1.
Супруги Ипатовы раскладывали на столе бумажки: документы, справки, выписки и счета. Петр Николаевич сидел с калькулятором, Таисия Андреевна перекладывала листочки в стопочки и записывала в сохранившийся с незапамятных времен блокнот получившиеся у Петра Николаевича цифры, сверяясь со списком-шпаргалкой. Стол был только в кухонном боксе, да и сейчас, днем, светлее здесь было.
- А если потребуют доходов за позапрошлый год? - Таисия Андреевна приостановилась над столбиком цифр, - может, сразу сосчитать?
Она так и сидела в зеленой косынке, не сняв ее после Молитвы.
- Тась, давай пока так прикинем, не отвлекайся. Ведь не было пока изменений в списке.
- Петя, а ты справку-то новую не получил! Написано же было: справка из архива, что иных детей не имеешь, помнишь, в последнем опять изменили, - Таисия Андреевна, ставившая галочки против строчек в списке, остановилась, постукивая карандашом по столу.
- Копию этой справки надо приложить, и саму справку при записи предоставить…
- Получил я, забыл совсем, позавчера мне Игорь занес, сейчас дам, - Петр Николаевич, приволакивая ногу, ушел в комнату и вернулся с листом в здоровой руке, который, поискав глазами на столе, положил в стопочку, - ты отметь, вот она – справка!
- Так, все платежи за последний год, - вот! Справка о трудовом увечье. Твоя справка об иждивении по медицинским показаниям. Корешки от всех талонов за еду по месяцам. Счета по квартплате, воде, канализации, отказ от отопления, мазут, керосин, справка, что газ опечатан,- оба невольно повернулись к пломбе, опечатывающей обрубок газовой трубы, некогда шедшей к плите,- Сейчас я еще разик всё посчитаю, ты опять запиши, сверим,- Петр Николаевич придвинул к себе одну из бумажных стопок.
Таисия Андреевна, убедившись, что все искомые документы собраны, проставив галочки в своей шпаргалке, вновь записывала цифры, которые ей диктовал муж, и думала о том, что негоже так с людьми поступать: сосчитать-то не каждый в силах, хорошо, что Петя – технарь, вот соседке летом всё просчитал. Правда, той не хватило тогда до коэффициента СП, но ничего, зато ясно было, сколько и где надо прибавить, и к середине зимы подала все документы в Администрацию Сената и Синода. И ведь положительный ответ получила! По группе Б. Вот и сами – уже в третий раз считаем, но вроде сейчас-то должно выйти как надо.
- Тась, дай-ка мне сюда, я дальше сам, - Петр Николаевич потянулся за блокнотом к жене.
- Петя, если сейчас не пройдем, то потом еще что-нибудь придумают… Я боюсь, Петь! - Таисия Андреевна смотрела на разложенные перед ней документы, - Всего боюсь, и тебя боюсь оставить, и одной боюсь остаться… Это хорошо бы по группе А пройти, только нас бы и Б устроила, правда? Говорят же, что вполне там, нормально… И, главное, Ксюше с Игорем – забот никаких. А если не пройдем, Петь, может, как-нибудь придумаем, сами?...
Она замолчала. Петр Николаевич нажимал кнопки калькулятора, сверяясь с цифрами в блокноте.
- Угу, - угрюмо и рассеянно отозвался он, - а про Ксеню подумала? Или всем разом?
- Петенька, я думала про разом, сколько раз думала… Только ведь боюсь, не знаю – как оно там будет? И потом, детей жалко, да и выбор-то – наш, а не их! Каждый раз перед сном молюсь, так молюсь, за нас обоих, - ты же знаешь. А не получаеться.
Она замолчала, потому что тема эта была уже сотни раз говорена-переговорена. Ничего нового сказать уже было невозможно.
В тишине размеренно, как часы, звонко и отчетливо падали капли воды из крана.
