От	Алексей Мартов
К	Alex~1
Дата	27.11.2005 21:23:23
Рубрики	История & память; Управление & методология;

частично претензии к Сталину сформулированы здесь

---

В работе Вильгельм Райх "Психология масс и фашизм"
http://www.situation.ru/app/rs/lib/reich_ps/psych36.htm#hdr_53
http://www.situation.ru/app/rs/lib/reich_ps/psych43.htm#hdr_62

обильные цитаты не привожу потому что там много текста, но главна суть пртензий в следующем

"Культурная революция в Советском Союзе потерпела неудачу. Более того, откат культурного процесса положил конец энтузиазму и надеждам всего мира.
Руководство страны не виновно в том, что происходит социальный регресс. Но руководство, несомненно, способствует регрессу, когда: 1) выдает регресс за прогресс, 2) объявляет себя спасителем мира и 3) расстреливает тех, кто напоминает ему об его обязанностях.
Такие руководители неизбежно должны уступить место другим руководителям, которые будут придерживаться общепризнанных принципов социального развития."

---

От	Alex~1
К	Алексей Мартов (27.11.2005 21:23:23)
Дата	19.12.2005 01:01:45

Re: частично претензии...

---

Almar,

Вот прочитал я "ключевые аспекты" Русской Доктрины. Это продукт интеллектуальной деятельности истинно русских. Мотивы авторов обсуждать не будем, но она явно рассчитана на достаточно массовую поддержку "народа".

Есть Сталин, который знает, какие проблемы на самом деле стоят перед страной и насколько серьезен вызов, брошенный всем западной цивилизацией. А под рукой - такие "мыслители". С таким пониманием "социального развития". А также - фанатики-евреи со своим мессианством и совсем без тормозов. И население, которе свято убеждено, что если оно приобрело новые сапоги в гармошку, то тем самым получает святое право переходить улицу/не останавливаться на красный свет и заплывать за буйки. И готово во имя реализации этого святого права попадать под автомобили, садиться в тюрьму (если не повезет и не получиться откупиться) и тонуть в количествах, вызывающем озабоченность у статистиков.

Кто должен входить в "Партию", внутри которой должна быть "внутрипартиная демократия"? В чем смысл этой "демократии"? Как остановить фанатичных безумцев и заставить делать то, что необходимо, десятки миллионов людей, которые в принципе не понимают слов?

---

От	Alex~1
К	Алексей Мартов (27.11.2005 21:23:23)
Дата	10.12.2005 19:45:37

Re: частично претензии...

---

Он снова принялся шагать по камере. Неожиданно попав под колокол
безмолвия, он задался довольно странным вопросом - и пока время не было
упущено, ему хотелось найти ответ. Вопрос звучал наивно и отвлеченно: как
избежать бессмысленных страданий? Человека заставляет страдать природа -
биологических страданий избежать нельзя, поэтому бессмысленными их не
назовешь; но человек и сам себе создает страдания - социальные - и вот
они-то бессмысленны. Единственная цель социальной революции - избавить
человека от бессмысленных страданий. Но, оказывается, этого можно добиться,
лишь ввергнув мир - разумеется, временно - в адскую бездну страданий
биологических. И, значит, вопрос ставится так: можно ли оправдать
революционное вивисекторство? Да, безусловно, и можно, и нужно - если
говорить про абстрактное "человечество"; но как только речь заходит о людях
- о живых людях из плоти и крови, массовое живосечение - вивисекторство -
приобретает характер кровавой резни. В юности он свято верил, что Партия
даст ему ответы на все вопросы. Сорок лет он служил Партии, но, став
партийцем, тотчас забыл, во имя чего он хотел им стать. И вот теперь, через
сорок лет, снова вернулся к вопросам юности. Партия требовала отдать ей
жизнь - и никогда не давала ответов на вопросы. Никогда не отвечал и Немой
Собеседник: какими бы мучительными, даже отчаянными, вопросы ни были, он
глухо молчал.
Его пробуждали странные случайности - почему-то всплывшая в памяти
мелодия, руки Мадонны, картинки детства... На них он отзывался, словно
камертон, - и вызывал удивительное состояние психики: святые именовали это
созерцанием, мистики - экстазом, а современные психологи ввели термин
"океаническое чувство". Человек, охваченный "океаническим чувством",
отрешался от своего индивидуального бытия и, растворяясь в общечеловеческом
сознании, как кристаллик соли в Мировом океане, одновременно вмещал в себе
весь мир, подобно тому как в кристаллике соли воплощен безбрежный Мировой
океан. Растворенный кристалл нельзя локализовать в пространстве и времени.
"Океаническое чувство" разрушало привычные логические связи, и мысль
блуждала в потемках психики, словно луч света, летящий сквозь ночь, так что
все ощущения и чувства - блаженство, радость, боль, страдание - оказывались
составляющими этого луча, расщепленного призмой свободного сознания.
Рубашов размеренно шагал по камере. Еще недавно он постыдился бы
предаваться таким несерьезным размышлениям. Но сейчас ему вовсе не было
стыдно. Смерть обращала метафизику в реальность. Он машинально остановился у
окна и прижался лбом к холодному стеклу. Вверху, над зубцами сторожевой
башни, голубела полоска чистого неба. Эта полоска напомнила ему, как в
детстве, лежа возле дома на лужайке, он смотрел в такое же бледное небо
сквозь темную решетку липовых ветвей. Видимо, даже кусочек неба мог
пробудить "океаническое чувство". Когда-то он читал, что современные
астрофизики не считают мировое пространство бесконечным: Вселенная, хотя и
не имеет границ, замкнута на себе, наподобие сферы. В те времена он этого не
понял, а сейчас вот очень хотел бы понять. Теперь он припомнил, где и когда
читал про Вселенную, - в германской тюрьме: товарищи сумели ему передать
листок нелегальной партийной газеты, и там, под тремя столбцами отчета о
забастовке на какой-то прядильной фабрике, была помещена небольшая заметка,
в которой говорилось о конечности Вселенной; но нижний край листа был
оборван вместе с концом этой маленькой заметки. Так ему и не пришлось ее
дочитать.
Рубашов неподвижно стоял у окна и постукивал думкой пенсне в стену,
отделяющую его от пустой камеры. В детстве он мечтал посвятить себя
астрономии - и сорок лет занимался другим. Почему Государственный Обвинитель
не спросил его: "Подсудимый, что вам известно о вечности?" Ему бы нечего
было ответить - вот где источник его виновности. Может ли быть что-нибудь
серьезней?
Тогда, прочитав газетную заметку - чуть живой после пыток, как и
сейчас, в одиночке, - он вдруг ощутил странную экзальтацию: его охватило
"океаническое чувство". На воле он со стыдом вспоминал об этом. Партия не
одобряла подобных ощущений. Это был "мелкобуржуазный мистицизм", спасение "в
башне из слоновой кости". Такое спасение именовалось изменой, "дезертирством
с фронта классовой борьбы". "Океаническое чувство" по партийным законам
квалифицировалось как контрреволюционная деятельность.
Потому что в борьбе, особенно классовой, надо твердо стоять на земле. И
Партия разъясняла, что "это значит, Личность и бесконечность - как
абсолютные величины - считались политически неблагонадежными. Партия
признавала единственный абсолют - себя, и единственное мерило личности:
множество индивидуумов в N миллионов, безлично поделенное на N миллионов.
Партия не признавала человека личностью, отрицала его право на
свободную волю - и требовала добровольного самопожертвования. Отрицала
способность человека выбирать - и требовала выбора правильных решений.
Отрицала, что человек способен отличать правду от лжи, добро от зла, - и
постоянно твердила про виновность и предательство. Индивидуумом управляли
экономические законы, он был безликим винтиком механизма, на который
совершенно не мог влиять, - так утверждала партийная доктрина, - но Партия
считала, что безликие винтики должны восстать и перестроить механизм. В
логических выкладках таилась ошибка: задача изначально не имела решения.
Сорок лет он пытался оздоровить экономический механизм, управляющий
миром. Это был главный бич человечества, рак, разъедающий общество изнутри.
Здесь требовалась социальная хирургия. Все остальное было дилетантизмом,
буржуазной романтикой и дурным шаманством. Смертельно больной организм
общества не могли спасти заклинания и реформы. Революционный нож и трезвый
расчет - вот инструменты социального хирурга. Но нож, удаляя старые язвы,
неизменно порождал множество новых. И задача по-прежнему не имела решения.
Сорок лет он подчинял свою жизнь велениям единственного абсолюта -
Партии. Верил только логическим выводам. Яростно выжигал из своего сознания
остатки старой буржуазной морали. Подавлял в себе "океаническое чувство" и
заглушал голос Немого Собеседника. К чему же все это его привело? Опираясь
на объективно верные постулаты и руководствуясь разумом, он пришел к
бессмыслице; логические доводы Иванова и Глеткина заставили его принять
участие в призрачном балагане публичного процесса. А что, если всякая
человеческая мысль, доведенная до ее логического конца, неминуемо становится
пустой и абсурдной?..
Небо под зубцами сторожевой башни расчерчивали черные прутья решетки. А
что, если все эти сорок лет он был одержим - одержим разумом? Что если
полная свобода рассудка, лишенного древних алогичных запретов "Ты не должен"
и "Ты не смеешь", превращает жизнь человека в абсурд?..
Небо подернулось розовой пеленой, в камере стало заметно темнее;
вверху, над зубцами сторожевой башни, медленно кружили черные птицы. Нет,
задача не решалась изначально. Видимо, поставленная разумом цель и нож, как
средство, не решают задачи - человек не дорос до опытов с ножом. Может быть,
позже, гораздо позже... Сейчас человек слишком юн и неистов. Страшно и поду-
мать, что он натворил на Родине Революции, в Бастионе Свободы! Глеткины
оправдывают любые средства, которые помогают сохранить Бастион. И как же
чудовищно это выглядит изнутри! Нет, в Бастионе Рай не построишь. Бастион-то
будет и сохранен, и упрочен, но помыслы народов от него отвратятся. Режим
Первого запятнал идею социально справедливого Революционного Государства,
подобно тому, как Папы средневековья запятнали идею Христианской Империи.
Флаг Революции задубел от крови.
Рубашов принялся шагать по камере. Сумерки сгущались безмолвной тьмой.
Вероятно, скоро за ним придут... В логические выкладки вкралась ошибка. Нет,
видимо, была неверной вся логическая система мышления. Вперые это пришло ему
в голову, когда Рихарда объявили агентом-провокатором, но он не довел свою
мысль до конца. Возможно, Революция была преждевременной - и поэтому
обернулась кровавой бойней. Да-да, они ошиблись во времени. К первому веку
до новой эры римская цивилизация окончательно исчерпалась, и лучшие граждане
той древней эпохи решили, что настала пора перемен, - а потом прогнивший до
основания мир агонизировал в течение пяти веков. У Истории невероятно
медленный пульс: человек измеряет время годами, она - столетиями; возможно,
сейчас едва начинается второй день творения. Эх, как это было бы
замечательно - жить и разрабатывать новую теорию об относительной
политической зрелости масс!..

Камеру заполняла темная тишина. Он слышал лишь шорох своих шагов. Шесть
с половиной шагов к двери, откуда придут его забирать, шесть с половиной
шагов к окну, за которым разливается ночная тьма. Да, скоро все будет
кончено. Так во имя чего он должен умереть? На этот вопрос у него не было
ответа.
Ошибочной оказалась система мышления; возможно, ошибка коренилась в
аксиоме, которую он считал совершенно бесспорной и повинуясь которой
жертвовал другими, а теперь вот другие жертвовали им - в аксиоме, что цель
оправдывает средства. Она убила революционное братство и превратила бойцов
Революции в одержимых. Как он написал в тюремном дневнике - "Мы выбросили за
борт балласт буржуазных предрассудков, а поэтому вынуждены руководствоваться
одним-единственным мерилом - разумом". Возможно, вот он - корень беды.
Возможно, человечеству необходим балласт. И возможно, избрав проводником
разум, они шли таким извилистым путем, что потеряли из виду светлую цель.
Возможно, наступает эпоха тьмы.
Может быть, позже, гораздо позже, подымется новая волна Движения с
новым знаменем и новой верой - в экономические законы и "океаническое
чувство". Возможно, создатели новой Партии будут носить монашеские рясы и
проповедовать, что самая светлая цель оправдывает только чистые средства.
Возможно, они ниспровергнут догму, что личность есть множество в N
миллионов, безлично поделенное на N миллионов, утвердят другой
арифметический принцип - умножения, и тогда не аморфные массы, а миллионы
личностей образуют общество, причем "океаническое чувство" миллионов создаст
безграничную духовную Вселенную...
Рубашов замер и оглянулся на дверь. В коридоре слышался приглушенный
рокот.

---

От	Alex~1
К	Алексей Мартов (27.11.2005 21:23:23)
Дата	10.12.2005 19:40:28

Re: частично претензии...

