Статьи о таранах в ВОВ и возможном применении в современных условиях
Герой Советского Союза гвардии подполковник Б. КОВЗАН
ТАРАН САМОЛЕТА
Современные самолеты по своей скорости и высоте полета далеко оставили позади самолеты периода Великой Отечественной войны. Если раньше истребители могли надежно действовать только в благоприятных метеорологических условиях, то сейчас они успешно выполняют свою задачу как днем, так и ночью в сложных метеорологических условиях. Для этого они имеют надежное пилотажно-навигационное оборудование и обеспечиваются наземными радиолокационными станциями, которые способны своевременно обнаружить воздушного противника и навести на него своих истребителей.
В годы минувшей войны, и тем более в ее начальный период, истребители были вооружены, в основном, пулеметами. Сейчас реактивные истребители имеют артиллерийское вооружение и реактивные снаряды. Все это позволяет истребителю своевременно перехватить противника и уничтожить его на дальних подступах к обороняемому объекту. Летчики, в совершенстве овладевшие самолетом и его вооружением, могут успешно вести воздушный бой с любым неприятелем.
Далее, если раньше отдельные прорвавшиеся бомбардировщики противника не представляли большой опасности, то сейчас даже одиночный самолет может оказаться носителем атомной бомбы, поэтому он должен быть своевременно обнаружен и уничтожен. Вот почему ответственность истребителей за своевременный перехват и уничтожение противника значительно возросла.
В боевых условиях может сложиться различная обстановка. Не исключена возможность, что летчик по каким-либо причинам не сможет воспользоваться оружием (кончились боеприпасы, отказало оружие). Таких случаев, как показывает опыт Великой Отечественной войны, было немало. Но и в этих условиях советский воин, верный военной присяге и своему воинскому долгу, может найти средство, чтобы своевременно уничтожить врага. Таким средством является, в частности, таран.
Таран, как единственное в то время средство борьбы с самолетами противника в воздухе, впервые был применен замечательным русским летчиком П. Н. Нестеровым еще в годы первой мировой войны.
Неоднократно прибегали к тарану, как к крайнему средству борьбы, советские летчики в период Великой Отечественной войны. Защищая наши мирные города и села, охраняя боевые порядки своих войск от фашистских стервятников, советские летчики не щадили своей жизни, часто вступали в воздушный бой с численно превосходящим врагом и выходили из него победителями. Сочетая маневр и огонь, они метко разили врага, а если кончались боеприпасы, то смело шли на таран.
В ходе войны применялись различные тактические приемы таранного удара. Некоторые летчики считали, что таранный удар лучше наносить на попутных курсах снизу по хвостовому оперению, а другие — сверху сзади. Мы считаем, что удар лучше наносить сверху сзади по хвостовому оперению. Почему? При ударе сверху сзади истребителю не угрожает поражение от обломков протараненного самолета противника. Это подтверждается опытом таранных ударов, проведенных нашими летчиками и, в частности, моим личным опытом.
В годы Великой Отечественной войны было много примеров, когда после успешного тарана летчик сохранял свой самолет и благополучно производил посадку. После небольшого ремонта или только замены воздушного винта самолет снова был готов к выполнению боевого задания.
Во время минувшей войны мне удалось четыре раза таранить фашистские самолеты. Два тарана мною были совершены на одном и том же самолете.
Какие же тактические приемы использовали наши летчики при выполнении тарана?
Большинство их выполнялось на попутных курсах, когда удар наносился воздушным винтом по хвостовому оперению вражеского самолета. Но применялись и другие приемы, в частности таран на попутно-пересекающихся и даже на встречных курсах, когда удар наносился плоскостью своего самолета по плоскости самолета противника.
Приведем некоторые примеры таранного удара воздушным винтом по хвостовому оперению самолета противника с задней полусферы.
29 октября 1941 г. на подходе к своему аэродрому после выполнения задания я заметил вражеский самолет Ме-110. Это, видимо, был фашистский разведчик. Я решил атаковать его. Набираю высоту и иду на сближение. После первой атаки стрелок противника прекратил огонь. Совершив маневр, я повторил атаку. Подойдя к противнику на дистанцию 25—30 м, открыл опять огонь. Очередь была короткой: кончились боеприпасы. Как быть? Дать возможность вражескому разведчику уйти, тем более, что я так близко подошел к нему и занял хорошую боевую позицию, — нельзя. Решил пойти на таран.