Неясно было: как жить дальше, без доходов, после травмы Петра Николаевича, полученной им во время работы. Хорошо, что всё при свидетелях случилось, и перед судом СС было доказано отсутствие умысла. Да, Закон-то, конечно, обязывал детей содержать родителей, которые не были трудоспособны. Но детям, дочке и зятю, было тяжело: пятеро своих детей и шестой уже на подходе. Может, надо в бараки перебираться, на бесплатные места, говорят, там и работу посильную дают кому какую: корзины плести, коврики всякие, тапочки шить. И кормят там, и угол какой-никакой. Только какая же тоска, какая безвыходность растянувшегося времени, какая обреченность и муки ожидания в страданиях и невзгодах!
- Тася, жинка, ты гляди – получилось!- Петр Николаевич повернул к жене калькулятор, что бы она сама увидела цифру: ноль, запятая и потом – цифры. Меньше единицы!
- Прямо и не вериться что-то, - Таисия Андреевна порывисто прижала руки к груди, глядя то на мужа, то на калькулятор.
- Ладно, еще разок всё пересчитаю, только покурить выйду.
Петр Николаевич встал, вытащил припрятанную недокуренную папироску и направился, хромая, в прихожую. В это время зазвонил телефон на подоконнике.
- Я возьму, ты иди, - крикнула Таисия Андреевна, вглядываясь в цифры, и убедившись, что знает звонящего, нажала на кнопку.
- Алло, - сказала она в трубку, - да, Ксюш, нормально. С работы, перерыв у вас? Вот с отцом сейчас всё пересчитали, он говорит – получилось, по СП считали, если до праздников подадим заявление, то ответ через два месяца будет. Нет, доча, не волнуйся, поесть у нас есть, до конца недели получили всё по талонам, да. Не надо нам ничего, вы сами там… А нам чего – нам и не надо ничего. Как там Игорь, дети? Ты-то как хорошо: пятерых родила, может и еще будут детки, вот в старости не оставят вас… Ксюша, ну ты что? Я ж не про то, Ксюшенька, милая… Не надо, мы же решили, а? Говорили уже, сколько раз говорили,- она всхлипнула, - В Столице, конечно, получше будет, а может мы еще и по группе А пройдем? Ксюш, всё хорошо будет, ты Игорю привет передай, - и закончила разговор.
Таисия Андреевна рассеянно глянула на ведро, стоящее в раковине, куда капала вода из крана. «Вроде полное почти, пора сменить»,- решила она и с трудом встала, чтобы поставить на место полного ведра пустую кастрюлю. Таисия Андреевна хорошо еще помнила то время, когда не было никаких обязательных счетчиков воды, что вода была – регулярно, два раза в сутки по два часа. И хватало ее на всё! «Хорошо же, что люди надоумили: когда капает, а не течет, то не вертится счетчик». Капающая вода была желтоватого цвета и пахла канализацией, потому что не было у общины средств на установку входных фильтров, приходилось очищать воду вручную, пропуская ее через слои ветоши, а потом отстаивать. Зато вода была в квартире, они не написали отказ от нее, и не надо было им спускаться в подвал соседнего дома с ведрами, как некоторым.
Впрочем, с недавних пор вода в квартире, даже такая, уже была им не по карману.
Вернулся Петр Николаевич и бросил на стол обязательный к прочтению бесплатный бюллетень «Сенат и Синод»:
- Смотри, новый принесли, надо посмотреть – что там изменилось. А то кто их знает. Хорошо, еще светло, - сразу и прочитаем.
Изменилось многое. Теперь, местным распоряжением, на подачу документов по СП надо было записываться заранее через секретаря районного отделения СС (Сената и Синода). Вероятно, так было лучше, человек подавал документы в день записи, и не надо было выстаивать многодневные очереди с перекличками. «Как нас еще много!» - устало подумала Таисия Андреевна.
Еще сообщалось о введении наказания за распитие спиртосодержащих напитков – отрубание одного пальца руки (за неимением таковых – пальца ноги), гарантировалась медицинская обработка с наложением швов за счет провинившегося.
