От WLD
К All
Дата 04.11.2003 06:55:11
Рубрики Россия-СССР; Крах СССР; Модернизация; Идеология;

размышления о "сыром тексте"

В «беседе» С.Г. Кара-Мурзы есть сюжет, который должен быть предметом особого вни-мания для думающих людей. Наше российское (русское) сообщество впадает в тяжелые кризисы в силу того, что не имело в прошлом (предреволюционном) и не имеет завершен-ной для своего времени и адекватной формы самосознания, другими словами, не вырабо-тало мировоззрения, способного определить историческую траекторию на дальнюю пер-спективу. Действительно, активный процесс складывания рационального мировоззрения, способного выразить культурный тип России, приходится на начало 19 века. С.Г. прав в том, что это должен был быть модернизационный проект, т.е. проект, способный открыть перспективу интенсивного научно-технического (промышленного) развития. Без решения этой задачи страна скатывалась на обочину истории. Если взглянуть пристально на исто-рию мысли того (и предшествовавшего) периода, то, возможно, обнаружатся мысли, кото-рые могли стать основой национального проекта модернизации (он должен был соединить идею технического прогресса с традиционными ценностями, без этого нельзя). Между тем происходит следующее. С одной стороны, славянофилы, с которыми Н.Бердяев связывал пробуждение национального самосознания. С другой, модернизаторы, опирающие исклю-чительно на Запад. Интеллектуальное поле для последних готовилось еще в 18 веке, в так называем «российском просвещении». Эта работа была интенсивной, ее можно назвать интеллектуальной агрессией запада, внедрявшей просвещенческую парадигму в культур-ное поле России. Здесь работу вели как профессиональные функционеры (члены сакраль-ных обществ), так и искренние сторонники западного проекта (возможно, П.Я.Чаадаев совмещал в себе обе эти стороны). Важно, что просвещенская парадигма была уже подго-товлена западным сознанием и в плане рациональных аргументов была сильнее первых ростков славянофильского самосознания. Последние изначально оказались в обороне.
Ростки национального самосознания, способного к строительству мировоззрения модернизаторского проекта, могли бы дать более весомый результат в том случае, если бы они были поддержаны политической элитой. Этого не произошло и, как показала история, не могло произойти в царской России. Менее всего движению в названном направлении могла способствовать церковь. Быть может резко сказано, но либералы 19 века буквально затаптывали все, что могла дать национально ориентированная мысль. Последняя всегда в обороне и почти всегда сталкивается с отчаянным противодействием «либералов-западников» и какой-то странной мировоззренческой ограниченностью тех, кто чаще все-го называет себя патриотами (их понять можно, они просто реагируют на чужое, отторгая последнее). Неудивительно, что модернизация состоялась под «крышей» мировоззрения, также принятого с европейского плеча. Последовательное модернизаторы приняли его как идеологическую опору. Другой опоры не было и до сих пор нет. Но на дальнюю перспек-тиву марксизм «не дает света». Убрали экспорприаторов, провели модернизацию. Дальше что? Все во имя человека, все для блага человека?
Этот постулат был осмеян еще при Брежневе, а политическая элита не хотела заме-чать того, что он, мягко говоря, не адекватен. Действительно, что он несет в себе? Рост материального благосостояния как самоцель. Это установка протестантского сознания, которая должна дополняться идеей собственного превосходства, убеждением, что Бог их руками творит историю. Так появляется сакральная ценность, дающая фундамент уста-новке на процветание. Получается, что даже Запад не может жить хлебом единым. Тем более не может им жить русская культура. Мессианская установка есть и в русской куль-туре, хотя она не доминанта. Но русский мессианизм совсем другого типа, в нем нет идеи превосходства, в нем есть идея братсва.