---

На пятый или шестой день, во время очередного допроса, Рубашов потерял
сознание. Он сидел перед Глеткиным, пытаясь изменить последний пункт
обвинения - о причинах его преступных действий. В обвинении говорилось о
"действиях из контрреволюционных убеждений", и, между прочим, как нечто
самоочевидное, упоминалось, что он был платным агентом мирового капитализма.
Рубашов не соглашался с этой формулировкой. Допрос начался на рассвете, а
часов около одиннадцати Рубашов медленно сполз с табуретки, упал на пол и не
поднялся.
Когда через несколько минут он пришел в себя, то увидел покрытую
страусиным пухом голову врача, который плескал ему в лицо холодной водой из
бутылки и растирал виски. От тяжелого запаха черного хлеба и
полупереваренного сала Рубашова вырвало. Врач ругнулся - у него был резкий
крикливый голос - и сказал, что подследственного надо вывести на свежий
воздух. Глеткинский взгляд не выражал никаких чувств. Он позвонил и приказал
вычистить ковер, а потом вызвал высокого охранника, и тот отконвоировал
Рубашова в камеру. Вскоре старик-надзиратель повел его на прогулку.
В первое мгновение свежий морозный воздух одурманил Рубашова. Потом он
ощутил, что у него есть легкие, и принялся жадно, с наслаждением дышать. В
бледном небе светило неяркое зимнее солнце, и было одиннадцать часов утра -
в незапамятные времена, еще до того, как он утонул в мутном потоке
бесконечных допросов, его в этот час каждое утро выводили на воздух. Какой
же он был дурак, что не ценил это восхитительное благо! Неужели нельзя
просто дышать и жить, чтобы ежедневно гулять по хрустящему ароматному снежку
и чувствовать на лице ласковое тепло предвечернего солнца? Неужели нельзя
оборвать мутно-слепящий кошмар, который ждет его в глеткинском кабинете?
Ведь живут же другие люди без этого...
Его напарником опять оказался крестьянин в рваных сапогах. Он искоса
посматривал на слегка запинающегося Рубашова, а потом уважительно откашлялся
и, не выпуская из виду охранников, сказал:
- Тебя что-то давно не видать, ваше благородие. Да и с лица будто
больной, уж не помирать ли собрался? Говорят, скоро война.
Рубашов не ответил. Он с трудом преодолевал искушение нагнуться и
захватить в горсть немного снега. Медлительно кружилась карусель
заключенных. В двадцати шагах от него, между белыми насыпями, брела
предыдущая пара - два серых человека примерно одного роста; перед их лицами
клубились белесые облачка дыхания.
- Пахота подходит, ваше благородие, - сказал крестьянин. - А у нас, как
стают снега, овец погонют в горы. Их туда три дня гонют. Раньше их со всей
округи в один день собирали - и в горы. Как бывало рассвет зачнется, так
везде, на всех дорогах гурты, и раньше их в первый день цельными деревнями
провожали. Ты, ваше благородие, столько овец за всю свою жизнь не видел и
столько собак... а уж пыли-то, пыли - ровно все облака небесные на землю
спустились, а собаки лают, овцы блеют... Эх, и счастливое же было житье,
ваше благородие!..
Рубашов поднял лицо к небу - в солнечных лучах уже чувствовалось мягкое
весеннее тепло. Над зубцами сторожевой башни, по-весеннему расчерчивая
прозрачный воздух, кружили птицы. Рубашов снова услышал тоскливый голос
крестьянина:
- В такой день, когда чуешь, как начинают таять снега, жить бы и жить.
Да только всем нам пришла пора помирать, ваше благородие. Погубят они нас
всех, потому что мы ректинеры и потому что старому миру, когда нам жилось
по-счастливому, пришел конец.
И вы действительно были очень счастливы? - спросил Рубашов, но ответа
не расслышал. Он помолчал и снова обратился к напарнику: - Вы помните то
место в Библии, где народы возопили к своим пастырям: "Для чего нам было
выходить из Египта?"
Крестьянин энергично закивал, но Рубашов видел, что он ничего не понял.
Вскоре прогулка закончилась.
Свежий воздух исцелил Рубашова всего на несколько минут - он уже опять
ощущал свинцовую сонливость и головокружение; к горлу подкатывала тошнота. У
входа в корпус он торопливо нагнулся, прихватил в горсть снега и потер им
пылающий лоб.
Его повели не в камеру, а прямо к Глеткину. Тот недвижимо сидел за
своим столом, как и в ту минуту, когда Рубашова уводили...
Сколько с тех пор прошло времени? Ему вдруг почудилось, что, пока он
отсутствовал, Глеткин ни разу не пошевелился, даже не изменил позы. Шторы на
окнах были задернуты, мертвый свет лампы заливал кабинет. Здесь, словно в
недрах гнилой трясины, не двигалось даже время. Подходя к столу, Рубашов
заметил на ковре мокрое пятно. Да-да, его ведь стошнило. И это случилось
всего час назад...
- Будем считать, что вы пришли в норму, - сказал Глеткин. - Нам следует
закончить с последним пунктом обвинения - о причинах вашей
контрреволюционной деятельности.
Он с удивлением покосился на правую руку Рубашова - тот все еще сжимал
в горсти полурастаявший комочек снега. Рубашов проследил за глеткинским
взглядом, улыбнулся и приподнял руку. Они оба смотрели, как снег
превращается в капельки мутной воды. Когда снег растаял, Глеткин сказал:
- Как только вы подпишете последний пункт обвинения, наша работа будет
завершена...
Лампа горела почти полным накалом. Рубашову пришлось закрыть глаза.
- ...И я оставлю вас в покое, - закончил Глеткин. Рубашов приложил
правую ладонь к виску, но она уже снова была горячей. "В покое, - мысленно
повторил он последние слова Глеткина. - Покой и сон. Для чего нам было
выходить из Египта?"
- Вам прекрасно известны причины моей деятельности. Вы знаете, что я не
"действовал из контрреволюционных убеждений" и не продавался международному
капитализму. Я делал то, что я делал, честно, повинуясь собственной совести.
Глеткин выдвинул ящик стола, вынул какую-то папку, раскрыл ее и
монотонно прочитал:
- "Для нас субъективная честность не имеет значения. Того, кто неправ,
ожидает расплата; тот, кто прав, будет оправдан... Таковы наши законы". - Он
поднял взгляд на Рубашова. - Вы написали это в своем дневнике вскоре после
ареста.
Электрический свет, прожигая опущенные веки, знакомо всплескивался в
утомленные глаза. Собственная мысль, повторенная глеткинским голосом,
показалась Рубашову грубой и обнаженной - словно исповедь, записанная на
граммофонную пластинку.Глеткин снова заглянул в папку и, не спуская
безучастного взгляда с Рубашова, процитировал:
- "Сегодня истинно честный человек служит общему делу без гордыни и
идет по этому пути до конца".
На этот раз Рубашов выдержал взгляд следователя.
- Мне непонятно, - сказал он, - чем я помогу Партии, если втопчу себя в
прах и покрою позором. Я подписал все, что вам требовалось. Я признал свои
действия объективно вредными и контрреволюционными. Неужели этого мало?
Он опять надел пенсне, беспомощно зажмурился и закончил резким от
усталости голосом:
- Так или иначе, имя Н. 3. Рубашова неразрывно связано с историей
Партии. Втаптывая его в грязь, вы пятнаете Революцию.
Глеткин снова заглянул в папку.
- На это я тоже могу возразить цитатой из вашего дневника, - равнодушно
проговорил он. - Вы пишите:
"Упрощенная и бесконечно повторяемая мысль легче укладывается в
народном сознании; то, что объявлено на сегодня правильным, должно сиять
ослепительной белизной; то, что признано сегодня неправильным, должно быть
тускло-черным, как сажа; сейчас народу нужен лубок".
Немного помолчав, Рубашов сказал:
- Я понимаю, куда вы клоните. Вам хочется, чтобы я сыграл лубочного
дьявола, - мне следует скрежетать зубами, выпучивать белесые глаза и
плеваться серой - да не за страх, а за совесть. От Дантона и его соратников
не требовали добровольного участия в подобном балагане.
Глеткин захлопнул папку и, выпрямившись в кресле, согнал назад складки
гимнастерки под скрипучим ремнем.
- Добровольно выступив на Открытом процессе, вы выполните последнее
задание Партии.
Рубашов промолчал. Он закрыл глаза и попытался представить себе, что
дремлет под горячими лучами летнего солнца. Но от глеткинского голоса он
укрыться не мог.
- По сравнению с тем, что происходит у нас, именно Конвент можно
назвать балаганом. Я читал про ваших Дантонов - они носили пудреные косички
и заботились только о своей пресловутой чести. Даже перед смертью личная
гордыня была им важнее общего дела...
Рубашов продолжал молчать. Глеткинский голос, ввинчиваясь в уши,
сверлил и без того тяжко гудящую голову, долбил с двух сторон воспаленный
череп.
- У нас впервые в истории Революция не только победила, но и удержала
власть. Сейчас наша страна - передовой бастион новейшей эры. Этот бастион,
как вы знаете, занимает шестую часть земной суши и объединяет одну десятую
человечества...
Теперь глеткинский голос звучал за спиной Рубашова. Следователь встал и
расхаживал по кабинету - в первый раз с тех пор, как начались допросы.
Прерывистый скрип его сапог временами заглушал поскрипывание ремней; Рубашов
явственно ощущал терпкий запах пота и свежей кожи.
- Когда у нас в стране свершилась Революция, мы думали, что нашему
примеру последуют все народы. Но волна мировой реакции затопила страны
Европы и подкатилась к нашим границам. Партийцы разделились на две группы.
Одна состояла из авантюристов, которые предлагали рискнуть нашими
завоеваниями, чтобы поддержать всемирную революцию. Вы примкнули именно к
этой группе. Партия вовремя осознала опасность авантюристической политики и
разгромила фракционеров... "
Рубашов попытался поднять голову и возразить Глеткину. Но он слишком
устал. Шаги следователя за его спиной отдавались в черепе барабанным боем.
Он безвольно ссутулился на своей табуретке и ничего не сказали
- Руководитель нашей Партии разработал мудрую и эффективную стратегию.
Он осознал, что теперь все зависит от того, сумеем ли мы защитить первый
революционный бастион и дать отпор мировой реакции. Он осознав что нынешний
период может продлиться десять, двадцать или даже пятьдесят лет, а затем
подымется новая волна всемирной революции. Но до тех пор нам придется
сражаться в одиночку. И мы должны выполнить наш единственный долг перед
человечеством - выжить.
Рубашов смутно вспомнил похожую фразу: "Революционер обязан сохранить
свою жизнь для общего дела". Кто это сказал? Он сам? Иванов? Чтобы выполнить
свой революционный долг, он пожертвовал жизнью Арловой. И к чему же он
теперь пришел?..
- ...Выжить! - гремел глеткинский голос.- Оплот Революции надо было
сохранить во что бы то ни стало, ценой любых жертв. Руководитель Партии,
выдвинув этот гениальный лозунг, последовательно и неуклонно проводил его в
жизнь. Деятельность зарубежных партийных Секций следовало подчинить нашей
государственной политике.
Тот, кто этого не понимал, подлежал уничтожению. Нам Пришлось
ликвидировать наших лучших бойцов за границей. Мы не останавливались перед
разгромом отдельных зарубежных Секций Партии, если этого требовали интересы
революционного бастиона. Мы не останавливались перед союзом с реакционными
правительствами, когда требовалось разбить волну Движения, поднявшуюся не
вовремя. Мы предавали друзей и шли на уступки врагам, чтобы сохранить
Революционный Бастион. Мы были солдатами Революции и выполняли свой
исторический долг. Мягкотелые интеллигенты и близорукие моралисты
отшатнулись от нас. Но руководитель Партии с гениальной прозорливостью
указал: победит тот, кто окажется выносливей... Глеткин на секунду
остановился и подошел к рубашовской табуретке. Его гладко выбритый череп
покрылся каплями пота, широкий шрам выделялся сейчас особенно заметно. Ему,
видимо, было неприятно, что он вдруг утратил обычную сдержанность. Тяжело
дыша, он вытер голову носовым платком, потом строевым шагом подошел к своему
креслу, сел за стол и согнал назад складки гимнастерки. Свет лампы сделался
менее резким, и, когда Глеткин заговорил, его голос звучал по-обычному
бесстрастно:
- Партийный курс определен абсолютно четко. Наша цель оправдывает любые
средства - вот единственный закон, которому подчинена тактика Партии. И,
руководствуясь этим законом, Государственный Обвинитель потребует вашей
смерти, гражданин Рубашов...
- Ваша группа, гражданин Рубашов, разбита и уничтожена. Вы хотели
расколоть партийные ряды, хотя знали, что раскол Партии вызовет Гражданскую
войну. Вам ведь известно о недовольстве среди крестьян, которые еще не
поняли необходимости возложенных на них временных жертв. Не сегодня-завтра
международный капитализм может начать войну против нашей страны, и малейшие
шатания в среде трудящихся масс приведут к неисчислимым бедствиям. Партии
необходимо крепить сплоченность своих рядов. Она должна стать единым
монолитом, который спаян железной дисциплиной и беззаветной преданностью
Руководству. Вы и ваши приспешники, гражданин Рубашов, попытались расколоть
партийное единство. Если вы действительно раскаялись, то поможете нам
устранить возникшую трещину. Это, как я уже говорил, последнее партийное
поручение...
- Ваша задача проста. Фактически, вы сами ее сформулировали: необходимо
всемерно высветлить для масс то, что правильно, зримо зачернить то, что
неправильно. Поэтому вам надлежит пригвоздить оппозицию к позорному столбу
истории и показать объективную преступность антипартийных лидеров. Такой
язык будет понятен народу. А если вы начнете говорить о сложных мотивах,
которыми вы руководствовались в своих действиях, это внесет только путаницу
в сознание масс. Кроме того, массы не должны испытывать к вам ни жалости, ни
симпатии - это тоже входит в вашу задачу. Симпатия или жалость к оппозиции
со стороны широких масс чреваты опасностями для страны в целом...
- Товарищ Рубашов, я надеюсь, вы понимаете, какое доверие оказывает вам
Партия.
Впервые Глеткин назвал Рубашова "товарищем". Рубашов резко выпрямился
на табуретке и поднял голову.
Его охватило волнение, с которым он не в силах был справиться. Надевая
пенсне, он заметил, что его рука чуть заметно дрожит.
- Понимаю, - сказал он негромко.
- При этом Партия не обещает вам никакой награды. Некоторые обвиняемые
согласились с нами сотрудничать после предварительного физического
воздействия. Некоторых мы обязались помиловать или сохранить жизнь их
родственникам, взятым в качестве заложников. Вам, товарищ Рубашов, Партия не
предлагает никаких сделок и ничего не обещает.
- Я понимаю, - повторил Рубашов. Глеткин снова открыл папку, где лежал
рубашовский тюремный дневник.
- Одно место в ваших записях произвело на меня сильное впечатление, -
сказал он. - Вы говорите: "Я жил и действовал по нашим законам... Если я был
прав, мне не о чем сожалеть; если неправ, меня ждет расплата".
Глеткин поднял голову и посмотрел Рубашову в глаза. - Вы были неправы,
и вас ждет расплата, товарищ Рубашов. Партия обещает вам только одно - после
окончательной победы, когда это не сможет принести вреда, секретные
документы будут опубликованы. Тогда весь мир узнает, что легло в основу того
Процесса - или того балагана, как вы его называете, - в котором вы
участвовали по велению Истории.
Глеткин замолчал, согнал назад складки гимнастерки под скрипучим ремнем
и после секундного замешательства неуклюже добавил - причем его широкий шрам
сделался совершенно красным:
- И тогда вы - а также некоторые из ваших друзей - получите от широких
масс чувство жалости и симпатии, в которых вам отказано на сегодня.
Сказав это, Глеткин пододвинул к Рубашову последние листы его Дела и
положил рядом свою ручку. Рубашов поднялся и с напряженной улыбкой
проговорил:
- Меня всегда интересовало, на что похожа чувствительность
неандертальца. Теперь я это знаю.
- Не понимаю вас, - сказал Глеткин; он тоже встал.
Рубашов подписал последний пункт обвинения, в котором он признавался,
что действовал из контрреволюционных убеждений и был платным агентом
мирового капитализма. Подняв голову, он случайно глянул на литографию
Первого, и ему опять вспомнилась насмешливая, сатанински-мудрая ирония,
мелькнувшая в глазах вождя, когда он пожимал ему руку при их последнем
прощании, - вездесущий портрет отчасти передавал тот насмешливо-грустный
цинизм, с которым Первый взирал на своих подданных.

---

От	Alex~1
К	Алексей Мартов (27.11.2005 21:23:23)
Дата	10.12.2005 19:23:49

Re: частично претензии...