- Да кто же и пьет-то нынче? Уж и запах забыли, и вкус, тююю… – когда это было-то, - Петр Николаевич саркастически хмыкнул.
- А и пусть! Зато теперь видишь без пальца кого-то,- сразу знаешь – пил! Без уха – воровал, без ноздрей – блудодействовал, ну и клейма. Да сам знаешь.
А еще в бюллетене опять была статья-призыв «В каждом сердце – заветные буквы: ВВП». Великое Всенародное Процветание ожидалось в самом недалеком будущем, надо крепить вертикаль, слиться с народом, помнить заветы, быть на стороже – всё как всегда, Хвала Правителю.
2.
Приемная была роскошной, с многочисленными диванчиками, столиками с яркими журналами и листовками, с зашитыми панелями стенами, и серыми стальными дверями. Очередь была неторопливой и чинной, по записи, Ипатовы, да и все прочие в приёмной, должны были успеть сегодня же подать документы Инспектору СС.
Кто-то рассеянно читал взятый тут же журнал, кто-то тихонько беседовал, к разговору прислушивались все, сидевшие вблизи. Обсудили в очередной раз закрытие всех аптек и фармацевтики вообще, указом № 244 десять лет назад, посетовав безадресно, что «кто ж знал», и одобрительно загибая пальцы: вот же есть ромашка, глина, мёд, соленая вода! Что еще надо? Всё бесплатно – пользуйся на здоровье! Обсудили отмену всех инвалидностей, пенсий и любых скудных социальных выплат восемь лет назад, указом № 422. Настороженно поглядывая друг на друга, сдержанно похвалили: а правильно, незачем тунеядцев кормить, а нация – одна семья, один коллектив! Потом все как-то разом примолкли, глядя на серую дверь. Очень уж долго принимали документы, пока всё проверят, да посчитают.
Тут женщина в синей куртке вспомнила недавний случай самоубийства пары, когда они не подумали про детей, ну и чего добились? Сослали и детей, вроде две дочери было, или, наоборот – два сына, с их семьями, и внуков тоже. Известно, куда. Оттуда – уже всё, – только через утроение ВВП. Работают теперь, наверно все, там. Где «там» - знали все. Радиация и пять лет жизни в перспективе.
В это время распахнулась серая дверь, вышла расстроенная женщина, седые волосы выбивались из-под зеленого платка.
- Ну не хотят войти в положение! Ну, если я не знаю, не знаю я – где моя сестра, уже 15 лет ничего не знаю, и что сделать-то? Письма-то были, но давно. И не поехать в такую даль: ни денег, ни сил! А надо свидетельство о смерти или справку, что сестра не имеет возможности и желания… - женщина прислонилась в простенке, высмаркиваясь, мимо нее в дверь деликатно протиснулась следующая пара.
Ипатовы тревожно переглянулись, перебирая в уме: какие еще родственники у них есть или были, в тысячный раз, по памяти пробегая список обязательных документов. Да вот он на стене прямо здесь и висел – этот список. Почти все, бывшие в приёмной, повернули головы в его сторону. Рядом со списком находился большой плакат: на нем рослый мужчина в рабочем комбинезоне жизнерадостно стоял подле агрегата непонятного назначения, плечом к плечу с ним помещалась цветущего вида сильно беременная женщина в строгом костюме и зеленой косынке на волосах, с книгой в руках. «Утроим Великое Всенародное Процветание!» - значилось красными буквами на плакате, а ниже, мельче, перечислялись Постулаты Нового Времени: веруй и молись, благоговей перед СС, почитай Правителя, плати сполна налоги, содержи себя и своих родственников, умеряй потребности, экономь и приумножай, береги здоровье, рожай детей, не убий! Последний постулат был сложным: не убить предполагалось прямо-таки всё сущее: от животных (указ № 312, о ликвидации животноводства и введении биологических заменителей), детей (указ № 414 о запрете абсолютно любых абортов) и вообще людей (поправка к Конституции о жизни, указ № 444 о преследовании самоубийц). С самоубийцами дела обстояли тяжело: талоны на био-заменители выдавали бесперебойно, конечно, можно было умереть от последствий авитаминоза, например, но это очень долго и мучительно, да и детям будет сильное понижение в статусе, если констатируют такую смерть, потому что дети обязаны содержать родителей, а если нет детей, то обязанность переходит на следующих по степени родственников, и при неимении оных – СП дается автоматически. А вот если патологоанатом не даст заключения про естественную причину смерти, то – вся семья, все оставшиеся родные по прямой линии должны были отработать в неведомых далях на благо утроения ВВП, потому что все люди должны работать, трудиться для преуспеяния и расцвета Великой Державы. Потому что ни один человек не принадлежит сам себе, но – Единой Церкви и Единой Нации, и не волен распоряжаться ни жизнью, ни смертью.