В застойный период у ряда социальных групп мировоззренческий горизонт сузился до приобретения дефицита. Как-то в клинике в одной палате со мной оказался пенсионер-ветеран, до сих пор (в 1998 году) помнящий обиду, что райкомовский чиновник предло-жил ему талон на автомобиль «Москвич», а не на «Ниву», как того хотел этот участво-вавший в войне человек. Эта обида закрыла ему происходящее. Можно считать эту ситуа-цию победой тезиса «все во имя человека…», тезис победил, только всего, что хотелось этому человеку – не нашлось.
Состояние сознания общества – фундаментальный показатель его способности к жизни, к историческому самосохранению. Вырабатывать формулы этого самосознания никого персонально не назначают. Но, если с попытками его построения ведется непре-рывная борьба, то эта борьба рано или поздно даст свой результат. Кстати, в советский период эта борьба с приходом Хрущева стала, как мне представляется, более эффектив-ной, чем при тоталитаризме сталинского периода. Борьба с русским шовинизмом всегда прикрывала борьбу с поиском адекватных форм самосознания. Послевоенный поворот (после восстановительного периода) к новым формулам сознания, который был столь не-обходим, не состоялся. Желала ли этого поворота высшая политическая элита (хотя бы в сталинский период, о брежневском говорить не приходится) или хотя бы ее часть – это вопрос для исследователей историков.
К так называемой перестройке общество пришло с туманом в голове, отдельные субъекты с более или менее ясным сознанием не в счет. Здесь решало массовое движение, а не сопротивление индивидов.
Зачем этот пересказ одного из сюжетов «беседы»? Чтобы акцентировать на том, что задача выстраивания мировоззренческой парадигмы является для интеллектуалов (ин-теллигентов) первостепенной. Здесь нужно оставить споры по мелочам, отыскивая пра-вильные постановки задачи и те идеи, которые могут лечь в основание модернистского (постмодернистского) мировоззрения России. Просто вглядываясь в прошлое России или цепляясь за реликты прошлого (православие и марксизм), задачу решить нельзя. Нужно раздвигать горизонт, понимая, что ответ России нужен не только для нее самой. Западное Просвещение готовило свой проект по меньшей мере два столетия по преимуществу в сфере философии. Антропологическая модель атомарного индивида стала основанием этого проекта сугубо западного эгоистического проекта, глобальные негативные следст-вия которого сегодня слишком очевидны. У нас времени в историческом плане почти нет. Но схема должна быть принята и антропологическая версия, т.е. фундаментальная фило-софская версия сути человека, должна быть принята как основание. Вне всякого сомне-ния, это должна быть концепция солидарного индивида. Только такая антропология (ан-тропология солидаризма) может противостоять идеологическому напору запада, в кото-ром ищут индивидуальное спасение способные интеллектуалы России (речь не о полити-ческой элите сегодняшнего дня). Такое мировоззрение может стать привлекательным для мира, в котором непрерывно и искусственно сеется рознь. Христианство в свое время по-бедило именно как солидаристское мировоззрение. Сегодня нужна новая форма, без нее все варианты как дом, построенный без фундамента.

От WLD
К WLD (04.11.2003 06:55:11)
Дата 04.11.2003 18:38:07

Re: размышления о...

Солидарен ли человек?
Размышления о солидаристкой этике с первых шагов могут натолкнуться на во-прос: солидарен ли человек «по своей природе». Этика индивидуализма, обоснованная европейскими просветителями, изначально предполагала, что человек суть атом, озабо-ченный собственными проблемами: обогащением, наслаждением, выживанием т.п. Про-ще сказать, он по природе эгоист и естественное состояние людей «война всех против всех» (Т.Гоббс). Этому представлению легко видеть повседневные подтверждения. Прав-да, в послевоенный период столь же легко можно было видеть факты другого поведения: взаимопомощь, неравнодушие, участие в чужой судьбе и т.п. Кто же по своей природе че-ловек: эгоист или существо солидарное, т.е. неравнодушное, ищущее себя в других и дру-гих в себе? Возникла же этика христианства, воспринятая также и на Руси, причем вос-принятая сердцем, а не разумом (во всяком случае, это справедливо для тех, кто так вос-принял христианство, причем не только на Руси).
