|
|
От
|
Руднев
|
|
|
К
|
K
|
|
|
Дата
|
20.04.2008 10:21:58
|
|
|
Рубрики
|
В стране и мире;
|
|
Re: Давайте все-таки...
>> А право собственности - всего лишь частный момент производственных
>> отношений
>
>Право собственности, не "частный момент", а определяющий. История это
>борьба классов за право собственности, революция это изменение прав
>собственности.
Определяющий что? Как определить производственные отношения через собственность? Взять к примеру науку как систему производства технологий. Кому принадлежит наука? средства научного производства? технологии? знания, полученные в процессе научного производства? Иными словами, о какой собственности вообще идет речь?
>> Вы являетесь частным собственником своей рабочей силы, но осознаете
>> себя таковым лишь тогда когда нуждаетесь в продаже вашей рабочей
>> силы, как единственном для вас способе добыть средства к
>> существованию. Откуда у вас возникло такое право собственности? И
>> почему оно легко реализуемо сегодня?
>
>У вас право собственности на свою рабочую силу так как общество
>упарвляется правом собственности на средства производства, которому
>нужна свободная рабочая сила. Если общество будет управляться правом
>собственности на землю, то не будет рынка труда (землю будут
>обраабтывать оседлые крестьяне) и ваша рабочая сила будет нужна
>кому-нибудь в редких случаях.
Значит мои права как собственника рабочей силы, интеллекта, практического опыта и культурного фенотипа определяются потребностями производства, в котором средства "нуждаются" в том или ином аспекте моей собственности? Откуда возникает эта самая "нужда"? Из собственности? Или все таки из объективных требований эксплуатации производительных сил? Капиталист только потому капиталист в условиях господства товарно-денежных отношений, что у него достаточный объем капитала для его самовоспроизводства в отличие от некапиталиста, у которого нет таких средств производства, позволяющих добыть капитал в объеме, необходимом для запуска процесса самовоспроизводства капитала. Здесь право собственности есть не более чем юридическое основание для частного владения капиталом и присвоения результатов функционирования капитала в разных его формах - производственной, торговой и денежной. Если это право отдельно взятого собственника будет нарушено, например, перераспределением капитала в результате межкапиталистической конкуренции, никто не будет организовывать революционный протест. О революционной ситуации можно говорить только тогда, когда частный характер присвоения результатов воспроизводства капитала оставит за бортом производства и воспроизводства жизни массу населения, участвующего в воспроизводственных циклах совокупного капитала. Когда живой труд станет ничтожным по отношению к овеществленному труду. Но и тогда еще революция может не случиться, если эта масса не найдет способы преодоления взаимного отчуждения, порожденного капиталистическим способом производства, пока не возникнут, пусть стихийные, но дееспособные формы сотрудничества, ставящие своей целью отнюдь не только и не столько изменение характера присвоения результатов общественного производства, но создание такого общества, в котором вообще была бы невозможна эксплуатация, т.е. общества, в котором труд из необходимости становится трудом не ограниченного скудными потребностями воспроизводства жизни, не боящегося умереть с голоду в условиях безработицы, не суетливо склоняющегося перед лицом более высокого ранга, не мыкающегося в бессонице по поводу выплаты банковских кредитов и т.п., подлинно свободного человека.
Классы как таковые в современном мире уже не существуют. Хотя производство и потребление в некоторых обществах достигло иллюзорного консенсуса за счет сверхпроизводста и сверхнедопотребления в остальных обществах, тем не менее даже в этих "удачливых" обществах живут в страхе перед "неудачливыми". Однако первые не могут противопоставить последним централизованные формы сдерживания и удерживания сложившегося статус-кво, которые только и формируют из ризоматических структур классы. С другой стороны, капиталистический способ производства вынужденно толкает первых в сторону последних в связи с выгодностью для капитала условий его воспроизводства там. Вот так возникает последнее объективное противоречие последней фазы капитализма, не связанное уже с борьбой классов, но борьбой между модернизацией с одной стороны, которую объективно приносит капитал на чужую территорию и архаизацией с другой стороны, когда капиталу субъективно абсолютно не выгодно порождение в результате модернизации общественного развития на этой территории. Иными словами, налицо диалектика борьбы ядра и периферии капитала, и к собственности эта борьба не имеет никакого отношения, как и к классам.