Якобы его воспоминания, о том как был сделан снимок
"Город горел, - вспоминал он. - В небе кружились фашистские самолеты. С трудом добрался до улицы, где размещалась редакция (нынче улица Максима Богдановича, возле Суворовского училища. - В.М.). Но редакции там не оказалось. Лишь под вечер я нашел ее за Минском в лесу. На другой день получил задание выехать в полки 100-й стрелковой дивизии. Встретили меня там неприветливо. Вызвали подозрение штатский костюм и фотоаппарат. Хорошо, что командир 331-го полка Иван Владимирович Бушуев знал меня раньше. Благодаря ему я сумел сразу приняться за работу".
"Вот один танк преодолел траншею, в которой находился комбат с красноармейцами, и устремился вперед. Капитан Коврижко, пригнувшись, спичками поджигает фитиль, торчащий из бутылки. Высунувшись из укрытия, энергично бросает бутылку с горючим в моторную часть машины. Удара о броню не слышно. Секунда, две, три... Танк вспыхивает и останавливается. Еще секунда... Открывается люк, выскакивают гитлеровцы. Пытаются бежать, но их тут же сражают меткие выстрелы наших пехотинцев.
Другой танк, объятый пламенем, на бешеной скорости несется вдоль траншеи. Видно, фашисты решили сбить пламя, но это им не удается.
Горит уже десяток фашистских танков. Однако другие все ползут и ползут.
Из окопчика, где я сижу, хорошо видны горящие вдали танки. Чтобы заснять их, надо выдвинуться вперед. Но как это сделать? Вокруг рвутся мины и снаряды. Злыми шершнями пули вгрызаются в землю, но и момент нельзя упустить.
Выскакиваю из укрытия и бегу к подбитому броневику.
- Стой! Стой! Ложись!
Лег. Осмотрелся. Это с КП роты кричат. Выждав момент, снова ползу, а сердце холодеет: рядом убитые бойцы. Наконец пробираюсь к бронемашине, влезаю в нее. Через пробоину в люке нацеливаюсь объективом на два горящих танка. Снимок есть. На душе стало легче".
