Владислав Крапивин: «Современной детской литературы нет»
Может быть, литературные кумиры ушли в прошлое, их место заняли сначала кинозвезды, а потом популярные телеведущие. Но все же как приятно иногда осознать, что есть такой автор, на сочинениях которого мы выросли, и что живет он в нашей стране. С екатеринбургским классиком детской литературы Владиславом Крапивиным беседует Дмитрий Бирюков.
– Времена меняются, с этим ничего не поделаешь. Дети сегодняшние во многом отличаются от детей советского времени. Вы чувствуете это как педагог? Как вы думаете, остаются ли актуальными ваши книги, ваши методы общения с детьми сегодня?
– То, что дети меняются, я, разумеется, вижу. Они и раньше постоянно менялись, поскольку менялась жизнь. Но в своей внутренней сути дети всегда остаются носителями одних и тех же черт (по крайней мере, в своем большинстве).
Они любознательны, откровенны, склонны к бескорыстной дружбе, материальные блага для них менее привлекательны, чем естественная радость бытия: игры, товарищество, общение с природой и т. д. Это если сравнивать их со взрослыми. Такие черты характерны для детей любой эпохи – от древнеегипетской до компьютерной. Взрослые сообщества всегда опасались такого детского мировосприятия и всеми силами старались поскорее подогнать детей под себя...
А что касается актуальности книг... Ну, общение с юными читателями (довольно частое) говорит, что книги востребованы. Кстати, иначе бы их не печатали, сейчас ведь только востребованность и является стимулом публикаций.
– Лет десять назад в одной дальневосточной газете была опубликована статья с обреченным названием «Они не читали «Трех мушкетеров». Статья была посвящена толкиенистам, и цель автора заключалась в том, чтобы посрамить новомодное тогда увлечение молодежи. Что вы думаете о детях и подростках дня сегодняшнего, которые предпочитают эльфов и орков Средиземья пиратам Карибского моря? Можно ли провести параллели между поклонниками ролевых игр и «Каравеллы»?
– По-моему, нынешние ребята в одинаковой степени увлекаются пиратами и хоббитами, одно другому не мешает. А у поклонников ролевых игр и «Каравеллы» главная параллель одна: там и там ребята увлечены своими делами. И слава Богу! Пусть живут интересно.
– Как вы вообще оцениваете современную детскую литературу? Достоин ли Гарри Поттер принять эстафету у Алисы и Винни-Пуха? (Предыдущий вопрос касался читателей, а здесь я прошу оценить качество самой литературы.)
– Современную детскую литературу я никак не оцениваю, поскольку считаю, что ее нет.
Детская литература – это многогранное явление, когда существуют не только книги, но и выпускаются массовые детские газеты и журналы, работает государственное издательство, заинтересованное не в прибылях, а в новых авторах, авторы эти общаются между собой, живут в атмосфере творческих контактов, ощущают себя членами большого писательского сообщества.
Так было в нашей стране до середины 80-х годов. Молодой писатель, сочинивший для детей интересную повесть, мог напечатать ее в «Пионере», «Костре», «Пионерской правде», «Уральском следопыте» и сразу становился известен читателям всей страны.
А теперь, будь ты хоть Андерсен, кто тебя узнает при нынешних тиражах? Исключения редки... Способные авторы есть (хотя их немного), но и они чаще всего уводят читателей в мир чародеев и принцесс и стараются внушить им идеи «лидерства» и преуспевания, а не вечные ценности, далекие от прагматизма... А детской литературы как явления я сейчас у нас не вижу. Делаются какие-то попытки (например, премия «Заветная мечта»), но это капля в море...
Что касается «Гарри Поттера», то я думаю, здесь можно говорить не о «принятии эстафеты», а о том, что Гарри встал в общий ряд популярных героев детских книг. От этого факта не уйдешь, хотя относиться к героям поттерианы можно по-разному.
– В одном из своих интервью Владимир Познер говорил, что когда был маленьким, то, читая о приключениях Тома Сойера, мог сам себе нарисовать героев в своем воображении. Когда появились фильмы, снятые по сюжету этих книг, то нам стали выдавать «штампованных» Томов, Бекки и Гекльберри. Так ли это? Ведь в таком случае можно отказаться и от иллюстраций в книжках.
