От Михайлов А. Ответить на сообщение
К Пуденко Сергей Ответить по почте
Дата 23.08.2011 21:21:03 Найти в дереве
Рубрики В стране и мире; Версия для печати

Прочитал недавно Дерлугьяна

«Адепт Бурдье на Кваказе...» - кейс Ю.Шанибова на макросоциологическом фоне переходных процессов 80-х-90-х - «наш человек» излагает «для них» свое видение нашей истории на языке современной социологической науки. Вообще Дерлугьян очень важную работу делает транслируя новейшие социологические концепты посредством редакции переводов наиболее важных трудов в области общественных наук. Но это к слову, а в целом хотелось бы прокомментировать ряд макротеоретических обобщений, выдвинутых в упомянутом исследовании.
Первый круг вопросов касается роли классовых структур в дивергенции траекторий социальной эволюции на постсоветском пространстве. Ключевой здесь является концепция субпролетариата ( хотелось бы назвать это слой люмпен-пролетариями, но ленинское понятие полупролетарии было бы ближе ) - самообеспеченных подсобным хозяйством жителей городских окраин и пригородов, эпизодически продающих свою рабочую силу. Именно этот слой послужил боевым зарядом националистических взрывов, расколовших СССР. А детонатором сработала национальная интеллигенция. Вообще статус интеллигенции описывается довольно занимательно. С одной стороны, утверждается, с чем нельзя не согласиться, что советская интеллигенция была пролетаризована, будучи людьми наемного, пусть и интеллектуального труда. С другой стороны, интеллигенция обвиняется по сути в классовом предательстве, в стремлении стать средним классом по образцу Запада, т. е. конвертировать интеллектуальный капитал в ренту, а символический в потребление. Разумеется классовая измена национальных интеллигенций стала действенной только в условиях демонтажа производственного и политического аппарата советского государства и начавшегося дележа общенародного достояния конкурирующими группами. Ключевой вопрос о том, как был запущен и почему вообще стал возможен демонтаж социализма освещен недостаточно ясно — видимо сказывается «разделение труда» между социологией и политэкономией.
К описанию классовой структуры позднесоветского общества непосредственно примыкают проблемы демографии. Сочетание многочисленной молодежи и замороженных социальных лифтов всегда создает предпосылки к революционной ситуации. А вот революционная ситуация разрешается восходящим трендом далеко не всегда.
Следующий круг вопросов связан с местом СССР в мир-системе. Дерлугьян характеризует СССР как одну из «диктатур развития», но «диктатур развития» было много, а СССР уникален. Только страны соцлагеря смогли создать к 60-м годам 20-го века альтернативную капитализму научно-техническую систему. Возможно подобным путем движется Китай. Прочие страны догоняющего развития не смогли покинуть периферию, за исключением Японии, но она ей никогда и не была.
В целом складывается впечатление, что тщательно изгоняемая в дверь теория транзитологической модернизации незаметно возвращается в окно — корпоративный капитализм США полагается общественным идеалом, все же прочие общества идут в направлению к идеалу, только вот что-то никак не доходят.
К сожалению Дерлугьян не видит, или считает не академическим обсуждать бытие за пределами глобального капитализма, что составляет единственный серьезный недостаток этого замечательного исследования.