Противник резко маневрирует. Подхожу ближе, занимаю небольшое принижение и начинаю копировать его маневры. Такой своеобразный полет продолжался недолго. Противник, видимо, потерял меня из виду и перевел самолет в горизонтальный полет. Я перешел на правую сторону и занял исходное положение для таранного удара. Мой самолет находился на интервале примерно 6—8 м и выше на 4—5 м. Воздушный винт моего самолета вращался на уровне хвостового оперения самолета противника.
Уравняв скорость, плавно перевожу самолет в левое скольжение. Воздушный винт моего Як-1 врезался в хвостовое оперение Ме-110. Мой самолет переворачивается, перевожу его в нормальное положение. Машина хорошо слушается рулей, мотор работает.
Вражеский самолет перешел в пикирование и вскоре врезался в землю недалеко от Зарайска, Московской области. Я благополучно совершил посадку с выпущенным шасси. После замены воздушного винта самолет снова был готов к полету.
Второй таран был мною совершен 22 февраля 1942 г. На этот раз, был таранен бомбардировщик Ю-88. Тактический прием тарана был таким: же, как и в первый раз.
Разбирая примеры таранов с задней полусферы, хочу еще остановиться на таранах ныне Героев Советского Союза офицеров Д. В. Гудкова и А. Н. Катрича.
Как Гудков, так и Катрич в разное время и на разных участках фронта вылетали на перехват и уничтожение самолетов-разведчиков противника. С первых атак в обоих случаях были уничтожены стрелки. В последующих атаках летчики вести огонь не могли, так как у них отказало оружие. Но верные своему воинскому долгу, летчики решили любой ценой выполнить приказ командования. Они пошли на таран.
Уничтожив разведчика, А. Н. Катрич благополучно прилетел на свой аэродром, а Д. В. Гудков покинул свой самолет с парашютом, а затем вернулся в свою часть.
Мы разобрали несколько примеров таранных ударов, совершенных в годы Великой Отечественной войны нашими летчиками-истребителями с задней полусферы.
Однако мы знаем примеры, когда таран выполнялся не только с задней полусферы, но и с передней, т. е. на встречных курсах. Правда, такой таран значительно сложнее, так как его труднее рассчитать.
В современных условиях, когда бомбардировочная авиация на своем вооружении имеет средства массового уничтожения, перед летчиками-истребителями, как никогда, встала большая и ответственная задача — обеспечить надежную безопасность наших воздушных границ.
В повседневной напряженной учебе они совершенствуют свое боевое мастерство, овладевают новейшей авиационной техникой и тактическими приемами ведения воздушного боя.
Для достижения победы в воздушном бою летчику-истребителю необходимо хорошо знать свое оружие, верить в его силу, мастерски владеть приемами воздушного боя, знать боевые свойства самолетов противника и использовать всякую возможность для его уничтожения. Летчик должен настойчиво и уверенно в любых условиях атаковать и уничтожать противника, проявляя находчивость и инициативу в самой сложной обстановке, изыскивая новые приемы воздушного боя.
Если в воздушном бою летчик-истребитель по каким-либо причинам не смог сбить бомбардировщик противника, он, по нашему мнению, должен смело идти на таран, а сам при необходимости воспользоваться парашютом. Он должен помнить, что этим он предотвратит большие разрушения и гибель многих людей.
Однако летчик не должен безрассудно идти на таран, а действовать расчетливо и хладнокровно. В связи с этим хочется привести такой пример из опыта Великой Отечественной войны. Один из наших летчиков-истребителей получил задание — вылететь на разведку вражеских аэродромов, а также переднего края обороны и сфотографировать их. Когда он, выполнив задание, возвращался на свой аэродром, его атаковали четыре фашистских истребителя.
Летчик вступил в неравный бой, в ходе которого он сбил один самолет врага, а когда кончились патроны, пошел на таран. Уничтожив второй истребитель противника, он повредил свой самолет и вынужден был оставить его, воспользовавшись парашютом.
Что можно сказать об этом примере? Какими должны быть в подобном случае действия разведчика, добывшего ценные сведения о противнике? Безусловно, летчик не щадил своей жизни и был преисполнен решимости победить численно превосходящего врага. Но следовало ли в такой обстановке идти на таран? По нашему мнению, не следовало.
В данном случае летчику не было необходимости вступать в бой и тем более идти на таран. Он должен был уклониться от боя и быстрее доложить командиру о выполнении задания, причем такого важного, как разведка аэродромов противника.