---

"Войдите", - сказал хозяин кабинета; надзиратель открыл деревянную Дверь,
Рубашов вошел, и дверь захлопнулась. Он увидел большой письменный стол; за
столом сидел его старый товарищ, бывший командир полка Иванов; опуская на
рычаг телефонную трубку, он с улыбкой рассматривал Рубашова.
- Вот мы и встретились, - сказал Иванов.
Рубашов все еще стоял у двери.
- Приятная встреча, - ответил он сухо.
Иванов медленно поднялся с кресла - он был гораздо выше Рубашова.
- Присаживайся, - радушно предложил он, с улыбкой глядя на бывшего
командира. Они сели; их разделял стол; они в упор рассматривали друг друга:
Иванов, по-прежнему дружески улыбаясь, Рубашов - выжидающе, сосредоточенно,
сдержанно. Потом его взгляд скользнул под стол.
Иванов притопнул правой ногой.
- С этим порядок, - сказал он. - Автоматический протез на хромированном
каркасе. Могу плавать, ездить верхом, водить машину и плясать... Закурим?
Иванов через стол протянул Рубашову деревянный, наполненный папиросами
портсигар.
Рубашов мельком глянул на папиросы и вспомнил, как он приехал в
госпиталь, когда Иванову ампутировали ногу. Иванов умолял принести ему
веронала и в споре, который длился до вечера, пытался доказать, что каждый
человек имеет право на самоубийство. Наконец Рубашов согласился обдумать
просьбу своего командира полка, но тою же ночью был переброшен на какой-то
другой участок фронта.
Они встретились через много лет.
Рубашов внимательно заглянул в портсигар. Иванов сам набивал гильзы -
светлым, видимо, американским табаком.
- Если у нас неофициальный разговор, то я не возражаю, - ответил
Рубашов, - а если ты в начале допроса всем подследственным предлагаешь
закурить, то убери портсигар. Давай уж по старинке - мы у тюремщиков никогда
не одалживались.
- Брось дурить, - сказал Иванов.
- Ладно, - сказал Рубашов и закурил. - Ну, а как твой ревматизм -
прошел?
- Вроде прошел, - ответил Иванов. - А как твой ожог - не очень болит? -
Он улыбнулся и с простодушным видом показал на левую рубашовскую кисть. Там,
между двумя голубеющими жилками, виднелся довольно большой волдырь. С минуту
оба смотрели на ожог. "Откуда он знает? - подумал Рубашов. - Значит, за мной
все время следили?" Но он ощутил не гнев, а стыд; последний раз глубоко
затянувшись, он бросил окурок папиросы в пепельницу.
- Давай-ка считать, - проговорил он, - неофициальную часть нашей
встречи законченной.
Иванов выдувал колечки дыма и смотрел на Рубашова с добродушной
насмешкой.
- А ты не торопись, - посоветовал он.
- А я, между прочим, к тебе и не торопился. - Рубашов твердо глянул на
Иванова. - Я и вообще-то сюда не приехал бы, если б вы не привезли меня
силой.
- Верно, тебя немного поторопили. Зато теперь тебе спешить некуда. -
Иванов ткнул свой окурок в пепельницу и, сразу же закурив новую папиросу,
опять протянул портсигар Рубашову; однако тот остался неподвижным. - Да
е....лочки зеленые, - сказал Иванов, - помнишь, как я у тебя клянчил
веронал? - Он пригнулся поближе к Рубашову и дунул дымом ему в лицо. - Я не
хочу, чтобы ты спешил... под расстрел, - с расстановкой произнес он и снова
откинулся на спинку кресла.
- Спасибо за заботу, - сказал Рубашов. - А почему вы решили меня
расстрелять?
Несколько секунд Иванов молчал. Он неторопливо попыхивал папиросой и
что-то рисовал на листке бумаги. Видимо, ему хотелось найти как можно более
точные слова.
- Слушай, Рубашов, - сказал он раздумчиво, - я вот заметил характерную
подробность. Ты уже дважды сказал вы, имея в виду Партию и Правительство -
ты, Николай Залманович Рубашов, противопоставил им свое я. Теоретически,
чтобы кого-нибудь обвинить, нужен, конечно, судебный процесс. Но для нас
того, что я сейчас сказал, совершенно достаточно. Тебе понятно?
Разумеется, Рубашову было понятно, и однако он был застигнут врасплох.
Ему показалось, что зазвучал камертон, по которому настраивали его сознание.
Все, чему он учил других, во что верил и за что боролся в течение последних
тридцати лет, откликнулось камертону волной памяти... Партия - это
всеобъемлющий абсолют, отдельно взятая личность - ничто; лист, оторвавшийся
от ветки, гибнет... Рубашов потер пенсне о рукав. Иванов сидел совершенно
прямо, попыхивал папиросой и больше не улыбался. Рубашов обвел взглядом
кабинет - и вдруг увидел светлый прямоугольник, резко выделявшийся на серых
обоях. Ну, конечно же, здесь ее тоже сняли - групповую фотографию бородатых
философов. Иванов проследил за взглядом Рубашова, но его лицо осталось
бесстрастным.
- Устаревшие доводы, - сказал Рубашов. - Когда-то и мне коллективное мы
казалось привычней личного я. Ты не изменил своих старых привычек; у меня,
как видишь, появились новые. Ты и сегодня говоришь мы... но давай уточним -
от чьего лица?
- Совершенно правильно, - подхватил Иванов, - в этом и заключается
сущность дела; я рад, что ты меня наконец понял. Значит, ты утверждаешь, что
мы - то есть народ, Партия и Правительство - больше не служим интересам
Революции?
- Давай-ка не будем говорить о народе.
- С каких это пор, - спросил Иванов, - ты проникся презрением к народу?
Не с тех ли пор, как коллективное мы ты заменил своим личным я?
Иванов опять пригнулся к столу и смотрел на Рубашова с добродушной
насмешкой. Его голова закрыла прямоугольник, оставшийся от снятой групповой
фотографии, и Рубашову внезапно вспомнился Рихард, заслонивший протянутые
руки Мадонны. Неожиданно толчок нестерпимой боли - от верхней челюсти,
сквозь глаз и в затылок - заставил его крепко зажмуриться. "Вот она,
расплата", - подумал он... или ему показалось, что подумал.
- Ты это о чем? - спросил Иванов насмешливым и немного удивленным
голосом.
Боль утихла, сознание прояснилось.
- Давай не будем говорить о народе, - спокойно и мирно повторил
Рубашов. - Ты ведь ничего о народе не знаешь. Возможно, теперь уже не знаю и
я. Когда у нас было великое право говорить мы, - мы его знали, знали, как
никто другой на земле. Мы сами были сердцевиной народа и поэтому могли
вершить Историю.
Машинально он взял из портсигара папиросу; Иванов, наклонившись, дал
ему прикурить.
- В те времена, - продолжал Рубашов, - мы назывались Партией Масс. Мы
познали сущность Истории. Ее смерчи, водовороты и бури неизменно ставили
ученых в тупик - потому что их взгляд скользил по поверхности. Мы проникли в
глубины Истории, стали сердцем и разумом масс, а ведь именно массы творят
Историю; мы - первые на планете - поняли законы исторического развития,
вскрыли процессы накопления энергии и причины ее взрывного высвобождения. В
этом - наша великая сила.
Якобинцы руководствовались абстрактной моралью, мы -
научно-историческим опытом. В глубинных пластах человеческой Истории нам
открывались ее закономерности. Мы в совершенстве изучили человечество - и
наша Революция увенчалась успехом. А вы выступаете как ее могильщики.
Иванов, откинувшись на спинку кресла, молча разрисовывал лист бумаги.
- Продолжай, я слушаю, - проговорил он. - И пока не понимаю, куда ты
клонишь.
- Как видишь, я уже наговорил на расстрел. - Он молча скользнул
взглядом по стене, где раньше висела групповая фотография, однако Иванов не
повернул головы. - А впрочем, семь бед - один ответ. Так вот, вы похоронили
Революцию, когда истребили старую гвардию - с ее мудростью, планами и
надеждами. Вы уничтожили коллективное мы. Неужели вам и сейчас еще кажется,
что народ действительно идет за вами? Между прочим, все европейские
диктаторы властвуют от имени своих народов - и примерно с таким же правом,
как вы.
Рубашов взял еще одну папиросу и на этот раз прикурил сам, потому что
Иванов сидел неподвижно.
- Прости уж меня за высокий стиль, - продолжал он, - но ваше
диктаторство, творимое именем народа, кощунственно. Массы подчиняются вашей
власти покорно и немо, но она чужда им - так же, как в любом буржуазном
государстве. Народ опять погрузился в спячку: этот великий Икс истории
сейчас подобен сонному океану, равнодушно несущему ваш корабль. Прожекторы
освещают его поверхность, но глубины остаются немыми и темными. Когда-то мы
их осветили и оживили, но то время кануло в прошлое. Короче говоря, -
Рубашов помолчал, потер пенсне о рукав и надел его, - когда-то мы творили
Историю, а вы сейчас просто делаете политику. Вот основная разница между
нами.
Иванов откинулся на спинку кресла и выпустил несколько дымных колец.
- Что-то я не совсем понимаю, - сказал он. - Постарайся попроще.
- Поясню на примере, - ответил Рубашов. - Какой-то математик однажды
сказал, что алгебра - это наука для лентяев: она оперирует неизвестной
величиной - Иксом, - словно обычным числом. В нашем случае неизвестное - Икс
- представляет собой народные массы. Политик постоянно пользуется Иксом - не
расшифровывая его природы, - чтобы решать частные задачи. Творец Истории
определяет Неизвестное и составляет принципиально новые уравнения.
- Что ж, изящно, - сказал Иванов, - но для наших целей слишком
отвлеченно. Давай-ка попробуем спуститься на землю: значит, ты утверждаешь,
что мы - иными словами, Партия и Правительство - переродились и предали
Революцию?
- Именно, - подтвердил Рубашов с улыбкой. Иванов не улыбнулся ему в
ответ.
- И когда ты пришел к этому заключению?
- В течение нескольких последних лет - очень постепенно.
- А если точнее? Год назад? Два? Три? Четыре?
- Наивный вопрос, - ответил Рубашов. - Когда ты стал взрослым? В
семнадцать лет? В восемнадцать? В девятнадцать? В девятнадцать с половиной?
- Это ты пытаешься прикинуться наивным. Каждый этап в духовном развитии
есть результат определенных обстоятельств. Могу сказать совершенно точно: я
стал взрослым в семнадцать лет, когда меня первый раз сослали.
- В те времена, - заметил Рубашов, - ты был вполне приличным человеком.
Сейчас тебе лучше об этом забыть. - Он посмотрел на светлый прямоугольник и
положил окурок папиросы в пепельницу.
=========================
Ты заболел? - проговорил Иванов. Рубашова слепил электрический свет.
- Дай мне халат, - сказал он, щурясь.
Иванов промолчал. Он смотрел на Рубашова - у того распухла правая щека.
"Хочешь коньяка?" - спросил Иванов. Не дожидаясь ответа, он подошел к двери
и что-то крикнул в смотровой глазок. Рубашов, щурясь, смотрел на Иванова.
Ему не удавалось собраться с мыслями. Он проснулся, но в себя еще не пришел.
- Тебя тоже арестовали? - спросил он Иванова;
- Нет, - спокойно ответил Иванов. - Я пришел сам. По-моему, ты болен.
- Дай-ка папироску, - сказал Рубашов. Он затянулся, сознание
прояснилось. Он лег на спину и посмотрел в потолок. Дверь открылась, вошел
надзиратель; он принес бутылку коньяку и стакан. Нет, это был не
надзиратель, а охранник - в форме и очках с металлической оправой, молодой и
подтянутый. Он отдал честь, протянул Иванову стакан и бутылку, вышел из
камеры и захлопнул дверь. Простучали, удаляясь, его шаги.
Иванов присел на рубашовскую койку и налил в стакан немного коньяка.
"Выпей", - сказал он. Рубашов выпил. Туман в голове почти рассеялся: первый
арест, второй арест, сны, Арлова, Богров, Иванов - все уже встало на свои
места.
- Так ты что - разболелся? - спросил Иванов.
- Да нет. - Рубашов теперь не понимал одного: почему Иванов сидит в его
камере.
- Тебе здорово разнесло щеку. И я так думаю, что у тебя жар.
Рубашов поднялся, подошел в двери, глянул через смотровой глазок в
коридор, неторопливо прошелся пару раз по камере - он хотел, чтобы голова
прояснилась окончательно. Потом остановился напротив Иванова - тот
по-прежнему сидел на койке, пуская в воздух колечки дыма.
- Чего тебе надо? - спросил Рубашов.
- Поговорить с тобой, - ответил Иванов. - Ложись-ка и выпей немного
коньячка.
Рубашов, все еще не снимая пенсне, иронически прищурился и глянул на
Иванова.
- Знаешь, а я тебе было поверил, - сказал Рубашов размеренно и
спокойно. - Теперь-то я вижу, что ты просто сволочь. Убирайся отсюда.
Иванов не пошевелился.
- Будь любезен, - проговорил он, - объясни, почему ты считаешь меня
сволочью.
Рубашов прислонился спиной к стене, отделяющей его от Рип Ван Винкля, и
сверху вниз посмотрел на Иванова. Тот бесстрастно попыхивал папиросой.
- Что ж, изволь, - сказал Рубашов. - Ты знал о нашей дружбе с Богровым.
И вот по твоему указанию Богрова - или, если хочешь, его останки - волокут
мимо рубашовской камеры полумертвым напоминанием о судьбе несговорчивых. Про
богровский расстрел объявляют заранее - в расчете на подпольную связь
заключенных; расчет оправдывается: мне передают, что нынешней ночью кого-то
ликвидируют. Но этого мало: хитроумный режиссер объявляет через своих
подручных Богрову - перед тем как его волокут расстреливать, что в одной из
одиночек сидит Рубашов, - в расчете на желание несчастного Богрова... ну,
хотя бы попрощаться с товарищем; оправдывается и этот тонкий расчет.
Рубашову, конечно, становится не по себе. И тут является милосердный
спаситель - товарищ Иванов с бутылкой под мышкой. Происходит трогательная
сцена примирения, друзья вспоминают Гражданскую войну, а заодно составляют
"небольшое признаньице". Потом умиротворенный преступник засыпает,
следователь кладет "признаньице" в карман, тихонько, на цыпочках удаляется
из камеры... и вскоре получает повышение по службе. А теперь, прошу тебя,
убирайся отсюда.
Иванов не шевельнулся. Он попыхивал папиросой и улыбался, показывая
золотые коронки.
- Ты считаешь, что я такой уж примитивный? - спросил он Рубашова. - Или
скажем точнее: что я такой уж примитивный психолог?
- Мне опротивели твои подходцы, - пожав плечами, сказал Рубашов. - Я не
могу тебя отсюда вышвырнуть. Когда-то ты был приличным человеком - вспомни
об этом и оставь меня в покое. Черт, как же вы мне все опротивели!
- Давай договоримся. Ты меня слушаешь - только слушаешь внимательно и
не перебиваешь - ровно пять минут. Если после этого ты будешь настаивать,
чтобы я ушел, я сейчас же уйду.
- Хорошо, я слушаю, - сказал Рубашов и демонстративно посмотрел на
часы. Он стоял, все так же привалившись к стене.
- Во-первых, - начал Иванов, - учти: Михаил Богров действительно
расстрелян, не сомневайся и не тешь себя никакими иллюзиями. Во-вторых, он
сидел здесь несколько месяцев, и последние дни его все время пытали. Если ты
упомянешь об этом на Процессе или отстукаешь своим соседям, то мне, сам
понимаешь, труба. Про Богрова я все объясню тебе позже. В-третьих, его
провели мимо тебя и сказали ему, что ты тут, намеренно. В-четвертых, этот,
как ты выразился, подходец придумал младший следователь Глеткин;
воспользовался он им втайне от меня и вопреки моим строжайшим инструкциям.
Он умолк. Молчал и Рубашов, по-прежнему стоявший у кирпичной стены.
- Я бы не сделал подобной ошибки, - через несколько секунд заговорил
Иванов, - и не потому, что я щажу твои чувства, а потому, что у меня другая
тактика, - она диктуется твоей психологией. Последнее время, как я заметил,
ты размышляешь о совести, о раскаянии - словом, тебя одолевает
чувствительность. Совсем недавно ты пожертвовал Арловой - возможно, причина
кроется в этом. Легко понять, что эпизод с Богровым мог лишь усилить твою
угнетенность и толкнуть к дальнейшим морализаторским изыскам; однако Глеткин
этого не понял: психология для него - дремучий лес. За последние десять или
двенадцать дней он буквально прожужжал мне уши разговорами о действенности
жестких методов. Видишь ли, он на тебя разозлился, потому что ты, нисколько
не стесняясь, совал ему в нос драные носки; да он и отрабатывал-то только
крестьян... Надеюсь, про Богрова тебе все ясно. Ну, а с коньяком и совсем
просто: я хотел, чтобы ты подрепился после встряски, устроенной тебе
Глеткиным. Опаивать тебя мне вовсе невыгодно. Невыгодно потому, то пьяный
человек ничем не защищен от нравственных потрясений. А нравственные
потрясения - благодатнейшая почва для твоего возвышенного морализаторства.
Нет, ты нужен мне трезвый и логичный. Мне выгодно, чтобы всесторонне обдумал
то положение, в котором оказался. Уверен: тогда - и только тогда - ты
сделаешь вывод, что должен капитулировать.
Рубашов молча пожал плечами. Он не успел сформулировать ответ, потому
что Иванов заговорил снова:
- Ты убежден, что не пойдешь на капитуляцию, знаю, но ответь мне на
один вопрос: ты капитулируешь, если убедишься, что это объективно правильный
шаг?
Рубашов не сразу нашелся с ответом. У него возникло смутное ощущение,
что разговор принял недопустимый оборот. Назначенные пять минут истекли, а
он продолжал слушать Иванова. Уже одним этим он как бы предавал Арлову, и
Богрова, и Рихарда, и Леви.
- Все это бесполезно, - сказал он Иванову. - Уходи. - Он только сейчас
обнаружил, что шагает взад и вперед по камере.
Иванов неподвижно сидел на койке.
- Насколько я понимаю, - проговорил он, - ты поверил, что в эпизоде с
Богровым я не принимал никакого участия. Почему же ты настаиваешь, чтоб я
ушел? И почему не отвечаешь на мой вопрос? - Он с насмешкой оглядел
Рубашова, а потом сказал, медленно и внятно: - Да просто потому, что ты
боишься меня. Мой метод логических рассуждений и доказательств точно
повторяет твой собственный метод, и твой рассудок это подтверждает. Тебе
остается только возопить: "Изыди, Сатана!"
Рубашов не ответил. Он шагал по камере перед сидящим Ивановым. Ему не
удавалось собраться с мыслями и привести доказательства своей правоты. То
необъяснимое чувство вины, которое Иванов назвал морализаторством, не
находило выражения в логических формулах: его насылал Немой Собеседник, а он
существовал за пределами логики. И в то же время рассудок Рубашова
действительно подтверждал ивановские доводы. Нельзя было участвовать в этом
разговоре: он засасывал, как бездонная трясина.
- Apage, Satanas! - повторил Иванов и налил себе еще коньяка. -
Когда-то человека искушала плоть. Теперь его искушает разум. Время идет, и
ценности меняются. Создам-ка я себе мистерию о Страстях Господних, в которой
за душу Святого Рубашова борется дьявол и Господь Бог. После долгой
многогрешной жизни Рубашов возмечтал о царствии небесном, где процветает
буржуазный либерализм и кормят похлебкой Армии Спасения. Всемогущий владыка
этого рая - мягкотелый идеалист с двойным подбородком. А дьявол - поджарый и
аскетичный прагматик. Он не признает ничего, кроме логики, читает
Макиавелли, Гегеля и Маркса, верит только в целесообразность и безжалостно
издевается над мягкотелым идеализмом. Он обречен на вечное раздвоение:
убивает, чтоб навсегда уничтожить убийства, прибегает к насилию, чтоб
истребить насилие, сеет несчастья ради всеобщего счастья и принимает на себя
ненависть людей из любви к человечеству. Apage, Satanas! Рубашов решает
превратиться в ангела. Либеральная пресса, поносившая его, быстро
присваивает ему сан святого. Он узнал, что существует совесть, а совесть
губит революционера, как гуманизм и двойной подбородок. Совесть сжирает его
рассудок, словно голодная гиена - падаль. Дьявол побежден; однако не думай,
что он скрежещет от ярости зубами, высекая сернистые смрадные искры. Он
логик и аскет, он пожимает плечами, его давно не удивляют дезертиры,
прикрывающие слабость гуманизмом и совестью.
Иванов налил себе еще коньяка. Рубашов, все так же шагая по камере,
спросил:
- За что вы расстреляли Богрова?
- За неправильный взгляд на подводные лодки. Спор о размерах подводных
лодок начался у нас довольно давно. Богров утверждал, что нам надо строить
подлодки с дальним радиусом действия. Партия склонялась к малым судам, Ведь
вместо одной большой подлодки можно построить три небольших. Дискуссия
велась на техническом уровне. Эксперты жонглировали научными данными,
приводили доводы и "за" и "против", но суть спора заключалась в другом.
Строительство больших подлодок означало дальнейшее развитие Мировой
Революции. А малые суда - береговая охрана - означали, что Мировая Революция
откладывается и страна переходит к круговой обороне. За это выступил Первый
- и Партия... Богрова поддерживала старая гвардия и Народный Комиссариат по
морским делам. Убрать Богрова было бы недостаточно: его следовало
дискредитировать перед массами. Открытый процесс показал бы стране что
Богров саботажник и враг народа. Мы уже добились от нескольких инженеров -
его сторонников - твердого согласия признать все, что будет необходимо. Но
Богров отказался с нами сотрудничать. Отстав от жизни на двадцать лет, он
твердил до последнего дня о крупных подлодках и Мировой Революции. Ему
оказалось не под силу понять, что время сейчас работает на реакцию, что
Движение в Европе пошло на убыль и надо ждать следующей волны. На публичном
Процессе его заявления внесли бы путаницу в сознание масс. Он ликвидирован
решением Трибунала. Скажи, разве ты-то в подобном случае не поступил бы
точно так же, как мы?
Рубашов не ответил. Он остановился и, снова привалившись спиной к
стене, замер у параши. Из нее подымались ядовитые, вызывающие тошноту
испарения. Он снял пенсне и глянул на Иванова, его близорукие затравленные
глаза были обведены темными кругами.
- Ты ведь не слышал, - проговорил он, - его стенаний и младенческого
хныканья.
Иванов прикурил новую папиросу от окурка догоревшей до бумаги старой;
зловоние параши становилось нестерпимым.
- Нет, не слышал, - согласился он. - Но я, понимаешь ли, и видел и
слышал много похожего. Ну так и что?
Рубашов промолчал. Он не мог объяснить. Хныканье и мрачно-торжественный
рокот опять зазвучали в его ушах. Словами он этого передать не мог. Так же
как не смог бы описать словами запах спокойного тела Арловой. В словах
ничего нельзя было выразить. "Умрите молча", - говорилось в записке, которую
ему передал парикмахер.
- Ну и что? - снова спросил Иванов. Он вытянул ноги и подождал ответа.
Рубашов молча стоял у стенки.
- Если бы у меня, - заговорил Иванов, - была к тебе хоть искорка
жалости, я оставил бы тебя в покое. Но у меня, по счастью, жалости нет. Я
пью, я покуривал анашу, ты знаешь, но жалости пока что не испытывал ни разу.
Жалость неминуемо гробит человека. Муки совести и самобичевание - вот оно,
наше национальное бедствие. Сколько наших великих писателей погубили себя
этой страшной отравой! До сорока, до пятидесяти они бунтари, а потом их
начинает сжигать жалость, и мир объявляет, что они святые. Ты заразился
массовой болезнью, а считаешь себя первым и единственным! - Иванов почти
выкрикнул последнюю фразу, вытолкнул с клубом табачного дыма. - Учти,
исступление к добру не приводит. Хотя и в каждой бутылке спиртного есть
отмеренная доза исступления. Да очень уж немногие наши соотечественники - и
то в основном из мужиков - понимают, что исступленное смирение или там
страдание такая же дешевка, как исступленное пьянство. Когда я очнулся после
наркоза и увидел, что остался с одной ногой, меня тоже охватило исступленное
отчаяние. Ты помнишь свои тогдашние доводы. - Иванов наполнил стакан и
выпил.
- Короче говоря, - продолжал он, - мы не можем допустить, чтоб реальный
мир превратился в притон для чувствительных мистиков. И это - наша основная
заповедь. Сострадание, совесть, отчаяние, ненависть, покаяние или искупление
вины - все это для нас непозволительная роскошь. Копаться в себе и
подставлять свой затылок под глеткинскую пулю - легче всего. Да, я знаю,
таких, как мы, постоянно преследует страшное искушение отказаться от нашей
изнурительной борьбы, признать насилие запрещенным приемом, покаяться и
обрести душевный покой. Большинство величайших мировых революционеров, от
Спартака и Дантона до Федора Достоевского, не смогли справиться с этим
искушением и, поддавшись ему, предали свое дело. Искушения Дьявола менее
опасны, чем искушения всемогущего Господа Бога. Пока хаос преобладает в
мире. Бога приходится считать анахронизмом, и любые уступки собственной
совести приводят к измене великому делу. Когда проклятый внутренний голос
начинает искушать тебя - заткни свои уши...
Иванов, не глядя, нащупал бутылку и плеснул себе в стакан еще коньяка.
Бутылка была уже наполовину пустой. "А забыться тебе все-таки хочется, очень
хочется", - подумал Рубашов.
- Величайшими преступниками, - продолжал Иванов, - надо считать не Фуше
и Нерона: величайшие преступники - это Ганди и Толстой. Пресловутый
внутренний голос Ганди мешал индусам обрести свободу гораздо сильней, чем
английские пушки. Тот, кто продает своего господина - ну, хотя бы за
тридцать сребреников, - совершает обычную торговую сделку; а вот тот, кто
продается собственной совести, предает весь человеческий род. История по
существу своему аморальна: совесть никак не соотносится с Историей. Если ты
попытаешься вершить Историю, не нарушая заповедей воскресной школы, ты
просто пустишь ее на самотек. И тебе это известно не хуже, чем мне. Ты
прекрасно знаешь правила игры, а туда же - толкуешь о стенаниях Богрова...
Иванов выпил еще коньяка.
- ...Или совестишься по поводу Арловой. Рубашову было не в диковинку
наблюдать, как Иванов пьет, почти не пьянея: внешне он при этом совершенно
не менялся и только говорил чуть взволнованней обычного. "А одурманивать
себя тебе все же приходится, - с невольной иронией подумал Рубашов, - и,
пожалуй, тебе это нужнее, чем мне". Он сел на табуретку, продолжая слушать;
табуретка стояла напротив койки. Ивановские рассуждения не удивляли его: он
всю жизнь защищал те же идеи - такими же, похожими словами. Однако раньше
внутренний голос, о котором столь презрительно говорил
Иванов, представлялся ему абстрактной условностью; а теперь он ощущал
Немого Собеседника как реальную часть собственной личности. Впрочем,
обитал-то он за пределами логики - поэтому стоило ли ему доверять? Не
следует ли противиться мистическому дурману, даже если ты уже частично
одурманен? Когда он пожертвовал жизнью Арловой, у него просто-напросто не
хватило воображения, чтоб представить себе ее смерть в подробностях.
Выходит, теперь он поступил бы иначе, потому что познакомился с этими
подробностями? Но ведь важно другое: объективная правильность - или
неправильность - принесенной жертвы, будь то Арлова, Леви или Рихард. То,
что Арлова постоянно молчала, Рихард заикался, а Богров хныкал, никак не
отменяет объективной правоты - или неправоты - совершенных действий.
Рубашов порывисто встал с табуретки и опять принялся шагать по камере.
Он вдруг осознал, что его переживания с самого первого дня в тюрьме были
только началом пути, и однако же новый образ мыслей уже завел его в
логический тупик - на порог "притона для чувствительных мистиков"; он понял,
что надо вернуться к началу и обдумать все случившееся заново. Только вот
осталось ли для этого время?.. Иванов внимательно смотрел на него. Он взял у
Иванова стакан и выпил.
- Так-то лучше, - сказал Иванов, на его губах промелькнула ухмылка. -
Диалог, даже и в форме монолога, иногда оказывается очень полезным. Надеюсь,
я не посрамил Искусителя? Жаль, что молчал второй собеседник. Но это обычная
его уловка - уклоняться от участия в логическом споре. Он предпочитает
нападать на человека, когда тот почему-нибудь не может защищаться; он очень
любит драматические мизансцены - подает голос в горящем лесу или на
заоблачной горной вершине - и охотно терзает свою жертву во сне. Приемы
борьбы у этого моралиста весьма эффектны и совершенно аморальны.
Но Рубашов уже не слушал Иванова. Он взволнованно расхаживал по камере
и пытался решить для себя вопрос - смог бы он пожертвовать Арловой сегодня?
Он чувствовал, что, ответив на этот вопрос, разрешит все свои новые
затруднения. Остановившись перед койкой, он спросил Иванова:
- Послушай, ты хорошо помнишь Раскольникова? Иванов посмотрел на него с
ухмылкой.
- Ну вот, приехали. "Преступление и наказание"! Ты действительно
одряхлел... или впал в детство.
- Подожди-ка. Подожди, - сказал Рубашов, возбужденно шагая взад-вперед
по камере. - Разговоры разговорами, но сейчас, как мне кажется, мы подошли к
существу дела. Насколько я помню, вопрос стоит так: был ли Раскольников
объективно прав, когда убивал старуху-процентщицу? Молодой, талантливый,
полный сил человек - и ничтожная, никому не нужная старуха. Логическое
уравнение для начальной школы, и все же оказалось, что оно не решается.
Во-первых, из-за трагически сложившихся обстоятельств Раскольников совершил
второе убийство; это, положим, случайное следствие разумного и абсолютно
логичного поступка. Но, во-вторых, уравнение не решалось изначально:
Раскольников сразу после убийства понял, что дважды два не равняется
четырем, когда вместо абстрактных логических символов в уравнение
подставляют живых людей...
- А поэтому, - спокойно вставил Иванов, - каждый экземпляр этой вредной
книги надо как можно скорее сжечь. Подумай сам, куда мы придем, если
попытаемся принять до конца эту философию мягкотелых юродивых, если отдельно
взятую личность нам придется объявить священной и если у нас отнимут право
относиться к отдельным человеческим жизням в соответствии с правилами
строгого счета. Ведь это значит, что командир полка не сможет пожертвовать
ротой арьергарда, чтоб вывести из-под удара весь свой полк, а мы не сможем
принести в жертву одного упрямого безумца Богрова, чтоб спасти прибрежные
города от гибели.
Рубашов, не соглашаясь, покачал головой.
- Ты приводишь исключительно военные примеры, то есть берешь
ненормальные условия.
- С тех пор как изобрели паровую машину, - ни на секунду не
задумавшись, ответил Иванов, - мир пребывает в ненормальных условиях,
революции и войны подтверждают это. Твой Раскольников - дурак и преступник,
но вовсе не потому, что убил старуху, а потому, что совершил убийство только
ради своей личной пользы. Закон "цель оправдывает средства" есть и останется
во веки веков единственным законом политической этики; все остальное -
дилетантская болтовня. Если бы твой малохольный Раскольников прикончил
старуху по приказу Партии - для создания фонда помощи забастовщикам или для
поддержки нелегальной прессы, - логическое Уравнение было бы решено, а роман
так и остался бы ненаписанным - к вящей пользе всего человечества.
Рубашов не ответил. Он пытался решить, послал бы он Арлову на смерть
сейчас, обогащенный опытом последних дней. Однако он не находил решения.
Логически Иванов был, конечно же, прав; Немой Собеседник упорно молчал, но
мешал найти однозначное решение. Да, и тут Иванов был прав - нежелание вести
логический спор и привычка нападать как-бы из-за угла скверно характеризуют
Немого Собеседника...
- Я не признаю смешения понятий, - продолжал развивать свою мысль
Иванов. - На свете существуют две морали, и они диаметрально противоположны
друг другу. Христианская, или гуманистическая, мораль объявляет каждую
личность священной и утверждает, что законы арифметических действий никак
нельзя применять к человеческим жизням. Революционная мораль однозначно
доказывает, что общественная польза - коллективная цель - полностью
оправдывает любые средства и не только допускает, но решительно требует,
чтобы каждая отдельно взятая личность безоговорочно подчинилась всему
обществу, а это значит, что, если понадобится, ее без колебаний принесут в
жертву или даже сделают подопытным кроликом. Христианская мораль запрещает
вивисекцию, революционная - допускает и постоянно использует. Дилетанты и
утописты во все времена пытались совместить эти две морали; реальность
всегда разрушала их начинания. Правитель, отвечающий за благо подданных, с
первых шагов встает перед выбором; и он обречен выбрать вивисекцию. Вот уже
почти две тысячи лет правители большинства европейских стран официально
исповедуют христианскую религию - а можешь ты назвать хоть одного правителя,
который на протяжении всей своей жизни постоянно придерживался христианской
морали? Не можешь ты назвать такого правителя. Потому что в особо острые
периоды - а у политиков все периоды острые - он объявляет "чрезвычайное
положение" и начинает использовать чрезвычайные меры. С тех пор, как
появились нации и классы, они должны защищаться друг от друга, а это
заставляет их вечно откладывать устройство жизни по христианским заветам...
Рубашов машинально посмотрел в окно. Подтаявший снег покрылся настом и
неровно взблескивал желтоватыми искрами. По внешней стене маршировал
часовой, винтовка висела у него на плече. Небо расчистилось, но луны не
было. Вверху, над зубцами сторожевой башни, серебристо струился Млечный
Путь.
Рубашов повернулся к окну спиной.
- Согласен, - сказал он, пожав плечами, - уважение к личности и
социальный прогресс, гуманизм и политика - несовместимые понятия. Согласен,
Ганди - катастрофа для Индии, а добродетель сковывает руки правителю. Так
что в отрицании мы единодушны. Но давай посмотрим, куда мы пришли, используя
нашу революционную этику.
- Давай, - согласился Иванов. - Так куда? Рубашов потер пенсне о рукав
и, близоруко сощурившись, глянул на Иванова.
- В какое месиво, - проговорил он, - посмотри, в какое кровавое месиво
мы превратили нашу страну.
- Возможно, - Иванов беззаботно улыбнулся. - Однако вспомни Сен Жюста и
Гракхов, вспомни историю Парижской Коммуны. Раньше все без исключения
революции неизменно совершали дилетанты-морализаторы. Дилетантская
"честность" их и губила. А мы, профессионалы, абсолютно последовательны...
- Настолько последовательны, - перебил его Рубашов, - что во имя
справедливого раздела земли сознательно обрекли на голодную смерть около
пяти миллионов крестьян, - и это только за один год, когда обобществлялись
крестьянские хозяйства. Настолько последовательны, что, освобождая
трудящихся от оков современного индустриального гнета, заслали в глухоманные
восточные леса и на страшные рудники арктического севера около десяти
миллионов человек, причем создали им такие условия, по сравнению с которыми
жизнь галерников показалась бы самым настоящим раем. Настолько
последовательны, что в теоретических спорах конечным доводом у нас является
смерть, - будь то разговор о подводных лодках, искусственных удобрениях или
линии Партии, которая проводится в Индокитае. Наши инженеры никогда не
забывают, что любая ошибка в технических расчетах грозит им тюрьмой или
"высшей мерой"; администраторы обрекают подчиненных на смерть, потому что
знают - малейший промах станет причиной их собственной гибели; поэты
завершают дискуссии о стиле прямыми доносами в Политическую полицию, потому
что того, кто окажется побежденным, непременно объявят врагом народа. В
заботе о счастье грядущих поколений мы наваливаем на людей такие лишения,
что сейчас у нас средняя продолжительность жизни сократилась уже
приблизительно на четверть. Во имя защиты страны от врагов мы прибегаем к
чрезвычайным мерам и вводим законы переходного периода, в которых решительно
каждый пункт противоречит целям нашей Революции. Уровень жизни наших
трудящихся скатился ниже дореволюционного, условия труда стали более
тяжкими, нормы повысились, расценки понизились, а дисциплина сделалась
воистину рабской; по нашему новому уголовному кодексу даже двенадцатилетних
детей можно приговаривать к смертной казни, а с нашими законами о семье и
браке по ханжеству не сравнятся даже британские. Вождей у нас почитают, как
восточных владык, газеты и школы проповедуют шовинизм, постоянно раздувают
военную истерию, насаждают мещанство, догматизм и невежество. Деспотическая
власть Революционного Правительства достигла небывалых в истории размеров -
она по существу ничем не ограничена. Свобода слова и свобода совести
искореняются с такой беззастенчивой откровенностью, словно не было
Декларации прав человека. У нас гигантская Политическая полиция с научно
разработанной системой пыток, а всеобщее доносительство стало нормой. Мы
гоним хрипящие от усталости массы - под дулами винтовок - к счастливой
жизни, которой никто, кроме нас, не видит. Нынешнее поколение полностью
обескровлено, оно - буквально - превратилось в массу обескровленной, немой,
умирающей плоти. Таковы последствия нашей последовательности. Ты вот говорил
о вивисекторской морали. И, знаешь, мне иногда представляется, что мы, ради
нашего великого эксперимента, содрали с подопытных кроликов кожу и гоним их
кнутами в светлое будущее...
- Ну и что? - беззаботно спросил Иванов. - Неужели тебе это не кажется
прекрасным? Ведь ничего подобного еще не было в Истории. Мы сдираем с
человечества старую шкуру, чтобы впоследствии дать ему новую. Занятие не для
слабонервных, правильно, - но тебя-то оно в свое время вдохновляло. А теперь
ты жеманишься, как старая дева, - интересно, что же тебя так изменило?
У Рубашова вертелся на языке ответ: "Фамилия, которую выкрикнул
Богров", - но он понимал, что это бессмыслица. Он сказал:
- Продолжим метафору: я вижу освежеванное нами поколение и не знаю, где
взять новую кожу. Нам представлялось, что с человеческой историей можно
экспериментировать, как с неживой природой. Физику дано повторять свой опыт
хоть тысячу раз, не то с историей. Сен-Жюста или Дантона можно казнить,
однако оживить их уже нельзя; и если окажется, что Богров прав,
справедливость никогда не будет восстановлена.
- Ну так и что? - спросил Иванов. - По-твоему, нам надо сидеть сложа
руки, потому что последствия наших поступков невозможно предвидеть во всей
полноте? Выходит, всякий поступок - зло? Мы головой отвечаем за свои
поступки - кто посмеет требовать большего? Наши противники не так
щепетильны. Какой-нибудь выживший из ума генерал экспериментирует с тысячами
живых людей, а что ему будет, если он ошибется? Выгонят в отставку, да и то
вряд ли. Контрреволюционеров совесть не мучает. Возьми Суллу, Галифэ,
Колчака - думали они о преступлении и наказании? Нет, это только
революционным волкам приходит в голову блеять по-овечьи. Их противники живут
проще...
Иванов посмотрел на свои часы. Зимняя ночь подходила к концу.
Прямоугольник окна стал мутно-серым, комок газеты в левом углу разбух и
подрагивал от порывов ветра. Часовой маршировал взад и вперед.
- Для бойца с твоим прошлым, - продолжал Ивашов, - страх перед
экспериментированием - наивная чепуха. Ежегодно несколько миллионов человек
бессмысленно умирают от массовых эпидемий, да столько же уносят стихийные
бедствия. А мы, видите ли, не можем пожертвовать всего несколькими сотнями
тысяч ради величайшего в Истории опыта! Я уж не говорю об умерших от голода,
о смертниках ртутных и серных рудников, о рабах на рисовых и кофейных
плантациях - а ведь им тоже "имя легион". Никто не обращает на них внимания,
никому не интересно, почему и за что гибнут ни в чем не повинные люди...
если же мы осмелимся расстрелять несколько сотен тысяч человек, гуманисты
подымают истошный вой. Да, мы выслали крестьян-мироедов, которые
эксплуатировали чужой труд; да, они умерли на востоке от голода. Это была
хирургическая операция, мы вырезали мелкобуржуазный гнойник. До Революции у
нас во время засух гибли сотни тысяч бедняков - бессмысленно и бесцельно, -
но мир не рушился. Разливы Желтой реки в Китае губят сотни тысяч крестьян -
и все считают, что так и надо. Природа щедра на слепые эксперименты, и
материалом ей всегда служит человечество. Почему же человечество не имеет
права ставить эксперименты на самом себе?

