Выписка из совершенно секретного приказа НКО по личному составу № 005/00124 от 9.12.40 г.
"Исполняющий должность инспектора политпропаганды 8-го механизированного корпуса батальонный комиссар Вахрушев Иван Матвеевич освобождается от занимаемой должности и назначается заместителем начальника отдела политпропаганды 37-й легкотанковой бригады".
-------------------
ЦАМО, ф. 41706, оп. 536034, д. 1.
Выписка из «Книги регистрации учетных карточек членов и кандидатов партии политотделом 45-й тд (ранее 37 лтбр в/ч 1703). Записи в книге со 2 января по 21 июня 1941 г. включительно.
"9. Вахрушев Иван Матвеевич. № учетной карточки – 2207789. Прибыл из ОПП 8 мк (Дрогобыч)".
-------------------
Руководящий политический состав управлений фронтов, флотов, армий, флотилий, корпусов, дивизий, соединений военно-морского флота и танковых бригад паериода Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. - М.: Издание ВА им.Фрунзе, 1968. - Главное Политическое управление СА И ВМФ.
"45-я танковая дивизия
Заместитель начальника отдела политпропаганды (начальник политотдела) - батальонный комиссар Иван Матвеевич Вахрушев (20.03.41-30.09.41)"
-------------------
Петренко Е. «Чтобы знали однополчане», с.Ново-Александровка Кировоградской обл.// Газета «Красная Звезда», № 218 за 22.09.1989 г.
2 августа 1941 года наше село оккупировали фашисты, а примерно через неделю в село заехала немецкая автомашина, крытая брезентом. К ней за руки были привязаны два наших командира. Смотреть на них было страшно. Вместо лиц одно мясо. Их постреляли во рву.
Лишь в 1964 году стало известно, кто они. Это комиссары Вахрушев и Дзюбенко. Узнали мы это от жителя села Злынка Спиридона Колоколова.
Дело в том, что накануне этого дня, когда комиссары были расстреляны, Колоколов был на базаре. Он вспоминает, что к базару подъехала крытая машина и немцы вышли посмотреть, что продают на базаре.
В это время один из пленных, сидевших в машине, подозвал Колоколова и сказал, что он является комиссаром 45-й танковой дивизии, что дивизия их дралась в окружении в районе села Подвысокое. Назвал он и своего товарища.
Расстрелянных комиссаров потом перезахоронили на кладбище, которое на ст.Адабаш. Там похоронено еще 18 тысяч военнопленных. Могилу комиссара Вахрушева я могу показать.
Письмо мое прошу опубликовать, чтобы однополчане знали, что комиссары Вахрушев и Дзюбенко погибли честными солдатами.
-------------------
И, наконец, Попель:
"Через полчаса я попрощался и пошел к машине. Там меня поджидал инспектор отдела политической пропаганды Вахрушев. Он не был свидетелем моего разговора с Вилковым по поводу кухни. Но эта история, как видно, и ему не давала покоя. О Нестерове он заговорил с еще большим возмущением, чем я"
"Неторопливо, детально докладывал инспектор — старший батальонный комиссар Вахрушев. Этот всегда словно корнями врастал в дело, за которое принимался. Он всячески избегал служебных перемещений. Даже если это было повышением. Когда после четырех лет работы комиссаром полка Вахрушеву предложили инспекторскую должность в отделе политической пропаганды, он упорно отказывался".
"На марше Вахрушев подготовил беседу «Лицо германского фашизма». Записал вопросы, которые ему задавали. Мы обсудили их и наметили новые темы для бесед и докладов".
"Утром, на ходу, Вахрушев рассказал случай, который одновременно встревожил и обрадовал меня".
"На расстеленной плащ-палатке, прислонившись к дереву, полулежал Вахрушев. В одних сапогах и брюках. Грудь и правое плечо широко перевязаны бинтом. Длинной ниткой Вахрушев зашивал гимнастерку. И без того по-мужски нескладные движения казались теперь совершенно нелепыми. В первый момент я не сообразил, в чем дело, а потом понял:
Вахрушев шил левой рукой. Каждый жест отдавался гримасой на бледном, без кровинки лице. [97] Рядом сидел босой инструктор по информации политрук Федоренко. Сосредоточенно наблюдая, как шевелятся пальцы ног, он однообразно, не глядя на Вахрушева, повторял".
"Вахрушев и Федоренко попытались встать. Я махнул рукой — "сам такой же" — и подсел к ним.
— Что у вас с головой? — спросил Вахрушев.
— Царапины от мелких осколков. А вас куда и чем?"
"Вахрушев показал глазами на окровавленную тряпку.
— Кровоточив я зело. С детства еще. Чуть царапина — кровь весь день сочится.
— Вероятно, в госпиталь вам надо.
— Вероятно.
— Пойдете?
— Нет. Полежу на сырой земле, отдышусь. Разве нам сейчас можно в госпиталь?"
"Вахрушев наконец кое-как зашил гимнастерку. Мы с Федоренко помогли ему одеться. Одевание оказалось для Вахрушева процедурой мучительной. Дважды мы прерывали ее".
"Миша Кучин стоял часовым у землянки. Землянка неказистая. Мелкая, с потолком в один накат. Но, как-никак, убежище. Посередине стол. Не тот легкий раскладной, что ездил с нами на учения, а самодельный — борт грузовика с металлическими скобами, укрепленный на четырех необструганных бревешках. По бокам землянки нары. На них в углу лежит Вахрушев, Федоренко без сапог, пальцы обмотаны почерневшими снизу бинтами. Погодин опустил лохматую седую голову на стол. Ластов, лукаво улыбаясь, что-то шепчет на ухо Сорокину. Тот недовольно кривится, отмахивается, как от надоедливой мухи".