Приведенный пример говорит о том, что летчик должен принимать решение обдуманно, всесторонне учитывая сложившуюся обстановку.
Во время Великой Отечественной войны таранные удары выполнялись на самолетах с поршневыми двигателями. Таран, как правило, наносился воздушным винтом. Современные реактивные истребители не имеют воздушных винтов. Кроме того, их скорости значительно увеличились. Возникает вопрос — можно ли в современных условиях совершить таран? Какие тактические приемы тарана при этом можно применить?
По нашему мнению, таран, как крайнее средство, может быть применен и в современных условиях. Тактические приемы тарана, в зависимости от обстановки, могут быть разные, но с задней полусферы его осуществить значительно легче.
Допустим, что летчик-истребитель в предыдущем бою израсходовал все боеприпасы или по каким-либо причинам у него отказало оружие. Вести огонь он не может, но самолет противника во что бы то ни стало должен быть уничтожен. Как в этом случае поступить летчику? Ответ один — пойти на таран.
Одним из удобных тактических приемов таранного удара в современных условиях, нам думается, следует считать удар носовой частью своей машины по хвостовому оперению самолета противника. Для того чтобы выполнить такой таран, необходимо пристроиться к противнику сверху сзади и занять такое исходное положение для нанесения удара, чтобы свой самолет был правее (левее) неприятеля и выше его, а носовая часть истребителя находилась на уровне хвостового оперения бомбардировщика. Затем свой самолет надо перевести в левое (правое) скольжение и носовой частью нанести удар по хвосту самолета противника. В дальнейшем летчик должен действовать, сообразуясь с обстановкой.
Однако нам могут сказать, что у современного истребителя нет воздушного винта, и удар носовой частью своего самолета по хвостовому оперению самолета врага наносить вряд ли целесообразно, так как конструкция его передней части до некоторой степени слаба. Мы считаем, что это не совсем так.
В передней части МиГ-15 расположено его вооружение, которое крепится на достаточно массивном лафете. Это создает надежную жесткость носовой части самолета. При ударе по самолету противника основную нагрузку, безусловно, воспримет на себя эта часть.
Может быть применен и такой тактический прием тарана, когда летчик-истребитель подстраивается к плоскости бомбардировщика на параллельных курсах и на равных скоростях и занимает такое исходное положение, чтобы половина плоскости своего самолета находилась под плоскостью бомбардировщика, ниже ее примерно на 1 м.
Если истребитель подошел к левой плоскости самолета противника и занял указанное исходное положение, летчик-истребитель наносит удар. Для этого он резко создает ручкой левый крен. Тогда истребитель правой плоскостью ударит снизу по левой плоскости бомбардировщика.
Известно, что запас прочности у бомбардировщика меньше, чем у истребителя. Вследствие этого крыло (консоль) бомбардировщика под влиянием удара разрушится. В результате противник дальнейший полет продолжать не сможет.
Наносить такой удар по крылу самолета противника снизу следует потому, что истребитель после удара уходит вниз от противника, а не на него. Это обеспечивает лучший исход тарана. Кроме того, в случае необходимости можно надежно катапультироваться.
Подобный тактический прием удобен и тем, что истребитель будет расположен как бы в едином строю с противником (имеется в виду с одиночным бомбардировщиком) и воздушные стрелки последнего не смогут вести огонь по нему, так как он окажется по отношению к ним под ракурсом 4/4 и снизу под плоскостью бомбардировщика.
Хочется остановиться еще на таком вопросе, как оставление самолета с парашютом. Хотя во время минувшей войны скорости самолетов были значительно меньше, но процесс оставления самолета с парашютом был труднее. В случае поломки самолета летчик сейчас может оставить его, находясь в любом положении. Для этого у него имеется катапультирующее устройство.
Разобранные тактические приемы больше применимы для тарана одиночных самолетов противника. Если же они летят в плотном боевом порядке, то подойти к самолету для тарана значительно сложнее.
Чтобы разбить плотный боевой порядок вражеских бомбардировщиков и уничтожить их, тем более, если известно, что в нем находятся самолеты-носители, может быть целесообразно применить следующий прием. Один из истребителей идет на сближение с группой противника. Направив свой самолет строго в центр группы и сблизившись с ней на определенное расстояние (примерно на 200—300 м), летчик катапультируется. Истребитель самостоятельно врезается в боевой порядок противника и своим, корпусом может сбить один, а иногда даже несколько бомбардировщиков и расчленить их боевой порядок на более мелкие группы. Другим истребителям после этого представится лучшая возможность уничтожать противника по частям.