СГКМ не без основания утверждает, что человек таков, в какой культуре он социа-лизировался, что нет универсального человека и постановка вопроса об общечеловеческих ценностях лишена основания. Однако здесь есть предмет для «диалектического рассужде-ния». Биологически человек в целом то одинаков, он в любом обличии есть некий биоло-гический вид и общие черты хотя бы в этом отношении ему присущи, хотя ни общечело-веческие (В.С.Соловьев предпочитал термин «всечеловеческие»), ни этнические особен-ности поведения из биологической конституции прямо не вытекают. Но что-то общее ви-довое все равно останется даже от биологии (в худшем случае эгоизм, если верить просве-тителям и неолибералам). Уже в этом пункте можно «соединять противоположности».
Сейчас на нашем ТВ можно видеть хорошо отснятые фильмы о жизни животных. Фильмы не наши, они сделаны, по моему мнению, односторонне. Они подчеркивают борьбу за выживание как между индивидами, так и межвидовую борьбу. Они приглаша-ют зрителя вглядется в «законы жизни» и принять этику Т.Гоббса. Но фильмы односто-ронни. В животном мире индивидуальная борьба за выживание дополняется видовой со-лидарностью. Нужно только вчитаться в литературу по поведению животных, чтобы уви-деть ее иногда трогательные проявления. Солидарность и конкуренция взаимно дополня-ют друг друга. Но, что важно, требование выживания вида является доминантой, задаю-щей границу индивидуальному эгоизму. Животный мир – хорошо отлаженная система. Жестокость и борьба не на жизнь, а на смерть являются только кажущимися, это антропо-морфизация животного. Предоставленные эгоистическому выживанию индивиды погиб-нуть, исчезнет вид. Вид существует через индивидов, это требует от последних бороться за жизнь. Но конечная цель – сохранение и продолжения вида. Эта цель, заложенная в ви-довую программу (продукт эволюции) порождает внутривидовое и межвидовое сотрудни-чество. Вид по своему солидарен и животное программировано так, что в критической фа-зе задача индивидуального выживания отступает перед выживанием вида (это выражается прежде всего в отношении к потомству. Его выживание должно быть обеспечено любой ценой, даже ценой гибели родителей. Лососевые после нереста гибнут миллионами, но прежде они дали жизнь миллиардам). Можно сказать, что животные по своему солидар-ны, т.е. поддерживают жизнь друг друга и жизнь целого (вида).
Человек – не животное по своему образу жизни, точнее, он перерос чисто животное состояние. Он живет в социальной организации (это имеет место и у животных, стадо, на-пример). Но человеческая социальность несколько иного вида, нежели биологические со-общества животных. Она начиналась с биологической организованности семейства, стада, в общем, с какого-то сообщества. Жизнь в сообществе вообще есть более высокая форма организации жизни для любого вида животных, обеспечивающая высокую приспособляе-мость и выживаемость. Но в биологическую социальность человека вторглась предметная деятельность. С нее началось преобразование сообщества биологическое в сообщество социальное в человеческом смысле.
Не вдаваясь в тонкости антропосоциогенеза, можно утверждать следующее. Соли-даристская этика человека вытекает из его образа жизни, т.е. из его жизни в сообществе. Человек живет в социальной среде, и сохранение этой среды есть условие его жизни. Вид начинает существовать через социальную организацию, поддержание которой становится условием продления жизни. Конфликты, обман (лживость и подозрительность) и т.п. уг-рожают разрушением социальной среде. Поэтому солидаристские отношения весьма оче-видны в примитивных традиционных обществах. Этика солидарности есть этика выжива-ния сообщества и ее можно назвать всечеловеческой (общечеловеческой) ценностью.
