идеологией, настроениями населения и превентивным выявлением противников нацизма, а второй — их физическим уничтожением. Люди с черепом на фуражке плевали на авторитеты и могли арестовать любого — хоть самого гауляйтера. Могли и обязаны были арестовать Елену Мазаник, но зачем-то не арестовывали...
Смоделируем такую ситуацию: перед войной сексоты НКВД доносят, что подавальщица в столовой ЦК КП(б)Б напропалую ругает Советскую власть, рассказывает, что при белопольской оккупации ей жилось много лучше. Далее устанавливается, что ее муж работал шофером в дефензиве, а сама она заявляет агенту НКВД, что прежде являлась служащей центрального аппарата польской разведки. Нарком внутренних дел БССР товарищ Цанава обо всем этом знает, но ничего не предпринимает. Очевидно, ждет, когда подавальщица подсыплет стрихнина в борщ первому секретарю ЦК товарищу Пономаренко. Ждет, чтобы поставить свою подпись первой под некрологом и самому занять пост Пономаренко. Именно так и произошло с начальником СС и полиции генерального округа Куртом фон Готтбергом.
Что, совсем уж дураки работали в СД и гестапо? Или все же так: подозревали о готовящемся покушении, но не препятствовали по той причине, что надо было чужими руками убрать нацистского «диссидента»?.. В оперативных разработках подпольщиков Кубе проходил под кличкой Кабан. Похоже, что осенью 1943 года немцы отправили это «животное» на заклание с тем, чтобы после поражения в Курской битве иметь повод ужесточить оккупационный режим в ближнем тылу, развернуть новый виток геноцида против народа Беларуси.
Значит ли это, что Вильгельм Кубе был «хороший»? Да, в начале 90-х кое-где у нас делались попытки если не обелить гауляйтера, то хоть как-то его «очеловечить» — через семью, через занятия литературой, через заигрывания с белорусскими националистами. И вот здесь приходит на ум параллель: Сталин и Бухарин.
Помните, как одно время у нас носились с реабилитацией последнего? Ах, душка Николай Иванович, ах, «совесть партии», ах, его тяга к возвышенному и способность при случае пустить сентиментальную слезу — вот какого замечательного человека уничтожил злодей Сталин!
Надо помнить, что был Бухарин прежде всего верным ленинцем, страстным идеологом бесчеловечного большевистского режима, и, по большому счету, у него самого руки в крови. А то, что пал он жертвой внутрипартийных разборок (намеренно употребляем слово из жаргона уголовников), так это не превращает Бухарина в праведника рода людского.
Примерно так и с гауляйтером Кубе. А то, что угощал он детишек перед казнью конфетами и одаривал местных актрисок бельем расстрелянных, делает эту фигуру еще гаже.