Советские летчики, глубоко преданные своей Родине, верные военной присяге и своему воинскому долгу, готовы во всеоружии встретить любого агрессора, который попытается нарушить нашу мирную счастливую жизнь. Зоркие часовые советских воздушных границ знают несокрушимую мощь своего оружия и верят в него. Но если потребуется, они сумеют использовать такое грозное оружие, присущее только советским людям, как таран.
Вестник воздушного флота. 1955. № 6.
ТАРАН В ВОЗДУШНОМ БОЮ
Как-то среди слушателей нашей академии зашла речь о таком средстве борьбы с воздушным противником, каким является таран. Раздались голоса о том, что таран при современном развитии авиационной техники изжил себя. Мы и некоторые другие товарищи не согласны с этим мнением. Кто из нас прав?
Слушатели Военно-воздушной инженерной академии им. И. Е. Жуковского: старший техник-лейтенант Б. ЧУБАРЬ, техник-лейтенант Б. ЛОМАКИН.
Мнение о том, что таран как средство борьбы с воздушным противником в условиях современного боя, при высоком развитии авиационной техники изжил себя, приходилось слышать и мне в беседах с некоторыми летчиками.
Сторонники этой точки зрения обычно рассуждают так. Хорошо поставленная служба обнаружения воздушного противника, совершенное пилотажно-навигационное оборудование боевых машин, наконец, их возросшая огневая мощь и наличие новых видов вооружения позволяют летчику-истребителю своевременно перехватить и уничтожить вражеский самолет. Стало быть, заключают обычно эти товарищи, к тарану прибегать теперь не нужно и едва ли возможно.
Я не сомневаюсь в том, что наши наземные радиолокационные станции способны своевременно обнаружить любой самолет противника и навести на него своих истребителей, а советские летчики обладают достаточным мастерством, чтобы сразить его огнем. Однако не исключена возможность, что в боевых условиях летчик по каким-либо причинам не сможет воспользоваться бортовым оружием (кончились боеприпасы, отказало вооружение). Подобных случаев, как показывает опыт Великой Отечественной войны, было немало. Но и в этих условиях советский воин, верный присяге и своему воинскому долгу, может найти средство для своевременного уничтожения врага. Таким средством является, в частности, таран.
Таран, конечно, не основное средство борьбы с воздушным противником, однако ставить под сомнение возможность и необходимость его применения в современном бою, на мой взгляд, не верно. Допустим, что к охраняемому объекту, несмотря на противодействие средств ПВО, прорвался одиночный бомбардировщик противника. А летчик-истребитель, преследующий его, израсходовал в предыдущем бою все боеприпасы. Создается опасное положение, если учесть, что теперь даже один бомбардировщик, снабженный атомным оружием, может нанести огромный ущерб. Как же должен поступить летчик-истребитель в подобном случае? Конечно, он не имеет права отказаться от борьбы с противником и, если нужно, обязан прибегнуть к таранному удару.
Именно так поступали многие советские летчики в период Великой Отечественной войны. Защищая наши мирные города и села, охраняя боевые порядки своих войск от налетов фашистских самолетов, они не щадили своей жизни, часто вступали в воздушный бой с численно превосходящим противником. Сочетая маневр и огонь, наши воздушные бойцы метко разили врага, а когда подсказывал долг, смело шли на таран.
Подобный подвиг могли совершить лишь люди большой воли и отваги, глубоко сознающие всю полноту личной ответственности за защиту своей Родины. Человек, не одухотворенный высокими идеалами, не способен на такой самоотверженный поступок. И не случайно ни один летчик гитлеровских военно-воздушных сил не отважился на таран.
Мне приходилось слышать мнение, что протаранить самолет противника — дело нехитрое, здесь не надо особого мастерства. Эта точка зрения, думается мне, неверна. Наши воздушные бойцы выработали определенные тактические приемы нанесения тарана. Например, ныне здравствующий летчик Герой Советского Союза Б. И. Ковзан за годы войны четыре раза прибегал к тарану, причем каждый из них был выполнен расчетливо, мастерски. Например, самолет противника — «Ме-110» Ковзан уничтожил на попутном курсе, ударом винта по хвостовому оперению. Наш летчик благополучно совершил посадку. После замены воздушного винта самолет снова был готов к полету.