Можно возразить, что та или иная форма солидарности присуща и асоциальным (в том числе, криминальным) группам. Действительно, та или иная форма консолидации не-обходима любой социальной группы. Нужно договариваться о терминах. Например, с термином «солидарность» (солидаризм) связать тот тип поведения, который всечеловечен, т.е. направляется к сохранению и продолжению жизни всех людей, уравнивая их в этом смысле (несть ни эллина ни иудея пред царством божьим в христианстве, оно не заповед-но только одному народу). Другим формам консолидации нужно искать другие наимено-вания. Традиционные сообщества солидарны по принципу своей организации, хотя эта солидарность, особенно на этническом принципе, видит по преимуществу «своих». Тен-денция глобализации, понимаемая как объединение человеческого вида в глобальном мас-штабе, должна вести к глобализации чувства солидарности,т.е. к распространению его на все человечество. Такой процесс не совершается абстрактно, должен быть его носитель. Одним из носителей солидарстской этики такого масштаба явилась Россия. Исполнить эту миссию (не придуманную, но исторически сложившуюся) она могла лишь оставаясь мировой державой, империей, сложившейся как собирание народов и испытание вер (Н.Ф.Федоров). Этика всечеловеческого солидаризма, в отличие от этнического солида-ризма, например, японцев или китайцев с их традиционализмом, характерна для России (универсальная отзывчивость по Достоевскому). Понятно, что Россия принципиальный антипод западной цивилизации и объект всесторонней агрессии со стороны последнего. Глобальное противостояние, в котором СССР был одним из полюсов, историческая неиз-бежность. В таких условиях консолидация оказывается базовым условием выживаемости, но тесная консолидация невозможно без принципиальной исторической цели большого масштаба и без такого типа мировоззрения, который необходим для решения задачи тако-го рода. Не могу не отметить вновь, что, по моему воззрению, борьба с формированием самосознания России уже давно является первостепенной задачей со стороны ее истори-ческого противника. Шельмование наиболее талантливых мыслителей или их устранение.
Из всего этого не следует, что русский человек незамедлительно снимет рубашку для каждого бедствующего, не будет завидовать соседу или делать ему пакость. Просто там, где вопрос стоит о социальной и культурной среде и ее сохранении, там где этому человеку напомнят о том, что он есть и что он несет как представитель культуры,там ак-тивизируется культурное начало солидаризма. Иначе говоря, он обречен защищать соли-дарную этику как свою самость. Его форма социальности требует этики солидаризма. Там и где он прекращает это делать, там его ждут катастрофа и погибель. Понятно, что сама форма проявления солидаристской установки изменяется со временем и в связи с обстоя-тельствами. Сегодня важно помнить и наследовать те формы, которые имели место в аг-рарной стадии развития. Но нужно двигаться «в ногу со временем», нужны формы мысли и чувстования, адекватные нынешним условиям. В этом наша проблема, а не в конкурент-ной способности и норме прибыли. Сегодня отнимаются и отняты сами средства к суще-ствованию народа, поскольку он не чувствует себя народом. Казалось бы, простая вещь – не отдавайте хотя бы свои ресурсы (землю и недра), но даже этого нет в сознании массы, поскольку она утратила основания солидарности. Они, правда, сохраняются локально, на уровне индивидов и некоторых малых групп, но марксизм их не вернет.
В конец концов, глобальная катастрофа заставить искать мировоззрение, объеди-няющее людей на человеческой, а не рыночной основе. Так было 20 веков назад. Чтоже касается атомарного человека западной цивилизации, то это мировоззрение неизбежно должно порождать разграничение лучших и неполноценных в мягкой или жесткой форме. Америкосы делают это в жесткой форме и перспектива только одна на этой почве - фаши-зация. Можно очень умильно смотреть на достоинства такой структуры, ища внутри нее индивидуальный комфорт. Полагаю, такое уже было в 20 веке. Вопрос в том, где найти слова и какие слова для выражения мысли и чувстования солидаризма.