– Мне эта проблема кажется надуманной. Всегда были и фильмы, и иллюстрации, и они не мешали творческому воображению читателей. «Том Сойер» с семи лет был моей любимой книгой, я ее перечитывал десятки раз, картинки тоже разглядывал, фильм (той поры) тоже смотрел, а созданный моим воображением Том всегда жил внутри у меня и оставался главным...
– Как вы относитесь к компьютерным играм? Заменили ли они и могут ли заменить литературу? Сейчас можно смоделировать каравеллу на компьютере, а не мастерить макет своими руками, как это делали герои вашей повести. Есть ли разница? Или изменились только технологии, а детская фантазия, стремление к изобретениям никуда не пропали?
– Литературу никогда ничем заменить будет нельзя, она лежит в основе многих других искусств. И всегда будут жить люди, которые ценят Слово больше зрелищ, ибо Слово неразрывно связано с творчеством, а стремление к творчеству – свойство любой полноценной личности.
К компьютерным играм я отношусь снисходительно (если они не становятся манией), но сам в них не играю – жаль времени.
Смоделировать каравеллу на компьютере можно, однако ее, смоделированную, нельзя пустить в весеннюю лужу или в озеро, нельзя поставить на полку, чтобы радовала постоянно, нельзя подарить другу. Вот и вся разница... Знаю ребят, которые и сейчас предпочитают строить кораблики руками, хотя в компьютерах разбираются очень умело.
– Вернемся к «Каравелле». Если использовать очень грубые определения, то клуб можно назвать «военизированным». Не опасно ли это? Все читали «Повелителя мух» Уильяма Голдинга, у вас никогда не возникало опасений, что «Каравелла» может превратиться в нечто подобное?
– «Каравеллу» никто никогда не называл военизированным клубом (и это вообще не клуб, а отряд, флотилия). Никакой «военизации» там сроду не было, наоборот, она «не приветствовалась».
Идеи, настроения и дух «Каравеллы» всегда были прямой противоположностью тем, о которых писал Голдинг. Наоборот, ребята, читая «Повелителя мух», пожимали плечами: как такое могло случиться?
– Как вы относитесь к идее возрождения пионерской организации или создания чего-то нового, подобного ей? Ведь тогда возникнут темы и для новой детской литературы. Как может появиться новый «Кортик», если не будет новых пионеров?
– Темы возникают вне зависимости от существования организации. И «Кортик» мог бы появиться и без пионеров, не в них там главное, а в извечном стремлении детей к раскрытию тайн, к товариществу и справедливости.
А массовая детская организация была бы, на мой взгляд, очень полезна. Только не прежняя, а сугубо добровольная, служащая интересам именно детей, а не взрослых с их политиканством и собственными эгоистичными интересами и никоим образом не зависящая от Минпроса, который всегда стремился (и весьма успешно) подчинить пионерскую систему двум своим целям: дети, всегда учите уроки и слушайтесь старших.
– Вам удается поразительно точно проникнуть в психику ребенка. Простой диплом педагога и педагогическая практика не позволят достичь такого результата. Как вам это удается? Но вместе с тем ваши герои зачастую таковы, какими, наверное, вы хотите их видеть, они наделены теми качествами, которыми должны обладать дети с вашей точки зрения. Нет ли в этом противоречия? Что должен сделать педагог – понять или научить?
– Педагог должен и «понять», и «научить». Второе невозможно без первого. А вопроса о «противоречии» я, по правде говоря, не понял. Да, я описываю своих персонажей такими, какими хочу их видеть (и немало видел таких в жизни), но не считаю, что мое представление о детях в чем-то коренным образом противоречит общечеловеческому представлению о них.
– В повести «Тень каравеллы» вы описали душевное состояние, которое окрестили «утык», то есть «если все несчастья утыкаются в одного человека, в меня». Случается ли у вас «утык» и как вы с ним боретесь?
– «Утык» у меня не «случается», а присутствует почти постоянно – такова нынешняя действительность. И боюсь, что не только у меня. А как с ним бороться? Разве что с помощью коньяка – шутка…