В годы войны было много случаев, когда таран выполнялся советскими летчиками не только с задней полусферы, но и с передней, т. е. на встречных курсах, а также на попутно-пересекающихся курсах — плоскостью своего самолета. Летчики должны хорошо представлять, каким точным расчетом и высоким мастерством должны обладать воздушные воины, применявшие такие виды тарана. Они действовали не безрассудно, а расчетливо, хладнокровно, всесторонне оценив обстановку боя.
Тактические приемы тарану в современных условиях, в зависимости от обстановки, могут быть различными.
Нужно иметь в виду, что нанести таранный удар реактивному бомбардировщику значительно труднее, чем поршневому самолету. Трудность заключается в следующем.
Аэродинамические возмущения, вызванные полетом атакуемого самолета на большой скорости, и спутная струя его мощных двигателей весьма велики. Истребителю нелегко поэтому сблизиться с противником. Значит, летчику нужно хорошо знать особенности авиационной современной техники и мастерски владеть своим самолетом, чтобы уметь сблизиться с врагом под наиболее выгодным утлом и успешно таранить его.
Но высокое летное мастерство — это только одна сторона дела. Воля, мужество, хладнокровие, готовность идти на обдуманный риск — вот те качества, которыми также необходимо обладать летчику для победы в воздушном бою. Командиры, политработники, партийные и комсомольские организации должны постоянно заботиться о воспитании у летчиков этих морально-боевых качеств.
Советские летчики, глубоко преданные своей Родине, беспредельно верные военной присяге, своему воинскому долгу, во всеоружии встретят агрессора, если он попытается нарушить нашу мирную счастливую жизнь. Метким огнем они будут уничтожать воздушные цели. Но если потребуется, каждый из нас сумеет использовать в воздушном бою такое грозное оружие, как таран.
Герой Советского Союза,
военный летчик 1-го класса
генерал-майор авиации
Г. А. ЛОБОВ.
Красная звезда. 1958. 27 августа (№ 199).
МГНОВЕНЬЕ МУЖЕСТВА
Летчик совершил таран. Что это? Безумство храброго или глубоко осознанный шаг? Порыв обреченности, отчаяния или выражение превосходства над врагом? Свидетельство высокого летного мастерства или неумелого владения оружием?
Вопросы эти волнуют многих и особенно тех, кто знает о войне лишь по книгам, кинофильмам да рассказам старших. Стремление молодежи осмыслить величие такого подвига, как таран или бросок на амбразуру дота, понять истоки беспримерного мужества — закономерно. Человек, входящий в жизнь, думающий о будущем, невольно обращается в прошлое, стараясь найти пример, достойный подражания, образ человека, с которого, как говорил Маяковский, можно делать жизнь.
Вот почему спустя четверть века мы с особым пристрастием исследуем каждый совершенный подвиг, бережно восстанавливаем по документам и рассказам очевидцев подробности тех дней, минут и мгновений, изучаем черты и характеры героев.
Среди многих произведений, верно и глубоко раскрывающих обстановку в которой, к примеру, летчику приходилось, рискуя жизнью, идти на таран, есть и такие, в которых грубо извращается смысл и содержание подвига. Вот конкретное тому подтверждение. Издательство «Советская Россия» выпустило книгу Семена Гершберга «Завтра газета выходит». В ней автор со ссылкой на мнение военного корреспондента Лазаря Бронтмана делает попытку развенчать таран, доказать, что этот прием воздушного боя неоправдан и неприемлем, а истоки его не в силе духа советских летчиков, а в их неумении воевать.
Вот как автор книги воспроизводит мысли Л. Бронтмана, изложенные в его записной книжке: «Когда у меня сложилось твердое убеждение, что таран не надо пропагандировать, я решил посоветоваться по этому поводу со знающими людьми. Я пошел к маршалу авиации Новикову. Он ответил мне очень выразительно: сегодня таран — это азиатчина, это варварство, к тарану прибегают те, кто не умеет драться».
Это мнение горячо поддержал на границах журнала «Сибирские огни» Владимир Канторович в рецензии на книгу «Завтра газета выходит». Канторович также прикрывается именем Главного маршала авиации Новикова.
