Re: Вот воспоминания двух танкистов прорывавшихся через Слоним на танках.
>Якобы две Т-34 и один КВ (тот, что съехал в Щару).
Вчера весь вечер с другом из Слонима пытались привязать этот танк по месту действия. Пока остановились на том, что это Ружанское шоссе. Виднеющаяся вдали колокольня скорее всего относится к Святой Марии, а не к костелу бернардинцев. Там на фотографиях левее и видна маковка еще одной церквушки, что косвенно говорит в пользу этой версии. На сайте slonim.org есть старые фотографии Слонима с цервями и костелами.
Пока же остается вопрос с количеством тридцатьчетверок. Кульбицкий вспоминает, что тридцатьчетверка ушла по мосту из Слонима. Вполне возможно, что это именно ее настиг у леса немецкий самолет. Но люди говорили, что был еще один Т-34, который подбили в центре города (это как раз его фотографии). Но непонятно тогда почему Кульбицкий о нем не сказал не слова. Могу лишь предположить, что тридцатьчетверка была все-таки одна и она не пошла по мосту. Скорее всего после того как КВ слетел с моста в воду, она развернулась и ушла обратно в город, где и была подбита... И бой этот скорее всего был 28 июня 1941. Что же касается третьего Т-34, который ушел к лесу, думаю, что речь идет о танке механика-водителя из 7 тп 4 тд Колесникова Василия Кузьмича. По моим прикидкам он пропрывался через Слоним числа 29 июня. Вот его воспоминания: «Мост возле Зельвы был разрушен и мы повернули южнее. Берег Зельвянки везде был вспахан бомбами и снарядами. А что творилось на переправе под Королино, жутко вспомнить. Подходы и подъезды к переправе забиты машинами, повозками, орудиями. У брода скопились солдаты всех родов войск. Река кипела от взрыва снарядов. Много раненых, на которых никто не обращал внимания. Повсюду валяются убитые. По реке разносятся крики обезумевших людей… На переправе через Зельвянку наш экипаж отстал от своих. Двигались в восточную сторону как было приказано – на Слоним, уточняя путь у местных жителей. И вот, выезжая из леса, чуть не наткнулись на шоссе, по которому шла колонна немецких машин с солдатами. Старшина, командир танка, говорит: «Что ж, будем бить!..» тут навстречу колонне выскочил мотоцикл с коляской, а на нем автоматчики. Видимо, вражеская разведка. Колонна остановилась. Из ее хвоста вперед быстро выехала легковая машина. Из нее вышли два офицера. Мотоциклист стал что-то докладывать. Мы стояли метрах в двухстах от дороги, скрытые густым кустарником. Немцы спокойно сидели на своих местах в машинах. На финской войне мне пришлось понюхать пороху, но в той ситуации несколько замешкался. Наконец вышел из оцепенения старшина: «По головной и легковой осколочным – заряжай!» Чего греха таить у нас обоих невольно тряслись руки. Но когда прозвучали первые выстрелы, от головной и легковой гитлеровских машин ничего не осталось, ведь стреляли прямой наводкой. Старшина скомандовал почему-то шепотом: «По середине колонны – огонь!» После этого вернулась уверенность в своих силах. Мы выпустили шесть снарядов, обстреляли врага из пулеметов и по приказу старшины отступили в глубь леса. Через десять минут прилетели немецкие самолеты, стали бомбить место, откуда мы недавно вели огонь… Дальше на пути к Слониму лесов почти не было. Нас со всех сторон окружали холмистые поля. Механик-водитель Приходько вел машину стараясь укрыться в низинах и кустарниках. В одном месте встретили старика с мальчиком. Стали расспрашивать. Старик сказал, что до Слонима километра четыре, но там уже немцы. А что нам делать? Чтобы пробраться на восток путь был один – через Слоним. Стали совещаться. Боеприпасы у нас были, хотя и немного. А вот с горючим оказалось сложнее: Приходько доложил, что его хватит километров на двадцать. Была вторая половина дня – ждать вечера не было смысла. Исходя из полученной информации, решили пробираться по южной окраине города. Надеялись, что свои близко и, если прорвемся через Слоним, то вот-вот соединимся с ними. Перед Слонимом выехали на булыжную дорогу. На ней было много разбитых машин. Некоторые еще горели. Было много повозок и почему-то полевых кухонь. Впереди, примерно в двух километрах, горела западная окраина Слонима. Потом мы заметили шоссе. Оно тянулось слева в направлении Слонима. Примерно в километре от нас. По нему двигались на восток немецкие танкетки и мотоциклы. Мы хорошо их видели: дорога проходила по взгорью. Поэтому решили обойти препятствие. Потом проскочили через улицу с горящими домами и увидели большую площадь, огражденную колючей проволокой. По углам стояли две вышки с часовыми и еще одна достраивалась. А за проволокой полным-полно гражданских людей и красноармейцев. У ворот, около вышки, стояли гитлеровцы и несколько машин. Приходько без команды старшины на полной скорости направил танк прямо по проволоке, сбил обе вышки, врезался во вражеские машины. Так поливали разбегавшихся фашистов из пулемета, что не осталось патронов. Проскочили лагерь и оказались на лесной опушке. Однако оставшийся боезапас применить не могли: из лагеря лавина людей бежала в нашу сторону. От Слонима мы отъехали километров десять. Горючее кончилось. Во рту давно ничего не было, кроме воды. Четыре дня как кончился НЗ. Да как-то и не до еды было. Помню как вышел из машины и тут взрыв… Очнулся в каком-то овраге, где скопилось несколько десятков красноармейцев. Правая нога забинтована. Рядом лежал капитан раненый в грудь. Ему накладывал повязку красноармеец-санинструктор с забинтованной головой. А по краям оврага стояли немецкие автоматчики…»
А вот воспоминания механика-водителя КВ-1 Кульбицкого Николая Яковлевича.