- А говорят, хорошо кормят там, а дети потом могут и уехать, не в ответе они, - продолжил кто-то прерванный разговор.
- Ну и что? Уедут, если выживут, а куда? Ни профессии, ничего. Кто их примет? Как им тут жить потом? Хотя, конечно, могут быть случаи…
- Что бы там ни говорили, а против фактов не попрешь: рождаемость такая, что никакому востоку не снилась, производство набирает обороты, на всё – порядок и закон,- загибал пальцы дед, сидящий в очереди один,- ни разбоев, ин воровства, ни пьянства, и китайцы нас боятся, штаты после Того Самого – вообще хвост поджали, того и гляди – переворот будет, Европа – нету уже Европы-то, для кого старались? Только у нас – оплот стабильности! У наших внуков будет Светлое Будущее…
- Да уж в который раз это будущее обещают! – женщина в синей куртке покачала головой, - а у кое-кого… у некоторых это будущее давно уже наступило. Сам-то, дед, чего сюда пожаловал, если счастье такое?
Все разом замолчали, а потом тишину прорвало: все вдруг заговорили, даже те, которые до этого сидели молчком, - лишь бы уйти подальше от этих страшных слов, размежеваться, забыть, доказать себе, что и не слышали вовсе. Двое соседок опасной синей куртки встали и пересели подальше, старательно глядя друг на друга и громко вспоминая, где они друг друга видели раньше.
«Вот ведь подлая какая, - расстроено подумала Таисия Андреевна,- это разве неосторожность? Провокация, вот что! Или без языка хочет остаться, или нас всех подводит, и какие тогда Социальные Показания,- сошлют с клеймом в бараки, да и всё, и родных наших понизят…»
Вероятно, та же мысль пришла в голову всем присутствующим, потому что дедок, откашлявшись, предложил первым:
- Граждане! Кто желает подписаться…
И к нему молниеносно ринулись: с листом бумаги, с ручкой, готовые подписать всё что угодно, но не лишиться своего статуса, и не лишить близких. Женщина в синей куртке осталась сидеть в одиночестве, безучастно глядя на происходящее.
- Таааак…. Значит, в отдел охраны СС…. Хвала Правителю, имею своим долгом честного гражданина…
- А почему от одного лица? – заволновалась толпа, обступившая дедка.
- А потому что все вы – очевидцы и поддерживаете! Вы эта… держите ее, а то уйдет! – дедок махнул в сторону женщины, которая начала было подниматься со своего места.
- И кстати, сударыня, - дед повысил голос, обращаясь к опальной синей куртке, - я здесь, потому что Государство дает мне право взывать к нему о помощи такого рода, а причины вас не касаются!
Таисия Андреевна снова присела, стоять долго было тяжело. Глядя на женщину, она пыталась понять – провокаторша ли та, или просто дура.
- Ай, да что с вами… - внезапно сказала одинокая женщина в синей куртке, - даже здесь, чего боитесь?
- Чего! Или у нас родных нету? – чуть не замахнулась на нее старушка из толпы.
