упустил при отправке предыдущий фрагмент главы "Кризис хлебозаготовок"
1928, восстанавливаю его. После него -далее следует "Великий перелом"
коррекция опечатки в тексте фрагмента " Все на продажу"
>
> нашел полный текст 13ой главы "ПИ" Кагарлицкого . Основная часть
>
> (...)
>
> Всё на продажу
>
> К концу пятилетки Советский Союз занимал
> первое место в мире по импорту машин и оборудования. В 1931 г. около
> 1/3, в следующем году - около ? всего мирового экспорта машин было
> направлено в СССР>.[52]
>
следует читать " ... в следующем году - около 1\2 ..."
> ----глава 13 книги "Периферийная империя. Россия и миросистема". -
М.:
> Ультра; Культура, 2004----
>
Кризис хлебозаготовок
Политика обкладывания деревни <данью> в пользу индустриализации начала
давать серьезные сбои к концу 1920-х годов. Чем больше государство
снижало закупочные цены на зерно, тем труднее было проводить плановые
хлебозаготовки. Крестьяне сокращали посевы зерновых, переходя к
производству других, более выгодных культур. В результате возникал не
только дефицит продовольствия в быстро растущих городах, но и дефицит
валюты. При всей остроте зерновой проблемы, она не была бы столь
болезненной для советской власти, если бы зерно не было основным
экспортным товаром. Как говорил Бухарин, чтобы развивать промышленность,
надо платить за импорт оборудования <сельскохозяйственной валютой>.[20]
В результате, руководство страны не могло ни резко увеличить закупочные
цены, ни допустить существенного сокращения производства пшеницы.
В 1927 году разразился кризис хлебозаготовок. На частном рынке
происходит стремительный рост хлебных цен. Подобного поворота событий
следовало ожидать. На протяжении 1925-28 годов большевики регулярно
снижали государственные закупочные цены на зерно, выжимая ресурсы для
экспорта. В 1928 году неурожай на Северном Кавказе привел к явному
недобору ржи и пшеницы. Закупочные цены повысили, но даже теперь они
оставались на 4% ниже, чем в 1925-26 годах. Разрыв между ценами
планового и частного секторов составил 202%.[21]
Позднее, анализируя кризис хлебозаготовок, экономист Андрей Колганов
отметил здесь явно несчастное стечение обстоятельств, которое, однако,
было закономерно подготовлено предшествующей политикой: <Может быть, все
эти обстоятельства не сказались бы столь ощутимо на обстановке
хлебозаготовок, если бы не два фактора. Первый - хотя сокращение
планового хлебооборота и размеров планового снабжения хлебом городского
населения было незначительным, это произошло в условиях быстрого роста
промышленности и численности городского населения, предъявляющего
возрастающий спрос на продовольствие. Именно это вызвало скачок цен
частного рынка. Второе - связанное с острым дефицитом ресурсов для
внутреннего рынка сокращение хлебного экспорта, который в 1928/29 г.
составил всего 3,27% к уровню 1926/27 г.>[22] Экспорт зерна резко упал:
с 2177,7 тыс. тонн в сезон 1926-27 гг. до 344,4 тыс. тонн в 1927/28.
Хуже того, для обеспечения городов продовольствием пришлось ввезти 248,2
тыс. тонн зерна из-за границы, потратив на это 27,5 млн. рублей в
валюте.[23] Соответственно, программа импорта машин и оборудования, от
которой зависел успех индустриализации, была провалена.
Кризис хлебозаготовок спровоцировал новое размежевание в партии. Бухарин
признал, случившийся провал <связан был с неправильной политикой цен, с
огромным разрывом цен на зерно и на другие продукты сельского
хозяйства>.[24] Сталинская команда, напротив, приняла аргументы левых,
объявив главной проблемой <саботаж> кулаков, которые укрывают зерно.
И всё же кризис хлебозаготовок сам по себе не был бы фатальным для
социально-политического равновесия, сложившегося в пост-революционной
России, если бы он не совпал с совершенно противоположными процессами,
происходившими в мировой экономике. В то время как зерно стремительно
дорожало на внутреннем рынке, оно столь же стремительно дешевело на
мировом. <Ножницы> срабатывали в обратную сторону. Чем больше Запад
приближался к началу большой депрессии, тем ниже оказывались мировые
цены на зерно. Ещё в 1926 году Кондратьев констатировал, что в период
<понижательной волны> на мировом рынке <сельское хозяйство испытывает
более глубокую депрессию, сельскохозяйственные товары сильнее падают в
цене, и их покупательная сила относительно понижается>.[25]
Стратегия советской индустриализации была основана на том, что вывозя
зерно, государство приобретало оборудование и технологии. Падение
мировых цен, сопровождавшееся ростом внутренних цен на хлеб, при
одновременном сокращении экспорта в совокупности создавали критическую
ситуацию. Программа индустриализации оказалась под угрозой провала.