"Танкист из слонимской легенды
В прежние годы я часто бывал в Слониме по журналистским делам. И от бывалых людей узнал, что в начале войны советские танкисты несколько раз прорывались из окружения на восток через Слоним, занятый немецкими войсками. Кому-то из героев удалось достичь цели, но многие из них погибли...
Один такой случай отметил гитлеровский генерал Гейнц Гудериан в книге “Воспоминания солдата”. Днем 24 июня, когда Гудериан находился на командном пункте 17-й танковой дивизии, там, на западной окраине Слонима, появились два советских танка, экипажи которых стремились пробиться через город. “Русские танкисты обнаружили нас: в нескольких шагах от места нашего нахождения разорвалось несколько снарядов, мы лишились возможности видеть и слышать, - детализировал Гудериан. - Будучи опытными солдатами, мы тотчас же бросились на землю...” Во время того обстрела смертельно ранило находившегося на КП командира противотанкового дивизиона.
Советские танкисты не знали, что неподалеку КП вражеской дивизии, иначе прошлись бы по нему огнем и гусеницами. И тот километр белорусской земли мог стать последним для Гудериана.
О трех отважных экипажах я рассказал несколько лет назад в газете “Знамя юности”. Вот та история, уточненная впоследствии, когда появились новые конкретные сведения.
Один танк (по определению очевидцев, Т-34) немецкие артиллеристы подожгли на улице в центре города, и он сгорел. Двум экипажам удалось вырваться за город, но самолет, вызванный с находившегося под Слонимом аэродрома, разбомбил танк, приближавшийся к лесу. Экипаж третьего танка, у которого слетела гусеница, успел снять пулемет и скрылся в лесу прежде, чем примчались немецкие мотоциклисты.
Мне не удалось установить имя кого-либо из отважных танкистов. Но из города Копыля Минской области на публикацию “Знамени юности” откликнулся Николай Яковлевич Кульбицкий - герой другой слонимской легенды. И вскоре мы встретились. Тогда была напечатана моя небольшая информация о Кульбицком. Теперь же появилась необходимость рассказать о нем подробнее.
Несколько штрихов из биографии этого фронтовика. Родился в 1919 году в деревне Кокоричи на Копыльщине. Окончил техникум механизации сельского хозяйства в Городке Витебской области, и в сентябре того же, 1939 года его призвали в Красную Армию. Попал, как и стремился, в танковые войска. Пройдя необходимую подготовку в учебном батальоне в Калуге, стал механиком-водителем танка.
В дальнейшем служил в местечке Хорощ недалеко от Белостока - в 13-м танковом полку 7-й танковой дивизии. Когда в полк незадолго до войны поступили пять первых КВ, один из них доверили сержанту Кульбицкому как лучшему механику-водителю танка БТ-5.
Воины 6-го механизированного корпуса (в его состав входила 7-я танковая дивизия) до 25 июня 1941 года героически и самоотверженно сражались в наступлении и обороне под Крынками, Брузгами, Кузницей и Сокулкой - в 20-40 километрах юго-западнее Гродно. Тогда принял боевое крещение и сержант Кульбицкий. Потом началось тяжкое, горестное отступление. Остатки 6-го мехкорпуса вместе с другими разбитыми полками и дивизиями 3-й и 10-й армий пробивались из окружения под Волковыском, Ружанами, Зельвой и Слонимом.
- После боев под Крынками из сорока с лишним танков в нашем первом батальоне осталось шесть. Погиб наш комбат. Тяжело ранило командира нашей роты. Погибли и получили ранения многие наши товарищи, - печально вспоминал Николай Яковлевич. - Днем 26 июня, уже под Волковыском, получили приказ отходить на Слоним. Вскоре попали под сильную бомбежку -- и остались две машины: наша КВ и тридцатьчетверка.
Командование экипажем КВ принял старший сержант Аркадий Овсеенко. Места заряжающего и стрелка-радиста, погибших во время авианалета, заняли старшина-сверхсрочник Константин Карабанов и рядовой Алексей Петрухин. Кстати, Овсеенко был родом из Оршанского района Витебской области, Петрухин - из Рязани. Возможно, эта привязка, хотя и прошло много лет, поможет что-то узнать о них. Из экипажа Т-34 Кульбицкий запомнил лишь механика-водителя Демьянова.