Когда заявление было написано и поочередно подписано присутствующими, делегация из трех человек во главе с сознательным дедом, направилась к двери с надписью «Отдел Охраны СС».
Но внутрь они не попали: прозвучал Гудок на Молитву.
3.
Много позже, когда провокаторшу (или дуру?) в синей куртке увели, Ипатовы переступили порог, и попали к инспектору.
Внутри оказалось неожиданно по-домашнему уютно, инспектор сидела за овальным столом с самоваром, сбоку от нее находился столик с монитором и клавиатурой. Еще в комнате стояла кушетка и несколько шкафов, по стенам висели весёленькие эстампы в рамочках. Дверь в стене вела, вероятно, в соседний кабинет, или во внутренний коридор Инспекции, потому что в холл к ожидавшим никто из служащих никогда не выходил.
- Тамара Александровна, - приветливо представилась инспектор, поправляя зеленый шарф на голове, - присаживайтесь, давайте ваши бумаги. Я сейчас всё подробно посмотрю, посчитаю, а вы пока можете чаю попить, чашки вон там возьмите, - Тамара Александровна показала, - а если устали, так вот кушетка, прилечь можно.
Инспектор забрала из рук Петра Николаевича папку с бумагами и повернулась на своем стуле к столику с монитором, зашуршала, привычно раскладывая квитки и справки в определенном порядке и тыча в кнопки, заполняя формы.
Ипатовы робко присели на краешки стульев, зачарованно глядя на манипуляции чиновницы. На шее Инспектора висел ее знак: круглый медальон со стилизованным крестом на зеленом фоне и золотым голубком с буквами «СП», обводка медальона говорила о втором ранге.
- Ну что же так, всего один ребенок, да так поздно? - Тамара Александровна укоризненно покачала головой, - это же категорию снимет.
- А там справка дальше, - Таисия Андреевна даже привстала, - по медицинским причинам, столько лет лечилась, и выкидышей пять штук было… Ну а в сорок два, как родила Ксюшу, так уж ее бы на ноги поставить!...
-Да, не заботились тогда о здоровье, никак! – Инспектор горестно вздохнула, - небось по молодости на уме другое было, а? Да и не наказывали тогда за не сохранение детородных функций, я же всё знаю! - Тамара Александровна хитренько улыбнулась.
Таисия Андреевна напряглась, почуяв опасность.
- Нет-нет, вы прочитайте, карточка сохранилась, это с детства, врожденное, врачи все руками разводили, не лечили тогда, - она всё равно чувствовала себя виноватой.
Чиновница зашуршала бумажками дальше, а Таисия Андреевна перевела дух, почувствовав пожатие руки Петра Николаевича.
- А вот дочка ваша – молодец! – Тамара Александровна крутанулась на стуле, лицом к Ипатовым, - пятеро детей до тридцати лет, все бы так выполняли Постулаты!
- Да уже шестой на подходе, они молодцы у нас, все внуки здоровые, - Таисия Андреевна расцвела от радостной гордости за правильность своей дочки.
Ксения имела счастие родиться здоровой, и имела еще большее счастие исправно рожать здоровых детей, прямо по Постулатам Нового Времени: по ребенку каждые два года. В районном отделении СС семья Ксении значилась в высшей категории.
- Молодец дочка, - подтвердила Тамара Александровна и предложила,- Вы чаю себе налейте, наверно устали в очереди сидеть.
Петр Николаевич робко привстал, взял чашку, суетливо налил чаю, и, покосившись на чиновницу, быстро положил три куска сахару из вазочки, стоявшей тут же. Стараясь не звенеть ложкой, он торопливо размешал чай и передал чашку жене, показывая взглядом, что сам пить не будет. Но, увидев на лице Таисии Андреевны отчаянный протест, и поняв, что без него она всё равно не притронется к чашке, налил чаю и себе, положив, однако, только один кусочек сахару. Уже давно Ипатовы могли выпить настоящего чаю с настоящим сахаром только раз в месяц, навещая семью дочери.