Следует сказать, что дважды Герой Советского Союза Александр Александрович Новиков просто-напросто возмутился такой беспардонной фальсификацией. «...Ни встречи, ни беседы по этому поводу с Л. Бронтманом у меня не было, да я и не знал этого корреспондента», — заявил он, как указывается в журнале «Авиация и космонавтика» № 10 за 1968 г.
Откуда же появились в книге, приведенные выше строки? Что это — ошибка, недоразумение? При желании и автор, и работники издательства могли легко проверить достоверность записок Л. Бронтмана и объективность его мнения о таране. Но, видимо, им концепция Бронтмана пришлась по душе, и они не сочли нужным посоветоваться с Главным маршалом авиации А. Новиковым, встретиться с летчиками, совершавшими таран. А сделать это было необходимо.
В годы Великой Отечественной войны мне и самому пришлось однажды идти на таран, наблюдать, как другие совершали этот вообще-то страшный, но, как правило, оправданный боевой целесообразностью шаг.
Помню, завязался бой. Фашист оказался опытным. Сбит мой ведомый Глушко, загорелся самолет моего друга Вишнякова. И такая взяла меня злость, что я подошел вплотную к фашисту и всадил в него очередь. И если бы он не развалился, я бы рубил его винтом, крылом...
Вот почему больно порою слышать, как некоторые трезвые головы» рассуждают: зачем, мол, было жертвовать жизнью, следовало побеждать, не погибая. Да,конечно, такой вариант устроил бы любого из летчиков. Но, к сожалению, в бою обстановка порою складывалась так, что оставалось только два пути: либо рисковать собою, но спасти десятки, сотни других, либо беречь себя, но проиграть дело. К чести наших воинов, они избирали первый путь. Более двухсот советских летчиков совершили таран. Это были поистине огненные пилоты, которых можно назвать крылатыми Данко.
Расскажу об одном из них. Петр Тимофеевич Харитонов. Человек из легенды, дважды применивший таран в воздушных боях. Офицер, первым получившим звание Героя Советского Союза в годы Великой Отечественной. Причем именно за таран. Случилось это на шестой день боев. Петр Тимофеевич атаковал вражеский бомбардировщик. Доли секунды оставались до момента стрельбы. Фашистский самолет был рядом. Отчетливо вырисовывался крест на его борту. А в нижней части фюзеляжа зловещим квадратом выделялись створки бомболюка. Тем, за этими створками, таилась смерть. И в сознании летчика Молнией вспыхнули картины человеческой трагедий. Вот бомбы срываются вниз. Гремят взрывы. Рушатся дома. Падают, сраженные осколками, люди. И только он один в этот момент мог предотвратить беду.
Харитонов нажимает гашетку. Пулеметы молчат. Что предпринять? Выйти из боя? Дать врагу безнаказанно бомбить родную нашу землю? Этого летчик допустить не мог. Тогда он решил идти на таран, потому что иного оружия у него не было. Прибавив обороты мотору, Петр Тимофеевич начал решительное сближение. Вражеский самолет, как загнанный в клетку тигр, заметался из стороны в сторону. Видимо, фашистский летчик разгадал намерение советского истребителя. Но уйти ему не удалось. Острое лезвие пропеллера врезается в киль. Вражеский самолет падает.
Так советский летчик победил врага. Он шел на таран не потому, что был обречен, сломлен, а в тот момент, когда тактическое преимущество оставалось на его стороне. Да, Петр Тимофеевич Харитонов рисковал своей жизнью, но основой этого риска была не бесшабашная удаль, а мастерство и точный расчет.
Петр Харитонов — не исключение. Вся страна знает имя Героя Советского Союза Бориса Ивановича Ковзана. Этот летчик четырежды таранил вражеские самолеты и остался жив. Он красноречиво доказал, что в таране нет фатальной неизбежности гибели, что при умелом выполнении его есть возможность, победив противника, спасти и себя и даже свою машину.
Есть в таранном ударе своя закономерность: те, кто совершал его, были не только смелыми людьми, но и первоклассными летчиками. И это понятно. Не обладая ювелирной техникой пилотирования, не настигнешь врага: он не будет ждать, когда ты к нему пристроишься и рубанешь. Напротив, сам зайдет тебе в хвост и расстреляет с короткой дистанции. Таран — оружие наступательное, а в наступление идет тот, у кого и дух сильнее, и умение выше. Это понятно каждому. И только тот, кто не знает летчиков и их характера, мог написать, что на таран шли не умеющие драться.