Он замолчал, но Рубашов не ответил и, подойдя к окну, глянул во двор.
- Ты когда-нибудь читал, - спросил Иванов, - брошюры Общества защиты
животных! Вот уж душераздирающее чтение! Когда узнаешь про несчастную шавку,
которая жалобно скулит от боли и лижет руку своего мучителя, а он-то,
негодяй, и вырезал ей печень, - становится тошно... как тебе сегодня. Но,
если б защитничкам дали власть, у человечества до сих пор не было бы вакцин
от чумы, тифа, проказы, холеры...
Он плеснул в стакан остатки коньяка, выпил, потянулся и встал с койки.
Потом, прихрамывая, подошел к окну.
- А ночь-то кончается, - проговорил он. И добавил: - Не будь дураком,
Рубашов. Все, что я сказал, для тебя не ново. Я знаю, ты был в угнетенном
состоянии, но когда-то надо же прийти в себя. - Он стоял у окна рядом с
Рубашовым, дружески положив ему руку на плечо.

---

От	Alex~1
К	Алексей Мартов (27.11.2005 21:23:23)
Дата	10.12.2005 19:07:20

Re: частично претензии...

---

Глеткин взял у стенографистки протокол допроса и по сложившейся
у них традиции отпустил ее.
Когда они остались одни и Рубашов встал, чтобы подписать протокол,
Глеткин, протягивая ему ручку, сказал:
- Оппозиция всегда с успехом использовала промышленное вредительство,
чтобы создавать руководству временные трудности и разжигать недовольство
среди рабочих. Почему же вы так упорно настаиваете, что не прибегали - и
даже не намеревались прибегнуть - к этому проверенному средству?
- Да потому что это идиотизм - сваливать все неудачи на вредительство,
- ответил Рубашов. - И потому что меня мутит от непрерывных процессов над
вредителями, которые ни в чем не виновны.
Почти забытое ощущение победного торжества взбодрило Рубашова, и он
говорил громче обычного.
- Вы вот считаете вредительство выдумкой, - возразил ему Глеткин, - а
тогда в чем же, по-вашему, причина неудовлетворительного состояния
промышленности?
- Непосильные нормы, нищенская оплата труда и драконовские
дисциплинарные меры, - сейчас же ответил Рубашов. - Мне известны случаи,
когда рабочих расстреливали как вредителей за пустячные ошибки, вызванные
голодом и усталостью. За двухминутное опоздание человека увольняют с такой
записью в Трудовой книжке, что потом его нигде не берут на работу.
Глеткин окинул Рубашова ничего не выражающим взглядом и спросил ничего
не выражающим тоном:
- У вас были в детстве часы?
Рубашов ошарашенно промолчал. Он уже заметил, что новейшие
неандертальцы начисто лишены чувства юмора - или, точнее, все они относятся
к жизни с угрюмой серьезностью.
- Вам не хочется отвечать на мой вопрос?
- Были, конечно, - недоумевая, ответил Рубашов.
- В каком возрасте вы их получили?
- Н-н-ну... лет, может быть, в девять или восемь.
- А я, - по-обычному корректно и официально сказал Глеткин, - узнал,
что час делится на минуты, в шестнадцать лет. Когда крестьяне моей деревни
ехали в город, они просто выходили из дому на рассвете, а потом спали около
станции, пока не прибудет поезд. Иногда он прибывал в полдень, иногда к
вечеру, а иногда на следующее утро. И большинство наших рабочих -
деревенские люди. Неподалеку от моей деревни, например, построили крупнейший
в мире сталелитейный завод. И вот мои земляки, вчерашние крестьяне,
загружали доменную печь и ложились спать. К ним пришлось применить высшую
меру наказания. В других странах процесс индустриализации растягивался на
сто или двести лет, так что крестьяне естественно и постепенно привыкали к
своей новой жизни. У нас они должны освоиться с машинами и промышленной
точностью в десять лет. Если мы не будем увольнять их и расстреливать за
малейшие ошибки, они не отвыкнут спать у станков или во дворах фабрик, и
страну охватит мертвый застой, то есть она вернется к дореволюционному
состоянию. В прошлом году Республику посетила делегация женщин-текстилыциц
из Манчестера в Англии. От них ничего не утаивали, и когда они возвратились
домой, то написали несколько негодующих статей, в которых сказано, что
английские рабочие просто не выдержали бы таких условий труда, как у нас. Я
читал, что текстильной промышленности Манчестера около двухсот лет. И я
читал также, какие условия труда были у английских текстильщиков двести лет
назад. Вы, гражданин Рубашов, пользуетесь аргументами английских
текстильщиц. А ведь вам известны многие факты, которых они не знают. Так что
алогичность ваших аргументов вызывает удивление. Но, с другой стороны, вы
отчасти похожи на них: в детстве у вас были часы...
Рубашов молча и пристально смотрел на Глеткина. Что это? Неандерталец
решил раскрыться? Однако Глеткин был по-обычному корректным и подтянутым, а
в его тоне и взгляде не выражалось никаких чувств.
- До некоторой степени вы, пожалуй, правы, - сказал наконец Рубашов. -
Но раз уж вы сами затронули эту тему, то объясните мне, пожалуйста, зачем
вам нужны козлы отпущения, если вы понимаете, что причины наших промышленных
неурядиц носят объективно-исторический характер?
- Опыт учит нас, - ответил Глеткин, - что сложные исторические процессы
надо разъяснять народным массам на простом и понятном языке. Судя по моим
сведениям из истории,- человечество никогда не обходилось без козлов
отпущения. Это - объективно-историческая закономерность, а ваш друг Иванов
рассказал мне в свое время, что она опирается на религиозные воззрения
древних народов. Он говорил, что это понятие ввели иудеи, которые ежегодно
приносили в жертву своему богу козла, нагруженного всеми их грехами. -
Глеткин замолчал и согнал назад складки гимнастерки под скрипучим ремнем. -
Кроме того, существуют примеры, когда люди становились козлами отпущения
добровольно. Лет в восемь или девять я слышал от нашего деревенского
священника, что Иисус Христос называл себя агнцем, который взял на себя
грехи мира. Лично я не верю, что один человек может спасти все человечество.
Но вот уже две тысячи лет люди этому верят.
Рубашов пристально смотрел на Глеткина. Что он задумал? Зачем завел
этот разговор. В каких лабиринтах блуждал его неандертальский ум?
- Однако согласитесь, что, по нашим-то воззрениям, народу следует
говорить правду, а не населять мир новыми дьяволами-вредителями.
- Если моим землякам сказать, что они все еще отсталые и неграмотные,
несмотря на завоевания Революции и успешную индустриализацию страны, это не
принесет им никакой пользы. А если их убедить, что они герои труда и
работают эффективней американцев, но страну лихорадит от дьявольского
вредительства врагов, - это хоть как-то им поможет. Истинно правдиво то, что
приносит человечеству пользу; по-настоящему ложно то, что идет ему во вред.
В краткой истории для вечерних школ подчеркивается, что христианство
зафиксировало высшую по тем временам ступень человеческого сознания. Правду
ли говорил Христос, когда утверждал, что он сын бога и девственницы, нас не
интересует. Мы имеем право вводить объективно полезные символы, даже если
нынешние крестьяне воспринимают их буквально.
- Ваши доводы, - заметил Рубашов, - очень напоминают ивановские.
- Гражданин Иванов принадлежал, как и вы, к старой интеллигенции;
беседуя с ним, я пополнял пробелы в своих исторических знаниях. Разница
между нами заключалась в том, что я пользовался знаниями для службы народу и
Партии, а Иванов был циником...

