О науке, естественной и гуманитарной, а также о принципе партийности.
Алекс поставил много разнородных и разноуровневых вопросов, так что придется «танцевать от печки», так сказать «из первых принципов».
Вопрос первый. Что такое наука и научное знание и зачем они нужны обществу?
Человеческая деятельность невозможна без рефлексии этой деятельности в той или иной форме знания. Рефлексия включает в себя как познавательную деятельность так и проектную. Познавательная деятельность это замещение оперирования материальными объектами оперированием объектами идеальными. Познавательная деятельность вовсе не обязательно научна — такое замещение мы можем наблюдать и в первобытном ритуале и у обучающегося ребенка. Проектная деятельность это обратный процесс организации материальной деятельности по идеальному плану, опять таки являющийся неизменым атрибутом всякой деятельности. Наука это особая форма деятельности - деятельность, изменяющая, оптимизирующая формы рефлексии практики. Результатом познавательной деятельности науки является научное знание, научные теории — особая форма знания — универсальное и всеобщее знание о предмете исследования, в отличии от предшествующих форм рефлексий, инвариантное относительно целей его применения. Собственно все формальные моменты научного знания как раз и обусловлены его универсальным характером, математика как раз и является генератором «всеобщих форм». Заметим, важным моментом здесь является то что донаучное знание кодифицирует деятельность, а научное знание есть такая форма кодификации деятельности, которая релевантно описывает сам её предмет. Релевантность описания, истинность научного знания, научной теории устанавливается проектной деятельностью науки — воспроизводством предмета исследования практикой, пользующейся операционно понимаемой теорией как инструкцией. Именно так следует понимать утверждение о том, что практика является критерием истины. Заметим именно практика, в том числе и прежде всего практика производственная (но кодифицированная языком научной теории), а не эксперимент. Эксперимент это специально организованная процедура, сравнивающая конкурирующие гипотезы, или уточняющая параметры теории — сам по себе гарантировать истинность теории он не может в силу многократно обсужденной в постпозитивстской литературе проблемы индукции. Другое дело что сама деятельность по организации экспериментальных процедур и теоретической интерпретации их результатов (а это необходимая часть эксперимента) выступает особого рода практикой, верифицирующей теорию. Последнее имеет место быть на современном этапе развития физики высоких энергий. Такая ситуация типична для развитой науки управляющей рефлексией будущих практик, т.е. для науки ставшей особого рода производительной силой, деятельностью, расширяющей пространство производительных сил человечества, включающей в них новые процессы и создающей новые практики. Роль науки как рефлексии над процессом расширения общественной практики, направляющей этот процесс, обуславливает кумулятивность научного знания - материя неисчерпаема, а значит становление человеческой практики тоже, а потому процесс познания не сходится к какому либо окончательному знанию, однако изменение предполагает и сохранение - уже достигнутые научные результаты в снятом виде содержаться в новом знании подобно тому как гамильтонова динамика содержится в квантовой механике.
Ну вот собственно и всё что можно сказать о науке в целом. Любое дальнейшее сужение понятие научности на деле ведет к навязыванию науке методов какой-либо конкретной научной дисциплины. действующих лишь в своей предметной области. т.е. является редукционизмом, обреченным на провал подобно многочисленным позитивистско-структуралистским попыткам определить научность знания лишь по его форме. абстрагируясь от предметно-практического содержания.
Вопрос второй. В чем отличие гуманитарного и естественнонаучного знания?
Как видно из предыдущего пункта, граница между двумя отраслями научного знания не столь четка, как кажется на первый взгляд. Она проходит не по предъявляемым научному знанию требованиям, методам его получения, критериям верификации, месте и функциям научного знания в общественном организме — они едины и определяются самой сущностью науки, и даже не по предмету исследования — он в конечном счете тоже един — формы рефлексии деятельности, граница сия проходит по предметному содержанию тех форм деятельности. рефлексия над которыми оптимизируется и отчищается наукой от заблуждений. Получается парадоксальная ситуация прямо противоположная исходной посылке — изучающие объективную действительность, существующую вне и независимо от человека, естественные науки оказываются частью гуманитарного, антропологического знания, знания человека о самом себе, о методологии собственной деятельности. Однако мы бы не были бы диалектиками если бы не довели отрицание до его логического конца — отрицания отрицания. Человеческая деятельность не создает каких либо новых процессов, кроме тех что уже допускаются имеющимися формами движения материи, она только направляет протекание последних, поэтому методология материальной деятельности человека тождественна знанию законов движения материи, гносеология совпадает с онтологией, а логика (всеобщие законы мышления) с диалектикой (всеобщие законы движения и развития). Отсюда возникает и классификация наук по формам движения материи — метод должен быть релевантен предмету — субстанциональной форме движения, законы которой не зависят от законов других форм. Физика изучает чистые количественные формы движения (что особенно четко видно на примере формулировки квантовой теории в терминах континуального интеграла), биология, хотя и применяет математические модели экологических и биохимических процессов, уже испытывает трудности с построением по образцу теоретической физики дедуктивно-математически выведенной из первых принципов теоретической биологии, потому как имеет дело с качественными