Горячий ароматный и сладкий чай ободрил их. И на дальнейшие расспросы инспектора они отвечали уже спокойней.
- Хвала Правителю и СС, - начала Тамара Александровна.
При этих ее словах Ипатовы автоматически положили правую руку каждый себе на грудь, где анатомически должно располагаться сердце, и поддакнули: «Хвала Правителю и СС!».
- Правитель даёт возможность любому, просто любому из нас обратиться к нему, и никогда ничья просьба не остаётся безответной, - чиновница хмыкнула, - уж я знаю, что народ любит кости перемывать высшим, но у нас нынче – чисто всё, добились! А если порченый затесался, то – кнутом, прилюдно, и клеймо, и правильно, потому что нужна бдительность, и нетерпимость, натерпелись в свое время, и все знают, к чему привело…
- Вот вы обращаетесь с заявлением предоставить вам возможность передать свои заботы в СС для полного распоряжения, - продолжала Тамара Александровна, - это верно, это очень гуманно, что СС берет ваши заботы на себя, эта мера временная, вынужденная, близок день, еще вот поколение подрастёт - ваших внуков, и наступит Утроение!
Тамара Александровна лучезарно светилась, заискивающе заулыбались и Ипатовы.
- Всё будет справедливо, не сомневайтесь, Хвала Правителю! – чиновница махнула рукой в сторону своей левой груди.
- Хвала Правителю! – эхом отозвались Петр Николаевич с Таисией Андреевной.
Ипатовы возвращались в свою общину молча. Внутреннее напряжение еще не до конца их отпустило. Да и было это – началом, теперь надо было настроиться на ожидание. Вообще, надо было настроиться. Может быть, их ждала свобода.
Уже совсем перед входом в ограду, почти у самого сторожевого поста, Таисия Андреевна расплакалась, неудержимо, навзрыд, не успевая промокать глаза и высмаркиваться в ветошку.
Петр Николаевич испугался.
- Тася, лапа, ты постой плакать-то, - забормотал он, оглядываясь и крепче сжимая руку жены, - сейчас уже дома будем, там и поплачешь.
Он понимающе покачал головой.
- Не надо сейчас, а? Ведь сдали документы-то! И ответ будет до зимних праздников…
- Да я, Петь, не об том… Я, Петь, вспомнила Мурочку нашу, еще до Ксюши была, ведь помнишь? Почти у всех тогда были – у кого кошечка, у кого пёсик, - Таисия Андреевна прерывисто вздохнула. Ласковая такая, хорошая…
- Да помню я, Тась! И что? - Петр Николаевич не понимал.
- Да вот представила я, Петь… Ну вот, скажем, была бы у нас сейчас кошечка… Они же доверчивые, как дети, мы за них в ответе, и что бы сталось с нашей Мурочкой, - Таисия Андреевна вновь заплакала почти в голос.
- Тасинька, лапа, да нервы это всё, нервы! Я тоже переволновался, понимаю… Вот лезет в голову всякое. Ты держись, уже пришли.
Они зашли в двери, когда прозвучал гудок на Предзакатную Молитву.
4.
Снег покрывал землю, уже привычный и постоянный, когда пришло официальное уведомление о принятом положительном решении. Подробно разъяснялось, что именно и в каком порядке должны проделать Ипатовы далее. Назад пути не было, дата явки была обозначена.
Через неделю после получения уведомления Ипатовы сидели в квартире своей дочери, вся семья была в полном составе: Ксения с мужем Игорем, четыре внука и одна внучка, и шестой внук явно обозначался в сильно выпиравшем животе Ксюши. Дети все были тихими, воспитанными, со старшего десятилетнего Кийя до младшей двухгодовалой внучки. Жила семья Ксении хорошо, занимая трехкомнатную квартиру со всеми удобствами, за которую приличную часть платила община, и, после рождения четвертого ребенка получая от общины же дополнительные талоны на питание и одежду для детей.