---

От	Пуденко Сергей
К	Алексей Мартов (27.11.2005 21:23:23)
Дата	28.11.2005 11:01:28

суть Красного проекта в отношении культуры и общества

---

Алексей Мартов сообщил в новостях
следующее:327@vstrecha...
> В работе Вильгельм Райх "Психология масс и фашизм"
> http://www.situation.ru/app/rs/lib/reich_ps/psych36.htm#hdr_53
> http://www.situation.ru/app/rs/lib/reich_ps/psych43.htm#hdr_62
>
> обильные цитаты не привожу потому что там много текста, но главна суть
пртензий в следующем
>
> "Культурная революция в Советском Союзе потерпела неудачу. Более того,
откат культурного процесса положил конец энтузиазму и надеждам всего
мира."
> .

я уже не раз говорил, что после В.Райха был ряд продвинутых критиков, в
том числе и его самого. Ж.Делез (там у них ЭТО было актуально) в 1970е
дал ответ ("снятие") и на фрейдомарксизм, и на подобные
"заявы"-типичные для франц.интелей-леваков 1960х. Про революцию и проч
по глубоким.философским основаниям)

Революция отдельно. Сейчас про культурную революцию. Главное - что она в
СССР в 1920-30е произошла. Вкратце раскрытие этого тезиса есть даже у
КОбовцев- что веьсма любопытно,ниже цитируется ответ все той жен
Училке-Наталии тех же времен.

примечание. в дискурсе ворлдкризиса "Красный проект" - это хазинский
концепт,
дискурс КОБы тоже имеет ряд особенностей. Тем не менее-
http://worldcrisis.ru/crisis/150589

суть Красного проекта - эгалитарность, конец разделения людей на элиту и
быдло, и тогда -как в советской,сталинской школе - оказывается, что
потенциал каждого человека и общности в целом раскрывается максимально и
тем самым обеспечивает "устойчивое неравновесное развитие
оциума"( уменьшение всемирной энтропии) плюс коллинеарно - "талантливы -
все" (каждый - по рааному)

никакой щели между Марксом-Лениным-Сталиным (и зазора деклараций с
практикой проекта, что самое главное) тут не найдете

уже транслировал
http://worldcrisis.ru/crisis/128950

В этом отличие и от национал-социализма, и от фашизма,и от всяких версий
саддам-хомейнизма. Это - антипрогрессистские,архаизаторские "ходы".
Установки Ленина("главное для нас- культура"). Весь дальнейший период
роста сопровождался упором на "культурную революцию",т.е.преодоление
крестьянского способа мироощущения и до-индустриальных, до-модерновых
его установок. Эта культурная революция, в частности,отличалась
ориентацией на "университетский" тип школы и образования , стартово
доступный для всех слоев и национальностей.Это ярко и четко декларировал
и Сталин. Войну выиграл "советский семиклассник", дальнейший подъем
опирался на советского десятинклассника с немозаичным типом
мышления,который "программировала" советская школа

давний пост одного из КОБровцев на другом форуме
------
Автор: Ignatov S.V.
* * *
04-12 19:54
Основной характеристикой всех без
исключения общественных формаций
в известной нам человеческой истории
является их ТОЛПО-"ЭЛИТАРНОСТЬ",
когда общество строится (КЕМ?) на принципе
ПРОТИВОСТОЯНИЯ двух толп - "рабочего
быдла"-производителей материальных
благ, и правящей "элиты".

Основополагающий принцип такого
обустройства - ДОЗИРОВАННОЕ
РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ЗНАНИЙ ПО СЛОЯМ ОБЩЕСТВА,
когда каждый человек рассматривается только
в качестве работника (производительного
труда или управленца) и через
систему образования снабжается
ФАКТОЛОГИЕЙ, касающейся только
более-менее удовлетворительного
исполнения им своих профессиональных
обязанностей. При этом правящей
"элите", участвующей в процессе
ПРОИЗВОДСТВА СОВОКУПНОГО ОБЩЕСТВЕННОГО
ПРОДУКТА, дозволено (КЕМ?) выставлять
МОНОПОЛЬНО ВЫСОКУЮ ЦЕНУ НА
РЕЗУЛЬТАТЫ СВОЕГО УПРАВЛЕНЧЕСКОГО
ТРУДА, что приводит к НЕСПРАВЕДЛИВОМУ
распределению продуктов и услуг конечного
потребления между слоями общества, когда "элита"
попросту говоря, жирует, а бОльшая
часть населения - нищенствует и
голодает. В свою очередь и в связи
с этим управленческая "элита", стремясь
обеспечить достигнутый более высокий
уровень потребления членам своих
семей и последующим поколениям,
ОГРАНИЧИВАЕТ доступ к ЗНАНИЯМ в
том числе и через ограничения
в системе образования для других
слоев общества.

Так было в России до 1917 года.
Я напоминаю всем с очень короткой
памятью (VladT'y в особенности),
что тогда действовал закон о
закон о "кухаркиных детях ",
ограничивающий возможность
получения образования 80 %
населения четырьмя классами,
который, кстати, поддержали
и ИУДЕО-"ХРИСТИАНСКИЕ" иерархи.
А где наш "святоша" Филипп
Перов, что он скажет на этот
счет? Каковы были итоги 900-летнего
пребывания псевдо-"христианской"
и псевдо-"православной церкви
на РУССКОЙ ЗЕМЛЕ? А были они
весьма плачевны - большинство
населения остались БЕЗГРАМОТНЫМИ.
А зачем церковникам ГРАМОТНЫЕ,
а значит и СВОБОДНЫЕ люди,
им были нужны БЕССЛОВЕНЫЕ
РАБЫ, РАБОЧАЯ СКОТИНА, "знай
Христа, и вся наука", которая
исправно бы отрабатывала десятину.
Так что не пришлось бы VladT'y
в царское время хвастать своими
познаниями Канта, он вряд ли
смог его просто прочитать, а уж
понять.

При Сталине впервые в истории
человечества знание стало ДОСТУПНО
выходцам из всех слоев общества,
НЕЗАВИСИМО от их происхождения.
сословной принадлежности и
материального положения. Это
было как раз то самое НОВОЕ КАЧЕСТВО,
которое и привнесли БОЛЬШЕВИКИ
в общество, качество, без которого
немыслим действительно СВОБОДНЫЙ
ЧЕЛОВЕК. А тем самым и размывалось
толпо-элитарное устройство общества,
от чего сейчас скрежещут зубами
различные "умники" ушаковы - "как!
какое-то быдло имело шансы устроиться лучше
моих чад! только я и есть - элита!"

Кстати, образование тогда тоже стало
приобретать НОВОЕ КАЧЕСТВО - оно
становилось из ДОГМАТИЧЕСКОГО МЕТОДОЛОГИЧЕСКИМ.
Это то, что Училка называет "ишь, растят Белинских.
совсем обнаглели", когда человека
учат находить место частного знания
в общем ходе вещей, сопоставляя
содержание с контекстом, учат
распознавать в художественных
образах социальные являния, выраженные
при помощи их. Им "училкам" ТАМ
это не нужно, нужно чтобы мы здесь
ВЫСКОПРОФЕССИОНАЛЬНО, замкнувшись
в узких пределах своего профессионального
слэнга, ПО-РАБСКИ качали ТУДА
природные ресурсы, а они ОТТУДА
поучали бы нас, как это получше,
"подемократичней" делать.

Если Сталин был тиран Ответить Расширение Монитор
Автор: Ignatov S.V.
* * *
04-12 20:08
то зачем он написал следующее,
писал бы о своей "гениальности",
о том, как он лихо может руководить
людишками, благо пример у нас
перед глазами - У., который
никогда не сможет написать чего-либо
подобного:

"Необходимо, в-третьих, добиться такого культурного
роста общества, который бы обеспечил всем членам
общества всестороннее развитие их физических и
умственных способностей, чтобы члены общества
имели возможность получить образование,
достаточное для того, чтобы стать активными
деятелями общественного развития, чтобы
они имели возможность свободно выбирать профессию,
а не быть прикованными на всю жизнь, в силу
существующего разделения труда, к одной
какой-либо профессии.

Что требуется для этого?

Было бы неправильно думать, что можно добиться
такого серьезного культурного роста членов
общества без серьезных изменений в нынешнем
положении труда. Для этого нужно прежде всего
сократить рабочий день по крайней мере до 6,
а потом и до 5 часов. Это необходимо для того,
чтобы члены общества получили достаточно свободного
времени, необходимого для получения всестороннего
образования. Для этого нужно, далее, ввести
общеобязательное политехническое обучение, необходимое
для того, чтобы члены общества имели возможность
свободно выбирать профессию и не быть прикованными
на всю жизнь к одной какой-либо профессии. Для
этого нужно, дальше, коренным образом улучшить
жилищные условия и поднять реальную зарплату
рабочих и служащих минимум вдвое, если не больше,
как путем прямого повышения денежной зарплаты,
так и, особенно, путем дальнейшего систематического
снижения цен на предметы массового потребления."

Хорош "тиран", ставящий КОНКРЕТНЫЕ задачи
сокращения рабочего дня до 6-5 часов,
улучшения жилищных условий и уровня потребления,
культурного роста ВСЕХ ЛЮДЕЙ. Наверно он
был шибко-шибко хитрый.
====

---

От	JesCid
К	Пуденко Сергей (28.11.2005 11:01:28)
Дата	08.12.2005 23:52:13

А что в этом хорошего?

---

>Хорош "тиран", ставящий КОНКРЕТНЫЕ задачи
>сокращения рабочего дня до 6-5 часов,
>улучшения жилищных условий и уровня потребления,
>культурного роста ВСЕХ ЛЮДЕЙ. Наверно он
>был шибко-шибко хитрый

А остальное время чем человек должен заниматься? По-моему, если человек трудится менее 7-8 часов в день, то это уже его разлагает. Что и можно было наблюдать наглядно сплошь и рядом в перепичканных советских НИИ и КБ. Продукт "на гора" там выдавало от силы 20-30% работяг, а остальные - лодыри с чайничками, в курилках, по магазинам, за чтением-печатанием самиздата, за игрушками (уже 80-е) и пр. ля-ля.

---

От	Михайлов А.
К	JesCid (08.12.2005 23:52:13)
Дата	19.12.2005 14:38:25

Сокращение рабочего дня = освобождение от отчужденного труда.

---

>>Хорош "тиран", ставящий КОНКРЕТНЫЕ задачи
>>сокращения рабочего дня до 6-5 часов,
>>улучшения жилищных условий и уровня потребления,
>>культурного роста ВСЕХ ЛЮДЕЙ. Наверно он
>>был шибко-шибко хитрый
>
>А остальное время чем человек должен заниматься? По-моему, если человек трудится менее 7-8 часов в день, то это уже его разлагает. Что и можно было наблюдать наглядно сплошь и рядом в перепичканных советских НИИ и КБ. Продукт "на гора" там выдавало от силы 20-30% работяг, а остальные - лодыри с чайничками, в курилках, по магазинам, за чтением-печатанием самиздата, за игрушками (уже 80-е) и пр. ля-ля.
1. Речь идет о 20-х 30-х годах, а значит касается прежде всего труда промышленных рабочих.
2. Сокращение рабочего дня это не досужие мечтания товарища Сталина, а вполне реальная практика советского государства – 8-часовой рабочий день был введен в 1917, в 1928-33 был осуществлен переход к 7-часовому рабочему дню при 5 из 6 рабочих днях, в 1956-1960 был осуществлен переход к 40-счасовой рабочей недели.
3. Куда был потрачен это сэкономленный ресурс рабочего времени, очевидно, изъятого из товарного производства? Это освобожденное время было потрачено на образование для миллионов рабочих – на ликвидацию безграмотности, обучение на рабфаках и заочное обучение.
4. Пределом эволюции этой системы является полное перекачивание промышленных рабочих в сферу интеллектуального производства, а это означает уничтожение воспроизводящего труда и уничтожение товарной формы труда вообще (о несовместимости товарно-денежных отношений с обществом познания см. http://vif2ne.org/nvz/forum/0/co/164885.htm далее по всем ссылкам, кстати, закономерность «перепичканности» советских НИИ там же объяснена)
5. Для чего необходимо и что означает сокращения рабочего времени для получившегося интеллектуального слоя? Ведь ясно, что труд этого слоя станет будет не воспроизводящим, а собственно человеческим творческим трудом и время, потраченное на такой труд, должно возрастать, а не убывать (впрочем доля творческого труда в человеческом времени убывать и не будет), но этот труд остается разделенным, специализированным – каждая задача, стоящая перед человечеством, порождает организацию , доставляющую оптимальное решение этой задачи, и люди оказываются привязанными к узлам этой организации, и в этом заключается разделение труда, , следовательно, сокращение рабочего времени есть сокращения времени, проведенного в фиксированном узле организации, отвязка от этого узла, высвободившееся время будет потрачено на методологическую и специфическую образовательную деятельность – на овладение методологией деятельности, на обучение управлению и овладение социальной материей (подробнее см здесь - http://vif2ne.org/nvz/forum/0/co/164119.htm - первый абзац), что приведет к переходу от иерархи людей к иерархии задач.

---

От	Vader
К	Михайлов А. (19.12.2005 14:38:25)
Дата	23.12.2005 23:58:35

Интересный план

---

>2. Сокращение рабочего дня это не досужие мечтания товарища Сталина, а вполне реальная практика советского государства – 8-часовой рабочий день был введен в 1917, в 1928-33 был осуществлен переход к 7-часовому рабочему дню при 5 из 6 рабочих днях, в 1956-1960 был осуществлен переход к 40-счасовой рабочей недели.
>3. Куда был потрачен это сэкономленный ресурс рабочего времени, очевидно, изъятого из товарного производства? Это освобожденное время было потрачено на образование для миллионов рабочих – на ликвидацию безграмотности, обучение на рабфаках и заочное обучение.

И при этом наблюдался устойчивый экономический рост. Это достаточно интересный вопрос связи темпа роста производства и темпа роста человеческого капитала.

---

От	Микола
К	JesCid (08.12.2005 23:52:13)
Дата	15.12.2005 16:41:59

Свободное/рабочее время - социальная мера деятельности

---

>А остальное время чем человек должен заниматься? По-моему, если человек трудится менее 7-8 часов в день, то это уже его разлагает. Что и можно было наблюдать наглядно сплошь и рядом в перепичканных советских НИИ и КБ. Продукт "на гора" там выдавало от силы 20-30% работяг, а остальные - лодыри с чайничками, в курилках, по магазинам, за чтением-печатанием самиздата, за игрушками (уже 80-е) и пр. ля-ля.
Социальной - значит общественно-исторической. Свободный труд - это цель (по Марксу), ближе к этому постиндустриальные страны (там уже сейчас начинают форсировать то, что пока и к ним еще не пришло), а мы тем более не находимся в столь прекраснодушном состоянии,что сокращение рабочего дня приведет к положительным последствиям в сорциальном масштабе. Свежи воспоминания, вспоминаю большие рождественские праздники ( у нас было меньше чем у вас), народ сначала радовался, потом начинал "борзеть", у кого деньги кончились или были уже на исходе, не знал куда себя деть... Мы к этому не готовы.

---

От	Vader
К	Микола (15.12.2005 16:41:59)
Дата	23.12.2005 23:44:03

Приятно реять над толпой

---

>>А остальное время чем человек должен заниматься? По-моему, если человек трудится менее 7-8 часов в день, то это уже его разлагает.

"Если Сениор доказал, что от "последнего рабочего часа" зависит чистая прибыль фабрикантов, существование английской хлопчатобумажной промышленности и положение Англии на мировом рынке, то д-р Эндрью Юр в придачу к этому доказал, в свою очередь, что если фабричных детей и подростков моложе 18 лет не запирать на полные 12 часов в теплой и чистой нравственной атмосфере фабричного помещения, а "одним часом" раньше выталкивать их в неуютный и распущенный внешний мир, то праздность и порок лишат их душевной чистоты. ... В 1848 г., когда десятичасовой билль прошел через парламент, фабриканты сельских льнопрядилен,..., принудили некоторых рабочих, на которых распространялось ограничение рабочего дня, принять контрпетицию, в которой, между прочим, говорится: "Мы, просители-родители, полагаем, что добавочный час праздности не может иметь никакого иного результата, кроме деморализации наших детей, ибо праздность - мать всех пороков"..." и т.д.

Вот она, эта бессмертная пресловутая праздность. Не дает чужая праздность покоя.

>Социальной - значит общественно-исторической. Свободный труд - это цель (по Марксу), ближе к этому постиндустриальные страны (там уже сейчас начинают форсировать то, что пока и к ним еще не пришло), а мы тем более не находимся в столь прекраснодушном состоянии,что сокращение рабочего дня приведет к положительным последствиям в сорциальном масштабе. Свежи воспоминания, вспоминаю большие рождественские праздники ( у нас было меньше чем у вас), народ сначала радовался, потом начинал "борзеть", у кого деньги кончились или были уже на исходе, не знал куда себя деть... Мы к этому не готовы.

А когда будете готовы? Чтобы научиться пользоваться досугом предлагается больше работать? :( Типа, учимся играть на скрипке заочно по комиксам. Посмотрите, мол, пока по телевизору, как люди в "постиндустриальных странах" отдыхают.

Сами-то Вы, надо полагать, знали куда себя деть и не "борзели"?
(Если человек пошел на каток с детьми, то его и не заметят, типа фон, ну уж если пьяный буян у магазина попался, так все: "народ оборзел" и не знал куда себя деть. Да и пьяный тот же, что Вы от него ожидали, что он из-за одного лишнего выходного с барского плеча бросит бокс под пивко смотреть и пойдет с Вами в костел Баха слушать?)

В современных условиях говорить можно не об увеличении досуга/свободного времени, а об увеличении безработицы, потому, что свободное время вам никто оплачивать не собирается. Это, конечно, приведет не к развитию рабочего, а к деградации (не творчеством будет заниматься, а работой случайной побираться). Но причем тут готовность/неготовность? Это две разные разницы (досуг и безработица, тогда и сейчас).

---

От	Микола
К	Vader (23.12.2005 23:44:03)
Дата	28.12.2005 14:51:35

А вы, батенька, не из Тараскона?

---

Я ему битый час говорю, мол, что в Киеве, ну, там общем, есть дядька. - А у мя, - он мне – в огороде всяка "хрень" растет! Всякую мне тюлю гнет!А сами часом не Тартарен?
Еще раз о том же, что время является общественной мерой, причем придает любому индивидуальному времени общественную определенность, а в рыночном обществе – важнейшая рыночная составляющая. Вместе с рынком канет и составляющая, а пока если не принимать как необходимое, то хотя бы, умейте уворачиваться и оборачиваться, чтобы не укорачиваться

>>>А остальное время чем человек должен заниматься? По-моему, если человек трудится менее 7-8 часов в день, то это уже его разлагает.
>
>"Если Сениор доказал, что от "последнего рабочего часа" зависит чистая прибыль фабрикантов, существование английской хлопчатобумажной промышленности и положение
За сим мое почтение

---

От	Durga
К	JesCid (08.12.2005 23:52:13)
Дата	11.12.2005 02:32:14

Сталин ИВ говорил

---

Что освободившееся время люди должны потратить на образование...