Кстати, атомарный человек не знает подлинных радостей, поскольку в массе своей лишен возможности творить для человеков, чувствовать свою нужность им, чувствовать действительный творческий восторг, то, что называют высшими ценностями. А высшие, бесспорно, ценности солидаристские. Всякая культура помнит своих героев, т.е. тех, кто жертвовал ради общего дела. Чтить тех, кто сделал большие деньги – патология западной цивилизации, легко прививающаяся у тех, кто потерял свою. Кстати, русская философия конца прошлого века по большей части пронизана чувствованием этики солидаризма. Это нужно в ней вычитывать, это нужно искать в сегодняшнем дне. СГКМ сделал больше де-ло, написав, как сумел, «Советскую цивилизацию». Он дал портрет, пусть и неполный, солидаристского общества на индустриальной стадии развития. Нам было неимоверно трудно выстоять, победа запада ковалась столетиями, а пятая колонна в мировоззренче-ском плане (переходящем в активное действие) прописалась на постоянное мето житель-ство по меньшей мере с петровских времен. В каком-то смысле нужно начинать сначала, одновременно думать и дейстовать.


От WLD
К WLD (04.11.2003 18:38:07)
Дата 07.11.2003 14:21:14

Re: размышления о... тема солидаризма

Основание всему – начала нравственные, утверждал Ф.М.Достоевский. Действительно, глубинный фундамент социальной жизни суть представления о нравственном, о добре и зле, истине и лжи и т.п. На этом фундаменте вырастает отношение людей друг к другу и формирующееся в контексте этих отношений представление о смысле жизни. Без смысла человек жить не может. Это также сказано Ф.М.Достоевским и сказано правильно. Человек потому без смысла жить не может, что он наделен сознанием. Его отношение к миру опосредовано его сознанием. Есть, конечно, то, что называется подсознанием. Но даже бессознательное превращается в действие в форме, опосредованной сознанием, которое выстраивает рационализацию мотиваций, пусть даже и ложную.
Нравственное начало можно встретить в двух ипостасях. С одной стороны, это переживание нравственных правил и заложенных в них мотиваций на уровне индивида, на уровне индивидуальной психики. Иначе говоря, это переживание ценностей, которые приняты индивидом. Связанный с ценностями спектр переживаний можно назвать (принято называть) духовными переживаниями. Духовность – это внутренний психический мир, в котором, собственно, и заключена личность. Пережитый, укоренный и осмысленный (что бывает не всегда) набор ценностей, в свете которых человек видит свою жизнь, свое поведение, свое настоящее и будущее, составляет духовный мир человека. С ним он соотносит не только себя, по этой шкале он измеряет и оценивает других субъектов. Разрушение этого мира во вне (исчезновение опор для «духовного поведения» в социуме и в других индивидах) оказывает тяжелой драмой. Индивид либо ломает и в себе эти опоры, либо ищет точки, на которые можно опереться, либо замыкается и в социальном плане «затихает». Они никому не нужен и другие ему не нужны. Разрушение же этих опор внутри – всегда тяжелая трагедия, поскольку это есть разрушение личности, ее кризис, который будет либо преодолен через мучительный поиск и осмысление (раскаяние, если необходимо) либо приведет к гибели личности, пусть даже и не физической (не сразу). Оставим пока без внимания «человека массы», лишенного внутренних опор и черпающих оные извне. Он более лабилен, но он не несет в себе какого-то жизненного принципа, он следствие принципа, который ему внушается (показывается) тем или иным образом. Он легко изменяет свои симпатии и даже жизненные ориентиры, не изменяет лишь забота о физическом самосохранении.