Таисия Андреевна особенно нежно относилась к старшему внуку Кийю, вырос он почти на ее руках, с первенцем она Ксении много помогала. Да и жила тогда Ксюша куда ближе, это потом уже их приняли в общину второй категории. А после третьего ребенка – и совсем далеко перебрались дети, зато и община была самой лучшей. Младшую свою внучку Лыбедь, Таисия Андреевна почти и не знала, - видели они внуков с Петром Николаевичем раз в месяц, когда навещали дочку. Чаще видеться не удавалось, уж больно трудно и далеко было добираться.
Сейчас все сидели вокруг стола. Все дети, даже Лыбедь, внимательно прислушивались к разговору взрослых, чувствуя, что происходит что-то важное, и тем приходилось говорить, заранее примериваясь к каждому слову.
- Не дотянули мы до категории А, не вышло, - говорила неторопливо Таисия Андреевна, - но, Хвала Правителю, разрешили!
- Хвала Правителю! – эхом повторили за столом, потянувшись рукой к левому боку.
- Говорят, разницы особой нет, - Игорь, муж Ксении, прокашлялся, - у моего напарника тётка работает по социальным показаниям, так он вчера сказал, что и не известно еще, какая категория лучше.
- Ну, нам теперь выбирать не приходится, и на том спасибо, что дали, - Петр Николаевич, было, хмыкнул, но, глянув на детей, поперхнулся, и закончил скомкано, - мы же довольны, и ответ вовремя, мы готовы уже.
- Да точно говорит, первые две категории без разницы, а вот третья… - Игорь показал лицом, как мог, и покачал головой, - хотя, конечно, всё временно, и результат один, - он покосился на детей.
Второй сын, Хорив, самый бойкий и пытливый, ёрзал и явно что-то очень хотел сказать или спросить, но строгое воспитание удерживало его от высказываний за столом в присутствии взрослых.
- Значит, завтра, - уже который раз повторила Таисия Андреевна, словно не до конца веря в происходящее, - вот и конец всем заботам. Так много сказать хотела, и всё из головы выскочило. - Таисия Андреевна виновато улыбнулась, - да и ладно, пускай, главное, что уже всё.
- Мама, я всё помню, ты не переживай, ведь столько раз говорили… Ты уже, наверно, всё сказала, а сейчас – это как на чемоданах перед поездкой присели, да?
Дети молча заёрзали, не в силах себе представить, зачем садиться на чемоданы, никогда они такого не видели.
- Вы бы съели еще что-нибудь, угощайтесь, праздник же! – Игорь снова откашлялся, - А вот детям уже спать надо.
Кий, а за ним все остальные дети, по очереди подошли под благословение родителей, потом подошли проститься к деду с бабушкой. Таисия Андреевна порывисто обняла Кийя, потом отстранившись, вгляделась в его лицо, и собралась заплакать.
- Бабушка, - шепнул Кий одними губами, - я тебя очень люблю, не плачь.
- Это я от радости, милый, - Таисия Андреевна взяла себя в руки.
Когда они вышли, Таисия Андреевна не удержалась:
- А хочется знать, кто у вас сейчас родится, Ксюша, и как назовёте.
- Если мальчик – будет Аскольд, а девочка – Слава. Недолго уже, - Ксения погладила свой живот.
- А что вы надумали с обучением? - Петр Николаевич налил себе еще чаю.
- Думаем, Хорива отправит учиться община, обещали, Кий по военной части пойдет, как раньше решили. А рабочие всегда нужны, посмотрим, какие специальности будут через несколько лет в Министерстве Ремёсел.
- Да, всем места есть, и будут, Хвала Правителю.
- Ладно, пора уже. - Петр Николаевич начал подниматься, - Вам завтра на работу, а нам – еще посидеть, поговорить… Да пока еще обратно доберемся. Поспеть бы к Ночной Молитве.
Ксения сделала отчаянные глаза, и открыла было рот, но промолчала и тоже встала, чтобы проводить родителей.