- До Зельвы не доехали - кончилось горючее. Долго искали его, - продолжил Кульбицкий. - На каком-то железнодорожном полустанке обнаружили цистерну как раз с дизтопливом. Заправились “под завязку”. По танковому следу нашли брод через речку Зельвянку.
Поехали дальше по полевой дороге и услышали вдали несколько орудийных выстрелов. Потом неожиданно натолкнулись на пять или шесть немецких грузовиков с пехотой. Ну и прошлись по ним. Немцы, кто успел выскочить из машин, разбежались в панике. А мы проскочили то место и скрылись...
Ночь танкисты скоротали в лесу под деревней Ходевичи, недалеко от деречинской дороги. Расспросили хуторян, а те озадачили своими сообщениями: до Слонима около шести километров, но там немцы - с третьего дня войны; недалеко, под Шуляками, Костенями и Плавскими, часто стреляют пушки, в лесах под теми деревнями много красноармейцев; по ночам видно, как в Слониме горят пожары, а днем и там, и под Чемерами тоже стреляют пушки; под Сынковичами недавно проходило много немецких танков... Говорили еще, будто с востока наступают красноармейские дивизии - они уже заняли Барановичи...
Кульбицкий и его товарищи, как и тысячи других красноармейцев, оказавшихся в окружении, даже представить себе не могли, какую тяжелейшую катастрофу потерпели войска Западного фронта в сражениях с соединениями самой мощной наступательной группировки немецких войск “Центр”. Ведь перед войной на занятиях и собраниях много и убедительно твердилось о могуществе и непобедимости Красной Армии. И велика была вера в это каждого красноармейца.
Пока танкистам везло, и они надеялись прорваться через Слоним даже, если придется, с боем. Демьянов, Карабанов и Кульбицкий до Белостока несколько месяцев служили в Слониме и, зная город, выбрали наиболее короткий и верный путь: с деречинского шоссе - на улицу Янки Купалы и на мост через Щару (ближайший к железной дороге), оттуда к костелу. От площади у костела был кратчайший путь на Барановичское шоссе, а там начинались лесные массивы.
В опасный рейд отправились рано утром. Перед тем как свернуть с проселка, понаблюдали за шоссе и слонимской охраной. Немецкие солдаты, охранявшие въезд в город, шарахнулись от поста, когда тридцатьчетверка и за ней КВ промчались, стреляя на ходу из пулеметов и снося въездное ограждение. Лишь с артиллерийской позиции, находившейся неподалеку от дорожного поста, вслед скрывшимся танкам прозвучал единственный выстрел.
Тридцатьчетверка проскочила мост, а вот с КВ перед ним что-то случилось: машину повело в сторону и тут же вернуло назад. Двигатель заглох, а танк сорвался с крутой забетонированной насыпи и скатился в воду. Щара в том месте неглубокая, да еще обмелела тогда, поскольку долго не было дождей. Петрухин, Карабанов, Кульбицкий и Овсеенко выскочили из танка и скрылись на другом берегу в зарослях кустарника и деревьев.
Николай Яковлевич объяснил, что было потом:
- Немцы искали нас. А мы пробрались в разбитый дом недалеко от костела, залезли на полуразрушенный чердак, спрятались под рухнувшей крышей. Немецкие солдаты осмотрели тот дом, постреляли из винтовок по чердаку и ушли. Пуля задела плечо Петрухина. Ночью мы выбрались из города.
Три дня Кульбицкий провел у бедных крестьян на хуторе за Слонимом. Затем в одежде, коей поделился с ним хозяин, добрался до своей Копыльщины.
В 1947 году Николай Яковлевич приехал на тот хутор, поблагодарил добрых людей, которые многим рисковали, укрывая красноармейца. Взамен спасительной одежды он привез хозяину добротный костюм.
А в Слониме Кульбицкий направился к мосту, где прервался боевой курс его КВ. В раздумье всматриваясь в торопливый поток Щары, мысленно воспроизвел те мгновения. Удивительно, как только танк не свалился боком с мостового откоса... Тогда, раза два перевернувшись, он мог уткнуться в дно башней. То, что танкистам удалось спастись, походило на чудо.
В таких случаях говорят: родился в рубашке. Судьба не раз выручала Кульбицкого и позже, когда он воевал в партизанах. Было, к примеру, такое. В жарком бою немецкие пули “поцеловали” и расщепили приклад автомата комиссара партизанского отряда Николая Кульбицкого. Тот ППШ спас ему жизнь. Партизанские умельцы стянули приклад металлическими полосками, и автомат служил Николаю Яковлевичу до последнего боя с гитлеровскими захватчиками.
“Раненое” оружие впоследствии определили в Белорусский государственный музей истории Великой Отечественной войны. Незадолго до смерти Кульбицкий приезжал в Минск, побывал в музее, в последний раз прикоснулся к своему ППШ. С фотографией того оружия пошел в армию младший сын Кульбицкого - Александр. Он, окончив в Печах учебное подразделение, тоже стал отличным механиком-водителем танка.
Михаил КАДЕТ."