---

От	JesCid#
К	Durga (11.12.2005 02:32:14)
Дата	14.12.2005 19:47:15

Надо смотреть контекст...

---

>Что освободившееся время люди должны потратить на образование...

Но лично по мне - мало ли что он говорил.
Образование без практики - как теория без оной - ничто.
Образование даёт лишь объяснеине мира.
- это марксизм :)
Помните? - Раньше философы лишь ОБЪЯСНЯЛИ мир, мы же хотим его ИЗМЕНИТЬ - К.Маркс (цитирую по памяти - примерно, то по смыслу - в точности).

---

От	Пуденко Сергей
К	JesCid# (14.12.2005 19:47:15)
Дата	15.12.2005 16:12:39

Люди "простого труда" об образовании как первой жизненной ценности для себя и детей

---

JesCid# сообщил в новостях
следующее:758@vstrecha...
> >Что освободившееся время люди должны потратить на образование...
>
> Но лично по мне - мало ли что он говорил.
> Образование без практики - как теория без оной - ничто.
> Образование даёт лишь объяснеине мира.
> - это марксизм :)


образование , обучение, рассматриваемое широко,было вложенным мотром
процесса социального лифтинга и в период культурной революции (с конца
1920х) значило для миллионов людей (а затем для их детей) реальную
возможность
обрести новую жизнь и судьбу. И этими самыми простыми людьми это
понималось и откристаллизовалось в четкие опять же жизненные максимы.
Первая ценность. Не идеалы и не мечты, а реальный и - в условиях широкой
госполитики - зависящий от тебя (от твоего рвения) вариант.
Добавлю, что представление о социалистических странах как "странах с
самым высоким уровнем образования" неверно. У нас очень низким был
массовый стратовый уровенб. Культурная революция -это прежде всего самый
что ни на есть ЛИКБЕЗ . Им было охвачено 20-30 млн ВЗРОСЛЫХ в годы
штурма и натиска(та же первая 5-ка),и качество такого штурма было
конечно невысоким. Тут вообще очень хорошая модель есть,и она
использоавана и у Соловьева -МАгнитка. У нас в ПРК был специальный
раздел тольок по ней
Само "поколение Октября" в очень значительной массе так и не получило
чаемого образования (см.ниже - меньше четверти имело полное среднее и
выше). Поэтому в этом поколении еще больше расчитывали на то,что
выбиться в люди через учение удастся их детям (опять-таки - главаная
ценность,которую желали им. Не "стать начальстовм" или "богатым", а
образованным).
Другие элементы культрев тут не трогаем - вроде повижнического образа
жизни учителей, культа знаний и технократизма, которые нам кажутся
сейчас чуть ли не уродливыми. Приходит на ум хорошая
худ.литература,которуюправда всю выкинули теперь -Тендряков,Белов, Федор
Абрамов и тп.п . Прекрасный рассказ и фильм "Уроки французского" -это
средоточие всего этого настроя. Распутин воспел тех, кто сделал решающее
усилие в его узловом моменте жизни , и он стал "говорящим от всего лица
своего поколения"



.и проступают черты поколений (часть 2)
В.А. Быков
http://situation.ru/app/j_art_88.htm
Не стесненные схемами и ограничениями, опрошенные включили в
автобиографические признаки и черты характера, и ценностные ориентации,
и уровень образования, и проявления нравственного склада личности. Сам
факт ничем не ограниченного выбора этих черт представляется крайне
важным. Он выявил реально существующий в обыденном сознании набор
признаков, характеризующих сложное социальное явление - одну возрастную
группу общества. Уместно предположить, что опрошенные испытывали при
этом влияние стереотипов, сложившихся в печатной и устной пропаганде.
Но, как показывает все совокупность ответов, их стиль, их лексика, это
влияние не было решающим. В основном ответы опирались на личный
жизненный опыт.

НИЗКИЙ УРОВЕНЬ ОБРАЗОВАНИЯ. Здесь вместо ответов (они однообразны)
приведем некоторые цифры. Первое послеоктябрьское поколение сильно
опередило своих родителей по социальному положению и образованию. (Среди
родителей ровесников Октября 38% отцов и 60% матерей были неграмотны). И
тем не менее, 25% опрошенных не имели даже начального образования, 17% -
четырехклассное, 35%- от 5 до 9 классов, 17 % - среднее и
среднетехническое, 6 % - высшее. На образование как важнейшую жизненную
цель указали 41% опрошенных. Низкий уровень грамотности они признали
одной из главных негативных черт своего поколения.

---

От	JesCid
К	Пуденко Сергей (15.12.2005 16:12:39)
Дата	16.12.2005 00:12:17

Да, но при том, образование вовсе не _противопоставлялось_ труду.

---

У меня деды и бабки "от сохи". Вышли "в люди". Все получили образование. Всю жизнь работа была на первом месте. А дома - библиотека, лучшие школы для детей и т.п..

А вот уже в середине 80-х в нашей "элитной" фр. школе в колхозе на 50 человек только 3-4 не считали зазорным вкалывать в поле.

И нас, при том, считали за идиотов (конечно, для сдачи поля мы ещё вынуждены были махать тяпкой за наших "товарищей").
Сами же помните эти ужасные "страдания" советской "элиты" по поводу "картошки".

Это нормально?

---

От	Vader
К	JesCid (08.12.2005 23:52:13)
Дата	11.12.2005 00:24:23

А все

---

>>Хорош "тиран", ставящий КОНКРЕТНЫЕ задачи
>>сокращения рабочего дня до 6-5 часов,
>>улучшения жилищных условий и уровня потребления,
>>культурного роста ВСЕХ ЛЮДЕЙ. Наверно он
>>был шибко-шибко хитрый

Для того и весь этот сыр-бор. У человека должно быть время на творчество, он стремится вырваться из оков необходимости (надеюсь, нет сомнения в том, что "рабочий день" в современных условиях - вчера, сегодя и в ближайшее по ист. меркам время - есть необходимость).
А решать куда ему деть свое время, каждый будет решать сам: стройте дома отдыха, библиотеки, кинотеатры.

>А остальное время чем человек должен заниматься? По-моему, если человек трудится менее 7-8 часов в день, то это уже его разлагает.

В остальное время: по настоящему жить. Человек может быть изуродован поточным необходимым трудом, как карликовые сосенки икебаной. И в силу привычки, тяготиться свободным временем, не зная что с ним бы такого сделать.

>Что и можно было наблюдать наглядно сплошь и рядом в перепичканных советских НИИ и КБ. Продукт "на гора" там выдавало от силы 20-30% работяг, а остальные - лодыри с чайничками, в курилках, по магазинам, за чтением-печатанием самиздата, за игрушками (уже 80-е) и пр. ля-ля.

Да, это расхожая притча "о низкой эффективности и производительности"... Ну, сейчас-то все поправилось. Работник, особенно умственного труда, стал настолько производителен, что не только в каких-то 8-10 часов успевает выполнить план, но и прочитать 10 тысяч новостных лент, 5 форумов и ЖЖ, а так же написать в каждый из них по 17-ти метровому полотну витиеватых размышлений. Вот она, сила прогресса!

---

От	JesCid#
К	Vader (11.12.2005 00:24:23)
Дата	14.12.2005 19:44:26

А почему такое отношение к труду?

---

>В остальное время: по настоящему жить. Человек может быть изуродован поточным необходимым трудом, как карликовые сосенки икебаной.

А почему труд обязательно поточен и почему обязательно уродует?
Я этого не понимаю.
Такого труда уже даже на уровне развития НТР 50-х гг ХХ века не было.
У нас в семье все трудились более 8 часов в день всегда.
И просто любили свою работу.

---

От	Vader
К	JesCid# (14.12.2005 19:44:26)
Дата	23.12.2005 23:42:53

Потому, что производственные отношения властвуют над человеком

---

Об этом-то и речь

>>В остальное время: по настоящему жить. Человек может быть изуродован поточным необходимым трудом, как карликовые сосенки икебаной.
>
>А почему труд обязательно поточен и почему обязательно уродует?
>Я этого не понимаю.

Потому, что люди ходят на службу не потому, что им нравится, а потому, что это необходимость. Здесь правильно говорили про конвейер, однако я имел в виду "поточный" в более широком смысле, как выразился бы, наверно, Поут в "метафизическом". Производство диктует человеку требования (особенно в современных конкурентных условиях (советских в том числе, ибо постоянное соревнование систем к тому обязывает)), и человек со школьных лет становится на метаконвеер труда:
- приспосабливается к нуждам (хотел быть художником, стал танкистом);
- воспроизводит в массе своей среду из которой вышел (если не происходит производственных, а след. и социальных сдвигов);
- смена деятельности требует значительных усилий (воли, сил, средств и т.д.) и чем дальше специализация, тем больших;
- и что-то еще забыл, наверное...

Почему уродует? Потому, что человек, который не видит (и не желает видеть) ничего кроме своей работы (соответственно, культурно ограничен), и который тяготится свободным временем (т.е. может работать только из-под палки), - урод.
Это может бросаться в глаза и вызывать резкую реакцию, начиная от бунинского отвращения до Миколиного "не доросли, ыщо, до досуга", а может быть прикрыто налетом утонченности и снобизма, - культур-мультур, тэатры, духовность, а за фасадом все то же профессиональное уродство.
Человек не "заточен" при рождении на роль "воняющего потом работчего" или "рафинированного интеллигента" со всеми их замашками, таковыми они становятся в процессе производства.

>Такого труда уже даже на уровне развития НТР 50-х гг ХХ века не было.
>У нас в семье все трудились более 8 часов в день всегда.
>И просто любили свою работу.

Вы смешиваете труд конкретный и труд абстрактный (это видно уже из приведенного примера про НИИ, в котором заключено вопиющее противоречие: у вас получается, что лодыри и работали 8 часов в КБ (ЗП получали) и, одновременно, не работали (на что правильно указал Кудинов)). Человеку может быть чертовски приятно быть художником/инженером/архитектором, и чертовски же мучительно тискаться в три погибели в угольных шахтах, обдирать в кровь руки на сборке хлопка или сходить с ума в ночную смену на пилораме, но и тем и другим за работу платят деньгами (выражение меновой стоимости) и меряется их труд, в данном случае, в рабочих часах. Т.е., когда встает вопрос о длине рабочего дня, речь идет об абстрактном труде (1-е). Весь вопрос то в том и состоит, что конкретная сторона труда, не ко всем оборачивается розами, а к большинству - шипами (от конвейера до адского труда бригад скорой помощи). Если бы не эта конкретная сторона, то и спорить не о чем, но почему-то самые трудолюбивые ломятся в ВУЗы, а не в колхозники. Как о себе сказал один автор из древней "Техники молодежи":

Но мне, увы, не по плечу,
Унылый труд неандертальцев.
Я на компьютере строчу
Не напрягая даже пальцев.
Завидя эдакую прыть
Буквопечатающей твари, -
"За что же мне тебя кормить?!" -
Вскричит рассерженный аграрий.


И 2-е, речь идет о необходимом труде. Нелепо представлять ситуацию так, что решив сократить рабочий день на 2 часа, наймут специальных мужиков с бичами, которые будут силой выгонять работников с предприятий, а продолжение трудовой деятельности на дому будет преследоваться в уголовном порядке. Спрашивается, кто же мешает любителям своей работы продолжать заниматься ею в свободное время? И если никто, то к чему тогда негодовать по поводу сокращения бремени для других?

Человек, который любит свою работу - счастливый человек. Но попрекать этим других, было бы неправильно: просто поменяйся с ними местами.

---

От	Привалов
К	JesCid# (14.12.2005 19:44:26)
Дата	16.12.2005 11:36:55

Конечно, труд не обязательно поточен и необязательно уродует,

---

но такого труда и сейчас много.
>Такого труда уже даже на уровне развития НТР 50-х гг ХХ века не было.
- а вы конвееры, скажем, автомобильного завода, типа ВАЗа, видели? А ещё лучше на них поработать для осознания, что есть поточный труд. Да и на других производствах такого труда и при нынешней НТР предостаточно - вся Юго-Восточная Азия, выпускающая эти самые плоды НТР, занята на сборочном производстве - думаете, там труд не поточный?

>У нас в семье все трудились более 8 часов в день всегда.
>И просто любили свою работу.
- я, конечно, не проводил опросов, и сам на конвеере не работал, но в Советские времена на ВАЗовских конвеерах была огромная текучесть кадров - почему-то тех, кто полюбил бы это дело не находилось.

---

От	Durga
К	Привалов (16.12.2005 11:36:55)
Дата	17.12.2005 04:16:26

Re: Конечно, труд...

---

>но такого труда и сейчас много.
>>Такого труда уже даже на уровне развития НТР 50-х гг ХХ века не было.
>- а вы конвееры, скажем, автомобильного завода, типа ВАЗа, видели? А ещё лучше на них поработать для осознания, что есть поточный труд. Да и на других производствах такого труда и при нынешней НТР предостаточно - вся Юго-Восточная Азия, выпускающая эти самые плоды НТР, занята на сборочном производстве - думаете, там труд не поточный?

Да и не только Юго-Восточная азия. Очень рекомендую посмотреть американские фильмы "Коянискатси" или "Барака" - изображающие жизнь как сплошной конвейер.

>>У нас в семье все трудились более 8 часов в день всегда.
>>И просто любили свою работу.
>- я, конечно, не проводил опросов, и сам на конвеере не работал, но в Советские времена на ВАЗовских конвеерах была огромная текучесть кадров - почему-то тех, кто полюбил бы это дело не находилось.

---

От	JesCid
К	Привалов (16.12.2005 11:36:55)
Дата	17.12.2005 01:09:06

Про конвееры....

---

Мне пришлось немного поработать на конвеере по сборке телевизионных плат. Это действительно жуткая работа. Удивитесь, но заняты ею были в основном женщины и никакой особой текучки не было.
Тяжело не сколько от самого однообразия, сколько от неподвижности и монотонной повторяемости всего нескольких движений. И жёсткая норма - не успел - пошёл брак.

Про конвееры это вы верно напомнили... отдельная тема... Это способ производства и в конечном итоге узкая квалификация - оттого ещё и тяжело. Но ведь при коммунизме мы последнее преодолеем!

---

От	Микола
К	Привалов (16.12.2005 11:36:55)
Дата	16.12.2005 17:27:53

Люди не настолько тяготеют к "творческому труду" как это иногда представляется

---

теоретикам.
>- я, конечно, не проводил опросов, и сам на конвеере не работал, но в Советские времена на ВАЗовских конвеерах была огромная текучесть кадров - почему-то тех, кто полюбил бы это дело не находилось.
Социологи не раз сталкивались тем, что социально значимая часть рабочих и служащих тяготеет к труду, не отличаюшимся неразнообразием, выстравающемуся в цепочку операций, которые выполяются ев уровне автоматизмов, усвоил с десяток операций и ничего больше,и так готов работать десятилетиями, но главное любит свой труд и собою гордится...

---

От	Vader
К	Микола (16.12.2005 17:27:53)
Дата	23.12.2005 23:53:11

Ну-да, ну-да...

---

>Социологи не раз сталкивались тем, что социально значимая часть рабочих и служащих тяготеет к труду, не отличаюшимся неразнообразием, выстравающемуся в цепочку операций, которые выполяются ев уровне автоматизмов, усвоил с десяток операций и ничего больше,и так готов работать десятилетиями, но главное любит свой труд и собою гордится...

Мне кажется, Вы несколько преувеличиваете. И несколько общо берете (социологи, не раз, социально значимая часть рабочих, десятилетиями).

---

От	Микола
К	Vader (23.12.2005 23:53:11)
Дата	28.12.2005 15:05:53

Да-ну, да-ну....

---

>Социологи не раз сталкивались тем, что социально значимая часть рабочих и служащих тяготеет к труду, не отличаюшимся разнообразием, выстравающемуся в цепочку операций, которые выполяются ев уровне автоматизмов, усвоил с десяток операций и ничего больше,и так готов работать десятилетиями, но главное любит свой труд и собою гордится...

>Мне кажется, Вы несколько преувеличиваете. И несколько общо берете (социологи, не раз, социально значимая часть рабочих, десятилетиями).
А мне кажется, Вы просто фрондируете (это Ваша манера?). Я только с жетской конкретикой и сталкиваюсь – и на производстве, на стройке, в банке, капиталистическом офисе и гос. службе одно и то же - усвоил пару операций и готов до пенсии совершать один и тот же ритуал услуг на работе, точно так и в быту, и в семейных отношениях, и на ложе Ваш агент не отличается изобретательностью - клубок социальных обстоятельств

---

От	Пуденко Сергей
К	JesCid# (14.12.2005 19:44:26)
Дата	15.12.2005 06:52:28

Re: А почему...

---

JesCid# сообщил в новостях
следующее:757@vstrecha...

>
> А почему труд обязательно поточен и почему обязательно уродует?
> Я этого не понимаю.
> Такого труда уже даже на уровне развития НТР 50-х гг ХХ века не было.

если это к положениям из речи Сталина - надо иметь в виду, когда это
высказывалось и что означало (как вектор движения) тогда. "Тогда",
например, в силу обстановки,труд на общественном производстве был
интенсивен, с конца 1930х - праткически закреплены на местах на
производстве, указы 1940г за 20 мин опоздания - уголовная статья и т.п.
Про колхозы уже не говорю.
"Образование" же - это ыбл главный фактор раскрепощения и опреедления
жизненной судьбы. Еще раз ссылаюсь на основополагающее исследование
нвосибирских социологов "Поколение победителей". В альманахе. На мой
взгляд, лучшая картина поколения и очень хорошо видны эти
факторы -простой труд как судьба и образование как раскрепощение

---

От	Константин
К	JesCid (08.12.2005 23:52:13)
Дата	10.12.2005 22:57:46

Праздность - мать порока

---

Согласен на счёт того, что реально введение 5-6 часового рабочего дня - разложение. Хотя существуют большие категории граждан, для которых сокрашение рабочего дня - польза для общества, например матери малолетних детей и т.д.

Но думаю что дорогой ИВ просто рисовал красивую картинку для масс , которым приходилось вламывать даже не по 8 часов, а поболее.

---

От	Кравченко П.Е.
К	JesCid (08.12.2005 23:52:13)
Дата	10.12.2005 12:20:08

Старая песня

---

>>Хорош "тиран", ставящий КОНКРЕТНЫЕ задачи
>>сокращения рабочего дня до 6-5 часов,
>>улучшения жилищных условий и уровня потребления,
>>культурного роста ВСЕХ ЛЮДЕЙ. Наверно он
>>был шибко-шибко хитрый
>
>А остальное время чем человек должен заниматься? По-моему, если человек трудится менее 7-8 часов в день, то это уже его разлагает. Что и можно было наблюдать наглядно сплошь и рядом в перепичканных советских НИИ и КБ. Продукт "на гора" там выдавало от силы 20-30% работяг, а остальные - лодыри с чайничками, в курилках, по магазинам, за чтением-печатанием самиздата, за игрушками (уже 80-е) и пр. ля-ля.
про лодырей, за которых работали "справные" :) кто?
А насчет 7-8 часов, так это да. Если культурный рост не поспевает за ростом свободного времени - жди беды. Культурный уровень, в том числе самодисциплина.

