И если есть те, кто приходят к тебе,
Найдутся и те, кто придет за тобой.
Теперь, когда его нет, все, кто так хотел его смерти, все, кого он так раздражал, все, кто с удовольствием травил его и его издательство «Ультра.Культура», сочинял всю эту ерунду о «пропаганде терроризма, наркотиков и порнографии», а также о «кощунстве и богохульстве», могут быть довольны. Они своего добились.
У этих людей есть имена. Православный фундаменталист депутат Чуев, человек с внешностью скопца, еще недавно известный только специалистам по маргинальным фашистам и прочим национал-патриотам. Бывший генеральный прокурор Устинов, человек с внешностью Абажа из «Королевства Кривых Зеркал», известный тем, что публично цитировал – как высочайший философский авторитет – фашиствовавшего «философа»-антисемита Ильина. И, видимо, архиепископ Екатеринбургский Викентий (Морарь), человек с внешностью отмытого и одетого в рясу Горлума, прославившийся тем, что, когда он был в 1992 году епископом Бендерским, его подчиненные прикрывали фашистских снайперов, расстреливавших с колокольни Кицканского монастыря мирных жителей (ходят упорные слухи, что христосик Чуев действовал не сам по себе, а выполнял заказ Мораря).
Жалкие, убогие, бесталанные людишки, из которых ни один никогда не сможет написать ни «Я хочу быть с тобой», ни «Взгляд с экрана», ни «Скованные одной цепью». Посредственности затравили поэта – именно потому, что они посредственности, а он был поэтом.
Кто через 400 или 500 лет вспомнит о каком-то там Чуеве, о каком-то там Устинове, о каком-то там Мораре? Кому они будут нужны, кроме узких специалистов-историков, роющихся в пыльных архивах? Кого вообще будут интересовать такие давно забытые понятия, как «депутат», «госдума», «генпрокуратура» и уж тем более «церковь»? А поэзия останется и будет нужна. Как остались и нужны и сегодня, спустя 700 лет, Данте и Петрарка.
Да и будущему историку строки «Взгляда с экрана» расскажут о невыносимой «эпохе застоя» больше, чем горы сухих канцелярских справок, а строки «Крыльев» – о дерьмовой постсоветской России больше, чем все статистические отчеты 90-х, – так же, как Бальзак и Диккенс до сих пор куда ярче показывают эпоху раннего капитализма, чем все сочинения косноязычных «историков».
В конце концов, Кормильцев был одним из тех считанных представителей «русского рока», кто показал, что вся эта рок-тусовка состоит не из одних подонков и приспособленцев. Он единственный, кто отказался от премии Ленинского Комсомола, – остальные наши рокеры комсомол презирали, но, как только предоставлялась возможность, с удовольствием хлебали из комсомольского корыта. Он – один из немногих – увидев, что «русский рок» превратился в конформистское стадо, готовое за бабки лизать кому угодно, ушел из рока. И он единственный, кто учинил публичный скандал своему соавтору и старому другу Бутусову, узнав, что тот деградировал до такого свинства, что согласился выступать перед «Нашими».
Илья был поэт и кое-чего не понимал. Что нужно уходить из рока, раз тот превратился в клоаку, – он понял. Что в стране, власти которой сознательно нацелились на оглупление и оскотинивание населения, нужно создавать оппозиционные такой власти культурно-просветительские проекты, он понял – и основал издательство «Ультра.Культура». А вот то, что стратегия западных издательств – сначала скандал, потом известность, а потом и издательская неуязвимость – в путинской России не пройдет, он не понял. Те, кто разорил судебными исками «Ультра.Культуру» и, не боясь никаких аналогий, приговорил к сожжению изданные Кормильцевым книги, мыслили совсем по-другому. Им не нужна культура, им нужна культурка – Пугачева, Кобзон, Шура, Церетели, Шилов, Волочкова, «Брат-2», «Дневной дозор», «Дом-2» и тому подобное дерьмо. Эта культурка полностью соответствует их умственному и эстетическому уровню. И они намерены навязать этот уровень всем. А кто уже «слишком» умный или «слишком» эстетически развитый, – тех надо убрать. Как Кормильцева.
Для этого есть не только и не столько депутаты, епископы и суды. Есть mass media, в первую очередь телевидение. Какое отвращение – до тошноты – вызывала вся эта свора стервятников-телевизионщиков, набежавших в ЦДЛ – на гражданскую панихиду Ильи! Как они кидались на каждое «раскрученное» лицо, как они, бесстыдно демонстрируя полное невежество, спрашивали окружающих, кто говорит над гробом (а там неизвестных людей не было!), как они вампирски лезли к родным и близким, с каким упоением интервьюировали Александра Ф. Скляра (они его опознали!).
Я, конечно, знаю, что отечественное телевидение превратилось в кучу отбросов. Но когда эти отбросы нагло лезут на похороны поэта и ведут себя там как самые главные, – это уже невыносимо.
Я, впрочем, думаю, что многие из читающих эти строки доживут до дня возмездия, когда все получат по заслугам: и депутаты, и прокуроры, и епископы, и судьи, и заказные «эксперты», и телеотбросы. У нас хорошая память. Мы поименно вспомним всех, кто поднял руку.