5.
Таисия Андреевна стояла в очереди на казнь. И впереди она видела лишь затемненное пространство, грязную стену, и человек, немного позади и сбоку от нее, без лица, уже готовился к чему-то. Таисия Андреевна понимала только это мгновение, всё, что было до него, разом стало ненужным и далёким, а неотвратимость того, чему предстояло произойти, накрыла ее и отрезала от прошлого толстой стеной. Всё до этого момента виделось теперь беспорядочным, скомканным, завершенным и уже ненужным.
Она поняла, что ее очередь настала и послушно опустилась на колени, склонив голову. Двое человек над ней переговаривались вполголоса, потом один из них взмахнул топором и удар пришелся Таисии Андреевне по шее, ближе к затылку. Чувствуя боль, Таисия Андреевна удивилась, что не умерла еще, что не получилось с первого раза. Отчаяние овладело ею, и она, собравшись с силами, потянулась на коленях, выпрямляя спину, вытягивая и подставляя шею ближе под следующий удар, чтобы скорее, скорее…
- Тасинька, что с тобой? – она увидела склонившееся лицо мужа, от него пахло табаком.
- А ты так и не спал, курил, да?
- Курил, не заснуть мне, - Петр Николаевич виновато пожал плечами, - все папиросы выкурил оставшиеся, только одну сохранил. А тут слышу – ты стонешь, приснилось что?
- Да, сон был… - Таисия Андреевна привстала, - но ты знаешь, забыла уже, не помню, только что-то такое… кафельная плитка помню, люди какие-то…
- Ну, верно ерунда, - Петр Николаевич поцеловал ее в лоб, - Ты вставай уже, пока приготовимся, помолимся, а там уже и идти надо. К коменданту надо зайти еще успеть.
Чиновник высшей категории, со знаком на груди: круглый медальон с крестом на зеленом поле и тремя языками пламени посередине, зачитывал группе собравшихся Постановление СС за номером 11339/66, касающееся их лично.
- … милостию свыше, при содействии и контроле Сената и Синода, всем означенным ниже, даровано отпущение …
Список фамилий и имён зачитывался долго. Притихшая толпа почти безучастно слушала. Ипатовы узнали среди собравшихся кое-кого из своей общины.
Центр для реализации Социальных Показаний в городе был один, здесь и собрались все, кому надлежало явиться в этот день и час.
Чиновник закончил читать Постановление и продолжал уже более обыденно:
- Значит, сейчас все согласно своим талонам будут проходить, смотрите на это табло и слушайте объявления! Все вы получили разрешение уйти из жизни по социальным показаниям. Не перепутайте категорию, сперва идет буква А или Б, а потом уже ваш номер, будьте внимательны! Процедура простая. Над останками совершится стандартная разрешительная молитва, кремация и захоронение будет типовым, вашим родным сразу же вышлют уведомление. Хвала Правителю!
- Хвала Правителю! – прокатилось вразнобой по толпе.
Петр Николаевич повернулся к жене:
- Тасинька, это свобода, скоро уже всё, ты не бойся! – он крепко сжал ее пальцы.
- Я не боюсь, Петь, я только поскорее хочу, - Таисия Андреевна повертела свой талон, на котором значилось: Б44 ВЫ В ОЧЕРЕДИ 44-Й, ПЕРЕД ВАМИ 43 ЧЕЛОВЕКА.
– Жаль, что вместе нельзя, да?
- Петь, я вспомнила, что мне приснилось, - Таисия Андреевна напряглась, вновь увидев и почувствовав себя на коленях под занесенным топором.
«Ай, да всё равно, пусть хоть топором», - сказала она вслух, забывшись.
Ипатовы стояли в просторном зале, глядя на табло, на котором время от времени вспыхивали зеленые буквы и цифры: вот пошел А15, теперь Б 17, наблюдая как люди проходят за высокие двухстворчатые двери, как постепенно толпа ожидающих редеет.
Они ждали своей очереди.
<<<