---

От	Игорь С.
К	JesCid (08.12.2005 23:52:13)
Дата	09.12.2005 21:44:17

Смысл слова

---

>А остальное время чем человек должен заниматься? По-моему, если человек трудится менее 7-8 часов в день, то это уже его разлагает.

Имеется в виду вроде как, что пять - шесть часов человек будет занят трудом-обязаловкой, нужной для общества, но нетворческой работой. Это не означает, что остальное время он будет сидеть без дела, может он вообще творить будет 20 часов в сутки.

---

От	Пуденко Сергей
К	Игорь С. (09.12.2005 21:44:17)
Дата	10.12.2005 21:32:28

Вчера был лучший фильм позднего совка "Зеркало для гнроя"

---

Игорь С. сообщил в новостях следующее:671@vstrecha...
> >А остальное время чем человек должен заниматься? По-моему, если
человек трудится менее 7-8 часов в день, то это уже его разлагает.
>
> Имеется в виду вроде как, что пять - шесть часов человек будет занят
трудом-обязаловкой, нужной для общества, но нетворческой работой. Это не
означает, что остальное время он будет сидеть без дела, может он вообще
творить будет 20 часов в сутки.
>

"простой труд" (шахтер как источник мощности, но по науке так
называется), и как потом себя вел нынешний "тилихент". Ползал на
карачках все оставшиеся часы

6 часов - стандартная продолжительность смены шахтера кстати
А ПрТ "простого труда" (т.е.интенсивность) все время росла

Вообще это последний советский фильм. Дальше было про "воров в законе" ,
"золото партии", "сцук особистов" кроваво потрошащих штрафбаты.
Рекомендуется от нашего стола

я еще немного помню общую обстановку вроде всеобщих воскресников всего
городка,,близкую к показанной в фильме (1949 -я помню 1955). Женщины "в
свободное время" строили капитальное здание - будущий детский сад, даже
какие-то шлакоблоки смутно помню
>
>
>
>
>

---

От	Durga
К	Пуденко Сергей (10.12.2005 21:32:28)
Дата	11.12.2005 02:37:14

Оппа, как же так я прозевал...

---

А ведь это очень важный фильм.
Предупредить бы надо было :(((

---

От	Пуденко Сергей
К	Durga (11.12.2005 02:37:14)
Дата	11.12.2005 06:14:32

повесть "ЗЕРКАЛО для ГЕРОЯ" vs "День сурка"(*)

---

>А ведь это очень важный фильм.
>Предупредить бы надо было :(((

Прощенья просим. Недоработки исправляем как можем

в копилке -повесть С.Рыбаса,по которой режиссер Хотиненко снял фильм в 1987г

Это НЕ сценарий фильма. Фабула и прием сохранены,сценарий Рыбас переделал для фильма, спустя лет 7 после появления повести.


http://vif2ne.org/vstrecha/forum/files/Presnja/riybas_zerkalo_dlya_geroya.rtf.zip


отрывок повести, описание использованнного в ней "приема". "День сурка" - там этот прием украли спустя 6 лет или более (повесть написана в 1980г)

Голливуд не первый раз крадет у "медведей" приемы. Не так давно Мадонна (настоящая ее фамилия - Чикконне)украла прием из клипа русской поп-певицы Линды (настоящая ее фамилия типа Розенблюм) "Я- ворона", пыталась судиться за приоритет.

День Сурка - отличный фильм. Но прием украден голливудом в период перестройки у русского лоха или "медведя" Хотиненко

-----


Мы стали всматриваться в лица киношников, пытаясь угадать, что сейчас произойдет. Женщина-ассистент в дымчатых очках вызвала из автобуса трех актеров. Один из них, плотный, сутуловатый, в куртке-бобочке фасона начала пятидесятых годов и кепке-восьмиклинке с пуговкой, вытащил из-за пояса пистолет и, крутнув его на пальце, взял женщину под руку. Она освободилась, улыбнулась механически, - видно, привыкла к таким играм.
Мы обошли здание.
Вдоль забора росли полынь, дикая конопля. За забором слышалось пыхтение какого-то мотора, как будто там спрятали паровоз. В воздухе летала угольная пыль...

Я оглянулся. Ни толпы, ни серебристого купола планетария не увидел. Слева, где должны быть многоэтажки, тянулись поля с кукурузой и подсолнухами. Я почувствовал, что что-то не так, но ничего не сказал Ивановскому.
Мы добрались до открытых железных ворот и оказались во дворе возле погрузки. Действительно, допотопный паровозик держал за собой несколько груженых вагонов и попыхивал. И рельсы под ним не были покрыты ржавчиной, а сияли гладким стальным блеском.
Над зданием главного подъема крутилось, наматывая бегущий канат, черное колесо копра.
Киношники, кажется, решили создать полную достоверность. Когда я заметил над дверями шахтоуправления портрет генералиссимуса, которого пять минут назад там не было, я остановился. Конечно, они могли повесить любой портрет. Но теперь не было никакой киногруппы, а на том месте, где она располагалась, паслись козы.
Мимо проехал конный милиционер в старой форме с красными погонами, обдав нас дегтярным запахом сапог.
- Командир, ты не заблудился? - спросил я его.
- Кто будете? - строго вымолвил он и остановился. - Артисты?
Конь замотал головой, отгоняя лезущих в глаза мух, прилетевших за ним.
- Ага, из Голливуда, - сказал Ивановский. - Приехали за опытом.
- Откуда? - Милиционер, вдруг дернув повод, повернул на нас коня. - Документики есть? - Смотрел весьма враждебно. Должно быть, крепко перевоплотился.
- Вот сейчас выдерну тебя да набью ж..., - посулил Ивановский. - Ковбой сопливый!
- Ты - меня? - крикнул милиционер.
Мы повернулись, пошли прочь. Он приказал остановиться, пригрозил пистолетом. Спустя мгновение за спиной трахнуло два выстрела. Впереди нас ни с того ни с сего в земле пропахало две бороздки, раскидав мелкий щебень. Пахнуло сгоревшим порохом. Выходит, патроны были не холостые.
Мы остановились, он велел возвращаться на шахту и поехал за нами, напряженный от своей нелепой шутки.
Возле деревянной коновязи мы подождали, пока он заматывал повод, потом вошли в здание. В большом помещении первого этажа толпилось множество людей. Они сидели на лавках, подоконниках, подпирали стену у окошка с надписью "Касса". Увидев нас, зашумели: "Деньги привезли!" Массовка впечатляла, даже казалась чересчур достоверной из-за женщин богатырского вида, одетых в брезентовые робы. Впрочем, в сорок девятом году женщины еще работали под землей.
Милиционер завел нас в пустую комнату, снова потребовал документы, приказал вытряхнуть все из карманов. Он снял фуражку, кинул на стол. Стрижен он был под полубокс, с коротким темным чубчиком, затылок и виски щетинились. Он был ниже нас на полголовы, поуже в плечах, явно слабее. Он предупредил, что считает нас подозрительными личностями, а если будем сопротивляться, продырявит нам башки; если мы простые люди, то нас отпустят; если же американские шпионы, то нам крупно не повезло, он недаром служил в разведроте на 1-м Белорусском фронте.
- Шизоид! - прокомментировал Ивановский. - Ты хоть не хватайся за свою дуру. Там же боевые патроны.
Мы выложили на застеленную газетой столешницу рядом с черным телефоном карманную всячину: ключи, деньги, сигареты. Сперва он ухватился за деньги. Повернул десятку к свету, настороженно скользнул взглядом в нашу сторону, не видя нас, а лишь оценивая наши движения, потом снова просветил купюру.
- Денежки-то не наши, - весело сказал он. - И курево заграничное. Попались, что ли, шпионы? За дураков нас считали, не могли замаскироваться получше?
Через минуту мы стояли лицом к стене, а свихнувшийся милиционер звонил своему начальству, наверное в желтый дом, и сообщал, что задержал двух вражеских агентов, облаченных в синие штаны о иностранными надписями, а также обнаружил при них явно фальшивые дензнаки и заграничные сигареты.
Мне стало казаться, что это все не шутка. Я поверил ему: он видел в нас что-то враждебное.
Я стал внимательно осматривать комнату и увидел, что она совсем недавно отремонтирована, на полу возле плинтусов еще заметны брызги побелки, а дверная коробка даже не покрашена. Для помещения старой шахты это было странно.
Милиционер разрешил мне подойти к столу, посмотреть на расстеленную газету. Число и год! Девятое сентября 1949 года, пятница. От нее пахло типографской краской. Я мазнул пальцем по клише. На полях протянулся черный след. Свежая?!
- Значит, сейчас сорок девятый год? - спросил я.
- А по-твоему, какой?
Я попросил его приглядеться хотя бы к году выпуска наших денег, он же вытащил свои, большеформатные, отпечатанные в сорок седьмом.
Минут десять мы убеждали милиционера, что настоящие шпионы уж наверняка знают, какие деньги ходят в стране, что мы актеры из киногруппы, снимающей научно-фантастический фильм о будущем.
- Актеры? - не поверил он. - Какой фильм у нас недавно снимали? Знаете?
- "Большая жизнь", - вспомнил Ивановский. - "Спят курганы темные, солнцем опаленные..." Вот он эту песню сочинил. - Кивнул на меня. - Ему за эту песню на самом верху руку жали. Что, брат, не узнаешь? Вот смеху-то будет: бдительный милиционер сразу двух трумэновских агентов задержал!
- Ладно, бывает, - подхватил я. - Если б его предупредили, что снимают кино, а так ведь и в самом деле - на лбу не написано.
- Значит, артисты? - улыбнулся милиционер.
- Артисты.
- А какое у вас там будущее? Лет через пятьдесят?
- Лет тридцать. Может, чуть больше. Как раз твои дети будут взрослыми мужиками. Есть дети?
- А как же. Два пацана! Да, любопытно заглянуть годков на тридцать... Война с Америкой будет, как думаете?
- Не будет, - сказал Ивановский. - Ты свое уже отвоевал, это точно. Тут пожрать есть где-нибудь? Хотя бы кусок какой-нибудь колбасы.
- Ишь, чего - колбасы! Тут в буфете одни пирожки да красная икра.
- Тащи, что есть! Через тридцать лет икру вспоминать будешь...
Милиционер выглянул в коридор, распорядился и вернулся к нам, хитровато улыбаясь и почесывая затылок. Он не хотел нас оставлять до приезда своего начальства.
- А хорошо, что войны не будет, - сказал он. - Еще пожить надо. Хорошая жизнь скоро будет.

За дверью зашумели. Послышался подъезжающий грузовик. Либо привезли зарплату, либо приехали за нами.
Мы с Ивановским переглянулись, он подошел к окну.
Раздались два выстрела, потом еще три.
- Вот и бандиты! - обрадовался Ивановский. - Все-таки это кино.
Милиционер бросился к окну, растерянно поглядел на меня и кинулся вон из комнаты.
Мы пошли следом за ним.
- Чокнутый, - заметил Ивановский. - Сейчас ему всыпят.
Снова стали стрелять.
Люди давились в дверях, вырывались во двор. Парень в куртке из черной китайки дергал за ручку заколоченную гвоздями оконную раму. Когда нам удалось выбраться наружу, киногруппы мы не обнаружили.
Толпа окружала что-то лежащее на земле. Сквозь брань и проклятья доносились отдельные связные фразы, из которых стало ясно, что бандиты убили шофера, охранника и нашего несчастного милиционера.
Убитых перенесли в здание. Тогда я увидел, что они мертвые.
Надо было что-то предпринимать. "Два пацана", - вспомнил я его слова о детях. И не мог поверить, что все произошло взаправду.

По откосу террикона ползла вверх груженная породой вагонетка. Вертелось колесо на главном подъеме.
Социолог Михаил Устинов и инженер Анатолий Ивановский пробрались оврагом вдоль пенистого потока шахтных вод, воняющих тухлыми яйцами, и вышли к трамвайной линии.
Они с трудом узнавали город. Трамвай проезжал мимо полей, огородов, каких-то хуторков. Показался полуразрушенный четырехэтажный дом с обгоревшими стенами. Из проулка выехал грузовик с людьми в серо-зеленых мундирах, возле кабины за дощатой перегородкой стояли автоматчики. Похоже, везли пленных. У них в глазах была тоска.
Трамвай повернул, качнулся. Завизжал и забился поросенок в мешке; молодица лет двадцати пяти, в мужском пиджаке, держала мешок между полных ног, обутых в матерчатые тапки.
Горный директор второго ранга, молодой парень с двумя рядами орденских колодок на кителе, косился на нее.
От передней площадки брел по вагону слепой мужчина и пел берущим за сердце голосом: "Бьется в тесной печурке огонь..." Он держал в руке старую военную фуражку. Пассажиры бросали ему монеты. Горный директор дал рубль. Молодица отвернулась, насупилась.
- Друг, - сказал Устинов, взяв слепого за локоть. - Чем тебе помочь?
- Где воевал? - вскинул голову слепой, напряженно двигая белесыми бельмами.
- Юго-Западный фронт, - ответил Устинов, помолчав.
Он вспомнил, что на Юго-Западном в начале войны воевал его отец.
Ивановский толкнул его и постучал пальцем себе по лбу.
- Будь здоров, товарищ, - сказал слепой. - Видишь, как оно...
Трамвай остановился. Он нашарил поручень и стал выходить, чутко и настороженно вслушиваясь в уличный шум.
- Где живешь? - крикнул Устинов.
- На Грушовке.
Устинов посмотрел ему вслед, не зная, что делать.
- Ты бы ни с кем не связывался, - сердито произнес Ивановский. - Кто ты такой? Забыл? Надо найти какой-нибудь выход и ни с кем не связываться! Социологов в сорок девятом году не было.
Трамвай тронулся, пассажиры заговорили об инвалидах, молодица оправдывалась, что у нее нету денег, вот едет на базар продавать порося. "На Грушовке", - повторил про себя Устинов. Он припомнил, как однажды в детстве ему показали полуразвалившуюся саманную мазанку возле балки, в которой когда-то скрывались бандиты, совершавшие налеты на шахтные кассы. И снова как будто увидел запрокинутые головы убитых шофера, охранника и милиционера.
Пройдет десяток лет, и к шестидесятым годам жизнь умчится далеко от послевоенной поры. Но сейчас трудно было поверить, что он видит одноэтажные домики Дальнего поселка, едет на трамвае по центральной улице, слышит разговоры о калеках. Через несколько лет трамвайную линию перенесут отсюда, сметут домишки, забудут, почему поселок назывался Дальним, хотя находился рядом с главной площадью, забудут многое, как ненужный хлам, но потом вдруг потянутся к нему. В душе Устинова что-то повернулось. Он увидел родное в этих бедно одетых людях, в этих простодушных домиках, в этих руинах, обшитых строительными лесами.
Оставив Ивановского на улице, Устинов зашел в горком партии.


Устинов начал работу под землей и страшно уставал. От многочасового сидения на коленях в низкой щели, именуемой лавой, из которой добывали уголь, даже не сидения, а ерзанья, ходьбы на коленях, лежания на боку, ибо только так можно было грузить лопатой на конвейер и при этом не биться головой в кровлю, - от такой работы ломило кости. Шахтеры дали ему самодельные наколенники из кусков автопокрышек, но помогло мало.
Он с завистью наблюдал за работой этих полуголых, потных, с чумазыми лицами людей, глотающих пыль, которая склеивает легкие, и понимал, что они не думают о тяготах.
На самом деле навалоотбойщик, давший ему запасные наколенники, думал о саднящем левом локте, ушибленном о стойку, и ворчал про себя: "Вот дурак! Отдал такие хорошие наколенники. Где я возьму новые, когда подопрет нужда?"

Когда в лаве появилась девушка-газомерщица, укутанная под каской голубым платком, машинист шутя обнял ее и прижал к себе, сделав вид, что принял ее за приятеля. Она оттолкнула его.
- Ой, Роза, обознался! - засмеялся он. - Богатой будешь.
- Это ты, Люткин? - пренебрежительно спросила она. - Я тебе когда-нибудь лампой в лоб засвечу.
- Какая недотрога! - Он снова потянулся к ней.
Девушка размахнулась бензиновой лампой и стукнула его по каске.
Старый навалоотбойщик закричал:
- Взорвешь, окаянная!
Роза, будто и не слыша, прикрутила огонек до размера горошины и стала водить лампой от почвы до кровли. Вверху огонек заметно вырастал, появлялся голубой ореол. Значит, в лаве был метан.
- Опасно? - спросил Устинов, смущаясь.
- Ничего с вами не сделается, - ответила девушка.
Возле лавы, на пункте погрузки в штреке, слесарь монтировал новый светильник в алюминиевом корпусе с длинной лампой-трубкой. Он был молод, недавно стал отцом, и ему хотелось что-нибудь придумать, чтобы преодолеть ощущение тяжести, которая появлялась, когда он шел домой; ему было стыдно, но он чувствовал, что он самый последний примак.
Устинов намахался лопатой до изнеможения и услышал, как кто-то толкнул его. Старый навалоотбойщик, блестя всем черным лицом, показал жестом, что можно отдохнуть.
Подаренные наколенники почему-то привязали навалоотбойщика к новичку. Устинов привалился спиной к забою, вытянул ноги. Работающий чуть повыше шахтер покосился на него, но старый навалоотбойщик махнул ему рукой, что, мол, не отвлекайся.
Михаил на миг закрыл глаза и очутился дома, возле дочери.
Гудела врубмашина, звякали лопаты, Даша смотрела на него... он не знал, вернется ли к ней.
Здесь ему было тяжело жить и не для кого жить.
Он оттолкнулся от угольной стены, стал снова работать.
Даша еще не родилась. Его родители еще были молоды, не подозревали, что через двадцать лет их ждет разрыв, что отец уйдет к другой женщине.
На погрузочном пункте Устинов увидел отца. Он узнал его, потому что ждал: говорили, что приедет изобретатель ламп дневного света. Отец высоко держал голову в каске, щурился сквозь очки и казался высокомерным.
Подвешенные поверху лампы распространяли ровный белый свет, мало похожий на естественный дневной, но сильно и равномерно расходящийся во все стороны. Штрек стал шире, засверкали рельсы, сделались видны натеки смолы на сосновых стойках.
С отцом было еще несколько человек. Они поздравляли и благодарили его, утверждая, что он развеял сумерки, всегда окружавшие шахтеров.
Устинов подошел к нему и словно случайно дотронулся до его руки.
Кирилл Иванович повернулся к сыну.
- Я хочу пожать вам руку, - сказал Устинов.
И пожал.
В эту минуту торжества он произнес:
- Лет через тридцать наступит совершенно другая жизнь. Придут на ваше место новые изобретатели и ученые. А вас, наверное, забудут. Вы думаете о будущем?
- Будущее еще прекраснее, - заметил кто-то из сопровождающих.
Устинова оттеснили, он издали наблюдал, как отец улыбается... И как отец плакал над могилой матери! Это еще впереди.

Устинов работал, потом поднимался на-гора, в общежитие. Шахта отнимала все силы. Он вспоминал какой-то долгий сон, где он был преуспевающим руководителем социологической лаборатории, и с удивлением видел того полуреального человека, ищущего защиты от медленного рутинного существования. Тогда-то он, оказывается, завидовал двадцатичетырехлетнему заводскому мастеру Сергею Духовникову, который работал в цехе в дни авралов по двенадцать часов, который жег себя ради простого выполнения плана и одновременно ради себя самого, своей жажды жить. Эта жажда выделяла парня из массы, озабоченной вязкими житейскими проблемами.
Теперь Устинов после смены ощущал цену каждого прожитого часа и, выезжая из подземелья, замечал акации и клены возле подъемника, которые он успевал забыть под землей.