Другая ипостась нравственного начала – организация социума. Общественная среда никогда не бывает безразличной к нравственным основаниям жизни. Выражается это достаточно просто через общественное мнение, через то, как относятся люди к тем или иным фактам жизни. поведения, решениям политиков, владельцев крупной собственности и т.п. Характерно. Что эти оценки не остаются чисто личностными, они пронизывают социальное поведение, социальную активность, они оказываются основанием принятия решений за пределами личных интересов. Проще говоря. ими руководствуются при найме на работу, при выдаче тех или иных документов, привилегий, поощрений и наказаний и т.п. Нравственные основания выражены и через законы (или прецеденты их применения) и т.п. Не является секретом, что одним из непременных условиях успеха российского эмигранта в США является лояльное по меньшей мере, лучше восхищенное, отношение к американскому образу жизни. Наверное с таким мироощущением и направляются в эмиграцию, не знаю. сам не пробовал. И, бессорно, исключено критическое, тем более недоброжелательное отношение к США. В США не нужны худсоветы, в самих создателей кино- и теле-продукции сидит внутренний цензор, который точно знает меру и форму возможной критики, определяемой тем, что Америка суть мир высший и совершенный. Отступников от принятой нравственных норм общество карает (иногда воспитывает) и никой приоритет права от этого не спасает. Нравственные основания пропитывают общества, все его формы деятельности осуществляются в конечном счете в некой моральной атмосфере, дающей внутренне основание и оправдание всякой социальной деятельности и социальному поведению.
Нравственные принципы поведения человека и нравственные принципы общественной жизни не являются независимыми друг от друга. Но переживание тех или поведенческих мотиваций индивидом, а также индивидуальная оценка поведенческих доминант и логика развития социального целого, принявшего соответствующие ценностные ориентации – далеко не одно и то же. Индивидуализм, освобождение от связей, налагавшихся на индивида средневековыми социальными институтами, диктовавшими поведение не только индивидам, но и социальным группам (через них – индивидам) вызывал энтузиазм у лиц, обстоятельства жизни которых ставили их в авангард новых мыслей, новых поступков, новых ценностных устремлений. Индивидуализм может быть овеян романтикой первопроходца, достигающего цели героическими усилиями. Действительно, восторг первопроходца, впервые увидевшего два океана с высоты горного хребта в Южной Америке (что-то такое есть у С.Цвейга) можно понять и разделить. Этого чувства скорее всего не были лишены авантюристы, завоевывавшие южноамериканский континент ради корыстных целей. Но какова конечная цель всех усилий «индивидуалиста»? При всех вариациях остается некий инвариант – личный успех, чем бы он не измерялся: деньгами, популярностью, авторитетом и т.п.
Однако именно эта доминанта (личный успех) обесценивает ценности индивидуализма. Индивидуальное гибнет, но оставляет след лишь тем, что приносит целому (сообществу, истории, вечному). Человек, вдохновляющийся тем, что служит обществу, переживает свое существование глубже, ярче, целостностней и, главное, испытывает и творческий подъем и высшие формы удовлетворения деятельностью и жизнью. Он, так сказать, заведомо «духовней» индивидуалиста, в то время как круг жизненных интересов и впечатлений индивидуалиста очерчен коротким радиусом. Последний как бы законопачен в скорлупу индивидуального существования. Ему остается в конечном счете варьировать лишь физиологические (телесные, вожделеющие) удовольствия, что можно видеть по истории различных культур и по культуре современной западной цивилизации, оправдываемой интеллектуалами постмодерна.
Однако индивид не существует в пустоте. Жизнь индивидуалиста питает общественная среда. В ней поддерживаются правила жизни, по которым каждый за себя и каждый сам достигает своего. Без этой общественной среды жизнь индивидуалиста теряет смысл. Точно также человека, ориентированного на общественный идеал, поддерживает среда, признающая именно такие его заслуги. Вне общественной среды вообще все переживания и деяния человека лишены смысла и значения. Человека (личность) делает человеком (личность) то, что связывает его с социальной средой.
