Re: для блокадника...
>>Думаю, можно найти какие-то данные про персонажа. Странно однако, что текст этот не цитируется повсеместно, не предъявляется Зюганову и т.п.
>Смотрите статью по ссылке ув. Booker. Статья вошла в очень интересную книгу Натальи Козловой "Советские люди", правда тираж ее всего 2000 экз.
Я просмотрел статью, видел и рецензию Фрумкиной, вот выдержка про Рибковского:
Замечательный контраст дневниковым записям Подлубного представляет дневник партийного и профсоюзного работника Николая Андреевича Рибковского, который тот вел с 1940 по 1944 г. Эту главу Н.Н. Козлова назвала «Победитель: живущий в языке плаката». Записи Рибковского, встретившего войну уже зрелым человеком (он родился в 1903 г.), любопытны тем, что показывают тотальную зависимость жизни человека от той ступеньки официальной социальной лестницы, которую он занимал в данный момент времени. Рибковский окончил Высшую партийную школу в 1940 г. и к началу войны занимал весьма ответственный пост секретаря РК ВКП (б) в Выборге. Вместе с отступающими войсками Рибковский попал в Ленинград и оказался в блокаде, но не с правами и возможностями человека номенклатуры, а с продуктовой карточкой иждивенца, то есть обреченным на голодную смерть.
Видимо, он был вполне искренним партийцем, потому что хотел продолжать работать в парторганах Карело-Финской ССР. Судьба в лице ленинградского партначальства распорядилась иначе, и уже в декабре наш герой попал на работу в Смольный. И тут жизнь его меняется так, как если бы он попал на другую планету. Из его записей исчезают упоминания о соседях, рядом с которыми он пытался выжить осенью 1941 г. Весной 1942 г. Рибковский попадает в стационар горкома партии и подробнейшим образом описывает, чем его там кормят. Это поистине раблезианское изобилие поражает меня и сегодня, потому что ничего подобного я не видела не только во время войны, но и после нее, хотя с 1943 г. училась в школе с дочерьми тогдашних министров и крупных партработников, а потому попадала в их семьях за накрытый стол, то в чей-то день рождения, то в период совместной подготовки к экзаменам. Ранее мне не встречались документальные подтверждения слухов о балыке и копченостях, доставляемых в Смольный, в то время как ленинградцы вымирали целыми домами и улицами…
На основании сохранившегося в бумагах Рибковского письма от его сестры, пережившей оккупацию, и дневниковых записей — воспоминаний о родителях Козлова реконструирует не столь давнее прошлое нашего героя — типичного выходца из крестьян, получившего от партии и советского строя не только диплом ВПШ, но заодно и новую идентичность. Герой пишет с орфографическими ошибками, но все советские штампы им полностью освоены и притом обжиты изнутри. Товарищ Сталин упоминается даже в письме родным. Рибковский — образцовый советский человек, если не «винтик», то шестеренка. И культурен он тоже как советский человек: посетив Кировский Мариинский театр, он осознает, что таким образом «соответствует».
Замечу, что именно из людей этого типа, которые весь свой символический капитал получили буквально из рук «партии и правительства», формировался слой советской номенклатуры, от которой в стране зависело буквально все.
Конец цитаты.
Видно, что Фрумкина тоже заостряет на "раблезианском изобилии". Надо бы посмотреть весь текст дневника, похоже, что предлагаемые цитаты выбраны специальным образом.
Описание жратвы относится к стационару. Каков статус этого учреждения? Кто туда попадал? Любой, заплативший 50 рублей? Как часто? В общем, есть вопросы.
С уважением.
