Не лепо ли ны бяшет, братие, начяти старыми словесы трудных повестий о
полку Жоржеве, Жоржеве Жоржевича! Начати же ся той песни по былинамь
сего времени, а не по замышлению Бояню!
Жоржь ждет мила брата Тони. И рече ему буй-блер Тони: "Один брат, один
свет светлый ты, Жоржю! Седлай, брате, свои борзый авианосци, а мои ти
готови, оседлани у Кувейта напереди. А мои ти аглийци - сведоми кмети:
под трубами повити, под шеломы възлелеяны, боеголовка копия въскормлени;
пути имь ведоми, яругы имь знаеми, ракети у них напряжени, стволи
отворени, сабли изострени; сами скачють, акы серыи волци в поле, ищучи
себе чти, а президенту нефти".
Тогда Жоржъ возре на светел шаттл над Техасом и виде от него тьмою вся
своя воя прикрыты. И рече Жоржъ к дружине своей: "Братие и дружино! Луце
ж бы потяту быти, неже полонену быти. А всядем, братие, на свои борзыя
авианосци, да позрим синего Евфрату!" Спала президенту умь похоть, и
жалость ему знамение заступи искусити Евфрату великаго. "Хощу бо, -
рече, - ракети приломити конець поля иракскаго с вами, америкоси! Хощу
главу свою приложити, а любо испити шеломомь Евфрату".
Тогда въступи Жоржъ президентъ в злат самолетъ и поеха по чистому полю.
Солнце ему тьмою путь заступаше; нощь, стонущи ему грозою, птичь убуди;
свист зверин въста; збися Див, кличет верху древа - велит послушати
земли незнаеме, Евфрате, и Поморию, и Туреччине, и Кувейту, и
Палестиною, и тебе, техасский болван! А иракци неготовами дорогами
побегоша к Евфрату великому; крычат телегы полунощы, рци лебеди
роспужени.
Жоржъ к Евфрату вои ведет. Уже бо беды его пасет птиць по дубию; волци
грозу въерожат по яругам; орли клектом на кости звери зовут; лисици
брешут на черленыя щиты. О Техасская земле, уже за шеломянем еси!
Долго ночь меркнет. Заря свет запала, мгла поля покрыла; щекот славий
успе, говор галичь убудиси. Америкоси великая поля черлеными танки
прегородиша, ищучи себе чти, а Жоржю нефти.
Душевно -))) - Роман Храпачевский07.02.2003 15:24:41 (144, 335 b)