явлениями отражения одних материальных процессов в других — процессах автопоэзиса диссипативных структур, гуманитарные же науки, прежде всего история и социология, которых следовало бы объединить в единую науку — социодинамику, имеют дело с особой формой движения материи, наделенной атрибутом идеального — с мыслящей материей, материей в некотором роде «самоговорящей», рефлексирующей себя в себе. Этим и обусловлена специфика гуманитарных наук — их нарративный характер (точность здесь была бы не адекватна предмету), саморефлексивность (теоретическая история есть философия истории, а философия философии есть история философии) и наконец идеологизированность. Последнее рассмотрим подробнее. История человечества есть история установления и преодоления отчуждения, но отчужденные производственные отношения требуют наличия классов в качестве своих субъектов, каждый класс в свою очередь имеет свою собственную идеологию, рефлексирующую его практики. наука оптимизирует эту рефлексию и в этом смысле является надклассовой, объективной, однако одновременно и сама наука является рефлексией процесса развития практики, в случае гуманитарных наук, практики общественных отношений, и именно поэтому наука приобретает классовый, партийный характер становиться направленной в сторону той ветви (тем не менее объективно существующей. а не выдуманной. если это наука, конечно) бифуркации общественных отношений, которая отвечает интересам данного класса , социально-критическая наука не является объективной истиной, а становится ей в ходе деятельности победившего класса. В остальном же всё сказанное в первом пункте полностью справедлива для социо-гуманитарных наук. Здесь точно также возможны и строгая (в смысле логики понятийного аппарата, а не формализма символов) достоверная теория (примерами могут быть труды Маркса, Выгодского, Шушарина и др.) и эксперимент (например в психологии) и верификация практикой. Правда практика и эксперимент здесь могут быть особого рода — помимо близких к естественно научному стандарту психологических экспериментов и педагогических практик вроде опытов по воспитанию слепоглухонемых детей, практикой, верифицирующей положения философской теории может стать само построение на базе предлагаемой философии теории в другой, не философской и вообще не гуманитарной области. Особо следует выделить социально-критические теории и верифицирующие их революционные практики. Подобные явления почти не имеют место быть естественных науках, кроме разве что квантового рождения вселенной или зарождения жизни на земле и других глобальных процессов становления. В подобных случаях, т.е в тех случаях. когда предметом деятельности и объектом изучения является всеобщий модус той или иной формы движения субстанции, распространенный в естественных науках статистически повторяющийся эксперимент невозможен — мы не можем воспроизвести квантовое рождение вселенной, мы можем только наблюдать его последствия «изнутри», так что даже располагай мы необходимой мощность, мы бы получили не рождение вселенной из скалярного поля с ненулевым вакуумным средним или из вакуума суперструн, а «ответвление » (по тем же механизмам, но ведь это не воспроизводство) от уже имеющейся - мы не можем воспроизвести зарождение жизни или антропогенез, потому как сами являемся их результатом — точно также мы не можем воспроизвести предшествующие исторические эпохи. Однако здесь нам приходит на выручку гегельянско-марксистский принцип историзма - рассмотрение любого явления в контексте условий его существования — как в контексте процессов его воспроизводства в текущем моменте, так и в контексте его генезиса. Собственно такая субстанционально-историческая диалектика и позволяет не только строить исторические теории. но и успешно управлять уникальными революционными практиками.
Вопрос третий. Что делать? Точнее откуда всё взялось? Причину засилья либерал-буржуазных апологетов сверху и лженаучных шарлатанов снизу (кстати гуманитарные науки тут не исключение — аналогом фоменко-историка в физике был Акимов с его «торсионными полями», да и вообще попов и шаманов хватает) надо искать не сколько в науке — наука как токовая. сама по себе к научным революциям. т.е к собственным критическим состояниям привыкла — а в обществе. По сути всё это нарастающее шарлатанство — признак несовместимости капиталистического разделения труда и превращения науки в ведущую производительную силу общества. Наука с одной стороны всё более отрывается от непосредственно-практической проверки, всё более оперирует будущими практиками, тем самым транслируя их в настоящее, а с другой и сама становиться сложным специфическим производством. Господство над таким производством капиталистического разделение труда, где индивид свершено отчужден от предмета своего труда, и выступает лишь рабочей силой, выполняющей частичную операцию в производстве вещей-товаров, приводит того, что не только простой труженик, рабочий или крестьянин ничего не понимает в когнитивном производстве, но и инженер или ученый, будучи узкими специалистами могут оказаться такими же обывателями, стоит им выглянуть за пределы своей профессии. Единственным выходом может и должна стать не просто технологизация, требующая от трудящегося широкого, универсального кругозора, а онаучивание производства — трансляция в каждую производственную ячейку иноотраслевых и будущих практик, требующая овладения массами универсальной научной методологией, не просто всеобщей ФМШзации, но и всеобщего высшего образования. Так что ученым надо не на комиссии по борьбе с лженаукой надеяться ( это всё как мертвому припарки), и не холуйски стоять с протянутой рукой перед буржуазной властью (всё равно ничего кроме плевка в лицо, да сытого поповского рыгания не дождутся), а встать на сторону революционного народа. поэтому да здравствует Мировая Коммунистическая Революция, которая сметет с лица земли эксплуататоров и их шарлатанствующих холуев!
Когнитарии всех стран соединяйтесь!!!