Что можно еще сказать по поводу выступлений Семена Гершберга и Владимира Канторовича? По-моему, они неоригинальны в своих суждениях. Помнится, еще в годы войны западные авиационные специалисты, пытаясь как-то объяснить воздушный таран, на разные голоса твердили, что русские применяют его в порыве отчаяния.
Не забуду разговора по этому поводу с американскими авиационными конструкторами. В начале войны мы одними из первых осваивали их самолет «Бэлл-кобра». К нам они приехали, чтобы узнать, как ведет себя машина в бою. Когда летчики стали выражать недовольство оружием, установленным на «кобре», один из американцев посоветовал: «А вы в случае отказа выходите из боя. На таран идти глупо. Таран — это варварство».
Можно себе представить, как возмутили его слова наших летчиков. «Вы никогда не поймете, почему советские летчики совершают таран», заявили они американцам.
Таран является оружием советских воздушных бойцов, и этим мы по праву гордимся. Фашистские пилоты в конце войны чувствовали (да еще как!) свою обреченность, и отчаяния у них было хоть отбавляй, и смелых среди них было не мало, а вот на таран ни один (я подчеркиваю — ни один!) из их асов так и не решился. Почему? Да потому, что таран — это оружие сильных духом. А сила духа советских летчиков — в любви к своей Родине, в преданности делу партии, в верности воинскому долгу.
Таран — не только прием боя, это — свидетельство высоких моральных качеств советского летчика. Почему, например, Анатолий Добровецкий бросил в одном из боев свою машину на истребитель врага? Да потому, что он спасал ведущего, командира. И если бы Анатолий не подставил вовремя свое крыло, был бы сбит его старший товарищ.
Подвиг этот Анатолий Добровецкий повторил дважды. Он спас двух летчиков — Березовского и Борисенко, а сам погиб. Это был настоящий герой и в то же время обыкновенный советский человек.
Таким его воспитали комсомол, партия, семья, рабочий коллектив, командиры, весь уклад нашего общества,
«Погиб, спасая товарища». «Направил горящий самолет в скопление вражеских машин». «Совершил таран, потому что иначе не мог выполнить поставленную задачу». Плакаты с такими надписями можно увидеть в «высотном» домике на аэродроме, в штабе, в ленинской комнате. Подойдет к ним летчик, всмотрится в лица героев, вчитается в пламенные строки — и словно сердцем прикоснется к подвигу. А в этом прикосновении и уважение к мужеству летчиков старшего поколения, и желание стать похожим на них.
В одном из авиационных гарнизонов именем старшего лейтенанта Михайлова названа улица. Там же сооружен памятник этому летчику. Он таранил врага, но при этом погиб. А память о нем живет. В казарме стоит его койка. Сюда приходят не только воины, но и представители гражданских учреждений, молодежь, иностранные гости. Они приносят цветы, оставляют полные патриотизма записи в книге посетителей.
Таран и сегодня не перестал быть оружием: он как бы ведет борьбу за характеры, за умение человека пойти на риск, за его готовность к самопожертвованию во имя Родины. Таран является не только проявлением легендарной смелости, но и верности летчика воинскому долгу, присяге...
В конце января 1943 года в воздушном бою под Сталинградом сложилась такая обстановка, когда командир вынужден был приказать (именно — приказать!) летчику Зайкину: «Если кончились боеприпасы, иди на таран». И тот, не задумываясь. выполнил команду капитана Петухова. Сраженный вражеский самолет рухнул на землю, а Зайкин благополучно посадил машину на своем аэродроме.
В беседах с летчиками нередко слышишь вопрос: возможен ли таран в будущей войне? Ведь самолеты-истребители теперь, мол, стали сверхзвуковыми, винтов не имеют.
Что можно сказать по этому подводу? Да, авиация кардинально изменилась, и летчик стал во много крат сильнее. Тем не менее таран возможен и в будущей войне. И этому нетрудно найти объяснение.
Представим себе такую картину. Противник готовится нанести ядерный удар. Летчик заметил его установку, но к тому времени он израсходовал боеприпасы, стрелять нечем. Что делать? Наблюдать, как ядерный взрыв похоронит тысячи, десятки тысяч людей? Да разве советский человек согласится на такое! Без всякого приказа, по велению сердца он пойдет на таран.
Подобная обстановка может сложиться и в воздухе. Не так давно я присутствовал в одной из частей на предварительной подготовке к полетам. Командир, проверяя летчика, поставил ему вводную:
