ПИСЬМО НАРКОМА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР НАРКОМУ ОБОРОНЫ СССР
О КОНТРРЕВОЛЮЦИОННОМ ЗАГОВОРЕ В РУКОВОДСТВЕ
МОНГОЛЬСКОЙ АРМИИ
30 января 1939 г.
Заместитель полномочного представителя Союза ССР в Монгольской Народной Республике тов. Скрипко 26 января с. г. донес:
Министр внутренних и военных дел маршал МНР Чойбалсан прибыл в Улан-Батор 22 января.
Накануне его приезда были получены агентурные данные, указывающие на подготовку начальником военной юколы Даши Дава террористического акта над Чойбалсаном.
Одновременно было отмечено подозрительное оживление среди командного и начальствующего состава монгольской армии, проходящего по материалам следствия вскрытой контрреволюционной организации в армии.
В целях предотвращения возможного покушения на Чойбалсана в пути от Улан-Удэ до Улан-Батора 18 января были приняты необходимые меры охраны. Одновременно был арестован начальник военной школы Даши Дава.
Последний сознался, что он в июле прошлого года был завербован в контрреволюционную организацию начальником политуправления армии Най-даном и им был связан с ныне арестованным начальником артиллерии армии Чойнданом. Даши Дава с обоими договорился довести дело к[онтр]р[еволю-ционной ] организации до полного успеха, невзирая на продолжающиеся аресты отдельных ее участников.
21 января министерством внутренних дел были получены агентурные данные о том, что Дамба (зам. военного министра) в ночь на 20 января созывал у себя в штабе командиров соединений и частей Улан-Баторского гарнизона и отдал им приказ привести все части в боевую готовность.
Наших инструкторов никто из монгольских командиров, в том числе и Дамба, об этом приказе не информировал. Особый отдел министерства внутренних дел об этом приказе Дамбой тоже извещен не был.
21 января военный прокурор армии Лубсан Цыдып, на которого имеется больше десяти показаний о его принадлежности к контрреволюционной] организации, посетил части Улан-Баторского гарнизона и проверял исполнение приказа Дамбы о приведении их в боевую готовность.
Поскольку все это указывало на возможность вооруженной провокации, подготовляемой Дамбой и членами к [онтр ]р [еволюционной ] организации из состава гарнизона, я о создавшейся обстановке информировал командование нашего корпуса и одновременно через министерство внутренних дел принял меры детального выяснения обстановки.
Негласной проверкой, произведенной монголами-оперработниками особого отдела министерства внутренних дел, было установлено, что в бронебригаде машины приведены в боевую готовность.
Для быстрейшего выяснения обстановки мной был дан совет заместителю министра внутренних дел Насын Тахтохо арестовать военного прокурора Лубсан Цыдыпа и допросом внести необходимую ясность.
В ночь на 22 января Лубсан Цыдып был арестован и утром сознался, что является старым членом к[онтр]р[еволюционной] организации, проверял боевую готовность бронебригады по заданию Дамбы, назвал последнего руководителем организации и показал, что Дамба выразил ему готовность вести борьбу «до последней капли крови». На вопрос — для какой цели гарнизон армии приводился Дамбой в боевую готовность, Лубсан Цыдып от прямого ответа уклоняется ссылками на неосведомленность.
Вечером 22 января, как это сейчас вытекает из данных расследования, Дамба инсценировал покушение на самого себя. Оно выразилось в том, что со двора дома, где живет Дамба, через окно произведен выстрел из револьвера кал. 7,65 мм в тот момент, когда Дамба вышел в коридор своей квартиры. У Дамбы прострелена левая рука выше локтя. Ранение легкое и не опасное последствиями.
Произведенное покушение Дамба объяснил местью контрреволюционеров. Сейчас его поместили в больницу и обеспечили постоянное наблюдение.
По состоянию на 25 января обстановка в Улан-Баторе не прояснилась.
Чойбалсан, пользуясь советом т. Скрипко, решил провести следующие мероприятия:
1. Утром 26 января Чойбалсан вызывает к себе в штаб МНРА Намсарая (начальника штаба армии) и Воронина (зам. советника МНРА) и требует краткий доклад о положении в армии и Улан-Баторском гарнизоне. Если Намсарай не скажет о приказе Дамбы по приведению частей в боевую готовность, то Чойбалсан, не отпуская от себя Намсарая, предложит ему вызвать в штаб всех командиров соединений и частей гарнизона, вместе с комиссарами, инструкторами, уполномоченными особых отделов и секретарями партячеек. До их сбора ставит перед Намсараем в упор вопрос о причине приведения частей в боевую готовность и почему об этом не были информированы советник, инструкторы и особый отдел.
2. При сборе вызванных командиров Чойбалсан потребует от каждого командира соединения и отдельной части краткий доклад о положении частей, когда и в каком виде ими был получен приказ о приведении частей в боевую готовность и что конкретно сделано по этому приказу. Отдаст приказ — немедленно сдать на склады все боеприпасы, имеющиеся на руках у бойцов и экипажей бронемашин, отменить чрезвычайное положение в частях и, выполнив это приказание, вернуться и доложить. Работникам особых отделов проследить за исполнением.
3. Охрана складов с боеприпасами обеспечивается особыми отделами.
4. При вторичной явке командиров Чойбалсан ставит перед ними вопрос о выполнении приказа 221, предлагающего добровольную явку командиров, запутавшихся в контрреволюционных] делах, с повинной.
.5. В зависимости от результатов этих мероприятий решить вопрос о дальнейших арестах.
Командование нашего корпуса держится в курсе всех мероприятий. В случае вооруженной провокации примет меры к разоружению участников, если это не удастся произвести силами министерства внутренних дел.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР БЕРИЯ
Печ. по: РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1181. Л. 9— 12. Подлинник.
ПИСЬМО НАРКОМА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР НАРКОМУ ОБОРОНЫ
СССР О ПОЛОЖЕНИИ ДЕЛ В АРМИИ МНР
И УЛАН-БАТОРСКОМ ГАРНИЗОНЕ
11 февраля 1939 г,
30 января 1939 г. мы сообщали о положении в армии Монгольской Народной Республики и в Улан-Баторском гарнизоне.
По полученным НКВД СССР дополнительным сообщениям, в настоящее время положение в армии МНР и в Улан-Баторском гарнизоне характеризуется следующим образом:
На совещании нач. состава Улан-Баторского гарнизона, созванном Чойбал-саном в штабе армии 26 января 1939 г., выяснилось, что начальник штаба армии Намсарай скрыл отданный Дамбой (зам. военного министра) приказ о приведении частей гарнизона в боевую готовность. Так же поступили командиры и комиссары соединений и частей.
Чойбалсан на этом совещании разоблачил Найдана (нач. ПУР), тормозившего выполнение директивы ЦК МНРП об укреплении партийно-политической работы в армии, и отдал приказ о его аресте.
Далее Чойбалсан заявил собравшимся, что располагает данными о приведении Улан-Баторского гарнизона в боевую готовность, и приказал проверить состояние частей и перевести их на мирное положение.
Проверив следственные данные по делу вскрытой контрреволюционной организации на Дамбу и других руководящих работников МИРА и Улан-Баторского гарнизона, Чойбалсан 31 января заявил, что он принял решение о немедленном аресте Дамбы — зам. военного министра; Намсарая — нач. запасов штаба МНРА; Амор Сайхана — зам. нач. ПУР; Шагдыр Суруна — нач. военно-воздушных сил МНРА; Мунко — нач. штаба военно-воздушных сил МНРА; Тохтохо — командира 1-й дивизии; Чойжила — комиссара 1-й дивизии; Лхасуруна — командира бронебригады; Пурво — комиссара броне-бригады; Дами — комиссара бронедивизиона; Цаган Велика — командира полка связи; Демида — комиссара полка связи; Дендыпа — нач[альника] объединенного военного училища; Баир Сайхана — секретаря Чойбалсана.
Кроме того, Чойбалсан сообщил, что одновременно с ними намерен арестовать членов Президиума ЦК МНРП Добчина (министра финансов) и Доржи (министра торговли и транспорта) как руководителей контрреволюционной организации.
На предложение зам. полномочного представителя СССР в МНР тов. Скрип-ко — предварительно переговорить с Дамбой в расчете, что он сознается в своей контрреволюционной работе, Чойбалсан заявил, что виновность Дамбы и его единомышленников не вызывает сомнений и разговор с Дамбой бесполезен.
По совету тов. Скрипко, Чойбалсан обсудил вопрос об аресте перечисленных лиц с секретарем ЦК МНРП Лубсан Шарапом, а также с Амором и Доксомом (председатель Малого Хурала), и последние дали согласие на арест, причем Чойбалсан принял предложение тов. Скрипко о том, чтобы отложить арест Добчина (министр финансов) и Доржи (министр торговли и транспорта).
Операция по изъятию Дамбы и других военных заговорщиков была проведена в ночь на 1 февраля.
1 февраля в Улан-Баторе было созвано собрание командного, начальствующего и политсостава гарнизона вместе с парт [ийным ] и ревсомольским активом цири-ков, на котором присутствовало около 500 чел. Сделав краткое сообщение об аресте врагов народа Дамбы, Найдана и других военных заговорщиков из штаба армии и местного гарнизона, Чойбалсан подробно разъяснил свой приказ о явке с повинной и подчеркнул, что, кто не раскается сам, [тот ] все равно будет выявлен и разоблачен органами министерства внутренних дел. Чойбалсан призвал собравшихся к повышению бдительности, выкорчевыванию врагов народа и быстрейшей ликвидации последствий их контрреволюционной деятельности.
На этом совещании выступил с повинной лишь один — командир взвода 1-й кавалерийской дивизии, который рассказал о своей вражеской работе.