К началу 1928 г. недобор по хлебозаготовкам оказался 128 млн. пудов по
сравнению с предыдущим годом. В столице не нашли иного выхода, кроме
использования репрессивных мер против деревни. Сталин сформулировал
проблему с присущей ему четкостью и простотой: <Лучше нажать на кулака и
выжать у него хлебные излишки: чем тратить валюту, отложенную для того,
чтобы ввезти оборудование для нашей промышленности>.[26]
В январе 1928 г. Политбюро ВКП(б) проголосовало за <применение
чрезвычайных мер в отношении кулака в связи с трудностями
хлебозаготовительной кампании>.[27] Показательно, что это решение
поддержали и <правые> - Бухарин, Рыков, Томский. Они голосовали за
чрезвычайные меры и на апрельском Пленуме Центрального Комитета ВКП(б).
Разумеется, они подчеркивали, что подобные меры должны носить
исключительно временный характер, и ни в коем случае не превращаться в
систему. Но и здесь их позиция не сильно отличалась от взглядов,
высказывавшихся на тот момент Сталиным.
Принятые в 1928 году <чрезвычайные меры> дали ожидаемый результат:
несмотря на плохой урожай в основных хлебных районах в сезон 1928/29,
заготовили зерна только на 2% меньше, чем в 1926/27. Однако оборотной
стороной этой политики было то, что неустойчивый компромисс между
городом и деревней, установившийся в конце Гражданской войны, был
подорван: <Применение сила при заготовке зерна в 1928 году можно считать
достаточно успешным, - пишет известный историк Моше Левин (Moshe
Lewin), - но оно предопределило неизбежные неприятности при проведении
следующей кампании заготовок; и вскоре уже необходимо было вводить
рационирование, чтобы справиться с "продовольственными
трудностями">.[28]
Принудительное изъятие зерна в деревне разрушало шаткое
социально-политическое равновесие, на котором покоилась советская модель
1920-х годов. Крестьянство утрачивало доверие к большевистскому городу,
а это означало необходимость ещё более жестких мер для того, чтобы
сохранить контроль над ситуацией. Если в 1928 году чрезвычайные меры всё
же применялись ограниченно и выборочно, то в 1929 году, на фоне уже
наступившей мировой депрессии советское руководство вынуждено было
прибегнуть к массовому изъятию зерна и <раскулачиванию> хозяев,
работавших на частный рынок.
В итоге, чрезвычайные меры, введенные в качестве временных, должны были
повторяться снова и снова, превращаясь в постоянную практику. Однако
невозможность такого положения была очевидна для всех. Если в условиях
Гражданской войны <продразверстка> могла некоторое время достигать своей
цели, то в мирное время требовалось иное решение. Именно массовое
изъятие хлеба в деревне в 1918 году подогрело пожар Гражданской войны.
Проводить такую политику постоянно, значило, рано или поздно, привести
страну к новой вспышке гражданского конфликта, в ходе которого советская
власть вполне могла бы рухнуть.
Обратного хода уже не было. Новая экономическая политика потерпела
крушение, не выдержав испытания Великой депрессией. Поскольку удерживать
контроль над продовольственным рынком с помощью периодических
конфискаций было уже не возможно, рождается новый лозунг: <сплошная
коллективизация> и <ликвидация кулачества как класса>. По существу речь
идет о возможности контролировать сельское хозяйство непосредственно,
изнутри, объединив всех производителей в подчиненные государству
колхозы. Соответственно появляется возможность безо всяких чрезвычайных
мер изымать из деревни административным методом в любой момент столько
зерна, сколько нужно будет государству, минуя рынок.
[20] Н.И. Бухарин. Избранные произведения, с. 406
[21] А.Н. Малафеев. История ценообразования в СССР (1917-1963). М.,
<Мысль>, 1964, сс. 119-121.
[22] А.И. Колганов. Путь к социализму: трагедия и подвиг. М.,
<Экономика>, 1990, с. 107.
[23] См. История социалистической экономики в СССР, т. 3. М., <Наука>,
1977, с. 328.
[24] Н.И. Бухарин. Избранные произведения, с. 404.
[25] Н.Д. Кондратьев. Цит. Соч., с. 221.
[26] И.В. Сталин. Сочинения, т. 12, с. 92.
[27] Вопросы экономики, 1988, ? 9, с. 97.
[28] M. Lewin. Russia/USSR/Russia. N.Y., The New Press, 1995, p. 106.