То, чего достигает и что получают человек атомарного и человек солидарного общества, в принципе можно понять. Важно теперь представить, как будет развиваться общество индивидуалистическое и общество солидаристское (традиционное). Первое в силу заложенного в ней принципа должно стремиться к определенного рода успеху, например, к процветанию, сделав его самоцелью и удовлетворяя достижением этой цели своих индивидов. Можно ли представить все человечество, объединенное такой целью (процветание, материальный достаток)? Во-первых, такое человечество было бы ужасно скучным и склочным (из-за лоскутком процветания). Во-вторых, цель мелкая, наполнять смыслом человеческое существование в глобальном масштабе не может. Неудивительно, что основная тема в «обществе процветания» - борьба с кем-то, кто мешает процветанию (террористы, маньяки, коммунисты и т.п.). Эта тема варьируется от фильмов о звездных войнах, где приходится бороться с плохими мирами и цивилизациями, до текущей политики. Узколобый Буш-младший своей внешностью словно создан для того, чтобы подчеркнуть крайнюю узость мировоззрения этого мира.
В-третьих, на всех неизбежно не хватит, нужно беспрерывно и неутомимо наращивать комфорт ради комфорта. Приходится разделиться: одним процветание, другим – гетто. Вот и сегодня у нас для многих образованных и продвинутых видится одна возможность: юркнуть в щелочку в кампанию «процветающих», продаться с потрохами, лишь бы взяли в этот мир. Думать о других в этом случае – «не актуально».
Другая логика развития должны быть в солидаристском обществе. Доминантой здесь должен быть интерес общий, интерес целого. Проблема в том, как должен быть понять этот интерес, на каком языке сформулирован, какое место он должен оставить личности? Вообще-то именно в солидаристском обществе условия для развития личности наиболее благоприятны. Но болезни и искажения здесь также имеют место. Простейшая – подмена интересов целого интересами доминирующей социальной группы и т.п. Положим, сегодня в России совсем нетрудно понять, что логика индивидуального выживания страну не спасет. Это понимают образованные люди, но они полагают, что их дело – спасать себя. Это чувство сильнее рассуждения о том, конечная перспектива для всех неласкова. Однако каждый верит, что он сумеет «проскользнуть». Мир разрушен не мной, почему я должен о нем думать? Эта логика и эта позиция имеет свои основания.
Тем не менее, лидеры, политические и социальные группы, которые сумели бы заявить и показать действием, что они имеют своей целью интерес целого, а не частный или личный, наверняка были бы поддержаны. Таких групп в элите, а авторитетна сегодня в общества она, а не отдельный проповедник, сегодня нет. Их появлению должна оказывать противодействие нынешняя власть.
Другое дело, каким должен быть язык солидаризма в современных условиях. Язык пролетарского братства, на который уповал марксизм, не сложился и не сложится. Рабочей солидарности в мире похоже вообще как таковой не существует. На уровне профсоюзов она может быть, но это прагматичное взаимодействие ради временных прагматических целей.
Серьезно можно задуматься над языком глобализма и антиглобализма. Здесь весьма определенно прорисовывается грань между корпоративным интересом меньшинства «глобализаторов», устанавливающих по сути глобальную диктатуру, и интересами всего остального большинства, загоняемого в экономическое, политическое и культурное гетто. Язык антиглобализма может стать одним из средств выражения идеи всечеловеческой солидарности. Для его построения опыт русской истории имеет исключительное значение. Можно ли найти «первые фразы» такого языка?
Идея солидаризма должна быть прочувствована. Политический язык здесь недостаточен. Нужен язык искусства, язык науки и все другое, что должно работать на мировоззрение. Мировоззрение «атомарного индивида» строилось в Европе несколько веков именно всем этим набором средств. Начинается все с «чувствования» идеи, а не с ее понимания. С этого чувствования (предчувствования) должно начинаться, как мне кажется, выстраивание нового мировоззрения. Нет сомнения, что оно уже есть, пока не кристаллизовалось в обществе. Но противопоставление индивидуализма и солидаризма во всех мыслимых формах должно быть основной темой в разговорах на мировоззренческие темы.