Чойбалсан еще раз предупредил, что [бы] те, кому следует сознаться, написали бы сами или явились к представителям особого отдела и подробно рассказали им обо всем, заявив, что никто из сознавшихся не будет арестован.
Со 2 по 4 февраля Чойбалсан посетил все части Улан-Баторского гарнизона, знакомился с их состоянием и дал ряд практических указаний, проводя беседы с начсоставом и цириками.
В результате всех этих мероприятий напряженность обстановки в Улан-Баторе разрядилась.
К 6 февраля в Улан-Баторский гарнизон с повинной явились 25 человек: 14 чел. среднего начсостава, 3 младших командира и 8 цириков.
Большинство высказывающихся среди цириков и начсостава одобряют аресты врагов. Представители армии высказывают пожелание, чтобы Дамбу и других членов контрреволюционной организации судили открытым процессом. Вместе с тем наблюдаются отрицательные настроения у отдельных представителей старшего и среднего начсостава армии, сочувствие арестованным, растерянность и боязнь за свою судьбу, поскольку они были связаны с арестованными.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР БЕРИЯ
Печ. шхРГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1181.Л. 16—• 19. Подлинник.
ПИСЬМО НАРКОМА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР НАРКОМУ ОБОРОНЫ
СССР ОБ ОБСТАНОВКЕ В МНР И УЛАН-БАТОРСКОМ ГАРНИЗОНЕ
И ЛИКВИДАЦИИ КОНТРРЕВОЛЮЦИОННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ
В РУКОВОДСТВЕ МОНГОЛЬСКОЙ АРМИИ
12 февраля 1939 г.
8 дополнение к посланной нами записке о положении в МНР и в Улан-Баторском гарнизоне сообщаем следующее:
По полученным НКВД СССР сведениям, арестованный бывший командарм МНРА Дамба сознался в том, что он с 1935 г. является членом гевдуно-де-мидовской контрреволюционной организации, в которую был завербован Нам-сараем. Дамба возглавлял военную контрреволюционную организацию с 1938 г. и свою враждебную работу проводил под руководством премьер-министра МНР Амора. Он подтвердил показания Намсарая и Найдана о подготовке вооруженного выступления в Улан-Баторском гарнизоне на 7 ноября прошлого года и о переносе срока восстания на 21 января 1939 г.
Дамба показал, что установку о подготовке вооруженного выступления на 21 января 1939 г. дал Намсараю лично Амор 15 января 1939 г., сразу же по получении известия о выезде Чойбалсана из Москвы в Улан-Батор.
Вооруженное восстание в намеченный срок не состоялось, вследствие того, что оно было недостаточно подготовлено. \
9 февраля Чойбалсан посетил заместителя полномочного представителя СССР в МНР тов. Скрипко и сообщил ему, что на втором приеме у тов. Сталина он получил следующее указание: удалить из правительства МНР Амора и пост премьер-министра принять на себя, сохранив за собой посты военного министра, министра внутренних и иностранных дел, подобрав себе по этим министерствам новых заместителей из числа политически надежных и ничем не скомпрометированных людей, убрав, в частности, из военного министерства Дамбу и из министерства внутренних дел Насын Тохтохо.
Чойбалсан сообщил далее тов. Скрипко, что перед его отъездом из Москвы тов. Ворошилов передал ему дополнительное указание тов. Сталина: провести отстранение Амора от руководства правительства МНР через секретаря ЦК МНРП Лубсан Шарапа, предварительно показав всему аратству, что Амор проводил свою работу против интересов трудящихся-аратов, вывести Амора из состава правительства, широко разъяснить аратам причины его отстранения и затем через некоторое время арестовать Амора.
Кроме того, Чойбалсан заявил о своем твердом решении немедленно арестовать Добчина (министр финансов) и Доржи (министр торговли и транспорта), а также организовать устранение Амора из правительства МНР в ближайшие дни с последующим его арестом. При этом. Чойбалсан просил совета у тов. Скрипко — как ему лучше провести эти мероприятия в отношении Амора.
Вместе с тем Чойбалсан заявил, что вопрос о предполагаемых изменениях в составе монгольского руководства он не обсуждал с Лубсан Шарапом и не информировал его об указаниях тов. Сталина.
Тов. Скрипко, будучи не осведомлен о директивах, не решился дать определенный ответ и в целях выиграть время до получения ответа на его запрос в Москву склонил Чойбалсана к тому, чтобы арест Добчина и Доржи провести не раньше 11 февраля, а вопрос об Аморе обсудить 13—14 февраля, предварительно подобрав и проверив все имеющиеся в министерстве внутренних дел материалы на Амора.
Тов. Скрипко просит срочных указаний — какую ему занять позицию перед Чойбалсаном во всех этих вопросах.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР БЕРИЯ
Печ. по: РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1181. Л. 20— 22. КОПИЯ.