Но однажды ему стало страшно.
Он остался в комнате один, все ушли - кто на танцы, кто к знакомым в Грушовку. Михаил дремал, читал газету, потом вышел на крыльцо и, глядя в темное небо, застонал.
Далеко за рекой и разбросанными огоньками поселка он угадал свой дом. И пошел
....

---

От	Кудинoв Игорь
К	Пуденко Сергей (11.12.2005 06:14:32)
Дата	11.12.2005 08:26:24

шутник_вы,_дяденька.

---

> Голливуд не первый раз крадет у "медведей" приемы. Не так давно Мадонна (настоящая ее фамилия - Чикконне)украла прием из клипа русской поп-певицы Линды (настоящая ее фамилия типа Розенблюм) "Я- ворона", пыталась судиться за приоритет.

три такта, краденых Мадонной у Линды, это конечно, нехорошо, но вот куда девать
ПАвла Слободкина, с целыми дисками, сплошняком из западных эстрадных хитов, но с
идиотскими текстми вроде "прилетай к нам пожалуйста,Толстый Карлсон!" на мотив
"Yellow river" - is in my mind and in my eyes Yellow riverТолстый Карлсон!

---

От	Пуденко Сергей
К	Кудинoв Игорь (11.12.2005 08:26:24)
Дата	11.12.2005 08:51:11

Крепко держит руль рука, бэби ю кэн драйв май ка(р)

---

Крепко держит руль рука
путь дорога далека
а удача далека -
отсюда не видно
би-би,би-би, йе!

ВИА Вяселые робяты, 197Х

бэби ю кэн драйв май ка(р)
йессс айм гонна би э ста(р)
бэби ю кэн драйв май ка(р)
энд мэй би ай дав ю

би-би,би-би, м йе!
ВИА Битлз (Жуки-ударники - русс.) 1963

это все было на заре туманной юности

Кудинoв Игорь сообщил в новостях
следующее:718@vstrecha...
> > Голливуд не первый раз крадет у "медведей" приемы. Не так давно
Мадонна (настоящая ее фамилия - Чикконне)украла прием из клипа русской
поп-певицы Линды (настоящая ее фамилия типа Розенблюм) "Я- ворона",
пыталась судиться за приоритет.
>
> три такта, краденых Мадонной у Линды, это конечно, нехорошо,

она украла там всю идею вроде

>но вот куда девать
> ПАвла Слободкина, с целыми дисками, сплошняком из западных эстрадных
хитов, но с
> идиотскими текстми вроде "прилетай к нам пожалуйста,Толстый Карлсон!"
на мотив
> "Yellow river" - is in my mind and in my eyes Yellow riverТолстый
Карлсон!

это было в эпоху исторического материализма, а теперь рынок ( втч
интеллектуальной продукции даже масскульта)и строгий закон о защите
авторских прав. даже идеи сюжета защищаются АП теперь (не сюжет, а
идеи - так и пишут "фильм снят по ИДЕЕ такого-то" -если такую идею подал
Рыбас,он теперь имел бы право отсудить у Сурка пару сотен баксов

за песни (такты) судятся теперь непрерывно и масштабно

---

От	Кудинoв Игорь
К	Пуденко Сергей (10.12.2005 21:32:28)
Дата	10.12.2005 22:09:18

ты_смотрел_одним_глазом

---

если бы смотрел двумя, то увидел бы сцук-особистов, заметающих отца главного
героя. И вааще, это imho тупой и политизированный перепев "Дня сурка". Вроде
слободкинского "синий-синий лег провода" на мотив "one-way ticket". а, ну да
ticket-то был to the blues - кто скажет, что это плохой перевод ?

imho последним советским фильмом был "Холодное лето 53-го". Дальше прорвало
фекальный коллектор творческой кухни и смотреть стало просто невозможно.

---

От	Пуденко Сергей
К	Кудинoв Игорь (10.12.2005 22:09:18)
Дата	11.12.2005 06:31:02

фильм мы заметили уже тогда, и его тогда крутили по ТВ

---

отсаюсь при своем мнении. Это отличный фильм,хотиненко - один из лучших режиссеров,прием - оригинален, "репрессии" и другие джесткие моменты в фильме не выпячены на потребу конъюнкутре, а входят в фабулу органично и т.д. Думаю, сценарист поработал для большей зрелищности и некоторые моменты заострил, так в шахте нет врубовой машины, работают кайлом,обстановка как в конце 19в,но это уже специфика "народного кино"

Зеркало для героя -народное кино.
Мое внимание на него обратили двое ребят из нашего института тогда же, в 1988 -его тогда таки показали по ТВ. Хотиненко не отрицает, что он режиссер"социальный"(см.интервью). Другие его фильмы -Мусульманин,72 метра -тоже хорошие ,острые, настоящее народное кино. Молодец.


Фильм, как и пвосеть - про то, что надо родовую память иметь (восстанавливать), а не имеешь - не поймешь ни те времена,ни своих отцов,ни самого свого метса в цепочке



>если бы смотрел двумя, то увидел бы сцук-особистов, заметающих отца главного
>героя. И вааще, это imho тупой и политизированный перепев "Дня сурка". Вроде
>слободкинского "синий-синий лег провода" на мотив "one-way ticket". а, ну да
>ticket-то был to the blues - кто скажет, что это плохой перевод ?

>imho последним советским фильмом был "Холодное лето 53-го". Дальше прорвало
>фекальный коллектор творческой кухни и смотреть стало просто невозможно.

---

От	Михайлов А.
К	Кудинoв Игорь (10.12.2005 22:09:18)
Дата	11.12.2005 01:17:45

«9 дней одного года» vs «Сладкий ноябрь»

---

То что Вы, Игорь, сейчас сказали, это все равно что сказать, что «9 дней одного года» это испорченный и политизированный «Сладкий ноябрь» - в первом случае, умирающий от рака человек тратит свои последнее дни, чтобы добыть дополнительные крупицы истины, во втором. Чтобы добыть дополнительные удовольствия – вот вам художественная метафора советской и западной цивилизации (хотя конечно не цивилизации, а общественного строя).

---

От	Кудинoв Игорь
К	Михайлов А. (11.12.2005 01:17:45)
Дата	11.12.2005 01:37:32

"imho" - было_?_

---

ну пусть будет по русски ПМСМ, это именно тупой перепев, которыми так любили
баловаться деятели позднесоветского исскуства, прикрывая свою серость и
бесталанность подтыренными на Западе пестрыми лоскутами.

вы не поинтересовались, чем еще знаменита Н.Кожушная, автор сценария
"Зеркала..." ? Я не поленился - узнаете почерк?

Россия: К/ст. "12-А", 1991. Цв., 10 ч., 87 мин.
По рассказу Уильяма Фолкнера.
Автор сценария: Н. Кожушная.
Режиссер: Н. Тягунов.
Оператор: С. Любченко.

Сюжет мистической новеллы Уильяма Фолкнера был перенесен авторами в наше время и
в нашу страну. Ампутированная нога воина- "афганца" становится его
двойником-антиподом. Получилось что-то среднее между "Носом" Гоголя и "Странной
историей доктора Джекилла и мистера Хайда" Стивенсона.

---

От	Михайлов А.
К	Кудинoв Игорь (10.12.2005 22:09:18)
Дата	10.12.2005 23:15:21

Какой перепев?

---

>И вааще, это imho тупой и политизированный перепев "Дня сурка".

«Зеркало для героя» снято в 80-х (точно не помню – то ли в 86 то ли в 89), а «День сурка» в 1993. Так что в плагиате скорее надо обвинять американскую сторону. Не говоря уж о том, что в «Дне сурка» мыслей содержатся не больше нуля.

---

От	Кудинoв Игорь
К	Михайлов А. (10.12.2005 23:15:21)
Дата	11.12.2005 00:44:05

ну, хорошо, пусть два перепева

---

один - "зеркало для героя" , другой - "день сурка" , а есть еще и третий = "12:01", все тянуты с "Replay" Кена Гримвуда, с разными вариациями, вроде сцук-особистов. Советского в "зеркале.." только реквизит, умилительный точностью деталей. Думать, что Запад тянет у Свердловской киностудии сюжеты - ну... как вам сказать... очень наивно. Тем более зная общий вектор.

http://www.sfsite.com/~silverag/grimwood.html

The basic premise behind Ken Grimwood’s novel Replay is very familiar. Since Grimwood’s novel was published, the idea has been used in such places as Richard Lupoff’s short story "12:01" and the Harold Ramis film "Groundhog Day." In the novel, the main character, Jeff Winston, dies on October 18, 1988 and immediately finds himself alive and well in his own lifetime, but in 1963. Throughout the novel, Winston continuously lives this twenty-five year period, discovering how much change he can initiate and trying to determine the meaning and cause behind his strange existence.

---

От	Пуденко Сергей
К	Кудинoв Игорь (11.12.2005 00:44:05)
Дата	11.12.2005 07:12:47

повесть Рыбаса написана в 1984

---

Рыбас работал на щахте в тем времена, многие детали автобиографичны.И никакого "огоньковского" душка или позднепересроечной чернухи в ней нету.

---

От	Кудинoв Игорь
К	Пуденко Сергей (11.12.2005 07:12:47)
Дата	11.12.2005 08:11:14

Re: повесть_Рыбаса_издана__в_1984

---

но остался пустячок - сравнить повесть и сюжет фильма. Разницы не больше, чем в
"Пикнике на обочине" со "Сталкером". И наверное, столько же , сколько у
вочеловечившейся ампутрированной ноге воина афганца с исходным текстом Фолкнера
пера того-же автора сценария.

---

От	Михайлов А.
К	Кудинoв Игорь (11.12.2005 00:44:05)
Дата	11.12.2005 02:03:12

Отстоим советский приоритет в НФ! :)

---

«Зеркало для героя» повесть – 1984 ( http://books.rusf.ru/unzip/add-on/xussr_mr/rybass01.htm ) фильм – 1987 .
Я конечно не думаю, что Кен Гримвуд попер идею у Рыбаса, идеи к ним пришли независимо, но Рыбас был первым.:) Что касается «сцук-особистов», то думаю смысл фильма этим не исчерпывается (а в чем он заключается пусть Пуденко объясняет, он же тему поднял :) ) и если везде «сцук-особистов» искать, то и самому таковым стать не долго – не стоит попадаться на либерастическую разводку – либерасты будут к каждой здравой идее «сцуку -особиста» прикреплять, дабы эту идею замазать грязью. Солидрст, кстати, на такую разводку ведутся – либерасты говорят СССР экономически неэффективен, т.к. там была кровавая диктатура – даешь «демократию», солдаристы – нет, СССР таки эффективен – долой демократию (уже без квычек) даешь кровавую диктатуру.

---

От	Пуденко Сергей
К	Михайлов А. (11.12.2005 02:03:12)
Дата	11.12.2005 08:41:12

Re: Отстоим советский...

---

Михайлов А. сообщил в новостях
следующее:705@vstrecha...
> <Зеркало для героя> повесть . 1984
http://books.rusf.ru/unzip/add-on/xussr_mr/rybass01.htm ) фильм . 1987
.
> Я конечно не думаю, что Кен Гримвуд попер идею у Рыбаса, идеи к ним
пришли независимо, но Рыбас был первым.:) Что касается
<сцук-особистов>, то думаю смысл фильма этим не исчерпывается (а в чем
он заключается пусть Пуденко объясняет, он же тему поднял :) ) и если
везде <сцук-особистов> искать, то и самому таковым стать не долго .

в фильме нет сцук-особистов нового русского кино (Штрафбат,и т.п). Не
вижу и каких-то назижаний или черно-отрцитальных и
сусально-положительных в воспительно-примитивном смысле характеров и
героев

Фильм, как и повсеть - про то, что надо родовую память иметь
(восстанавливать), а не имеешь - не поймешь ни те времена,ни своих
отцов,ни самого свого места в цепочке

Ну и еще проведена в общем та же мысль,что и в Дне сурка - о могуществе
"силы обстоятельств", о том, что воздейстовать на других и на
обстоятельства очень трудно, почти невозможно. И что этот процесс
все-таки возможен - когда начинается с многократно поротой шкуры, с
себя, с каждодневного, в общем повседневно-рутинного изменения себя,
уменьшения гонора и уважения к "обстоятельствам" других

---

От	Кудинoв Игорь
К	Михайлов А. (11.12.2005 02:03:12)
Дата	11.12.2005 02:42:57

а_ногу_афганца_не_хотите_отстоять?

---

Михайлов А. пишет:
> <Зеркало для героя> повесть . 1984 ( http://books.rusf.ru/unzip/add-on/xussr_mr/rybass01.htm ) фильм . 1987 .
> Я конечно не думаю, что Кен Гримвуд попер идею у Рыбаса, идеи к ним пришли независимо, но Рыбас был первым.:)
Вы Рыбаса-то просмотрите, что-ли, прежде чем приоритеты отстаивать, вроде
приоритета Петра первого, изобретшего рентген и еще что-то - вот здесь одним
куском http://lib.ru/PROZA/RYBAS/zerkalo.txt

НА заре перестройки таких делов творилось вагон и маленькая тележка. У нас в
конторе секретарем работала одна из "соавторов" книги "Секс в жизни женщины" -
она до нас трудилась в какой-то издательской фирме, задумавшей издать такую
сногсшибательную по тем временам книгу. Всем сотрудникам раздали по названию
главы и дали список материалов и две недели. Нашей Свете досталась глава
"противозачаточные средства". К сожалению, не могу вспомнить, что именно
досталось уборщице :) . Через две недели собрали, (никто не подкачал!)
сверстали, и книга была готова. Самое смешное в этой истории то, что один мой
приятель, большой знаток и ценитель этого дела, книжку проштудировал от корки до
корки, вынес из нее много полезного, настоятельно рекомендовал мне, и просил,
если вдруг увижу где книгу "секс в жизни мужчины", непременно купить на его
долю...

---

От	Alex~1
К	Кудинoв Игорь (11.12.2005 00:44:05)
Дата	11.12.2005 01:38:04

Re: ну, хорошо,...

---

Игорь,

И "Зеркало", и "День сурка" не сводятся к зацикливанию во времени самому по себе. Все искусство обыгрывает не такое уж большое число "основных сюжетных линий".

Далее, нельзя же любое появление "особиста" рассматривать как признак принадлежности фильма к "Штрафбату" и иже с ним.

Наконец, мне очень нравится "День сурка". :)

---

От	Durga
К	Alex~1 (11.12.2005 01:38:04)
Дата	11.12.2005 02:43:11

Re: ну, хорошо,...

---

И ДС тоже замечательный ыильм. Обнулять его значение крайне несправедливо, а главное - недальновидно.

---

От	Кудинoв Игорь
К	Alex~1 (11.12.2005 01:38:04)
Дата	11.12.2005 01:50:21

Ревизит,_и,_шире-второй_план

---

там действительно замечательны достоверностью, не знаю, кто там так хорошо
поработал, но что сюжет, что персонажи ходульны уже по перестроечному,(но еще
без мата и обнаженки :) - абсолютно, ПМСМ.

---

От	Alex~1
К	Кудинoв Игорь (11.12.2005 01:50:21)
Дата	11.12.2005 01:55:15

Re: Ревизит,_и,_шире-второй_план

---

>там действительно замечательны достоверностью, не знаю, кто там так хорошо
>поработал, но что сюжет, что персонажи ходульны уже по перестроечному,(но еще
>без мата и обнаженки :) - абсолютно, ПМСМ.

В начале - да. Потом главный персонаж - "перестроечно-ходульный персонаж" - начинает кое-что понимать и чувствовать. Это очень неплохо показано. Сильно. IMHO, конечно.

---

От	Alex~1
К	Пуденко Сергей (10.12.2005 21:32:28)
Дата	10.12.2005 22:07:52

Отличный фильм. Явно недооцененный. (-)

---

---

От	Пуденко Сергей
К	Alex~1 (10.12.2005 22:07:52)
Дата	11.12.2005 06:19:23

режиссер В.Хотиненко, тот что снял лучший современный фильм

---

"72 метра "





мастерство не пропьешь!

http://www.tribuna.ru/material/130204/8-1.shtml

Когда-то я делал фильм «Зеркало для героя». Мы снимали в шахте, сидели там, на глубине подолгу и прислушивались к ощущениям. Среди нас оказался парень - настоящий шахтер. Он в любительском театре играл, и я его в фильм взял. Так вот он рассказывал, что когда сам попадал в завалы, видел, как люди анекдоты травили. Понимаете, в эти моменты человек и проверяется. Жизнь коротка, если кто-то материалист. А дальше - либо она заканчивается, либо, если ты сумеешь родиться, - будешь жить вечно. В своей картине я попытался сказать: люди рождаются именно в таких обстоятельствах.

---

От	Кудинoв Игорь
К	JesCid (08.12.2005 23:52:13)
Дата	09.12.2005 00:12:18

Re: А_что_в_этом_хорошего?

---

> А остальное время чем человек должен заниматься? по-моему, если человек трудится менее 7-8 часов в день, то это уже его разлагает.

Ничего подобного. Вон, у буржуев что-то не особо они разлагаются - наоборот,
например, американские астрономы-любители от нечего делать ведут вполне
серьезные исследования. Какие-то там астероиды высматривают, еще что-то... И
существует немаленькая отрасль, обслуживающая досуг-хобби. во, первая прямо
ссылка - http://www.telescopes.com/ сволочи, GPS приделали...

>...Что и можно было наблюдать наглядно сплошь и рядом в перепичканных
советских НИИ и КБ. Продукт "на гора" там выдавало от силы 20-30% работяг, а
остальные - лодыри с чайничками, в курилках, по магазинам, за чтением-печатанием
самиздата, за игрушками (уже 80-е) и пр. ля-ля.

в некоторых советских НИИ и КБ люди не работали и получаса в день. Сам наблюдал.
Если бы рабочий день был бы не 8, а 12 часов, собсвтенно продукта не
прибавилось бы. Это не дефект людей, а дефект организазации - и производства, и
досуга.

---

От	Игорь С.
К	Пуденко Сергей (28.11.2005 11:01:28)
Дата	29.11.2005 23:37:10

Текст отличный

---

Конечно можно дальше уточнять и развивать, "да, но" и "нет, но зато", но суть - очень верно и компактно.

Надо бы этот текст зафиксировать, как базисный ответ на тему "СССР и культура" и далее не разбрасываться.

---

От	Игорь С.
К	Алексей Мартов (27.11.2005 21:23:23)
Дата	27.11.2005 22:09:16

Re: частично претензии...

---

>"Культурная революция в Советском Союзе потерпела неудачу. Более того, откат культурного процесса положил конец энтузиазму и надеждам всего мира.
>Руководство страны не виновно в том, что происходит социальный регресс.

Это верно

>Но руководство, несомненно, способствует регрессу, когда: 1) выдает регресс за прогресс, 2) объявляет себя спасителем мира и 3) расстреливает тех, кто напоминает ему об его обязанностях.
>Такие руководители неизбежно должны уступить место другим руководителям, которые будут придерживаться общепризнанных принципов социального развития."

А это неочевидно.

---