Причем второй переход рассматривается Рыбаковым более подробно (оно и понятно конфликтующие субъекты друг другу не доверяют, потому повесть называется «доверие») и вообще он более обоснован – если имеется конфликт интересов (в нашем случае два несовместимых способа спасения человечества) и есть эскалация конфликта, то логика войны восторжествует над обоими субъектами, а сами они выродятся в машины войны. Действия подобного механизма мы наблюдали в ходе холодной войны. А вот первый переход, от самоиндуцирующейся цепи катастроф по типу аварии на ЧАЭС из-за несогласованности разных частей решающей задачу системы к конфликту интересов менее проработана, а потому менее убедительна.
Теперь что касается сценария перехода от мира Ефремова или Стругацких. Что касается Стругацких, то «Доверие» здесь вполне пристегивается к «Далекой Радуге», а вот что касается Ефремова… как Вы верно отмечали образ коммунизма у Ефремова более целен, - у него в отличии от Стругацких в коммунизме живут люди коммунизма, у Стругацких же (и Рыбакова) – современные им интеллигенты, похожие на них потому мотивация «Доверия» для мир Ефремова становится недостоверной. Так что я думаю рациональнее считать модель фашизации коммунизма относящейся не к коммунизму как финальному состоянию, а к коммунизму, как процессу преодоления отчуждения, т.е. вопрос стоит так – возможна л по какому сценарию может проходить «бархатная контрреволюция» в условиях относительно развитых форм социализма, т.е. в условиях когда революция уже осталась в прошлом и новое социальное строительство давно успешно развивается. Понятно и откуда такая постановка вопроса в 7-х 8-х, ведь приблизительно такая ситуация и сложилась – социализм давно построен, однако в воздухе попахивает гнильцой (впрочем иногда и от тех, кто чуял это запах).
